скачать книгу бесплатно
– Сейчас, сейчас, баба Дунечка, сейчас, родная, – бегло отсчитываю двадцать капель корвалола и укладываю женщину на диван. – Что же вы так меня пугаете? Вот как я теперь уеду?
– Все нормально, детка. Это все Петя со своими сливами. Глянь, сколько мы наварили варенья. – Евдокия Андреевна взмахивает слабой кистью в сторону тазов и ведер, остывающих на столешнице. – С собой-то возьмете? Виола любит сливовое. – Баба Дуня некстати вспоминает мою мать.
Я сжимаю сухие, морщинистые кисти женщины и согласно киваю. Пускай думает, что мы общаемся с Виолой как мать и дочь, делимся женскими секретами, поддерживаем друг друга… Вы верно догадались – я и здесь потерпела фиаско. Зря Сэм называет меня принцессой Ди – я самая настоящая Мисс Неудача.
– Диана! Диана! – Саманта громко топает по ступенькам, спускаясь с лестницы. Ее милое личико искажает недовольная гримаса. – Тебе отец не может дозвониться, Ди, – добавляет уже тише, протягивая свой айфон.
Сердце пропускает пару глухих ударов. Больно толкается о ребра, как пойманная в силки маленькая птичка. Я боюсь отца. Опасаюсь рассказать ему о письме незнакомца и своем желании возобновить поиски. Тогда для чего он звонит именно сейчас? Мониторит мою почту, следит за мной?
– Да, пап… – выдавливаю хрипло, встречаясь с жалостливым взглядом Сэм. Сама знаю – выгляжу беспомощной, нашалившей маленькой девочкой.
– Диана, кончай валять дурака и возвращайся в город! Ты нужна мне здесь! – рычит в динамик отец.
– Что-то случилось?
Баба Дуня решительно поднимается с места и одергивает фартук. Неуклюже шаркает к кастрюлям с вареньем, достает из шкафчиков банки… Суетится, желая успеть приготовить лакомство до нашего отъезда.
– В город приехал Тимур Багров, – в голосе отца сквозит неприкрытая тревога. – Я рассчитываю на долгосрочное сотрудничество, Ди. Если ты будешь умной девочкой, обзаведешься перспективным мужем. Ты слышишь меня?
Запускаю пятерню в спутанные от морской воды волосы и выхожу на террасу. Я не хочу демонстрировать злость и негодование, вмиг обуявшие меня, но выходит плохо – от моего напора дверь громко клацает.
– Слышу, папа, – сухо отвечаю. Я не хочу ругаться по телефону, оперировать доводами или приводить доказательства его неправоты – отец не услышит меня.
– Твой рыжий красавчик скоро станет отцом, поняла? Так что забудь о нем. Выброси всяких сосунков из головы, Ди. Подбери сопли и приезжай домой.
– Хорошо, папуль. Сейчас закажу билеты. Саманта полетит со мной.
– Я сам куплю, детка. Готовьтесь лететь ночным рейсом. И… приведи себя в порядок, Диана. Завтра ты должна блистать.
Я сбрасываю звонок и бессильно оседаю на плетеный стул: господи, как же больно… Слова отца ранят, как острые, пропитанные ядом, стрелы…
Глава 3
Стюардесса предлагает пассажирам напитки, прохаживаясь между рядами. Улыбка не сходит с лица девушки, и я почему-то думаю, что к концу рабочего дня ее скуловые мышцы болят от напряжения. Черт, зачем я вообще думаю о всякой ерунде, когда на пороге моей жизни маячат изменения?
– Поверить не могу, сам Тимур Багров… Ммм… – Саманта закатывает глаза и растягивает губы в блаженной улыбку, словно речь идет о посланнике небес, а не о богатом и влиятельном партнере отца. Привлекательном, холостом, высоком, умном… партнере. Может, Сэм права и мне действительно стоит переключить внимание на мужчин постарше? Хм…
– Саманта, он всего на пять лет моложе отца. Ему же сорок пять! – шиплю я, выдернув ладонь из рук подруги. Сэм любуется моим свежим, ярко-красным маникюром.
