скачать книгу бесплатно
(Не) мой наследник
Елена Левашова
Мой бывший успешен и богат, а его фотографии в обнимку с красавицей-женой не сходят с обложек журналов.В его планы не входит ребёнок, тем более мой… Но спустя шесть лет после расставания, я вынуждена обратиться к Никите, чтобы спасти своего тяжелобольного сына.
Елена Левашова
(Не) мой наследник
Глава 1.
Злата.
Никитушка бессильно роняет голову на мое плечо, пока я бегу по мраморному полу длинного коридора. Сердце гулко стучит в висках, по спине градом катится пот… Убегать от охраны с ребенком на руках так себе развлечение… Тихий звук моих шагов эхом отражается от стен, а потом в него вплетается цоканье каблуков.
– Стойте, женщина! Остановитесь!
А вот и женушка пожаловала. И не подумаю! Пусть стреляет в меня, если хочет, но я добьюсь своего – поговорю с Гончаровым. Да и на таких ходулях ей меня не догнать.
– Женщина! – Габи нагоняет меня возле двери его кабинета. – Что вам нужно от моего мужа? Вы… Вы попрошайка? Думаете самая умная? Тут таких столько ходит… Ах, это вы? Злата, кажется? – произносит, словно я незнакомка.
– Вам лучше отойти, – цежу сквозь зубы. – Я все равно войду.
– Давайте я вам денег дам? Сколько? – расстегивает сумочку и роется в ней. Черт, как же унизительно…
Сейчас я точно похожа на бродяжку – бледная и изможденная от бессонных ночей, растрепанная, мятая. Плевать… Я должна увидеть Никиту.
– Отойди, – хриплю, теряя терпение. – Или я за себя не отвечаю.
Фифа недовольно поджимает губы и толкает дверь, входя первой. Неуверенно следую в просторный светлый кабинет, прижимая горячую голову сына к плечу. Его частое прерывистое дыхание обжигает висок, пробуждая неуправляемую тревогу. Меня трясет! Волнение за Никитушку скручивает внутренности, перед глазами двоится. Ничего не могу с собой поделать, а уж сдержать истерику… Если и Никита-старший меня выгонит, я выплесну ее на них… Мало не покажется!
– Ники, дорогой, тут эта женщина пришла, как ее… Злата. Охрана ее не пускала, но она пролезла под турникетом. И я не смогла ее остановить, – вымученно произносит темноволосая красотка, цокая на каблуках как кобыла. – Хочешь, я вызову полицию или…
– Выйди, Габи, – командует Никита, появляясь из смежного помещения.
Я и не заметила, как он сильно изменился… Возмужал, раздался в плечах. А его цепкий и холодный взгляд когда-то казался мне самым ласковым на свете.
– Что значит выйди? Ники, ты…
– Выйди, Габи! Не заставляй меня применять силу!
Габи фыркает что-то невразумительное и с шумом хлопает дверью, оставляя нас одних.
Мне бы сразу перейти к делу, но я молчу, связанная по рукам и ногам чудовищной тревогой за сынишку. Никитушка хнычет и трет глаза, бессильно приваливается к моей груди и постанывает. Надо возвращаться в больницу… Я и так отпросилась у лечащего врача лишь на час.
– Какими судьбами, Злата? – Никита опускает ладони в карманы брюк и лениво прохаживается вдоль стены.
– Помоги моему сыну. Он тяжело болен. Нужна дорогостоящая операция за рубежом.
Никита подходит ближе. Смотрит на сына, а потом произносит:
– А почему ты пришла ко мне? Как же твой муж? И влиятельный папа?
Чудовищный цинизм… Он думает, я прямо сейчас начну ему все о них рассказывать? Стоя на дрожащих от усталости ногах, с больным ребенком на руках и мокрой от пота рубашке?
– Я поняла… – шепчу и срываюсь с места, чтобы скорее покинуть его проклятый кабинет.
– Стоять! – Никита часто дышит, переводя взгляд с сына на меня. – Его зовут Никита.
– Да.
– Почему?
– Назвала в честь отца. Он твой сын, Гончаров.
Никита.
Габи спускается по ступенькам крыльца, тихонько чертыхаясь и проклиная «ужасную варварскую страну, ее законы и суровую зиму». Ну где она суровая? Обычная теплая зима на черноморском побережье.
– Осторожно, Габриела, держись за меня, – протягиваю жене руку, злясь на вечерние пробки и дурацкий губернский бал, на котором нам «кровь из носа» надо быть.
– Ники, мы здесь уже месяц! Когда кончится это мучение? Ты погостил у мамы, повидал брата, пора возвращаться в Лос-Анджелес.
– Я сам решу, когда возвращаться, Габи.
