скачать книгу бесплатно
– Так. Вы ночевали у мамы. Мы с Кристиной вернулись – о боже, во сколько же мы вернулись? – очень-очень поздно. Значит Натка сидела одна дома. Если только добралась до него. А вдруг поздно вечером она решила прогуляться? Господи! Что же делать? Нам обязательно надо в полицию!
Ключевое слово «полиция» мадам уловила молниеносно. И через пару минут мы уже ехали по вечернему Монпелье на «пежо», ловко управляемом Виржини. Не знаю, правда, зачем стоять на красном светофоре, если на улице ни души… Тем не менее поездка заняла не более пятнадцати минут, и мы вошли в ярко освещённое здание.
Виржини взяла на себя функции посредника между мной и представителем власти. Тот, как выяснилось, тоже, как и мадам, изъяснялся по-английски с виртуозностью глухонемого, а уж русского и вовсе не знал.
Они разговаривали минут пять, полицейский – привлекательный молодой мужчина, черноволосый и кареглазый, – внимательно слушал Виржини, посматривая в мою сторону, и кивал. Мадам волновалась, она отчаянно жестикулировала, звенела браслетами, дотрагивалась до локтя мсье. Тот произвёл на меня благоприятное впечатление: я увидела перед собой в высшей степени компетентного полицейского, заинтересованного в судьбе моей дочери не меньше, чем я сама.
– Attendez, mesdames, s’il vous pla?t, attendez![1 - Мадам, подождите, пожалуйста! (фр.)] – произнёс он наконец, кивая на стулья, установленные вдоль стены.
Виржини потянула меня за руку, предлагая приземлиться. Я поняла, что полицейский просит подождать.
– Ждать, – подтвердила мою догадку Виржини. – Ждать, сидеть, терпение.
Я уселась на стул и сразу принялась трясти коленом и нервно сжимать ладони, не в силах справиться с нервами. Мадам сочувственно гладила меня по плечу и что-то бормотала. Моё прыгающее загорелое колено (я была в платье) привлекало к себе внимание каждого полицейского, появлявшегося в участке. Они беспрестанно курсировали туда-сюда, переговаривались, смотрели в компьютер, установленный на рабочем столе за высокой стойкой.
Наконец моё терпение лопнуло. Я подскочила к стойке и хлопнула по ней ладонью. Кареглазый красавчик удивлённо поднял брови и что-то быстро заговорил. Мадам Виржини тут же переполошилась и попыталась вернуть меня на место. Я отбивалась.
– Говорите по-английски, мать вашу! – рявкнула я. – Speak English! Сколько я тут буду у вас сидеть? Почему вы не ищете мою дочь? Она маленькая, ей всего шестнадцать! Я не знаю, где она! Уже ночь! Какого (…) вы (…) здесь (…)?!
Мадам в изумлении смотрела на меня. Полицейский вспыхнул, напрягся, я прочитала его мысли. Он успел подумать: «Эта бешеная русская баба сейчас всё тут разнесёт! Они же дикие! У них медведи и сорокоградусные морозы! Нормальные люди в таких условиях не выживают!»
Они загалдели хором – Виржини и полицейский. А я тем временем погружалась в малиновое пламя ярости. Когда я начинаю бушевать в своём офисе, подчинённые выпрыгивают из окон. Но обычно они стараются не доводить меня до такого состояния.
Полицейский сразу куда-то убежал, а вернувшись, жестом пригласил следовать за ним.
– Вот видите, Виржини, у вас тоже без скандала ничего не решается.
Мы преодолели коридор, свернули за угол и вскоре очутились в маленьком кабинете, где нас встретил ещё один солидный господин, очевидно, уже рангом повыше. Этот мужчина также выглядел в высшей степени привлекательно: седая короткая стрижка, окладистая борода, загорелая кожа, проницательные голубые глаза… Но мне, конечно, было абсолютно наплевать на внешние данные этого очаровашки, самое главное – займётся ли он поисками моей дочери?
Мадам Виржини вновь пустилась в пространные объяснения…
* * *
В половине двенадцатого мы возвращались домой по тёмным улицам Монпелье несолоно хлебавши. Виржини выглядела подавленной, если не сказать пришибленной. Таинственное исчезновение Натали её обеспокоило, а моё поведение в полицейском участке – ужаснуло. Мадам приложила невероятные усилия, чтобы предотвратить катастрофу: я собралась разнести по кирпичику здание полиции и выщипать – волосок за волоском – седую бороду инспектора Фалардо…
Ироничная усмешка инспектора меня доконала. Я довольно долго – и беспомощно – наблюдала, как Виржини рассказывает ему о нашей проблеме. Полицейский терпеливо слушал, посматривая на меня. И в конце концов это сексапильное бородатое чудовище заявило… что моя дочь решила переночевать у бойфренда! Да-да, и вчера, и сегодня… Ах, у девочки нет бойфренда, здесь, в Монпелье? Так вы просто не в курсе! Наверняка бойфренд уже появился. Вы в нашем городе с воскресенья, значит дочка давно обзавелась поклонником. О-ля-ля, молодёжь, у них всё быстро, очень быстро! Успокойтесь, мадам, ваша дочь скоро вернётся!..
