скачать книгу бесплатно
– Я привёз Алису. – Говорю я, плавно опуская руки.
Мужик топает ногой, обутой в высокий чёрный валенок, и вскидывает ружьё выше. Я возвращаю руки на место и делаю шаг назад.
– Алису, говоришь? Почему же она не выходит из твоей мажорской тачки и сама не открывает дверь? – тоном, полным иронии, произносит он.
– Опустите оружие, и я все объясню вам. – Вздыхаю я.
Мужик храбрится и пытается унять беспокойство за девчонку. Ноздри его раздуваются от напряжения, подбородок дрожит. В ожидании моих объяснений он нервно топчется с ноги на ногу, отчего вздернутое ружьё колышется в разные стороны.
– Алиса случайно выпила снотворное, приготовленное для смертельно больной пациентки.
– О-о-ох…
– Она просто крепко спит, не волнуйтесь! – спешу я успокоить деда. – Вы ее дедушка?
– Не совсем. Но… можно и так сказать! Опекаю ее. – Утвердительно говорит он.
– Нужно открыть дом и прогреть его. – Говорю, не сводя глаз с наставленного на меня оружия.
– Звать как? – требовательно произносит дед.
– Меня? Богдан.
– А по батюшке?
– Романович. – Отвечаю я.
– Так ты хахаль Алискин, что ли? – улыбается он, опуская ружьё.
– Нет, мы едва знакомы. – Спешу разуверить старика. – Я женюсь через месяц.
– На Алисе?
– На своей невесте Алле. – Отвечаю сухо.
– Сначала покажи Алису. Мне нужно удостовериться, что ты не врешь.
Шаткой походкой дед поднимается на крыльцо и ставит ружьё в угол рядом с веником и лопатой. Затем протягивает мне лопату и просит расчистить проход к калитке. При каждом шаге старик тяжело дышит и покряхтывает. Мы вместе спускаемся с крыльца к калитке. В считаные минуты выполняю его просьбу и полностью распахиваю калитку.
Старина Бэн освещает фарами двор Алисы, разбавляя морозную тишину урчанием двигателя. Мы идём по хрустящему снегу к машине, а звук шагов отражается эхом от стен домов и сливается с завыванием холодного ночного ветра.
Я распахиваю переднюю пассажирскую дверь. Дед охает и молитвенно складывает руки на груди, склоняясь над девчонкой.
– Алиса… Алисонька… Проснись, девонька… – бормочет он дрожащим голосом, тряся ее за плечо.
– Мой друг работает врачом в областной больнице. Дозировка безопасная, но проспит она до утра. – Успокаиваю я деда.
Собаки просыпаются, услышав незнакомый голос, и начинают злобно рычать.
– Твои? Ишь ты… Разбрехались! – Усмехается старик, хлопая глазами и отмахиваясь от падающего снега.
– Нет, не мои. Алиса гуляет с чужими собаками. Странно, что вы не знаете. – Считаю нужным указать «дедушке». Он упирается руками в бока и, топнув валенком, отвечает:
– Отчего же не знаю? Знаю! Просто забыл… – дед виновато прячет глаза.
– Открывайте дом и включайте отопление. – Мягко прошу я, прикрывая пассажирскую дверь.
– Пошли со мной, Богдан Романыч. Поможешь старику.
Спасибо за комментарии и звёздочки)))
Глава 5
– Никита Сергеевич. – Протягивает мне руку старик, когда мы подходим к крыльцу. – Почти как Хрущев. – Усмехается он и открывает замок ключом, спрятанным… под наличником двери. Пошатываясь, дед заходит в прихожую и включает свет, снимает шапку.
У меня глаза округляются от удивления при виде его физиономии: лысая голова, седые кустистые брови, крупный нос… Натуральный Хрущев!
– Слушайте, а вы и правда похожи… – сглатываю я, не в силах отвести взгляд. – Поразительное сходство!
– Ладно, Романыч, отомри уже! Пошли постель стелить.
– Я помогу и поеду. – Предупреждаю я. – Алиса в надёжных руках, поэтому…
– Что-о-о? – гремит Никита Сергеевич. – Слиться решил, Романович? А тебе и твоему знакомому врачу известно, что у Алиски больное сердце? В тетку свою Глафиру пошла. – Вздыхает грустно.
