скачать книгу бесплатно
Он закурил, приоткрыв окошко, и Галя, глядя на его точёный профиль, думала, что, конечно, у него была девушка. И где она?
– Чего это вы спрятались? – в кухню заскочила Татьяна. Она щурила глаза, оглядывая подругу и односельчанина с подозрением. Слышались звуки вечеринки: уханье музыки, топот ног, взвизгивания и хохот.
– Чайник караулим, – отозвался Андрей.
– Андрюш, пойдём, помоги стол вынести, танцевать мешает.
– Щас, – ответил Андрюша, но не сдвинулся с места.
Она прибегала ещё два раза. Чайник давно вскипел, пришлось вернуться в комнату.
Татьяна сидела на кровати, облокотившись о подушку, а незнакомый тип с длинными космами и бородкой хрипуче пел «Уходят в море корабли», терзая струны расстроенной гитары. Пел, впрочем, попадая в ноты, отметила про себя Галя. Ему бы ту гитару, папину…
…Андрей пришёл через два дня. И до его прихода Татьяна была ужасно раздражительной. Всё её злило, Галя старалась с нею без нужды не разговаривать. Галю же, напротив, не покидало чувство лёгкости и тихой радости. Словно шёл корабль по бурному морю, и, наконец, завернул в тихую гавань, где можно отдохнуть и отдышаться.
Она, вроде бы, не слишком и ждала Андрея. Так, поглядывала в окно, прислушивалась к шагам в коридоре, особенно по вечерам…
Андрей пришёл, и Татьянину хандру – как рукой сняло. Оживилась, начала похохатывать, дошла до сплетен и неприличных шуток, и с удовольствием наблюдала за Андрюшиным смущением. Галя же, видя это, начала потихоньку сердиться. Даже была мысль уйти из комнаты.
– Говорю – Красна Девица! Краснеет, как девчонка, – кривилась Татьяна после Андрюшиного ухода.
Посмеивалась вроде бы добродушно, а потом вдруг холодно и спокойно сказала:
– Он ведь к тебе приходил. Я ж не слепая.
И в следующий раз, едва он появился в комнате, сослалась на какие-то дела, и оставила их одних.
Глава 4. Деревенские анекдоты
– Монечка такая есть, – Андрей сидел у стола, водил пальцем по клеенке, – по соседству живёт. Шмоток у ней – целый шифоньер. И всё – не ношено. Купит, а носить жалко, в драных халатах ходит. Редко когда оденет, если только в гости позовут. Живёт она с мужем и бабкой в избушке, а дома у них – музей.
– Как – музей? – ахнула Галя. Она уселась напротив, подперев руку щекой. Она только что принесла чайник, кружки, но на стол не накрывала. Слушала. Пусть рассказывает.
– А там никто не живёт, – Андрюша улыбнулся красивой своей улыбкой, коротко поглядел на Галю, – Монечка заглядывает, чтобы тряпкой пыль вытереть, и всё. Кто зайдёт из сельчанок, или почтальон забежит с пенсией для бабки, или придут счётчик проверять – она гостей ведёт в дом, показывать, как богато живёт. Смотрите – всё блестит, покрашено, половички, зеркало в буфете, хрусталь… Но дальше порога обычно не проводит.
– А сами живут-то где? – удивилась Галя.
– Круглый год обитают в тепляке. Там тесно, темно, как в пещере. Мухи круглый год, даже зимой, на кроватях – тряпки какие-то, вместо одеял… Зато дома – ни пылинки.
Галя, посмеиваясь, налила крепкий чай, поставила печенье. Она сразу поняла, что Андрюша, по-деревенски, чай любит пить. И один раз заметил, что кружка мала.
– Потапиха к ней забежала, – продолжал Андрей, – но Монечка её в избу не повела – не велика птица. Зато похвастаться решила, какие пышные калачи напекла. Говорит: «Смотри, Валя (это Потапиху так зовут), калач мягкой-мягкой!» А Валя, не будь дурой, калач в сумку: «Спасибо!». Дарить-то Монечка не собиралась, осталась стоять с открытым ртом…
– Нет, ты скажи, – смеялась Галя, – откуда имя такое – Монечка?
– Зовут её Тоня, Антонина. В девичестве кто-то по ошибке назвал вместо Тонечки – Монечкой, и прилипло намертво.
