banner banner banner
Три сестры
Три сестры
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Три сестры

скачать книгу бесплатно

Три сестры
Фёдор Вадимович Летуновский

Это история про нетуристический Таиланд, где на островах, которые тайцы называют «сёстрами», живут три русские волшебницы, чья задача – хранить равновесие, а когда ты неожиданно, но неслучайно прикасаешься к чужой и прекрасной тайне, то способен вынести из неё то, что навсегда изменит всю твою жизнь.

Фёдор Летуновский

Три сестры

1. Пробуждение

Случилось так, что арабская авиакомпания потеряла багаж примерно шестидесяти пассажиров, в том числе и мой. Все эти рюкзаки и чемоданы из аэропорта страны-перевозчика отправили куда-то в другое место. О количестве людей я сужу потому, что прилетев в Бангкок, мы ночью стояли в трёх очередях писать заявления об утрате, некоторые девушки плакали, все были очень уставшими. Тем более на подлёте к Королевству Таиланд в самолете всем очень щедро раздавали алкоголь, и вот потом людям пришлось трезветь таким образом.

Когда подошла моя очередь и мне стали заполнять документ о пропаже багажа, я спросил у сотрудницы компании: «А что же мне сейчас делать? У меня в шесть утра самолёт из другого аэропорта и потом я еду на Самуи?» А она ответила: «Поезжайте, а здесь укажите, где вы там остановитесь, мы вещи вам туда перешлём».

У меня не было никакой брони, но я написал название гестхауса, где собирался остановиться на первые два дня, девушка проверила в базе данных, есть ли у них такой, и я был свободен. Времени к тому моменту было уже полчетвёртого утра и у меня появились серьёзные измены, что я не успею на другой рейс в аэропорт Дон Муанг. Я вспоминал, как в день отъезда избавлялся от лишнего груза в рюкзаке, чтобы на этом внутреннем рейсе не платить за перевес багажа и невесело улыбнулся.

Однако, выйдя из аэропорта, я немного пометался, выкурил сигарету, взял в автомате талон на такси, и оно приехало через минуту. На вопрос, успею ли я в Дон Муанг, водитель только усмехнулся и сказал, что это далеко.

Когда я попросил его включить счётчик, он мне ответил: «А не надо никакого счётчика, я вас довезу сложными дорогами».

Этого таксиста звали Vadit – я прочитал о нём в бумажке, которую мне выдал автомат, а так же в его удостоверении, которое специально крепилось на видном для пассажира месте. Ему было за пятьдесят, он чем-то внешне напомнил мне одного из наших музейных охранников и не вызвал у меня абсолютно никаких подозрений.

Впрочем, не смотря на то, что Бангкок – большой город, его понятия о дальности сильно расходись с моими, или он, как в фантастическом романе, просто умел сворачивать пространство. Пол часа неспешной поездки по задворкам и пустым дорогам – и я увидел вывеску аэропорта.

Так, в половину пятого утра я уже зарегистрировался на рейс и ещё долго ждал, когда начнётся посадка на маленький самолёт; мы стартовали в темноте, а вскоре рассвело, и под нами показалась гладь Сиамского залива. Я знал, что мы будем пролетать над островами Тао, Панган и Самуи – места, куда я, собственно, и собирался, но мне очень хотелось спать, и я их так и не увидел, хоть и приготовил фотоаппарат, чтобы заснять.

Из аэропорта, больше похожего на маленький и чистый автовокзал, нас отвезли на пристань, и там я разглядел на горизонте другие острова, вспомнил, что здесь их называют «сёстрами» и, наконец, осознал, что вернулся в Таиланд. Наш корабль шёл по самому известному местному маршруту, с его палубы без труда можно было разглядеть острова заповедника, на одном из которых происходило действие истории Алекса Гарднера под названием «Пляж».

В столице острова Самуи, Натоне, я быстро нашёл тот гестхаус и, хоть я ничего и не бронировал, меня без проблем туда заселили. Я предупредил чувака с рецепшен, что компания потеряла мой багаж, но может его прислать, принял душ и пошёл покупать самое необходимое. Маме я не стал писать о случившемся, купил сим-карту и попытался дозвониться до компании, но там было либо занято, либо никто не брал трубку. Вечером я поужинал на ночном рынке у пристани, выпил мохито в кафе на набережной и, не смотря на стресс, первый раз за двое суток нормально поспал после долгой дороги. Правда, я уже начинал прицеливаться к рому «Сэнг Сом», но остановил себя, решив, что завтра мне надо быть в форме.

