скачать книгу бесплатно
– Существует, не сомневайся.
– Между прочим, я был на тебя страшно зол.
– За что?
– За то, что сбежала, даже не попрощавшись.
– Ты был единственным, кого я предупредила, как сумела, что уезжаю.
– Я не понял, что это было предупреждение. Только теперь, когда ты все рассказала, до меня дошло.
– Ты до сих пор злишься? – насмешливо спросила Вэлери.
– Надо бы, наверное, но за давностью лет, как говорится…
– А ты что, действительно стал журналистом?
– Откуда ты знаешь?
– Я тебя спросила, чем ты занимаешься, а ты ответил: “Я стал тем, кем всегда хотел стать”. Ты же хотел быть журналистом!
– Ты это помнишь, Вэлери Рэмси?
– Я все помню, Эндрю Стилмен.
– Говоришь, у тебя кто-то есть?
– Уже поздно. – Вэлери вздохнула. – Мне пора. Я и так столько наболтала, что ты ни за что не втиснешь все это в девять строчек.
Эндрю хитро улыбнулся:
– Иначе говоря, ты согласна поужинать со мной в “Шанхайском Джо”?
– Если выиграешь пари. Я держу слово.
Они молча дошли по безлюдным улицам Сохо до Шестой авеню. На перекрестках Эндрю брал Вэлери под руку, чтобы она не споткнулась на щербатой мостовой этого старого района.
Потом он подозвал такси, ехавшее по авеню в северном направлении, и придержал дверцу, чтобы Вэлери устроилась на заднем сиденье.
– Встреча с тобой – не случайность, а чудо, Вэлери Рэмси.
– Для меня тоже, Бен.
– Куда отправить тебе мое сочинение в девяти строках?
Вэлери порылась в сумочке, нашла карандаш для глаз и потребовала, чтобы Эндрю подставил ладонь – написать телефонный номер.
– Пришлешь свои девять строк эсэмэской. Спокойной ночи, Бен.
Эндрю проводил машину взглядом. Когда она скрылась из виду, он побрел домой. До его квартиры было пятнадцать минут пешком, а ему хотелось подышать воздухом. Он сразу запомнил записанный у него на ладони номер телефона, но на всякий случай постарался по дороге не сжимать ладонь.
3
Давно уже Эндрю не брался резюмировать в считаных строчках чью-то жизнь. Два года он трудился в редакции мировых новостей. У него вызывала острое любопытство жизнь как таковая и в особенности ее устройство в мировом масштабе, поэтому его внимание привлекало все, имевшее отношение к загранице.
Теперь, когда на смену линотипам былых времен пришли компьютерные мониторы, любой сотрудник редакции имел доступ к статьям для завтрашнего номера. Эндрю постоянно обнаруживал в международных новостях аналитические ошибки, а то и попросту неправду. Благодаря его замечаниям на еженедельных редакционных совещаниях, где собирались все журналисты газеты, удавалось избегать читательского возмущения и, соответственно, извинений в последующих номерах. Компетентность Эндрю не осталась незамеченной, и, когда ему предложили выбрать между двумя вариантами поощрения – годовой премией и новой должностью, он не колебался.
Ему вновь представился случай составить “хронику жизни”, как он называл свои прежние сочинения, и это вызвало у него прилив воодушевления. Принявшись за жизнеописание Вэлери, он даже испытал легкую ностальгию.
По прошествии двух часов он набрал на клавиатуре своего телефона готовые восемь с половиной строк и отправил их по назначению.
Остаток дня он посвятил тщетным попыткам сочинить статейку о возможности народного восстания в Сирии. Коллеги в подобную перспективу не верили, можно даже сказать, напрочь ее отвергали.
Сосредоточиться никак не удавалось: он то и дело переводил взгляд с монитора компьютера на мобильник, но тот молчал. Когда в пять часов вечера дисплей наконец загорелся, Эндрю жадно схватил телефон. Ложная тревога: уведомление из прачечной: его рубашки готовы.
Только в полдень следующего дня он получил сообщение:
“В следующий четверг, 19.30. Вэлери”.
Он немедленно ответил:
“Ты знаешь адрес?”
И через несколько секунд жалел, что поторопился с ответом, читая и перечитывая лаконичное “Да”.
