скачать книгу бесплатно
– Не кипишите, ребята, тут чисто.
– Пока чисто, – добавил насупившийся Хоббит и почесал крысе живот. – Манюня, чисто ведь, правда?
Шейх взглянул на компас: сломался. Мобила тоже сдохла. Накрылась вся электроника, зато осталась старая добрая бумажная карта. Чё он не очень доверял – слишком обдолбанный видок у парня – и потому обратился к Хоббиту:
– Ты! Иди сюда.
Хоббит нехотя поднялся и встал рядом – мелкий, круглый, Шейху по ключицу, лица сверху не видно, одна кудрявая макушка.
– Нам нужно попасть сюда, – Шейх провел пальцем по карте – от Лобни до НИИ. – Проведешь? Как долго идти?
Рядом тотчас нарисовался Чё, уставился на карту.
– Чё нам! – радостно воскликнул он. – Мы сейчас здесь, – ткнул в зеленоватое пятно и пояснил: – В лесопарке. Повезло, иначе разбились бы. Но ночью – лучше не. Если идти, то прям сейчас, пока видно еще…
– Ага, а если впереди искажения высыпали? – проворчал Хоббит, потирая подбородок. – Дом отдыха вспомни. Вот удивляюсь я тебе, как ты еще живой? Сектор не любит спешки, надо осторожно и обстоятельно.
– Так или иначе – идем, – скомандовал Шейх.
– Идем, идем, только я первый, – закивал Чё. – За мной – Хоббит, а уж потом вы, гуськом. Мочиться поодиночке не ходить – опасно. Если чё увидите – не стрелять, не всегда помогает. Большинству тварей ваша стрельба до фонаря…
– И вам придется нас конкретно слушать, – добавил Хоббит, тараща на Шейха круглые черные глаза с бабьими густыми ресницами.
– А вам придется конкретно запомнить: наше дело – во что бы то ни стало догнать отряд противника, – в тон ответил Шейх. – Догнать и перехватить. Они, вероятно, идут к каналу мимо Лобни. Так, а вы запомните, – Шейх, повернувшись к наемникам, показал на Хоббита, – когда я молчу, слушайтесь их. Ясно? Все, веди. И если увидишь человеческие следы – говори.
Глава 4
Когда стемнело, палатки установили в лесу, недалеко от заброшенной будки путевого обходчика. После гадостей на пустыре ночевать в руинах никто не хотел. Момент посоветовал сразу лечь спать – какое там! Даже у Данилы адреналина в крови было столько, что о сне не могло быть и речи. Тогда Геша попытался завести беседу с Мариной: начал заливаться соловьем о непознанном, непознаваемом и очень опасном. Марину его рассказ интересовал мало. Похоже, ее вообще ничего не интересовало.
– Я вот что думаю, – поделился Момент, кутаясь в камуфляжную куртку. – Когда ты приходишь в Сектор в первый раз, он тебя присваивает – или убивает, или забирает часть твоей души, и ты уже не можешь без него. Возвращаешься снова и снова, а среди обычных людей тебе тошно и скучно.
Постепенно Момент, явивший миру талант рассказчика, собрал слушателей: придвинулись телохранители, похожие на грубо высеченные из дерева фигуры, даже Данила, привыкший к бестолковой болтовне друга, стал слушать. Марина же по-прежнему не реагировала на происходящее, лишь иногда отвлекалась на комаров, коих здесь водилось великое множество. Шлеп – и темная дорожка на щеке.
– Комары – это хорошо! – Момент послюнявил палец и вытер кровь со щеки Марины, – она покосилась с удивлением, но промолчала. – Зверье, птицы и мошкара первыми всякую гадость чуют и исчезают, поэтому многие проводники берут с собой в Сектор животных. Те, которых он еще не до конца присвоил. А я здесь свой, Сектор и так предупреждает меня, если что.
– Или просто ты тоже чуешь, – сказал Данила, – не потому, что избран и помечен, а потому что тоже скотина. То есть к животным ближе, чем к людям.
– Посмотрю на тебя попозже, – вздохнул Момент, потом внезапно оживился, повернулся к Даниле и спросил: – Бро, разве тебе не интересно понять, как работает какой-нибудь механизм? Разобрать по болтикам? Да хоть вкурить, как тот же автомат стреляет? А тут тайны, легенды, ходят вокруг, дышат, смотрят на тебя и манят. Манят! Кажется, протяни руку – и ты поймешь… И растворишься, останешься тут навсегда.
– Ну тебя, – буркнул Бугай. – Морочишь нас этими сказками.
Данила искоса оглядел наемника. Высказавшись, тот сразу притих, голову в плечи втянул, по сторонам зыркает и автомат из рук не выпускает.
А вокруг – черная стена леса. Скрипит, щелкает, вздыхает, и пойди разбери, скрипят ли это трущиеся друг о друга стволы или неведомая тварь подает сигнал второй такой же: «Они здесь. Дичь. Мясо».