Щелкаю брелоком и распахиваю перед женой переднюю пассажирскую дверь. Сажусь за руль, почувствовав, как некстати вибрирует в кармане телефон. Наверняка опять журналисты со своими извечными: «Как вам удалось добиться такого успеха?». Или «Вы один из самых успешных предпринимателей на побережье? Почему вы вернулись домой?».
– Да, – рявкаю, намереваясь послать назойливого писаку на три буквы.
– Здравствуйте, вы Никита Федорович Гончаров? Это воспитатель из детского сада.
– Да, я Гончаров, только вы ошиблись, у меня нет детей. До сви…
– Постойте, пожалуйста. Не кладите трубку. Я не знаю, что мне делать с Никитушкой. Злате Леонидовне я дозвониться не могу, а ее бабушка лежит в кардиологии. Не могу же я мальчика домой забрать? А ваш номер Злата оставила для экстренных случаев.
Крепко зажмуриваюсь, стремясь изгнать наваждение и… Не могу. Воспоминания обрушиваются, как лавина. Я шесть лет пахал как проклятый, на минуту боясь остаться наедине с собой, топил боль расставания сначала в водке, а потом в работе… Думал, что справился. А сейчас против воли перед глазами всплывает образ Златы: карие глаза-вишни, длинные мягкие волосы, тихий голос, шепчущий признания… Стоп! Черт бы побрал эту девку!
– А Злата часто пропадает? Почему вы не можете ей дозвониться?
– Кто там звонит, Ники? – подает голос Габи. – Это мошенники. Брось трубку и поехали танцевать. Зря я, что ли, мучаюсь на каблуках?
– Помолчи, Габи! – рычу, зажимая динамик ладонью. – Сейчас я вызову тебе такси.
– Что?!
– Скажите, а как давно Злата оставила мой номер телефона? Я же не отсюда и…
– Месяц назад.
Я ровно столько и нахожусь дома… О моем приезде кричали из каждого утюга, неудивительно, что она узнала… И все равно непонятно – почему я?
– Говорите адрес детского сада, я сейчас подъеду.
– Какого сада, Ники? Ты издеваешься? Ты готов ринуться на помощь чужому ребёнку, а просьбы родной жены для тебя…
У Габи есть удивительное свойство – доводить меня до ручки. Вот успокоить – ни фига.
– Возвращайся в офис и жди такси. Я все сказал.
– Адрес повторите.
– Так садик «Росинка» на Гагарина. Я вас буду на улице ждать.
Не могу описать словами, что сейчас со мной происходит… Почему я, а не Мирон – муж? Или влиятельный папаша Белоцерковский? Куда она пропала, черт возьми, и почему забыла забрать ребенка из сада? И куда его девать, этого мальчика?
Возле темной калитки меня ждет женщина с маленьким мальчиком на руках.
– Вы Никита Федорович? Держите Никитушку.
Мальчишка смотрит на меня таким доверчивым взглядом, словно я ангел во плоти. Светленький, большеглазый, он спокойно идет ко мне и обнимает прохладными ручками шею.
– Куда тебя девать, малец? Не боишься меня?
– Нет. А где мама?
– Мне тоже очень интересно, где она… шляется.
Усаживаю мальчика на заднее сиденье и кое-как пристегиваю – детских кресел у меня отродясь не водилось. На мое счастье, Габи чайлдфри.
Запускаю двигатель машины и звоню начальнику отдела службы безопасности:
– Костя, надо найти человека. Злата Белоцерковская или… Черт, я не знаю, какая у нее сейчас фамилия.
– Шеф, вы успокойтесь. Сегодня в городе митинг был, может загребли случайно?Таких случаев полно. И маринуют сейчас где-то на участке.
– А почему митинг?
– Против стихийной застройки на побережье. Я вас понял. Поищем женщину. Оборачиваюсь к испуганному мальчонке и произношу:
– Ты кушать хочешь?
– Дя.
– Ну, поедем домой.
Глава 2.
Злата.
– Мамоська, этот дядя мой папа? – спрашивает Никитушка, тыча пальчиком в экран телевизора.
– Нет, сыночек, – всхлипываю и отворачиваюсь.
Не хочу на него смотреть… Отворачиваюсь, стараясь скрыть слезы, но любопытство одерживает верх… Беру сына на руки и смотрю на проклятый экран во все глаза. Никита не тот, кем я его помнила… Высокий, широкоплечий, модный… И девушка возле него под стать – эффектная и нарядная. А еще счастливая, судя по широкой улыбке, не сходящей с ее лица.
– А посему ты тогда пласись? – обнимает меня Никитка прохладными ладошками.
– Это мамин начальник, сынок. Этот дядя… Он открывает фирму и просит мамин ансамбль организовать концерт в честь открытия. Только он не знает, что ансамбль мой.