Никита Сергеевич сверлит меня осуждающим взглядом, словно прощупывая границы моей порядочности. Дыхание вырывается из его груди шумно, со свистом, будто он сейчас задохнётся. Чувствую, как в душу возвращается гадливое чувство растерянности и бессилия.
– Вы предлагаете мне остаться? – спрашиваю я.
– Конечно! Я пожилой человек со слабым здоровьем. Если Алиса начнёт задыхаться… или, не дай боже умирать, я ничего не смогу сделать… – Никита Сергеевич тяжко вздыхает и разводит руками.
Меня прошибает холодный пот. Мирослав не предупредил об осложнениях или побочных эффектах. Судорожно достаю телефон из кармана куртки, собираясь позвонить Боголюбову. Никита Сергеевич, очевидно, заметив мой испуганный взгляд, примирительно взмахивает руками:
– Богдан, не звони своему врачу в столь поздний час! Давай не будем думать о плохом? Просто останься… На всякий случай.
Я молча киваю и прохожу в просторную гостиную. Дед включает свет и суетливо осматривается. Мое согласие успокаивает старика: из его взгляда исчезают подозрительность и холодностью, походка выравнивается, дыхание становится спокойным и ровным. Он торопливо стаскивает с себя тулуп и, потерев ладони друг об друга, садится на табуретку возле небольшого углового камина.
– У-у-х, Романыч! Сейчас нагоним тепло! – Дед поджигает старые газеты, лежащие возле очага, и подбрасывает в камин поленья.
– Отопление в доме есть? – спрашиваю я, топчась на входе в гостиную.
– Есть. – Кивает Никита Сергеевич и бодро вскакивает с места. – Алиски в доме неделю не было, я котёл и прикрутил. – Он возвращается в прихожую и толкает узкую дверь в стене, за которой скрывается котельная. Холодный дом оживает, наполняясь звуками потрескивающих поленьев и живым теплом камина.
– Ты не надейся, Романыч, что я тебя наедине с Алисой оставлю. – Предупреждает меня старик, подозрительно прищурившись. – Знаю я вас, хлыщей городских, мотающихся на дорогих машинах! Ничего в вас нет святого… А девчонка сирота, защитить некому. – Дед тоскливо вздыхает и вытирает ладони о свою старую, выцветшую тельняшку. – Лягу в соседней комнате. – Сообщает важно.
На недоверчивое высказывание старика не отвечаю: разве я должен оправдываться?
Молча прохожу в гостиную и, кинув взгляд на диван с цветной обивкой, спрашиваю деда:
– Алиса здесь спит?
– В своей комнате. – Машет головой Никита Сергеевич в сторону деревянной двери, выходящей в смежную с гостиной комнату. – Но сегодня там будешь спать ты. А Алису положим на диван.
Никита Сергеевич проходит к небольшому деревянному комоду, стоящему вдоль стены, и достаёт чистое постельное белье.
– Стели постель, сынок. – Он всучивает мне в руки комплект. – Дом прогрелся, и ее… можно заносить. – Произносит дрожащим голосом, словно речь идёт о покойнице.
В груди становится больно: старик куда больше переживает за Алису, чем хочет показать. Его поникшие плечи подрагивают, в голосе слышатся слёзы. Старик уходит в соседнюю комнату, очевидно, не желая показывать свою слабость.
Я снимаю куртку и раскладываю двухместный диван-книжку. Подушку и одеяло нахожу в ящике для белья.
Никита Сергеевич возвращается, когда я заканчиваю готовить постель для девчонки.
– Хотите, я вообще не стану ложиться? Буду дежурить возле девушки всю ночь. – Мне хочется ободрить деда и успокоить совесть.
– Спасибо, Богдан, успокоил старика. – Довольно улыбается он.
Я расчищаю от снега площадку за воротами и загоняю Бэна во двор. Никита Сергеевич открывает заднюю дверь машины и подхватывает на руки Вилли и Джесси. Хью сидит на коленях спящей Алисы, жалобно поскуливая.
– Я выгуляю псов, а ты заноси Алиску. – Командует он, смаргивая пушистые крупные снежинки. Псы довольно лают и носятся по свежему снегу, как угорелые.
Я осторожно снимаю с ее плеча ремешок сумки и поднимаю Алису на руки. Девушка продолжает крепко спать, не реагируя на мои прикосновения: ее голова безвольно откидывается на плечо, руки свисают, как плети.