И хруст такой подозрительный, будто огромные лапы ломают ветви…
Слушая Момента, он перевел взгляд с Бугая на других. И вдруг спросил:
– А где Жила?
– Кто? – не понял Бугай.
– Где ваш третий? Самый мелкий?
– Толян? В кусты пошел, во-он туда, – Бугай указал на малинник.
– Бли-и-ин! – взвыл Момент. – Я же говорил: не ходить по одному!
В эту секунду затрещали ветви и донесся испуганный вопль.
Бугай вскочил, включив фонарь, направил луч в лес и выхватил из мрака… Это. Больше всего тварь походила на вставшего на задние лапы горбатого ящера. И еще было в ней что-то от медведя. Если, конечно, допустить, что у медведей – по крайней мере, обитающих в Секторе, – бывают чешуя и пластинчатый гребень. Покачивалась огромная башка с костяными наростами, что торчали над узкими желтыми глазками. И лапы… Хорошие такие лапы с загнутыми когтями.
Марина распахнула глаза, Бритый разинул рот и попятился к палатке, держа тварь под прицелом.
– Не стрелять! – крикнул Момент.
Одной лапой бронемедведь придавил к земле все еще живого Толяна-Жилу, а другую совершенно по-кошачьи вылизывал длинным раздвоенным языком, сидя при этом на заднице.
– Твою мать! – выдохнул Астрахан. – Раптор!
– Хренозавр то бишь, – шепотом согласился Гена. – Встречается редко, но метко… Моментом сожрет, не подавится.
«А массы-то в нем несколько тонн, – прикинул Данила. – Теперь понятно, зачем Моменту подствольный гранатомет. Эх, сюда бы РПГ… Или «муху»… Правда, тогда Жиле кранты. Ну и сам дурак, в конце концов! Был бы со мной Зулус – можно было бы попробовать выманить тварь, но Зулуса нет. Так что…»
Данила закинул руку за спину, нащупал рукоятку «моссберга».
– Не вздумай! – приказал Момент, целясь в тварь из «грозы». – Ему картечь – что слону дробина.
– Знаю. Я отвлеку, а когда он слезет с этого кретина, вали его из подствольника.
– На фига, бро? Он же не голодный.
– Откуда ты знаешь?
– Ну мы же еще живы… – пожал плечами Гена.
Хренозавр поерзал на месте и обе лапы положил на Жилу Тот лежал тихо.
– Бро, сиди смирно и ничего не делай. Дядя Момент все сделает сам.
Гена загнал в подствольник гранату, поднял «грозу» к плечу.
– Ты же сказал, что… – начал Данила.
– Я не валить его буду, а завлекать. В глубь леса. Он азартный, но тупой, главное – заставить его ломануться куда-нибудь, а там он не остановится, пока не устанет. А один я бегаю быстрее, моментом обернусь. В общем, я ща пальну, а когда он за мной ломанется – забирайте кретина… Готовы?
Данила кивнул. Момент прицелился чуть выше бронированной башки хренозавра и пальнул из подствольника. Бумкнуло звонко, и граната по настильной траектории перелетела через монстра, угодив в заросли сосняка, где и взорвалась. Затрещала падающая сосенка.
Хренозавр, уже разинувший пасть над Жилой, заинтересованно вскинул голову. Маленькие глазки загорелись хищным пламенем. Момент с абсолютно укуренным спокойствием всадил между этих глазок короткую очередь из «грозы» (пули срикошетили от пластин) и бросился бежать.
– Сейчас! – на бегу скомандовал он. Когда хренозавр, взревев, бросился за ним, Астрахан вместе с Бугаем метнулись к потерявшему сознание Толяну.
Астрахан схватил телохранителя за ноги, а Бугай («Кондрат, – вдруг вспомнилось Даниле, – точно, его зовут Кондрат!») – за плечи, и они потащили Жилу в кусты.
Оттащив на более-менее приличное расстояние, положили Толяна на землю, и Кондрат начал деловито выкручивать ему мочки ушей, приводя в сознание. На толстых, поросших волосами пальцах Кондрата виднелись бледные татуировки – блатные перстни.
«А Бугай-то у нас – сиделец. Как бы он не оказался человечком Дона…»
Жила очнулся со стоном и спросил шепотом:
– Он… это… ушло?
– Ушло, ушло, – успокоил его Астрахан.
Из сосняка доносился рев хренозавра и короткие очереди «грозы». Деревья трещали, как будто через них ломился не один бронированный медведь, а стадо мамонтов.
– Я думал… думал – всё… – сказал Толян.
– Это Сектор, – ответил Данила. – Здесь в одиночку не ходят, запомни.
– Я ж отлить только…
Астрахан, начиная потихоньку волноваться, высматривал Момента. Тот появился минут через пять, взмыленный, с сосновыми иголками в дредах и дымящейся «грозой» в руках. Рев хренозавра к тому времени приобрел обиженные нотки – видимо, неповоротливая тварь все-таки где-то застряла.