Вот, как мадам Виржини объяснила мне слова инспектора: мадемуазель и гарсон, сразу амур, дружба, гулять, спать дома, где мальчик жить, там спать, надо терпеть немножко подольше, девочка вернуться, мама спокойная.
Уловив суть сказанного инспектором, я заскрежетала зубами и едва ли не бросилась на Фалардо с кулаками.
Да он спятил что ли?
Какую чушь он несёт!
Как ему объяснить, что моя дочь так не поступила бы? Во-первых, она не пропустила бы целый день занятий в школе, то есть шесть часов языковой практики. Для Натки это драгоценность. Во-вторых, парень, бойфренд у неё есть в России. Она даже от него беременна. В-третьих, завтра, в субботу мы планировали поехать в Камарг – там нас заждались розовые фламинго и необыкновенные белые лошади. В-четвёртых…
Так. А что в-четвёртых?
И тут я погрузилась в тягостные размышления.
Что у нас произошло вчера? Да, на площади Жана Жореса мы разыграли настоящую греческую трагедию. Дочь призналась, что беременна, а я закатила скандал. Накричала на неё. Пообещала убить Мишу сразу же, как только вернусь в родной город.
Безусловно, это обещание напугало Натку. Ведь она могла не раз наблюдать, с каким блеском я провожу карательные мероприятия в офисе компании, как летят во все стороны клочья шерсти и куски мяса. Раззудись плечо! В гневе я страшна – прибью не моргнув глазом…
Наверное, Натка сразу нарисовала в воображении страшную картину: буйная мамаша возвращается домой и делает отбивную из её бойфренда, отца ребёнка…
А ведь я даже не спросила, какой у неё срок! Кристина спросила, я – не удосужилась… Месяц? Два? Три?
Что я натворила…
Где сейчас моя маленькая девочка?
* * *
Оставалась призрачная надежда обнаружить Натку в её комнате, когда мы приедем домой. Ну, хорошо, погуляла, оторвалась на всю катушку с друзьями и явилась обратно с повинной головой…
Увы, ничего подобного! Коттедж мадам Виржини хранил безмолвие.
Даже Кристина так и не вернулась со свидания со вторым кандидатом. Наверное, они с Грегуаром сняли комнату в гостинице и сейчас проверяют друг друга на выносливость.
Вот если бы Кристина сейчас была дома… Я бы схватила её в охапку и рванула обратно в полицейский участок. Адрес запомнила. Вдвоём – моя материнская ярость плюс Кристинино безупречное знание французского – мы смогли бы вдолбить в головы тупых полицейских, что необходимо немедленно начать поиски ребёнка. Прочесать кварталы, закоулки, подъезды, отправить вертолёт с прожектором…
Я зашла в комнату дочери и внимательно просмотрела её вещи. Вот лежит пластиковая папка с учебными материалами. Это говорит о том, что вчера дочь всё же до дома добралась. Но сегодня утром уже в школу не пошла, иначе обязательно взяла бы папку с собой.
Я переворошила одежду в стенном шкафу. Так, не хватает ветровки, джинсов и маленького рюкзачка…
Как же так? Получается, Натка действительно сбежала? Спряталась от материнского гнева? Придумала хитрый план: сначала она заставит меня поволноваться за её жизнь, а потом вернётся обратно, и я буду настолько счастлива увидеть ребёнка в целости и сохранности, что больше не стану ругать?
Неужели она могла так со мной поступить?
Но я согласна, согласна, пусть всё именно так и будет! Это самое лучшее и безобидное объяснение для её исчезновения. Только бы не думать о том, что она лежит где-нибудь изувеченная и бездыханная или рыдает в каком-нибудь подвале, прикованная к батарее маньяком…
Я посмотрела на стенные часы и поняла, что давно наступила суббота. Стрелки на циферблате показывали три часа ночи. Я поджаривалась на медленном огне собственных жутких фантазий, моё воображение рисовало картины одна страшнее другой. Перед глазами мелькали кадры из сводки чрезвычайных происшествий.
Боже, верни мне мою дочь!
Я вышла из комнаты и, миновав маленький холл, толкнула дверь Кристины.
Закрыто.
Внизу на кухне надрывно вздыхала и постукивала чашками мадам Виржини. Ей не спалось, как и мне, она переживала из-за Натки.