– Она точно живая? – дрожащим голосом спрашивает старик.
Я наклоняюсь к ее лицу так порывисто, что касаюсь кончиком носа щеки.
– Дышит. – Отвечаю Никите Сергеевичу и поднимаюсь по ступенькам крыльца в дом.
Выключаю верхний свет в гостиной, оставляя гореть ночник на длинной изогнутой ножке в изголовье дивана.
Старик возвращается через минуту. Кряхтит в прихожей, стряхивая снег с тулупа, громко топает заснеженными валенками. Собаки прыгают вокруг него. Он снимает с псов поводки, вешая их на крючок, и проходит в полутёмную гостиную.
– Помогите мне раздеть ее. – Прошу Никиту Сергеевича, поднимаясь с деревянной табуретки. Да, я мог бы сделать это сам и не дожидаться деда. Напротив, воспользоваться его отсутствием и хорошенько облапать девчонку. Но я доказываю свою честность, и, кажется, старик воспринимает мой поступок с благодарностью.
– Давай, давай, Романыч… Молодец, что подождал. Сейчас носки сухие принесу, у Алиски сапоги протекают, наверняка ноги мокрые. – Сипит он, скрываясь в спальне девчонки.
Я поочередно стаскиваю рукава ее порванной тонкой куртки, перехватив удивленный взгляд деда. Он застывает в дверном проеме.
– Что это такое? Это ты сделал, Романыч? Как же так? Как… – поникшим голосом произносит он и подходит ближе, чтобы снять с девчонки сапоги.
– Никита Сергеевич, вы поверите, если я скажу, что Алиса била моего друга, а он случайно схватился за карман и порвал его?
– Да! Поверю, конечно! – бойко отвечает он. – Алиска боевая девчонка, сильная и смелая. – Старик снимает мокрые носки с ног девушки. – Лишь бы не заболела…
Я не желаю пялиться на девчонку, но взгляд невольно задерживается на ее обнаженных ступнях с маленьким розовыми пальцами. Сам не понимаю, зачем смотрю. Старик натягивает на ноги девчонке шерстяные носки и укрывает ее одеялом.
– Романыч, я посижу с Алиской, иди умойся, прими душ. Люди мы простые, но благодарные. – Дед бросает взгляд на мои промокшие от снега джинсы и носки. – В шкафчике найдёшь все необходимое.
Я изрядно устал, проголодался и замёрз. Коротко благодарю старика и, метнув взгляд на спящую девчонку, собираюсь пройти в душ.
– Постой, сынок. – Поднимается он следом. Идёт, покашливая, к комоду и достаёт оттуда полотенце и чистую старенькую выцветшую тельняшку. – А теперь иди. А я обувку твою никудышную на батарею поставлю сушиться.
Я улыбаюсь в ответ и ныряю в объятия прохладной темной прихожей. Ванная комната, совмещённая с туалетом, находится по соседству с котельной. Чугунная большая ванна стоит прямо под окном, служащим вентиляцией. Пока набирается вода, открываю деревянный, разрисованный орнаментами шкафчик, в поисках «всего необходимого». Обнаруживаю в нем мини-наборы косметики для гостиниц: пузырьки шампуня, бальзама, одноразовые зубные щетки. Делаю вывод, что Алиса работает в отеле. Снова разглядываю шкафчик и его содержимое, чувствуя себя Риммой Сергеевной – похоже, я привыкаю рыться в чужих вещах. Черт!
На цыпочках возвращаюсь в гостиную. Из соседней комнаты раздаётся звучный храп. Улыбаюсь беспечности самопровозглашенного опекуна невинных дев. Хью спит в ногах Алисы. Джесси и Вилли, очевидно, устроились на ночлег с Никитой Сергеевичем, так как их не видно.
На табуретке возле пылающего камина замечаю дымящуюся чашку с чаем и открытую банку клубничного варенья. Рядом лежит сложенный тетрадный листок.
«Романыч, больше ничего из еды не нашёл. Пей чай и ложись в соседней комнате. С Рыжиком и Чернышом мы подружились, будем спать вместе. Спокойной ночи. Дед Никита».
Спасибо за комментарии и звёздочки, мне очень приятно. Запасы написанного закончились, продолжение будет выходить 3 раза в неделю, может чаще.