Эндрю вернулся к работе и семь дней сосредоточенно трудился. Ни капли алкоголя – если только, как и он, не считать пиво алкогольным напитком, ведь оно слишком слабое.
В среду он забрал из химчистки сданный накануне костюм и отправился покупать белую рубашку, а заодно зашел в парикмахерскую подровнять стрижку и побриться. Как всегда по вечерам в среду, в девять он встретился с со своим старым другом Саймоном в неказистом с виду ресторанчике, где лучше, чем где-либо в Уэст-Виллидж, готовили рыбу. Эндрю жил в двух шагах оттуда и ужинал здесь, в “Мэриз Фиш”, когда поздно возвращался из редакции, что случалось нередко. Пока Саймон по своему обыкновению поносил республиканцев, мешавших президенту проводить реформы, ради которых его и выбрали, Эндрю рассеянно наблюдал через витрину за прохожими и туристами, неспешно гулявшими по улицам его района.
– Хочешь, удивлю? Информация из надежного источника: Барак Обама втюрился в Ангелу Меркель.
– А что, она хорошенькая, – рассеянно отозвался Эндрю.
– Одно из двух: либо ты сам раскопал какую-то небывалую сенсацию, и тогда я тебя прощаю, либо кого-то встретил, и тогда выкладывай! – рявкнул Саймон.
– Не то и не другое, – ответил Эндрю. – Просто устал, извини.
– Мне-то не вешай лапшу! Я не видел тебя таким гладко выбритым с тех пор, как ты перестал встречаться с той брюнеткой, на голову выше тебя, – Салли, если мне не изменяет память.
– Софи. Но ничего страшного, просто это доказывает, что ты почти не слушаешь меня – как и я тебя. Подумаешь, имя забыл! Мы же с ней всего-то полтора года вместе прожили!
– Скучная она была, хоть в петлю лезь! Ни разу не слышал, чтобы она засмеялась, – заявил Саймон.
– Да, твои шутки ее не веселили. Доедай быстрее, я хочу на боковую.
– Если ты не признаешься, что тебя гложет, я примусь заказывать десерты и не остановлюсь, пока смерть не разлучит нас.
Эндрю посмотрел другу в глаза.
– Была у тебя в юности девушка, которую ты с тех пор не можешь забыть? – спросил он, одновременно сделав знак официанту, чтобы принес счет.
– Так и знал, что работа тут ни при чем!
– Ошибаешься, я тружусь над потрясающим сюжетом. Мерзкая, прямо-таки тошнотворная история!
– О чем?
– Профессиональная тайна!
Саймон оплатил счет и поднялся из-за стола.
– Давай немного пройдемся, мне хочется подышать воздухом.
Эндрю натянул плащ и вышел на улицу вслед за другом.
– Кэти Стейнбек, – пробормотал тот.
– Кэти Стейнбек?
– Так звали мою юношескую любовь. Я отвечаю на твой вопрос, заданный пять минут назад, если ты забыл.
– Ты никогда мне о ней не рассказывал.
– А ты никогда не спрашивал, – отрезал Саймон.
– Вэлери Рэмси.
– То есть тебе совершенно наплевать, что мне так нравилось в Кэти Стейнбек. Ты задал мне этот вопрос с одной целью: потрепаться про свою Вэлери.
Эндрю ухватил Саймона за плечо и потащил к короткой лесенке, спускавшейся в подвал маленького кирпичного строения. Там располагался бар “Федора”, где некогда, в молодости, выступали такие музыканты, как Каунт Бейси, Нэт Кинг Коул, Джон Колтрейн, Майлз Дэвис, Билли Холидей, Сара Вон.
– Ты считаешь меня эгоистом?
Саймон не ответил.
– Наверное, ты прав. Я столько лет подводил итоги чужих жизней, что в конце концов решил, будто мною самим заинтересуются только тогда, когда я займу место среди покойников.
Устроившись у барной стойки и подняв рюмку, Эндрю стал громко декламировать:
– Эндрю Стилмен, родившийся в тысяча девятьсот семьдесят пятом году, проработал большую часть жизни в знаменитой “Нью-Йорк таймс”… Вот видишь, Саймон, это как с докторами: сами себя они оперировать не могут, руки дрожат. Тем не менее это азы ремесла: самые хвалебные слова принято приберегать для покойников. Итак. Эндрю Стилмен, год рождения тысяча девятьсот семьдесят пятый, много лет трудился в “Нью-Йорк таймс”. Головокружительный взлет его карьеры пришелся на начало 2020-х годов: он стал главным редактором. Благодаря ему газета обрела новое дыхание и превратилась в одно из самых уважаемых в мире ежедневных изданий… Я не перебарщиваю?
