скачать книгу бесплатно
Надо мной смеялись все, включая собственных дочерей:
– Мать, ну нельзя же быть такой наивной! Ну кто же тебе позвонит через два месяца? Мать, это же Израиль – говорят одно, думают другое, а делают то, что выгоднее, то есть третье.
А я верила и ждала. Я больше не искала работу. Я была принята. Нужно было только дождаться 8 сентября шести часов вечера.
В тот день я уселась возле телефона ещё с пяти. Боялась пропустить. Смеху надо мной не было предела! Дорогие мои дочурки издевались, как хотели. Нет, они у меня хорошие – просто они боялись, что со мной будет, если телефон не зазвонит. А так они каким-то образом «гасили» ситуацию.
И телефон зазвонил! Правда, не в шесть, а в восемь.
Мой рыжий великан кричал в трубку в аэропорту:
– Аллё! Это я – твой директор! Ты помнишь, что завтра на работу? Выезжай пораньше, чтобы приехать вовремя – я не люблю, когда опаздывают!
Я не опоздаю! Я приеду вовремя! Я верю людям! Я буду работать лучше всех на свете!
Ночные бдения у открытого окна
Ну и жарища! Вентилятор дует прямо в лицо, а эффект нулевой!
Правильно говорили: не нужно снимать квартиру у самого моря!
Ну а кто из моих бывших соотечественников снимает не у моря, скажите, пожалуйста?
Подумайте сами, как это фантастически звучит: мы сняли квартиру на самом берегу Средиземного моря! Даже выговорить такое ужасно приятно! А уж написать друзьям на Украину – и подавно!
Интересно, как они там, мои друзья? Наверное, думают иногда обо мне? Как же – дудки! Как в анекдоте: умерла так умерла!
Когда это мне впервые пришло в голову – уехать в Израиль? Сначала даже выговорить такое было страшно: уехать в Израиль!
Когда моя любимая тётя Соня сообщила мне, что они уезжают, я чувствовала себя так, как будто мне на голову упал огромный кирпич. Как это – ни с того ни с сего вдруг собраться, упаковать вещи – и улететь в другую страну?
Ну хорошо – многие уезжают, особенно сейчас, когда все привычные вещи в жизни рухнули, развалились, как карточный домик: предприятия стали закрываться, работу искать стало практически нереально, цены подскочили в десятки раз!
Ну меня, положим, это не очень касалось – дело в том, что все последние годы, с тех пор как я ушла на «свои хлеба», то есть перестала зависеть от зарплаты, милостиво положенной начальником, от премии за невесть что и от подписи босса, который решает, уходить или не уходить тебе в отпуск, жизнь моя заиграла всеми возможными красками! Я была классным репетитором в родном городе, ко мне очередь была расписана на годы вперёд.
Математика, физика, английский! Кто следующий в очереди за счастьем поступить в престижный вуз? Готовлю без «проколов»! Поступают все! Действительно, поступали почти все, ну за редкими исключениями. Потому что брала ребят с головой, потому что вкладывала в каждого душу. Сначала влюбляла их в свой предмет, а уж потом «грузила» их так, что искры летели! Попробуй-ка не поступи после этого в какой хочешь вуз!
Деньги в семье водились. Надо – возьми вон в той шкатулке! И не мешайте мне заниматься – у меня ученик! Не заметила, как девчонки вдруг выросли, как муж перестал замечать…
А тут вдруг – трах-бах! – тётка уезжает! Куда, что? А где это точно находится – Израиль?
Школу я окончила на отлично, но вот с географией всегда были проблемы. Ах, в Средиземноморье? На самом берегу? Вот здорово! Обожаю море, но я никогда не могла себе представить, что можно жить вот так прямо на берегу и бегать купаться по утрам перед работой.
А тётка моя – возьми и соберись в Израиль! А как же я? После смерти родителей тётка была самым родным человеком. Ну ещё брат. И вот путём простейших умозаключений я прихожу к выводу, что если моя тётя Соня собралась уезжать, то я ведь тоже могу!
Это было так неожиданно, что в результате шока я чуть не умерла!
Дальше всё происходило очень быстро: поездка к консулу в Киев, документы на ПМЖ, распродажа семейной утвари. Квартирку нашу купили сразу, не зря я тогда сделала «евроремонт» одна из первых в городе.