Глава 6
Дом засыпает. Тихонько гудит котёл, потрескивают поленья в камине, дышат спящие люди. За окном воет метель, снежинки кружатся в мутном, туманном небе, по стёклам стучат ледяные капли. Языки пламени завораживающе танцуют, погружая меня в дремоту. Добавляю в чай варенье и делаю жадный глоток. Надо поискать на кухне кофе, он точно пригодится: я намереваюсь сидеть до утра, несмотря на великодушное разрешение Никиты Сергеевича ложиться спать. Девчонка больна, и это не обсуждается.
Подхожу к Алисе и склоняюсь над ее лицом, ощущая тихое, поверхностное дыхание. Половица деревянного пола тонко скрипит под моими ногами. Малыш Хью вздрагивает и сразу же засыпает, успокоенный присутствием девчонки.
Медленно ступая, отношу пустую чашку на кухню. Шарю по стене, ища выключатель. Когда кухня озаряется светом, я восхищенно замираю при виде неё: на светло-голубом фоне деревянных фасадов нарисованы цветы, листья и ягоды. Споласкиваю чашку в угловой раковине. Поочередно открываю навесные шкафчики в поисках кофе и не найдя его, возвращаюсь в гостиную. Ловлю себя на мысли, что живой, наполненный звуками, дом Алисы мне нравится. Он похож на волшебный терем.
Тиканье настенных часов и треск горящих углей подгружают меня в дремоту. Чтобы не заснуть, решаюсь побродить по дому Алисы.
«– А вас как зовут?
– Алиса.
– В стране чудес?»
Вспоминаю наше странное знакомство, мою нелепую шутку и удивляюсь, как был прав. Ее жилище – сказочная страна, дворец спящей красавицы. Не нахожу сравнений, чтобы описать увиденное. Стены просторной комнаты Алисы увешаны картинами. Подхожу ближе, вдыхая терпкий запах масляной краски, исходящий от полотен. Зимние пейзажи, море, цветы и птицы… Мелкие мазки умело сочетаются с крупными, размашистыми. Я ничего не знаю о художественных приемах, но то, что я вижу – прекрасно. Присматриваюсь к подписи художника в уголке полотен: Легенда. Выходит, Алиса художница, и великолепные росписи на шкафчиках – ее работа?
Картин так много, что стены в светло-зелёных обоях завешаны ими до потолка. Я вижу шевеление листьев на ветру, покачивание лодки, блеск поверхности реки. Ей удаётся передать глубину моря и прозрачность воды, сочность ягод и тепло солнечных лучей. Картины словно живые, осязаемые.
Поддавшись внутреннему порыву, касаюсь шершавой поверхности полотен кончиками пальцев. Все, что я вижу вокруг, трогает меня, задевает до глубины души.
В углу стоит мольберт с незаконченной картиной. Подхожу ближе: «Снегири. Легенда. 2019». Два снегиря сидят на ветке рябины, склонив друг к другу головы.
Светло-бежевая занавеска вздрагивает от проникающего через оконную щель холодного ветра. Снег мягко стучится в окно, и мое внимание переключается на стоящий возле него стеллаж с книгами. Томики Агаты Кристи старого издания соседствуют с современными любовными романами и детективами. Жоэль Диккер, Донато Карризи, Ю Несбё… Алиса читает почти то же самое, что и я. Снимаю с полки книгу Халеда Хоссейни «Бегущий за ветром», кручу ее в руках, улыбаясь – единственный роман, который я не прочитал у автора.
На кровати, которую Никита Сергеевич выделил мне для ночлега, сложены холсты и рамки для картин, на подушке – носки ручной вязки. Она ещё и вяжет? Здесь дюжина пар, если не больше. Интересно, старик видел, что кровать занята?
Письменный стол девчонки завален какими-то распечатками и газетными вырезками. Сажусь за стол, смирившись с несвойственным мне любопытством. Сегодня странная ночь… Газетные вырезки пронумерованы по годам. Что же она ищет?
Военная археология, состав экспедиции, раскопки в Гудаури… Слова и предложения обведены маркером. «Легенда Илья Иванович – начальник военно-археологической экспедиции 1999 года» – читаю в одной из газет.
«Членов экспедиции в Гудаури признали пропавшими без вести» – другая запись, более свежая. Получается, Алиса ищет отца? Какое-то время смотрю на газетные вырезки, в которых одна и та же скудная информация.
Алиса ищет того, кого, возможно, давно нет на свете, а я добровольно отказался от живого отца…