Когда же вернётся Кристина? Сколько можно развлекаться с Грегуаром? У меня тут такие дела происходят… По крайней мере, однокурсница могла бы объяснить, чем закончилась наша вечеринка в четверг после ухода Натальи. Какую же отраву и в каких количествах мы в себя влили, если я до сих пор ничего не помню? Что мы пили – вино, водку, текилу?
Если текилу – то это конец. Она мне противопоказана, даже закрытую бутылку брать в руки нельзя…
– Элен? Не спать?
Передо мной стояла мадам Виржини в халате до пят. Её спальня тоже находилась на втором этаже. Без макияжа и многочисленных украшений, после нервного вечера и поездки в участок Виржини выглядела лет на двадцать старше, чем днём. Доставили мы ей хлопот…
Мадам вопросительно указала на дверь Кристининой комнаты, покачала головой и развела руками. Я поняла, что долгое отсутствие квартирантки её удивляет.
Но Кристина – взрослая дама, и она сама за себя отвечает. Возможно, инженер Грегуар оказался намного лучше, чем может вообразить русская невеста…
И вдруг мой мозг пронзила молния, и перед глазами возникла яркая картинка. Я совершенно чётко увидела нас с Кристиной за столиком на площади Жана Жореса… А рядом – двух улыбающихся парней.
Точно! Там были парни.
Наконец-то ко мне вернулась память!
Они к нам подсели – два молодых испанца. Двадцатипятилетние парнишки с чёрными кудрями и крепкими загорелыми плечами, в майках и джинсах… Сначала с испанцами хихикала одна лишь Кристина, так как я всё ещё пребывала в шоке от Наткиного признания. Мне требовалось время, чтобы успокоиться, чтобы представить себя в образе бабули, воркующей над крошечным внуком…
Затем на столе появилась бутылка вина, и после двух бокалов будущее уже показалось мне менее мрачным.
А дальше – занавес.
Память снова укрыта плотным чёрным покрывалом. Как отрезало… А вдруг испанские ловеласы предложили нам попробовать галлюциногенных грибов или какой-нибудь другой отравы – а мы с Кристиной согласились (чего уж там, один раз живём!).
Чем ещё объяснить мою амнезию?
Глава 7
Всё приходится делать самой!
В половине девятого утра после ночи, проведённой в лихорадке, я уже стояла у массивных дубовых дверей здания, где размещалась Наткина языковая школа. Подёргала металлическое кольцо, рассмотрела мраморную табличку с золотыми буквами…
Узкая и кривая средневековая улочка в сотне метров от площади Комедии хранила ночную прохладу. Солнце заглядывало сюда нерешительно и осторожно, словно боялось провалиться в каменный колодец.
Без пяти минут девять вместе с преподавателями, администраторами и студентами я вошла в школу и посвятила несколько часов расспросам. От полиции помощи не дождёшься, поэтому я сама взялась за дело. Терзала и учителей, и Наткиных одногруппников, надеясь получить хоть какую-то информацию о дочери.
Мне искренне сочувствовали и старались помочь.
Сотрудники учебного заведения нервничали. Школа долгие годы ежемесячно принимала сотни студентов всех возрастов, и всегда обходилось без происшествий. Никто не травмировался, не исчезал, не попадал в криминальные истории. И вот надо же – пропала эта очаровательная маленькая блондинка, русская…
* * *
В два часа дня я удачно втиснула «Ситроен» на свободное местечко всего в двадцати метрах от полицейского участка и мысленно пожелала себе, чтобы и в остальном мне так же повезло.
Выйдя из автомобиля, я глубоко вздохнула. С моря дул свежий ветер, а в машине, взятой напрокат, почему-то появился неприятный запах. Даже кондиционер не спасал. Этот странный запашок возник ещё утром, а сейчас, после того, как «Ситроен» постоял на солнце, только усилился…
Тут же вспомнилось, как однажды осенью Игорь, мой бизнес-компаньон и друг, три дня доставал меня жалобами на дикую вонь в машине. Прямо замучил нытьём, я даже ему сказала: иди и купи новый джип, только перестань меня терроризировать. Игорь, умница, корпоративные денежки тратить не стал, а отогнал машину в автосервис, и там довольно быстро обнаружили источник божественного аромата – тухлую селёдку. Как она попала в чрево автомобиля? Приплыла из Атлантики, чтобы залезть в машину Игоря и там, наконец, спокойно помереть? А что, запросто! Учитывая, какие реки и моря разливаются на дорогах города каждой осенью…
Ничего не поделаешь, придётся потерпеть этот неприятный запашок, потому что мне некогда разбираться, не припрятана ли где-то в «Ситроене» дохлая мышь. По идее, завтра я должна отогнать арендованный автомобиль к офису, расположенному на вокзале, и вернуть ключи.