– У нас печника одного прозвали Кочергой, – подхватила Галя, – а тут приехал молодой врач, печь ему нужно было подладить. Люди отправили к печнику. Он думал, что фамилию назвали. Подходит: «Товарищ Кочерга…», а тот вдруг – трехэтажным матом… Неудобно получилось.
– Про Потапиху тоже пара-тройка анекдотов гуляет. Говорят, однажды поехала в город на рейсовом автобусе. Остановился он на станции, что на полпути от города, все пошли в столовую, перекусить. И Потапиха – следом за всеми. Наелась, вышла из столовой, глядит: автобусов – пять штук. Забралась на своё место, автобус тронулся. Приехала, вылезла на остановке, зашла в новый магазин. Увидела продавщицу, и говорит: «Что такое? Везде наши деревенские девки работают!». Купила что нужно, дверь толкнула, на улице огляделась – она в родном селе стоит!
– Ой, погоди, – перебила Галя, – она ж не в тот автобус на станции села! А как не поняла, что домой вернулась? И магазин не узнала?
– Проспала всю дорогу. А магазин-то новый, только открылся, она в нём не была ни разу. Съездила в город, называется.
…– Ну, как наша Красна Девица? – приступила с допросами, вернувшись, Татьяна, – Всё вздыхаим да маимся?
– Почему, – благодушно отозвалась Галя, – байки деревенские друг другу рассказываем.
– И не обнял ни разу? И не поцеловались? – и захихикала, – Вы – как младенцы.
Ночью Галя долго лежала без сна. Может и правда, не совсем нормальные у них отношения? Они – как брат с сестрой. Тёплая волна шла по сердцу, когда видела она ясные Андрюшины глаза. Любовалась светлыми его ресничками, и улыбкой, а пшеничный чуб прямо тянуло погладить. Он словно из другого мира где «нет воздыханий и болезней» (бабушки Христины слова). Хотя что-то хоронит в себе. Наверное, крепко обжёгся когда-то. Ну и зачем его торопить? Пусть всё так и будет, просто, надёжно, тепло. Но Татьяна подсыпала яду. Сказала, что Андрюша, как закончит учёбу, уедет в родное село, там его ждут, в совхозе место электрика освободилось. И дала понять, что там она, Татьяна, будет рядом, и своего не упустит.
– Подошла бы сама, обняла его, – усмехалась Татьяна, – Раз он такая тютя-матютя, нужно инициативу проявлять. Моргнуть глазом не успеешь – уведут!
«Мы же радуемся друг другу, – думала Галя, – Что ещё нужно? Татьяне подавай страсть, вплоть до того, чтобы одежды друг на друге рвать, сама говорила. У нас такого точно не будет. А что будет? Зачем сейчас об этом».
Через день после Андрюшиного ухода, Татьяна приступила:
– Посмотришь на вас – прям семейная идиллия. Он же тебе не пара, разве не видишь? Наскучит он тебе. Ему бы какую попроще, деревенскую.
– А я что, не деревенская? – рассмеялась Галя.
– Да как сказать… Есть в тебе что-то такое… Не нашенское.
– Не знаю, о чём ты. Мне с ним хорошо, уютно.
– Так ведь это – не любовь! И ты с ним рядом никогда и не узнаешь, что это такое!
– А кто тебе сказал, что я за него замуж собралась? – усмехнулась Галина.
– Так чего же парню мозги компостируешь? – взвилась Татьяна, но тут же ощерилась в улыбке, – Врёшь, не проведёшь. Влюбилась, я что, не вижу?
– Кто? Я?!
– Ладно, – Татьянин голос звучал примиряюще, – Знаешь что? Поехали после выпускного в нашу деревню. Посмотришь на своего Андрюшу в неофициальной обстановке. Тем более, моих родичей дома не будет, на свадьбу уедут.
Галя мельком глянула на подругу: «задумала что-то», а вслух сказала:
– Посмотрим.
… Все выпускные экзамены в техникуме профессиональных технологий были сданы Галей на отлично. Можно было бы отдохнуть дома, а ближе к осени возвратиться в город, попробовать найти жильё. Но домой ехать совсем не хотелось. Поэтому, после небольших раздумий, она решила принять приглашение подруги, съездить в гости.
Глава 5. В гостях у Клёновых
Село ей понравилось. Неширокая речка в тальниках, пушистые сосны на взгорках, березняки в дымке свежей листвы.
Надо было видеть Андрюшино лицо, когда подруги заявились к ним, Клёновым, в гости! Он, сидя на корточках перед мотоциклом, сосредоточенно копался в моторе и не сразу откликнулся. Увидев девушек, вскочил, взъерошенный, перепачканный мазутом, заулыбался во весь рот:
– Заходите!