Уезжать было нестрашно и очень интересно. Свежий ветер перемен. Моих отношений с мужем он уже не мог реанимировать, но надежда на то, что в нашу жизнь ворвётся что-то большое и светлое, давал. За девчонок моих было радостно. Уж они-то себя найдут в новой стране, с новыми друзьями!
Иврит всем давался легко. Девочки буквально с первых дней уже щебетали на незнакомом языке и заливались смехом над моими ошибками!
По закоренелой привычке о себе как-то не думалось.
Все мысли были о детях, об их будущем.
Ну где же она, ей-богу? Второй час ночи. Есть же какой-то предел! Израиль Израилем, бэсэдэр! – новое словечко, прилепившееся как-то сразу, как банный лист, и обозначающее на иврите «порядок», – но всё-таки должна же и совесть быть! Куда же запропастилась моя дорогая дочурочка? Ведь знает же, что я по своей «совковой» привычке предпочитаю, чтобы мои золотые доченьки-красавочки мирно посапывали в своих кроватках, а не разгуливали по ночам, как кошки!
Хотя в Израиле так принято. Ночь – это «детское» время. Большинство подростков разгуливает по ночам, сидит в кафешках, танцует в барах и пабах. А родители преспокойненько спят, ни о чём не переживая. А что такого? Пусть гуляют, на то она и молодость!
Мне бы такое спокойствие! Ну можно хотя бы позвонить! Она ведь знает, что я ещё не совсем «акклиматизировалась» и жду у окна, когда появится на ярко освещённой фонарями улице стройный силуэтик моей долгожданной!
Бог наградил меня красавицей доченькой. Люди просто теряют дар речи от её красоты! Во все времена фотографы и просто дельцы от мира модных журналов останавливают её на улицах и предлагают снять фотоальбом. Правда, нужно сначала заплатить. На что она гордо отвечает, что в таком случае платить нужно ей за потраченное время. Я умильно горжусь этими её задатками графини.
Я бы так не смогла. Да и красавицей особенной я никогда не была. Младшенькая моя дочечка – вылитая моя копия. Тоже не красавица. Но с огромным таким сердцем! Из-за этого у неё с детства большие проблемы – из-за слишком большого доброго сердца. Но об этом как-нибудь в следующий раз.
Третий час ночи. Молодёжь под окнами гуляет самозабвенно, до изнеможения. Не так, как в России. Здесь не пьют, по крайней мере много. Хорошие еврейские дети. Случаются, конечно, всякие вещи, но подростки знают, что если полиция заведёт дело – это на всю жизнь. Прощай, армия, карьера, учёба! Это мои дочечки пытаются мне объяснять. Но я не могу привыкнуть ни к ночным их прогулкам, ни к новому стилю жизни буквально во всём!
Недавно из-за какого-то пустяка я повысила голос на мою младшую дочку. Так знаете, что она мне сказала? Я пожалуюсь на тебя в полицию! Ты унижаешь моё человеческое достоинство! Вот так-то! Ни много ни мало… Здесь я опускаю комментарии, что я думала в тот момент…
Старшую дочку я сама, «собственноручно», познакомила с её нынешним кавалером. Серьёзный парень. Офицер в прошлом, студент в настоящем, музыкант. С задатками гения.
Познакомилась с его бабушкой – заядлой пловчихой – на пляже. Разговорились. Оказалось, что у неё совершенно особенный гениальный внук, а у меня одарённая красавица дочь.
Разработали стратегический план знакомства. Всё получилось. Мы с дочкой «ненавязчиво» пришли к нему «прослушаться» на роль солистки в его музыкальном джаз-бэнде. Дети увидели друг друга и «пропали». И вот теперь я стою тут у окна в три часа ночи и жду свою ненаглядную. Чего ты стоишь у окна? Иди спать. Они вместе. Им хорошо. Нет причины волноваться. Подумай лучше о себе.
Что у тебя-то? Семейный костёр уже еле теплится… У мужа «роман» с молоденькой девочкой. Сама виновата. Не уделяла должного внимания мужчине, не восхищалась, не смотрела влюблёнными глазами, как когда-то.
Ну что ж, лети, голубок! Лети, пока волосики не поредели! Компостируй мозги молоденькой дурёхе своими «гениальными» идеями. А я больше не хочу. Сыта.