– Какая же ты дура, Шестак. Что такое для мужчины сорок пять? Это же как баба ягодка опять… Тьфу! Не то сравнение, совсем не то, – конфузится Сэм и потирает лоб.
Я довольно улыбаюсь, едва сдерживая подступивший приступ хохота. Как бы теперь при встрече с Тимуром не вспомнить глупое сравнение подруги! Сэм хмурится и отворачивается в сторону иллюминатора, любуясь плывущими в небе взбитыми сливками облаков. Потирает небольшой шрамик на лбу, оставшийся от той ужасной аварии… Какая же она у меня красавица, моя Сэм. И я почти не помню ее изуродованного лица, над которым мне пришлось колдовать несколько часов. Я перекроила ее, сделала неузнаваемой, исправила поломанный в нескольких местах нос, раскрошенные скулы, зубы… Саманта каталась на роликах в парке, когда в нее на полной скорости въехал электросамокат. От удара лицо Сэм превратилось в кровавое месиво. «Скорая» привезла ее в отделение челюстно-лицевой хирургии областной больницы, где дежурила молодая и жизнелюбивая доктор Диана Шестак… Как же давно это было. Три года прошло… И как сильно изменилась я.
– Любуешься своей работой, Ди? – Саманта корчит рожицу и вытягивает губы в трубочку.
– Да, Невская. Ты у меня красавица. Не хочешь обольстить доктора Багрова? Вместо меня?
– А можно? Черт, Шестак, он реально крутой чел, и как мужчина вполне себе… – Сэм краснеет так, что румянец проглядывает через смуглую кожу. – Только твой папа убьет меня. Сама знаешь, как Руслан Александрович относится к тем, кто нарушает его планы.
Знаю. И заранее смиряюсь с неизбежностью. И дело не в опасении сделать папе больно, огорчить. Это не благородный, возвышенный страх за чувства близкого, а противная, расползающаяся внутри, как гадкая слизь, трусость. Малодушие, слабость… Вот что я чувствую. Злюсь на себя за бессилие перед авторитетом отца. Папа в прямом смысле слова вбил его в меня.
Я до сих пор содрогаюсь при воспоминании о том, как отец учил меня плавать или кататься на велосипеде. За каждую неудачу или оплошность я получала шлепки и пинки. Тычки, унижения…
– Крути педали, говорят тебе!
– Папа, я боюсь, – рыдаю, сжимая влажными ладонями руль велосипеда.
– Поезжай давай, балда! Намотай сопли на кулак и езжай! – рычит отец, сопровождая слова внушительным подзатыльником.
– Диана, ты молчишь? – Саманта возвращает меня в реальность из бурлящего котла мерзких воспоминаний.
– Тебе не стоит там появляться, Сэм. Ты права насчет папы, – киваю в ответ.
Квартира встречает меня унылым безмолвием и затхлым запахом пластиковых чехлов. Вы правильно подумали – я и здесь облажалась. Хозяйка из меня никудышная. В новую квартиру возле Смоленского собора я въехала в марте. Папа ядовито фыркал, пугая меня пожизненным кредитным рабством, мама упрекала в неспособности найти «обеспеченного и перспективного мужа», а я… Не побоялась взять ипотеку, используя собственные накопления в качестве первоначального взноса. Отчего-то я решила, что финансовая независимость – первый шаг в освобождении от самодурстваотца.
Квартира определенно мне нравится: стильный лофт с минимумом мебели и черно-белой кухней, бирюзовыми стенами и пушистым белым ковром посередине гостиной.
Отбрасываю носком туфельки запыленный пластиковый чехол от нового дивана и торопливо распахиваю окна, впуская свежий августовский воздух. Рассматриваю придирчивым взглядом маникюр и грустно вздыхаю: вымыть полы и окна от строительной пыли я не успею. Отец назначил встречу с Багровым в ресторане через два часа. Не понимаю, зачем ему понадобилось умасливать Тимура. По-моему, тот всегда был открыт для сотрудничества.