Едва они ступили в чистенькую ограду, как скрипнула дверь, и на крыльце высокого клёновского дома появилась полноватая женщина, в платке, со светлыми глазами, с широкоскулым вялым лицом, в котором узнаваемо проявлялись Андрюшины черты.
– Таисья Иванна, здрассти, мы к вам. Приехала вот с подружкой, решили вас навестить, – затараторила Татьяна.
– Здравствуйте, – промолвила и Галя, и незаметно сместилась за спину Татьяны.
Женщина улыбнулась:
– Проходите в дом!
Приметила Галя, что по-разному окинула их взглядом Таисья Ивановна. Односельчанку придирчиво, словно оценивая по упитанности и одежде – хорошо ли живут, а на Галю глянула мельком, и тут же отвела глаза. Точь-в-точь как Андрюша.
В просторной, чистой, но пустоватой кухне – ни календарей на стенах, ни открыток в буфете, подруг усадили на широкую скамейку со спинкой. На столе очутилась чашка с пирогами, плошка со сметаной, тарелка с яйцами, а рядом с электрическим самоваром встало в ряд пять больших, чуть не литровых, кружек.
Татьяна болтала без умолку, вела себя по-свойски, хвасталась напропалую своими портняжными успехами, а Галя сидела тихо, как мышь, только глаза поблескивали. И Таисья Ивановна поглядывала на неё так осторожно, словно боялась обжечься.
Вошёл в дом Андрюшин отец, Семён Петрович Клёнов, крепкий гриб-боровик, лысоватый, с носом-картошкой и округлым добродушным лицом. Поздоровался, крякнул, потирая руки. Последним появился Андрей, свежий, румяный, с мокрыми волосами, и мать начала носиться – наливая чай, подавая ложки и пододвигая гостям угощение.
Здесь, в родном доме, Андрей был совсем другим. Более домашним, но и отстранённым. На Галю он вовсе не смотрел, даже не взглянул ни разу. Прихлёбывал горячий чай и коротко отвечал на вопросы отца, которому именно сейчас приспичило расспрашивать, что сын сделал по хозяйству.
Галя почти не слышала, о чём говорят за столом. Воркотня оживлённой Татьяны, покряхтывание Семёна Петровича, короткие реплики Андрея, вздохи матери… Гале захотелось уйти. В этом тёплом чужом мирке ей показалось нестерпимо одиноко, словно невидимая стена стояла. Она и хотела бы, но не могла раствориться, как Татьяна, в атмосфере этого светлого, но чужого дома. Семён Петрович, балагуря, обращался и к Гале, но поняла, что для него она – подружка Татьянина, а с Андреем он её никак не связывает. Или не хочет связывать.
После чаепития выбрались на улицу.
– Так что ждём вас, девки, завтра. У меня именины, родню соберём, а у вас, молодых, – он кивнул на сына, – своя компания будет.
– Ты чего смурная? – шепнула Татьяна подруге, – Как тебе свекровушка со свёкром? Ох, и пироги Таись Иванна печёт! А поёт как! Завтра услышишь.
Галя не успела ничего ответить, как за спиной оглушительно затрещало, и, чуть не наехав колесом Татьяне на ногу, вплотную подъехал мотоцикл.
– Ты гляди, из Дюхиных ворот такие две девушки выходят! Вот и тихоня! – заявил парень за рулём, черноглазый, смуглый. Цыган, да и только. Он откровенно разглядывал Галю. Из-за его спины тянул шею, щерился в улыбке пацан, усыпанный веснушками, которого Галя сразу окрестила Конопатым.
– Чёт-то у тебя, Танюха, подруга шибко строгая, – не унимался Цыган, – Замужем, поди? Или нет? Кто тогда из вас Дюхина невеста?
– Ехай, куды собрался, – в тон отвечала Татьяна, – Нечего на чужих девушек заглядываться.
– Да я на тебя насмотрелся уже, дай с зеленоглазенькой поговорить. Ишь, отвернулась.
– Вали отсюда, – Татьяна пнула ногой по колесу. Конопатый радостно заржал.
Через секунду мотоцикл взревел, и унёсся по сельской улице, поднимая пыль.
– Дурак… – Татьяна раскраснелась, – Это Вадим, бабник наш. Ни одну не пропустит. Даже к замужним лезет.