– Дунем, бро? – невозмутимо предложил Гена, выуживая из-за уха косячок.
После инцидента с хренозавром все три телохранителя – Кондрат, он же Бугай, Жила, он же Толян, и Бритый, чье имя Данила забыл напрочь, а спрашивать было уже как-то неловко – стали относиться к Сектору с большей опаской, а к Моменту – с уважением.
– А откуда… ну… взялся этот хренозавр? – спросил Кондрат, почесывая свои наколки.
– Хрен его, хренозавра, знает, – беззаботно ответил Момент. Выкуренный косяк, по всей видимости, пробил его «на поговорить». – Это народное название, а по-научному, я слыхал, они прозываются «завроподами» или как-то так. Мы ж не знаем ни черта толком, чувак! Сколько лет Сектор топчем, ученых сюда посылали, армию сюда посылали. Гринпис долбаный – и тот сюда лез! А толку? Ничего почти не знаем! Людей погибло – море. Техники угробили столько, что уму не понять и не представить. А сколько денег в Сектор вбухали, мама дорогая… а на выходе – шиш с маслом.
– А биотин? – возразил Данила. – Хорош шиш: миллиарды долларов.
– А что биотин? Ты знаешь, что это? Так, чтоб на пальцах разъяснить? Не знаешь, и никто не…
И тут заговорила Марина – тихим, но уверенным голосом бывалого лектора:
– Биотин тормозит не только процессы старения, но и большинство патогенных процессов, включая рак. Аутоиммунные заболевания, ревматоидный артрит только биотином лечатся. Ведут исследования по выправлению генетических заболеваний. Биотин воздействует не просто на клеточную структуру, он участвует в синтезе белка, меняет ДНК-клетки.
– Знаю я одно существо, – протянул Данила, – которое по чужому ДНК себя строит. Хамелеон называется.
Марина промолчала.
– Ну, ну ладно, биотин – да, – неожиданно согласился Момент. – Биотин – это круто. Вечная молодость, то да се… Только его ведь из хамелеоньих желез добывают, правильно? А хамелеонов ловчие ловят, вон как Данила, и все больше за пределами Сектора. Получается, что соваться в Сектор человеку ни выгоды нет, ни резона. А все равно суются, бро. Такая уж человек скотина любопытная – если чего не понимает, лоб себе расшибет, а будет пытаться понять. Ладно, Сектор… А Глубь? Там же вообще сумасшествие какое-то.
– Ты там бывал? – перебил Данила. – В Глуби?
– Подходил близко, – сказал Момент и сразу замкнулся. – Но я не хочу об этом говорить.
– Ну и не говори, – легко согласился Астрахан. – Только я с тобой все равно не согласен.
– В чем это, бро?
– В том, что биотин – это круто. Мы сегодня престарелых теток омолаживаем, а завтра они начнут пятнистых чупакабр рожать, что твоя Эльза. Нельзя пользоваться технологией, не понимая ее сущности.
– Это там сущность, – махнул рукой Генка. – А тут, в Секторе – сучность. И пока ты будешь ее понимать, она тебя так отпонимает…
– Ай-й-а в-в-вот… – начал было говорить Бугай и испуганно замолк. – Ч-ч-е эт-то с-со мной? – испуганно удивился он.
– Это ты, бро, заику поймал, – пояснил Момент. – Искажение такое. Неопасное. Теперь часа два заикаться будешь.
– Б-б-б-б…
– Ага, – хмыкнул Гена, – именно это слово.
Бритый и Жила заржали, а Кондрат надулся от натуги, пытаясь выругаться.
Данила посмотрел на Марину. Девушка, способная, по утверждению папаши, чуять опасность за версту, невозмутимо молчала.
– Ты знала? – спросил он негромко. – Что тут рядом искажение?
– Да, – сказала девушка. – Геннадий прав: она неопасная.
– Почему не предупредила?
– Пришлось бы другое место искать. А оно – большое, размазанное. Час бы точно потеряли.
– Марин, а давно ты их чувствуешь? Искажения?
Глаза у нее стали абсолютно пустые, стеклянные. Марина вяло помотала головой.
– Не знаю. Наверное, давно. Это – ценный талант. Тарас Петрович говорил, что ценный.
Даниле от упоминания отца стало кисло и тошно, но он продолжил допрос. Не нравились ему способности Марины, несло от них неприятностями и тайной.
– А давно с отцом работала? С профессором Астраханом?
– Давно, – снова неуверенные интонации. – Еще с института в его лаборатории. Да, точно. Он был моим научным руководителем, потом я пришла к нему в отдел…
– А лет тебе сколько, сестренка? – перебил Момент.
Она моргнула. Еще раз. И сказала:
– Двадцать пять.
– Чего-о?! – Гена вылупился на девушку, остальные тоже уставились на нее. – Каких же тебе двадцать пять, опомнись! Ты и на двадцать не выглядишь!