Каблучки туфель эхом отдаются от пустых стен. Я слышу свое дыхание, пронзающее густую, затхлую тишину. И будто мерзкий надоедливый червячок всплывают слова отца: «Мирослав скоро станет отцом…»
Мысли походят на пищащих назойливых комаров. Я инстинктивно взмахиваю руками, пытаясь их выгнать, и выхожу на балкон. На подоконнике одиноко стоит горшок с засохшим цветком. Ничего удивительного, это же я! Да, я! Такая, как есть: ранимая, взбалмошная, недолюбленная, мечтающая о любви… Умная, творческая, красивая. Ведь так? Замираю возле зеркала в прихожей и провожу пальцем по пыльной поверхности. Надо что-то делать со всем этим бардаком! Забыла добавить к списку: не слишком хозяйственная Диана. К сожалению, это так.
– Илона Васильевна? – звоню директору клининговой компании, не раз выручавшей меня. – Мне нужна генеральная уборка. Да, срочно. Да… Вы верно подумали, – отвечаю на меткие замечания домоправительницы и, бросив взгляд на настенные часы, спешу в ванную. Отцу нужна красивая и уверенная в себе Диана, что же – он ее получит. Он привык к моей беспрекословной покорности, но скоро все изменится. Должно измениться.
Максим
Потолок кружится перед глазами, распадается на разноцветные квадратики, а потом сливается в огромную подвижную тучу. Крепко зажмуриваюсь, прогоняя застывшие перед глазами мушки. Челси скулит и лижет мою щеку, словно почуяв неладное. Головокружение бесследно исчезает, будто мираж. Я поднимаюсь с кровати и, потрепав собаку за ухом, бреду в душ. Прорвемся, Челси! Умные черные глаза тревожно всматриваются в мое лицо, словно опасаясь, что неприятный симптом вернется. А он частенько возвращается, если быть честным. Как говорит мама, глядя на меня: «От работы кони дохнут». И, черт возьми, она права. В новой должности начальника юридического отдела времени на отдых или личную жизнь не остается. Единственное увлечение, сохранившееся от прошлого, – спортзал. Пожалуй, и там я загоняю себя, как пресловутую лошадь.
– Идем гулять, Челси? – натягиваю спортивный костюм и кроссовки. Собака виляет хвостом и часто дышит, перетаптываясь возле входной двери.
Программирую мультиварку на приготовление каши и отправляюсь на пробежку. В утреннем воздухе витают запахи влажных листьев и реки, августовское солнце робко касается поверхности водной глади, раскрашивая ее золотистыми бликами. С некоторых пор я живу на окраине города, в уютном спальном районе на берегу реки.
Я копил на новую квартиру несколько лет, ждал подходящего случая, чтобы купить ее, например, женитьбы на хорошей девушке или, на худой конец, начало отношений. Банальность, правда? Или, напротив, закономерность, принятая у нормальных людей. Спусковым механизмом, способствующим покупке, послужила смерть бабушки и оставленное мне наследство.
Теперь я знаю наверняка, что желания во Вселенную нужно транслировать подробно. Моя сестра Ольга – спец по картам желаний и прочей дребедени. Хочешь женитьбу, так уточняй, что в качестве жениха имеешь в виду себя, а не Мирослава Боголюбова – моего соперника! Аккурат после его женитьбы на МОЕЙ девушке Любе я и купил квартиру. Я ни о чем не жалею. Возможно, кто-то посчитает меня слабаком и слюнтяем, но я убежден, что любовь нельзя завоевать или заслужить. Глупо винить человека за нелюбовь. Глупо бороться, ведь так? Или идти по чужому, не предназначенному тебе пути.
Должность начальника юридического отдела досталась мне от Любы, променявшей ее на работу жены и мамы. Честное слово, я не держу на нее зла и искренне желаю ребятам счастья. Вот такая арифметика… Неудачник я или счастливчик, сложно сказать. У меня есть все для счастливой и спокойной жизни.