"Да, малыш, он твой папа, который сбежал, спасая шкуру и не пожелал меня выслушать. А теперь мы не нужны ему… Он вернулся – успешный и богатый, а нам нет места в его жизни".
– А сто такое филма?
– Ну… Это такая работа.
Вот черт дернул Гончарова вернуться! Зачем? Почему нельзя было остаться в Америке и перевезти родных туда? Устроить брата в университете и обеспечить матери достойную старость? Там, а не здесь? Меня трясет от обиды и негодования. Ничего не могу поделать с эмоциями. А если увижу его вблизи – упаду в обморок! Неужели, Гончаров не мог выписать из Москвы крутую музыкальную группу? Да какой там из Москвы! Судя по его напомаженному важному виду ему по карману выписать Мадонну. Наверное, оценить уровень местного ансамбля захотела девица рядом с ним – кто она? Невеста или уже жена? А детки интересно есть?
– Мамуя, поехали сколее, мы опоздаем в садик, – вырывает меня из задумчивости голосок Никитушки.
– Конечно, сыночек. Едем скорее.
С некоторых пор мы живем вместе с бабулей. Отца посадили шесть лет назад по статье о мошенничестве. Все имущество конфисковали. У меня до сих пор перед глазами стоит страшная картинка: папу уводят в наручниках, а дом переворачивают вверх дном какие-то люди. Берут вещи, прячут по карманам ценности, роются в шкафах. Никогда не прощу Гончарова, что он меня оставил тогда… Никогда. Трусливо сбежал, спасая свою шкуру! Ненавижу его! Трижды ненавижу. А после того как я почувствовала, что беременна… Меня тогда чуть не поглотило отчаяние. Я и об аборте думала. Слава богу, что бабуля отговорила меня от этой глупости. Николетта уехала к маме на остров, а я осталась с бабулей. Нам было очень тяжело жить вдвоем. На бабулину пенсию не очень-то разгуляешься… Я тогда думала, что поездка в европейский пансионат была не такой уж плохой идеей…
Везу Никитушку в маршрутке, зябко кутаясь в прошлогоднюю куртку. Ничего, еще сезон прохожу, а уж на следующий год куплю новую. Зато сыночку мы с бабулей справили хорошую тепленькую курточку. А от проведения концерта я откажусь… Найду причину или заменю себя кем-то. Не желаю видеть этого предателя! Он не заслужил моего сына, не заслужил! Сглатываю слезы и выхожу на остановке. Зачем только бабуля записала его телефон воспитателям для экстренной связи? Знали бы вы, как я ее ругала! Я рассказала про то, что Никита вернулся, а она сделала по-своему. Вот зачем воспитателю вздумается звонить моему бывшему? Я всегда на связи, да и бабуля тоже… Правда сейчас она лежит в кардиологическом отделении и проходит профилактическое лечение. Вы не представляете, как я ценю ее. Если с ней что-нибудь случится, я сразу умру!
– Привет, бабулечка, как ты? – звоню бабуле, выходя из садика. – Как твое самочувствие?
– Хорошо, Золотко. Ты сейчас в дом творчества?
– Туда. Мне же надо что-то решать с этим злосчастным концертом? – фыркаю в ответ, добавляя шаг. Вдали виднеются какие-то скопления людей. Они кричат и несут над головой плакаты.
– Надо выступить, внучка. На совесть. Пусть он тебя увидит, дочка. Может, и екнет сердечко? Нехорошо это, что Никитушка растет без папы.
– Перестань, бабуль. Он не заслужил Никитушку. К тому же он женат. Наверняка и дети есть. Бабуль, на центральном проспекте какое-то сборище. Ума не приложу, зачем столько народу куда-то идет?
– Перейди на другую сторону, будь осторожна. Соседки по палате говорили, что в городе планируются митинги.
– А как я перейду? Они возле входа в ДДТ стоят. Мне по-любому надо прорваться.
Иду напролом, а потом чувствую, как на плечо опускается тяжёлая резиновая дубинка. Телефон выпадает из рук и разбивается вдребезги. Чужие руки скручивают меня, на запястьях захлопываются наручники… Меня толкают в полицейский бобик, забитый под завязку другими людьми…
Глава 3.
Никита.
Поедем домой… Легко сказать… Что я буду делать с чужим мальчиком дома? Да и сейчас? Я купил небольшой дом-шале в горах, ехать туда не менее сорока минут. Правда Габи была против столь неосмотрительной покупки – зачем тратиться, если мы собираемся возвращаться в Америку? Наверное, пацану станет скучно в дороге? Или его укачает на горном серпантине? Или…
– Никита, может, тебе мультики поставить? – смотрю на мальчишку в зеркало заднего вида.
– А какие у вас есть? Вообсе-то мама мне не лазлисает долго их смотлеть, – деловито отвечает он, поерзав на месте. – А нам далеко ехать?