Да что же это такое? Ты что же, доченька, решила домой сегодня не приходить? Не жалеешь ты мамашку. Хотя, наверное, ты права – нужно же когда-нибудь не прийти ночевать домой в первый раз… Не думай, что я такая уж и наивная. Я знаю, дорогая моя, что у тебя в твои семнадцать уже были серьёзные романы и увлечения. Как все твои кавалеры страдали и плакались мне в жилетку! Это потом будет идти с ними по жизни – любовь-заноза к тебе. Они потом будут писать тебе из других стран по Интернету и ожидать, как милости, снисходительного ответа их королевы. А пока – ты в первый раз не пришла домой. Или придёшь под утро.
Который, кстати, час? Ого! Четыре. Не жалеешь ты меня. Хотя чего меня особенно жалеть? Вспомни-ка себя, дорогуша, в твои семнадцать!
А ничего особенного и не припоминается в области романтических отношений. Не был. Не замечен. Не состоял. Это потом уже, в восемнадцать – любовь длиною в жизнь. Ох, не хочу и вспоминать! Мурашки по коже… Какие страсти, ну просто испанская коррида! Весь университет с замиранием сердца наблюдал за этой страстной схваткой – не на жизнь, а на смерть! – известного Казановы с масличными глазами и отличницы-комсомолки. Когда в периоды бурных примирений вы сходились в смертельной схватке, от этой корриды дрожали стены и ломалась кровать в комнате студенческого общежития!
Так что не тебе читать нравоучения твоей умненькой красавице-дочке.
В брак эта бурная страсть плавно не перешла, хотя вы и любили друг друга всю жизнь… К чему было выходить замуж за другого? Так, показалось, что смогу построить настоящую семью с детьми, с взаимопониманием, с уважением. Парень казался сильным и крепким как скала. Ну что ж, 23 года счастливой семейной жизни – это тоже очень хорошо. Спасибо и на том. А сейчас в доме висит дымовой завесой мрачная тишина. «У нас как в гробу. Так жить нельзя. Разводись», – сказала на днях старшая дочь. Ну что ж, устами младенца…
Уже светает. Скоро на работу. Я пока что, как и вся русская «понаехавшая» интеллигенция, подрабатываю на «временных» работах – официанткой, посудомойкой, уборщицей.
Только бы эти «временные» не стали постоянными! Только бы не застрять до пенсии с тряпкой в руках! Не то что я боюсь физической работы, нет! Я-то как раз с удовольствием мою, ношу подносы, беру чаевые в задний карманчик шорт. Просто иногда я рассказываю своим работодателям на плохом иврите или на сносном английском о своём прекрасном образовании и читаю в их глазах вопрос: «Если у тебя такие крутые дипломы, то что ты здесь делаешь со шваброй в руках?»
«Ну ладно, я подумаю об этом потом», – говорю я сама себе, как Скарлетт, и уже намереваюсь идти, наконец, поспать часок-другой, как под домом слышится галдёж и крики проходящей мимо компании подростков. Незнакомый сленг, чужая гортанная речь, чужие уставы в чужом монастыре… Смогу ли я когда-нибудь так легко общаться, как эти молодые люди между собой, смогу ли чувствовать себя дома, а не в гостях, что будет со всеми нами, со мной, с ним, с ними? Понадобятся долгие годы, чтобы ответить на все эти вопросы…
А пока я стою у окна уже который час и вглядываюсь в темноту в ожидании дочери…
День отъезда – день приезда
– А самое главное – зонтики, зонтики не забудьте!
Какие зонтики, что за бред несёт эта женщина из израильской группы поддержки и адаптации приезжающих? За окном очень морозное зимнее утро. Чемоданы собраны, уложены аккуратной горкой в углу прихожей в квартире моей подруги. Прямо отсюда, от приютившей нас последние дни перед отъездом Наташи, с мокрыми от слёз глазами мы через пару часов стартуем в новую жизнь. Нас туда никто не звал. Нас там никто не ждёт. Куда едем???
Какие зонтики? Дама в телефоне продолжает настаивать:
– У нас очень тепло, ливни. Берите зонтики каждому! Я наконец понимаю. Самая большая проблема приезжающих в Израиль – это зонтики. Есть зонтик – у тебя всё в порядке. Нет зонтика – считай, пропал!
– Вас встретят в аэропорту, поместят в гостиницу в Тель-Авиве, помогут с обустройством. Всё абсолютно бесплатно – от нашей организации помощи приезжающим евреям. Вас будут обучать истории, традициям, помогут сориентироваться в первые дни.