Сбавляю ритм бега и останавливаюсь возле моста через реку. Челси послушно садится рядом и вываливает розовый язык, вопросительно взирая на меня. Входящий от Федорцовой – вот что заставляет меня прервать тренировку. Оксана Сергеевна – мой непосредственный начальник и добрый друг.
– Привет, Оксана Сергеевна, что-то случилось? – отвечаю, переводя дыхание.
– Макс, я оставила на твоем столе документацию по клинике Шестаков. У них новый член совета директоров – некий Тимур Багров.
– Не понимаю, зачем это Руслану Шестаку? Он хочет досрочно погасить кредит? Или намерен перепродать долговые обязательства третьему лицу? – почесывая Челси за ухом, спрашиваю я. – Неужели все так плохо? Я был убежден, что клиника процветает.
– Пока не знаю. До отъезда я вряд ли успею это выяснить, у меня вылет через два часа. Оставляю все на тебя. Справишься?
– Постараюсь. На какое время Шестак назначил встречу?
– Руслан приедет в шесть вечера.
Сбрасываю звонок и тороплюсь вернуться домой. Опять Шестаки, черт бы их побрал! Услужливая память переносит меня к недавним событиям: несправедливое обвинение Мирослава в убийстве его бывшей любовницы – медсестры Марианны Лопухиной – и участие в этом деле Любы… Вы же понимаете, что я не мог не вмешаться? До последнего на что-то надеялся, дурак… Руслан Шестак, как и его дочь Диана, выступал свидетелем защиты. Руслан выхлопотал для «будущего зятя» модного адвоката, а Диана сочиняла небылицы про их с Боголюбовым любовь, совместную жизнь и мечты о будущем.
Смотря на красивую, уверенную в себе девушку, я задавался только одним вопросом: за что они все любят этого рыжего лиса? Добровольно идут на обман и унижения, выставляя ложные показания за правду. Хотя разве я сам лучше?
– Назовите свое имя, молодой человек. Кем вы приходитесь Перепелкиной? – Вопрос судьи предназначается мне.
– Невзоров Максим Сергеевич. Мы коллеги с Любовью Петровной. И живем… тоже вместе, – отвечаю важно, крепко сжимая плечи Любы. – Уважаемый суд, разрешите нам вернуться на места. Моей невесте плохо.
Я защищал Любу как мог. Хватался за ускользающую из рук надежду на совместное будущее, а она… уже носила под сердцем ЕГО ребенка. Бизнес Шестака серьезно пострадал после скандала с обвинением Боголюбова: Мирослав продал долю в клинике Руслану. Знаменитый профессор гинекологии Марьев напрочь отказался от сотрудничества с Шестаками, переманив добрую половину пациенток на свою сторону. Вернее, на сторону Боголюбова, вернувшегося с почестями в гинекологическое отделение областной больницы в должности заведующего отделением.
Лишившись партнеров, Руслан Шестак терпел убытки. Отсутствие высококлассных специалистов сказывалось на доверии пациентов: они предпочитали обращаться к проверенным врачам, а не к молоденьким, только окончившим университет гинекологам. Несмотря на статус многопрофильного центра, клиника Шестака имела узкую направленность: здесь все держалось на таланте Руслана как репродуктолога. Несколько месяцев ему удавалось держаться на плаву за счет других услуг, предоставляемых в клинике: УЗИ, консультации узких специалистов, но позже… Руслан не справился с налоговыми обязательствами, затратами на зарплаты специалистам, аренду дорогостоящего оборудования и явился к Федорцовой с заявкой на кредит. К тому же стало известно, что Шестак крепко повздорил с отцом Боголюбова – своим несостоявшимся родственником. Ни о каком совместном бизнесе в такой ситуации речь, конечно, не велась… К удивлению общественности, из города исчезла Диана. Чудесного воссоединения обманутой невесты и неудачливого папаши-бизнесмена не случилось. Если верить слухам (хотя я никогда им не верю), Диана не выдержала насмешек и перешептываний коллег по поводу их с Боголюбовым разрыва. А его роскошная свадьба с Любашей подлила масла в огонь сплетен и обсуждений.