– Только не начинай опять с начала!
– Потерпи, дай дойти до конца! Я и твой некролог составлю, вот увидишь, будет забавно!
– В каком возрасте ты намерен сыграть в ящик? Хочу знать, сколько еще продлится этот кошмар.
– Кто знает? Медицина идет вперед семимильными шагами… На чем я остановился? Ах да: благодаря ему, тра-та-та, газета обрела прежний престиж. В 2021 году Эндрю Стилмена наградили Пулитцеровской премией за его провидческую статью о… сейчас еще не знаю о чем, уточню позже. Это послужило темой его первой книги, принесшей ему множество наград и ныне изучаемой во всех университетах…
– “Трактат о журналистской скромности” – вот название этого шедевра, – смеясь, подхватил Саймон. – А Нобеля когда получишь?
– В семьдесят два года, я как раз к этому подхожу. Завершив свою блестящую карьеру и уйдя с поста генерального директора, он вышел в отставку, и в следующем году ему вручили…
– Постановление об аресте за умышленное убийство – причинение смерти лучшему другу посредством нестерпимой скуки.
– Где твое сочувствие?
– А чему тут сочувствовать?
– У меня тяжелый период, Саймон. Одиночество замучило, и это ненормально: я ценю жизнь, только когда одинок.
– Тебе скоро сорок, в этом все дело.
– Спасибо тебе. Остается только дождаться этого переломного момента. Нет, просто у нас в газете атмосфера вредная для здоровья, все мы там живем под дамокловым мечом. Вот и захотелось немного бальзама на сердце… Кем она была, эта твоя Кэти Стейнбек?
– Моей преподавательницей философии.
– Да ну? Вот бы не подумал, что девушка, озарившая твою юность, была… в общем, уже не юной.
– Жизнь – сложная штука: когда мне было двадцать, мою фантазию будили женщины на пятнадцать лет старше меня, а теперь, в тридцать семь, у меня кружится голова от тех, кто на те же пятнадцать лет меня моложе.
– Все дело в твоей голове, старина.
– Не расскажешь мне подробнее про свою Вэлери Рэмси?
– Я столкнулся с ней на прошлой неделе, когда вышел из бара “Мариотта”.
– Понятно…
– Ничего тебе не понятно! Я сох по ней еще в школе. Когда она сбежала из нашего городка, как воровка, заметающая следы, я несколько лет не мог ее забыть. А если начистоту, то я до сих пор не уверен, что мне действительно удалось ее забыть.
– И теперь, встретив ее, ты был жестоко разочарован.
– Наоборот, в ней что-то переменилось, и она теперь волнует меня еще больше.
– Она стала женщиной – как-нибудь на досуге я тебе растолкую, что это такое! Ты хочешь сказать, что снова в нее влюбился? “Эндрю Стилмена прямо посреди 40-й улицы сразила любовь с первого взгляда” – вот это заголовок!
– Я пытаюсь тебе объяснить, но ты не понимаешь. Я потерял покой, а этого со мной давненько не случалось!
– Ты знаешь, как с ней связаться?
– Завтра мы вместе ужинаем. У меня мандраж, будто я сопливый мальчишка!
– Откровенность за откровенность: сдается мне, этот мандраж нас никогда не покинет. Спустя десять лет после смерти моей матери отец познакомился в супермаркете с женщиной. Ему было шестьдесят восемь, и накануне его первого ужина с ней мне пришлось везти его в город: ему приспичило купить новый костюм. В примерочной кабинке он принялся репетировать, что будет говорить ей за столом, стал спрашивать моего совета… Знаешь, как трогательно? Отсюда мораль: перед женщиной, которая нас волнует, мы всегда теряемся, и возраст здесь ни при чем.
– Спасибо, ты меня подбодрил перед завтрашним ужином…
– Я говорю это тебе для того, чтобы ты не совершал оплошность за оплошностью. Тебе будет казаться, что ты говоришь скучно, – возможно, так оно и будет. Зато потом, вернувшись домой, ты станешь упрекать себя в излишней пафосности.