Я хлопнула дверцей, набрала в лёгкие побольше свежего воздуха и направилась к входу в здание…
Юг Франции – удивительное место! Стоит на мгновение задержать взгляд на прохожем, и человек тут же говорит тебе «бонжур» и одаривает радостной улыбкой. А так мой взгляд напряжённо шарил по лицам встречных людей – словно я хотела спросить у них, не видели ли они мою дочь, – то улыбки и приветствия неслись со всех сторон. Нет, сейчас они меня не радовали, я была слишком измучена страхом, чтобы поддаться атмосфере весёлой беспечности, царящей в этом городе…
Я миновала каменное крыльцо, сбитое за тысячу лет миллионами подошв, и очутилась в полицейском участке. Вот, опять сюда приехала, теперь уже самостоятельно, без сопровождения мадам Виржини. Сейчас никто не будет сдерживать мою агрессию и испуганно шептать, чтобы я успокоилась. И поэтому, надеюсь, мне удастся раскрутить полицейских на полномасштабные поиски дочери.
Дежурный с ночи поменялся, его коллеги – тоже, я не увидела ни одной знакомой физиономии. Однако новый полицейский, едва услышав о причине моего визита, сразу закивал и сообщил, что «моим делом» занимается инспектор Фалардо.
Да, начало было обнадёживающим. Во-первых, я сразу же наткнулась на человека, не пренебрегавшего в детстве уроками английского, а во-вторых, меня здесь уже знают. Ещё бы! Я сделаю так, что они засыпать и просыпаться будут с моим именем на устах!
Но пока меня попросили подождать – опять на том же самом стуле у стены. «Атандэ, мадам, атандэ», – эту фразу я теперь распознавала безошибочно.
У стены томилась живописная дама – грузная негритянка в белоснежном спортивном костюме с серебряными лампасами. На голове у неё красовалась шляпа с вуалью и цветами, на ногах – розовые носки в сеточку и золотые босоножки с тонкими каблучками.
Дама бросила на меня из-под вуали царственный взгляд, но тут же расцвела в улыбке и забормотала что-то на своём языке, похлопывая ладонью по соседнему стулу – очевидно, приглашала сесть рядом.
Ожидание было долгим и томительным, жизнь в участке бурлила, в помещении гулял сквозняк из-за постоянного перемещения тел, все вокруг выглядели занятыми и гиперозабоченными. Я три раза штурмовала барьер, отделявший полицейского от «зала ожидания», и требовала уделить мне внимание, но в ответ слышала просьбу подождать ещё немного, произносимую со смесью раздражения, учтивости и высокомерия…
И только в половине четвёртого появился, распространяя аромат хорошей туалетной воды, инспектор Фалардо. У него под глазами залегли фиолетовые тени. Видимо, как и мне, поспать ему этой ночью тоже не удалось.
Вежливо поприветствовав, он жестом пригласил меня следовать за ним и что-то сказал полицейскому, после чего тот сразу поднялся с места и устремился за нами. Вскоре я поняла, что этого мсье пригласили в кабинет в качестве переводчика. Надо признать, он был гораздо эффективнее милой Виржини.
– Успокойтесь, мадам, я понимаю, как вы нервничаете, – начал инспектор Фалардо. – Но мы провели небольшое расследование, и я думаю, причин для беспокойства нет.
– Вы шутите? Вы издеваетесь надо мной?! – подпрыгнула я на стуле.
Инспектор и переводчик обменялись взглядами, так, словно говорили друг другу: «О, боже, и откуда она взялась на нашу голову!»
– Дело в том, что в четверг вечером вашу дочь видела соседка особняка, где вы арендуете комнаты.
– Да? – напряглась я. – И что она сказала?
– Ваша дочь шла по улице в компании симпатичного молодого человека. Они оживлённо разговаривали. У мадемуазель на плече был небольшой рюкзачок.
Я резко сдулась, опала вниз, как бисквит, вынутый из печи. Безумие последних суток, неизвестность, страх доконали меня. И сейчас, когда я наконец услышала хоть что-то положительное, силы меня оставили. По крайней мере, стало ясно, что дочь жива. Её никто не подкараулил в тёмном переулке, не стукнул по голове кирпичом. Она сама ушла с каким-то парнем.
– Постойте! Откуда вы знаете, что это была именно моя Наталья?
– Соседка уже встречала вашу дочь и знала, что вы разместились в доме у мадам Ларок. Кроме того, она подробно описала девушку.
Фалардо пододвинул к себе лист бумаги и зачитал описание.
– Ну что?
– Да, верно, это она.
– А парень?
– Парень соседке не знаком. На вид ему лет двадцать, тёмные волосы, светлые глаза, хорошее телосложение, рост приблизительно метр восемьдесят.
«С таким бы я и сама сбежала», – мысленно вздохнула я.
– У вас доверительные отношения с дочерью? В последнее время не возникало разногласий? Дочь обо всём вам рассказывает?