Глава 4
Ветер играет в окрашенных сиянием заката древесных кронах, подбрасывает кверху опавшие листья. С высоты четвертого этажа они кажутся ничтожными черными мушками. Лето пронеслось со скоростью падающей звезды, и, как бы ярко ни светило августовское солнце, теплым денькам грядет скорый конец… Проветриваю кабинет, закрываю окно и, на ходу снимая пиджак, возвращаюсь к рабочему месту.
Закатываю рукава рубашки и высвобождаю шею из удавки галстука. Не думаю, что Руслана Шестака напугает мой непрезентабельный вид, хотя, если быть честным, мне плевать. Он опаздывает на полчаса, в очередной раз доказывая, что его интересует только собственная персона.
– Добрый вечер, можно? – вздрагиваю от пронзившего тишину кабинета голоса. Отрываю взгляд от монитора и перевожу его на застывшую в дверях девушку. Диана Шестак, собственной персоной. Ну надо же? Выходит, все-таки слухи врали? Диана в городе. И выглядит она, к слову, сногсшибательно: белое короткое платье мягко облегает бедра, открывая взору стройные загорелые ноги. Свожу брови к переносице, пытаясь скрыть заинтересованный, ошалевший от неожиданности взгляд. О девушке ходили невероятные сплетни, от которых волосы поднимались дыбом: кто-то утверждал, что Диана покончила с собой, некоторые «доброжелатели» приписывали ей тяжелые болезни или зависимости.
Словно под гипнозом, я опускаю глаза ниже, к щиколоткам и обутым в замшевые туфли на шпильке ступням.
– Так можно? – повторяет она вопрос.
– Д-да, проходите, – дернув пару пуговиц на воротнике, отвечаю я. – Честно признаться, я ожидал увидеть вашего отца.
– Разочарованы? – широко улыбается она. На фоне ярко-красных пухлых губ ее зубы кажутся жемчужно-белыми. Диана устало опускается на кресло и забрасывает ногу на ногу.
– Я рад, что с вами все в порядке, – сухо бормочу я, уткнувшись немигающим взглядом в экран.
– А разве может быть по-другому? – хмурится она, слегка подаваясь вперед.
Кажется, моя вытянутая рожа говорит красноречивее слов. Так и вижу светящиеся на лбу большие буквы: «Про тебя ходили дурные слухи!»
– Нет, конечно. По-другому быть не может, – выдавливая глупую улыбку, отвечаю я. – Давайте перейдем к делу.
– Максим Сергеевич, введите меня в курс истинного положения дел моего отца. Я находилась в продолжительном отпуске и… упустила некоторые изменения, произошедшие в клинике. – Ее голос звучит надтреснуто, а щеки заливает румянец. И этот взгляд… Диана смотрит подозрительно, бесстрастно. Черта с два она краснеет от смущения – ее выворачивает наизнанку едва скрываемый гнев. Наверняка Руслан скрыл от дочери кредитные обязательства.
– Диана Руслановна, я подготовил отчеты о сумме для досрочного погашения кредита. Руководству банка стало известно, что Руслан Александрович намеревается погасить долг средствами от продажи доли в клинике. Это так?
Кровь отливает от ее щек. Диана бессильно откидывается на спинку кресла, отточенным движением поправляя выбившуюся из прически блондинистую прядь. Сторонний наблюдатель вряд ли угадает в ее тягучих, плавных движениях беснующиеся в душе беспокойство и злость. А разве я не сторонний? Почему-то я убежден в своей правоте и сидящая передо мной девушка до глубины души шокирована известиями о банкротстве семейного бизнеса.
Мне хочется подойти ближе и встряхнуть ее за плечи, крикнуть что есть мочи: «Кричи, злись, выплесни свою чертову ярость! Почему же ты молчишь? Зачем сдерживаешь себя?»
Но вместо этого я наблюдаю, как меняется цвет ее глаз: они темнеют от растекающейся внутри обреченности. Что же там случилось?