Звучит заманчиво. Интересно, а что будет во «вторые» дни? А в «третьи»? А это правда, что мне предстоит пройти «университеты» с мытьём туалетов или, в лучшем случае, стаканов в ресторанах?
Эти вопросы вслух не произносятся – зачем дразнить судьбу? Всё ты успеешь, голубушка, – и туалеты, и рестораны со всеми твоими учёными патентами.
Рыдаем от души навзрыд на городской площади. Несмотря на сильный мороз, человек 500 пришло проводить нашу семью и сказать последнее «прости». Уезжаем только мы – одни в большущем новёхоньком автобусе. В новую страну. В новую жизнь.
– Ну надо же – а я и не предполагала, что она еврейка! А ведь такая классная девчонка! – это о моей старшенькой одна из её институтских подружек.
Жалко брата. Мой отъезд его просто убивает! Смотрит воспалёнными глазами, полными слёз. Когда ещё свидимся, дорогой мой?
Ну всё – слова сказаны, шампанское выпито, обещания позвонить, приехать, ждать, писать, помнить розданы. Автобус трогается.
В столичном аэропорту жирная дура с глазами, полными презрительной ненависти, начинает методично и медленно разрушать абсолютный порядок с любовью упакованных вещей. Семейный архив, фотографии, папины и мамины медали. Золото ты, что ли, ищешь? Золото – два колечка и серёжки – я аккуратно указала в декларации. Наружу выбрасываются медали. Не положено. Папины и мамины военные награды остаются сиротливо лежать на отполированном множеством рук деревянном столе. Подавись. Это твой военный трофей.
Дочки захлёбываются своим горем – первые утраты, расставания на всю жизнь. Жмутся к нам – маленькие воробышки. Всё у вас будет хорошо, мои сладкие! Скажете спасибо мне когда-нибудь, что увезла вас из бандитского микрорайона, наполненного малолетними наркоманами и проститутками, где вы со всеми своими английскими гимназиями, музыкальными, балетными и художественными школами всегда были «белыми воронами».
За час до вылета самолёта мужа арестовывают. Двое энергичных молодых людей приближаются к нему с каменными лицами, подхватывают под руки и уводят. У меня уже нет никаких сил – ни волноваться, ни кричать, ни выяснять. Через час – как раз перед отлётом – его отпускают: наш «непризнанный гений» прихватил во внутреннем кармане пиджака свежеразработанную им программу по складированию консервов! «Особисты» решили, что Родина ничего особенного не теряет в его лице, и отпускают супруга вместе с его программой. Семья воссоединяется и спешит к трапу самолёта. Всё. Впереди Израиль.
Как ни странно, в полёте ничего особенного не происходит. Поражает обилие религиозных евреев в салоне самолёта. Такого обилия кип и пейсов ранее я не видела никогда. Привыкай. Теперь тебе с этим жить.
За несколько дней до отъезда я пришла проститься со своей подругой-одноклассницей.
– С ума сошла! Куда ты едешь? Кто тебя там ждёт? Евреи будут плевать вслед твоей русской морде, – орала она, несясь вниз по лестнице вслед за мной, убегающей от её справедливого гнева. Интересно, права ли она? Будут ли плевать мне вслед эти религиозные евреи? В салоне самолёта они выглядели вполне миролюбиво.
Самолёт благополучно приземляется в тель-авивском аэропорту под бурные рукоплескания приземлившихся. Очень хочется плакать от избытка чувств, очень смешанных и непонятных. Отрезвляюще действуют русскоговорящие женщины в форменных костюмах, встречающие новоприбывающих «алимов» – так здесь называются новые репатрианты. Сухие командные фразы, лаконичные объяснения всей этой толпе взрослых и детей, перемешанных со стариками и калеками.
Все мы сильно напоминаем стадо перепуганных овец. Наконец-то все формальности позади и в руках – новенький израильский паспорт. Процедура принятия в объятия новой Родины отлажена до автоматизма.
Это радует – мне всегда был приятен порядок во всём.
Выходим наружу из здания аэропорта. Мама родная! После минус 25 градусов плюс 25! Тёплая южная ночь. Пальмы. Дождь(!) Хорошо, что у каждого – свой зонтик! Очень много иврита, всё непонятно, но нас встречают от религиозной организации, адрес которой мне дали знакомые буквально в последние дни перед отъездом. Как хорошо, что мы не поленились разыскать там, в далёких переулках, в немыслимой глуши среди снежных сугробов их представителя – маленькую хрупкую женщину в поношенном халатике! Что бы мы делали сейчас одни здесь, в незнакомой стране, без языка, родственников и знакомых?