Дома она деловито распахнула шифоньер:
– Посмотрим, что тебе из моего шмутья подойдёт. Завтра в гости идём.
– Может не пойдём, Тань?
– Почему это не пойдём? Что там у вас с Андрюшкой – не моё дело, у меня там другой интерес. А ты за компанию пойдёшь. Не идти же мне одной.
– А подарок?
– Придумаем что-нибудь.
На другой день, едва Галя с Татьяной вошли в клёновский двор, как на них будто сеть набросили из цепких старушечьих взглядов. Старушки сидели на скамейке во дворе, в ряд, словно сёстры – в одинаково длинных юбках и разноцветных платках.
Галя поздоровалась, бабки приветливо закивали головами. А крайняя спросила:
– Ты чья, доча, будешь?
– Приезжая она, – деловито ответила Татьяна, и Галя увидела себя с подругой как бы со стороны. Татьяна – крепкая, грудастая, щёки – словно спелые яблоки. Она, Галя, – замухрышка. Тонка в кости, худовата. «Ну и что с того! – сердито подумала она, – Какое вам дело до моего тела!».
Сидели за столами долго. Наконец молодёжь вымелась во двор, прыгать под хрипучий магнитофон. Татьяна заскочила в дом, потянула Галю за рукав:
– Чего сидишь! Вадим о тебе уже два раза спрашивал. Пошли!
– А где Андрей?
– Не знаю. Пошли!
– Погоди, – отмахнулась Галя, – слышишь – поют!
Татьяна повертелась, да и убежала. Галя осталась за столом, рядом с молодыми женщинами, которые, как и она, слушали молча. А бабушки и несколько пожилых сельчанок, в том числе и Таисья Ивановна, пели старинные казачьи песни.
Ни разу в жизни не слышала Галя такого пения. Голоса звучали слаженно, мощно, неимоверно красиво. Хотя некоторые старушки дотягивали несколько визгливо, это не портило общего строя. Песни несли свои волны неторопливо, душевно, ясно выговаривалось каждое слово.
… Галя шла с Татьяной по ночной улице, а песни всё звучали в ней, поэтому так резануло фальшью, пустотой блямканье и гундявость магнитофонных песен в сельском клубе.
Клуб был обычным, с тусклым светом, рядом кресел в фойе, вытертым полом, усыпанным лузгой от семечек. Надрывался магнитофон, но танцевать никто не выходил, кучковались отдельные компании. Андрея, как он вышел из-за стола, Галя видела мельком два раза здесь, среди незнакомых парней и девиц. Пока искала его взглядом, Татьяна куда-то исчезла. Галя устроилась в скрипучее кресло в полутёмном уголке. Странно, что без Татьяны и Андрея вдруг стало легче. Словно перевела дух.
Здесь, в уютном говорливом сумраке, толчее, укрывшей от неё Андрея, казалось, что совместные вечера в общаге остались в другой жизни, к которой после всего, что было здесь, вернуться невозможно. Не этого ли добивалась Татьяна? Она знала, наверняка, как воспримет Андрей и его родители приезд «невесты». Вспомнила, как вчера Татьяна рассказывала:
– Андрюша перед армией с Маринкой Красавкиной дружил. Она его в армию проводила, на проводинах сидела рядом, как невеста, обещала ждать. А потом скрутилась с одним. На виду у всего села. Таисья Ивановна аж почернела, от обиды за сына, ей же каждый второй норовил доложить, как, да что. Короче, отслужил он, а Красавкина успела замуж сходить, вернуться, и снова – к нему. Да только он не простил.
– А где сейчас эта Марина?
– Где-то тут, в селе, покажу при случае. До сих пор за ним бегает.
Рядом с Галей опустился в кресло Конопатый. Вблизи он оказался не таким уродливым, каким показался вчера. Нормальный веснушчатый рыжекудрый парень, чем-то даже на брата Мишку похож. Он не кривился, не зубоскалил, мило и по-дружески поговорили они о музыке, что хрюкала в динамиках, о погоде и комарах. Он же и вызвался проводить Галю до дома.
«Очень обманчивым бывает первое впечатление», – думала она, прикрывая калитку.
На двери Татьяниного дома висел амбарный замок. И хотя Галя знала, где ключ, решила подождать. И дождалась. Затарахтел мотоцикл, заглох у калитки, и в ограду вошёл светловолосый призрак, которого в прошлой жизни звали Андрюшей.
Глава 6. Свой дом