– Д-да. Именно так, – выдавливает девушка, не отрывая взгляда от моего лица.
– Я распечатаю документы для ваших юристов, хорошо? – отрываюсь от компьютера и сталкиваюсь с ней взглядом. Глаза, глаза… Изумрудно-синий взор вызывает волну неприятной дрожи в теле.
У меня нет права утешать ее или расспрашивать. Любопытство обуревает мной, но я всего лишь банковский менеджер. Офисный планктон, или как там говорят?
Диана гипнотизирует меня длинную минуту, а потом на ее губах застывает немой вопрос. Она словно дает себе секунду на то, чтобы передумать, а потом сбивчиво произносит:
– Приезжай вечером ко мне в гости.
– Что, прости? – переспрашиваю, не веря своим ушам.
– Извини… Извини, черт. У тебя, наверное, есть девушка или жена? – Диана опускает голову, устыдившись своего предложения, и громко вздыхает. Светлые пряди падают на ее лицо, скрывая вмиг покрасневшие щеки.
– Диана Руслановна, я правильно вас понял? – откладывая стопку распечатанных документов, спрашиваю я. «Долбаный идиот, чего тут непонятного? Она зовет тебя не в карты играть!» – шепчет внутренний голос, но я считаю необходимым уточнить. В ушах шумит от волнения и неожиданности. Предвкушения… Черт, это же Диана Шестак! Недосягаемая холодная красавица с другой планеты, влюбленная в Боголюбова…
– Правильно. Так что, приедешь? – гордо вскидывая подбородок, отвечает она.
Не знаю, что движет ею. Отчаяние, желание, страх… Возможно, она хочет посмеяться надо мной. Что это, проверка? Провокация? У меня слишком мало времени на раздумья, но его хватает, чтобы пробудить в душе позабытую обиду.
На секунду хочется, чтобы о нашем свидании узнал Боголюбов. Согласен – повышать чувство собственного величия таким способом мелко, гадко и по-детски, но…
Я не нахожу причин для отказа и отвечаю:
– Приеду.
Глава 5
Диана
Отец одобрительно кивает, оглядывая меня с ног до головы, и нервно барабанит пальцами по столу.
– Хороша… Красавица моя, Ди. Молодец, детка, – цокает он.
Чувствую себя породистой лошадью на ярмарке. Черт, во что я ввязалась? Взгляд отца неуверенно бегает по холлу ресторана и замирает на входе. Багров задерживается. Двери хлопают, впуская незнакомых людей. Отец вздыхает, опускаясь на спинку кресла и опасливо произносит:
– Я банкрот, Ди… Если ты будешь умницей, то поможешь мне.
– Папа, что такое ты говоришь? Ты… ты… Как банкрот? Все же хорошо было?
– Все было хорошо, пока Боголюбов не переметнулся от тебя к рыжей банкирше! – острыми иглами ранят сердце слова отца. – Теперь никто… слышишь, Ди, никто не хочет обращаться к нам. Я ведь рассчитывал на лучший состав специалистов-гинекологов, Ди… – Отец устремляет взгляд куда-то в пространство, будто там прячется ответ на его вопрос. – Но ты все испортила…
– Хватит нести чушь! – шиплю я. Отец выпучивает глаза, ошалев от такой моей наглости. – Может, ты не умеешь строить с людьми деловые отношения, а, папа? Не думал об этом? Ты же не даешь врачам заработать. Кого удовлетворит установленный тобой мизерный процент от суммы за прием? А, папа? Или лучшие специалисты должны работать у тебя бесплатно?
– Заткнись, маленькая сучка! – взрывается отец. – Что ты знаешь о бизнесе? Ты же всю жизнь на всем готовом жила, как и твоя никчемная мать!
– Не заткнусь. Что, ударишь меня, как в детстве? – выпаливаю я. – С тобой не хотят работать не из-за меня, папа. И Боголюбов здесь ни при чем!
Я смогла. Высказала, дала отпор. Дыхание разрывает грудную клетку, сердце колотится так, что я чувствую его бешеный ритм в перепонках.