Нас везут в Тель-Авив на микроавтобусе. Сопровождает нас и будет курировать в ближайшие дни наш бывший соотечественник. Потом он будет моим другом все последующие годы. Я с его помощью куплю свою первую недвижимость. Мои дети будут пользоваться его посредническими услугами при покупке квартир.
А тогда – он был первым израильтянином, встреченным нами на этой земле. Я смотрела на него во все глаза!
– Завтра снимете квартиру, я покажу несколько хороших вариантов. Потом – в банк, медицинская страховка, детей – в школу, вас – учить язык.
Так, пока вроде бы всё ясно.
– Ну, до завтра! Я заеду утром. А пока располагайтесь здесь и отдыхайте. Это хороший дорогой отель.
Легко сказать – отдыхайте! За окном – влекущие огни ночного Тель-Авива, мы первый день в Израиле, всё складывается как нельзя лучше. Нет, нам просто необходимо отправиться гулять!
Идём по главной улице, рассматриваем вывески, людей, рестораны. Пытаемся читать слова. Последние месяцы перед отъездом мы всей семьёй пытались учить язык. К нам по вечерам приходил учитель в кипе и говорил:
– Ой, очень скоро настанет время, и вы будете сильно ругать себя за каждое невыученное слово!
Время настало. Мы себя ругали. Нужно было учить лучше, несмотря на то что свет давали редко, занимались при свечах, учить не хотелось, а хотелось задавать больше вопросов – как там живут? что едят? как одеваются?
Решили поужинать в кафешке прямо на тротуаре. Оставили там, как мы потом узнали, половину нашей будущей месячной зарплаты.
Официантом нашим был мальчишка-араб. Мы были дружелюбны, чисты и открыты общению с евреями, арабами и европейцами всех стран! Он закончил смену и пошёл показывать нам ночной Тель-Авив, заинтересованно поглядывая на моих девчонок.
Потом мы будем пить водку с этим парнишкой в нашем номере (у нас с собой было!), есть сало(!) и орать украинские песни.
Последним аккордом этого долгого дня стало «причастие» Средиземным морем.
Девчонки подбежали к тёплым волнам и, набрав воды в ладошки, окунулись в неё лицом.
– Мама! А водичка тёпленькая!
Да, водичка была ОЧЕНЬ тёплой! Невдалеке был слив сточных вод.
Но об этом мы узнаем позднее.
Туалетные услуги
– Да сколько же можно жаловаться! Хотела бы я посмотреть, в какой чистоте вы содержите свои туалеты дома! – Я сердито катила свою тележку уборщицы с набором моющих средств, вёдер и швабр по бесконечному коридору компании. Компания была телефонная. Коридор был длинный – сто офисных помещений плюс несколько туалетов. Уборщица я была никакая.
Ну то есть я очень стараюсь убирать чисто и быстро.
Но оказывается, что уборка – это профессия, и мне с моим инженерным дипломом и ещё кучей всевозможных достоинств, прямо скажем, есть чему поучиться.
Во-первых, мне, как технической интеллигенции из бывшего Союза, никакая другая работа в Израиле на первых порах не светит. Ну хотя бы до тех пор, пока не выучу язык. А иврит, я вам скажу – штука тонкая.
А во-вторых, к физической работе нам, научным сотрудникам, привыкшим работать, не поднимаясь по несколько часов из-за стола, тоже нужно приноровиться.
– Ну вот опять – раскудахтались! Туалеты, туалеты! Поговорить, что ли, больше не о чем? Мою, мою я ваши туалеты весь день! Сидите, решайте свои производственные проблемы! Что, самая насущная вещь на свете – это место, где человек предаётся своим естественным потребностям?
Иврит я знаю плохо. Да и разговаривать ещё стесняюсь. Дочкам хорошо! Уже щебечут, как птички, на иврите!
Смеются над моим произношением.
Но вы же знаете, милые, что мамашка ваша всё выучит, выучится и построит себе замечательную новенькую карьеру здесь, в Израиле! Только вот туалеты эти…
Две тётеньки-начальницы, примерно моего возраста, стоят и судачат о чём-то за моей спиной. О чём – я ещё не понимаю. Но когда-нибудь я всё пойму!