Утром я побрился китайскими бритвами, которые купил в Теско Лотусе, порезал себе всю шею, и мне было невесело. Именно в этот момент в дверь мне постучал чувак с рецепшен и сказал, что привезли мой рюкзак.

Я спустился вниз, бегло осмотрел его и расписался в бумагах.

Воистину, как сказал кто-то из мудрецов: Если хочешь сделать человека счастливым, то сначала устрой ему писец, а потом верни всё так, как было.

Но на этом история не закончилась. Вечером, когда я достаточно рано вернулся в свой гест, за рецепшен стоял… большой чёрный чемодан! Да и не чемодан даже, а кофр – в вертикальном состоянии он достигал высоты моей груди. Оказалось, что его доставили всего час назад, и на нём была бирка с моим именем, фамилией и названием этого геста. Я, как мог, объяснил тайцу, что это ошибка авиакомпании – слишком много вещей других пассажиров потерялось в дороге, и это уже точно не мой багаж. Он меня понял, я дал ему телефоны, чтобы они сами туда звонили и по-тайски с ними разбирались.

Утром перед выпиской, когда я несколько раз уходил и возвращался, чувак с рецепшен каждый раз с иронией спрашивал меня: «Твой чемодан?» А когда я сдал ключ и попрощался, он сказал, что дозвонился в контору и за ним скоро приедут.

Дальнейшая судьба таинственного чёрного кофра известна теперь разве только представителям авиакомпании. Чувака с рецепшен я часто потом встречал, проезжая на велосипеде мимо его гестхауса, но тему большого странного чемодана мы с ним не обсуждали. Надеюсь, что он нашёл своего владельца, а я так и никогда не узнаю, что в нём находилось.

2. Страна Отливов

…Теперь в семи метрах от веранды, за зелёным забором моего двора шумит опоясывающая весь остров кольцевая дорога. Но это не так страшно, как может показаться на первый взгляд, тем более прямо за ней начинается море. Правда оно почти всегда мелкое из-за отлива, даже во время большой воды в него не стоит заходить из-за острых камней и мёртвых остатков кораллового рифа. Оно создано только для успокоения глаз, поэтому первыми чувствами, которые меня здесь посетили, были именно спокойствие и умиротворённость. Вторым стало удивление. Удивление от того, что я даже не ожидал, как здесь окажется хорошо. Привыкнуть к этому невозможно, если только ты не местный долгожитель, поэтому улыбка больше не покидала моё лицо. Теперь я проводил свои дни в мире маленьких радостей и открытий, из которых, по большому счёту, и должна состоять наша жизнь.

Собственно, я и прилетел сюда, чтобы избавиться от вакуумной среды, окружавшей меня в родном городе зимой 2015 года, и постепенно начинал выздоравливать. Уволившись с опостылевшей работы, я больше никуда не спешил и не рассчитывал на какие-то популярные и загадочные «восточные» методики, предлагающие исцеление от душевных ран, догадываясь, что половина из них является пусть авторитетным, но шарлатанством. Мне просто доставляло удовольствие ощущать тихую радость, красоту и неспешное движение этого пространства, напоминавшего незаметное для человеческого глаза мощное течение вод Сиамского Залива – кажется, я смог быстро настроить своё «внутреннее радио» на волну этого места.

До приезда в Натон я рассматривал Самуи только в качестве перевалочного пункта, но уже через сутки понял, что уезжать отсюда не надо. Мелкое море проблемой для меня не являлось, а жильё, после безуспешных блужданий по задворкам, нашёл с помощью работающей на пирсе прожжённой тётки под псевдонимом Мадам Марина. Она и свела меня с домовладельцем по имени Ки – невысоким усатым тайцем, который в первый же день откуда-то раздобыл для меня газовую плиту с баллоном, сушилку для одежды, чайник, посуду, таз для стирки и прочие необходимые мелочи.

Мой деревянный дом состоял из гостиной со столом и скамьёй, спальни с кондиционером, второй спальни, большей похожей на чулан, кухни и просторного душа с туалетом. Его внутренняя отделка немного обветшала, но это не вызывало отторжения. Я не нашёл в нем никаких следов прошлых жильцов, возможно, он давно пустовал, впрочем, как и соседний, а так же трёхэтажное, более новое строение напротив. Всё это находилось на окружённой забором территории, имевшей небольшой двор с цветущим садом и искусственным, работающим от электричества маленьким водопадом. Кроме меня там никто больше не жил.

Первые дни Ки часто приезжал и интересовался, всё ли работает и не нужно ли чего ещё привести. Я угощал его красным и зелёным чаем, а он присматривался ко мне, поливая из шланга свои цветочки. И когда увидел, что в половину седьмого утра я уже делаю йогу, а вечером не вожу домой проституток и пьяных ледибоев, то и успокоился.

Так как из-за больших расстояний на острове необходим личный транспорт, то сразу же после выдачи ключей домовладелец отвёз меня в веломагазин, где немного поторговавшись, я приобрёл себе неплохой горный байк, и первые две недели занимался исследованием своей территории – мест, куда можно добраться, крутя педали. Так и открыл для себя тихий мир западного побережья, а сложив впечатления о нём в цельную картину, назвал это место Страной Отливов. Да, море в закатной части острова действительно мелкое и единственный пляж с глубокой водой, пригодный для плавания в любое время суток, располагался километрах в восьми от моего дома, но доехать туда не сложно, дорожное движение здесь относительно безопасно. Никто не ломится вперёд, чтобы успеть первым, на поворотах все смотрят по сторонам, пропускают друг друга, а если тебе сигналят – то только по делу.

Благодаря одному русскоязычному ресурсу острова я обнаружил пару мест, где, если сидеть вечером на закате, мимо тебя пройдут два или три человека. Ну, ещё пейзаж дополниться несколькими местными женщинами, что просеивают песок и собирают ракушки. А растут здесь лиственные и хвойные деревья, под которыми хорошо укрываться от солнца, потому что в отличие от кокосовых пальм, с них ничего не падает.

С двух сторон от города располагались два больших по территории храмовых комплекса, по-тайски называемых словом «Ват». Бывало, что я заходил туда и несколько раз даже попадал на праздничные службы, а если, находясь в самом городе стоять лицом к Сиамскому заливу, то слева и справа от тебя горизонт скрывали два одинаковых мыса. У одного из них, увенчанного маяком, я и жил, а к другому, с военно-морской базой, приезжал плавать. И всё это, освоенное мной для ежедневных перемещений пространство напоминало зеркальный симметричный пейзаж – самодостаточный, лишённый какой-то экзотики и настолько привычный, словно я явился сюда очень и очень давно.

Я познакомился со своими соседями, хозяевами бара Марком с острова Мальта и его тайской девушкой Ио, а так же обнаружил неподалёку Музей Раковин, владельцем которого оказался чудаковатый шестидесятилетний дядечка, которого я часто встречал потом в городе.

Вечером в Натоне и его окрестностях тихо, все достаточно рано ложатся спать, лишь один из дальних ресторанов, название которого как-то связано с пиратами, был открыт до полуночи. Из него доносилась живая музыка – какой-то заунывный сопливый рок, мешающий мне засыпать, пока я не догадался делать это, слушая лекции по литературе. Лишь один раз, прямо напротив моего дома всю ночь шумно гуляла китайская свадьба, и так как спать я совсем не мог, мне пришлось к ним присоединиться. Там мне сразу налили виски и я, поздравив жениха и невесту, танцевал с расфуфыренными девушками и подпевал песням на китайском языке.

Чтобы закрыть тему дальних передвижений, я прокатился на местной маршрутке под названием «сонгтэо» к двум популярным пляжам на противоположной стороне острова – Ламай и Чавенг. Первый представлял из себя четырёхкилометровую полосу жаркого песка, а местная публика напомнила мне условные «Сочи». Второй же пляж, самый тусовочный, показался мне более интересным, но существование там сильно напоминало жизнь в большом городе, и я лишний раз убедился, насколько правильный совершил выбор, поселившись недалеко от Натона. Так же разочаровал меня Большой Будда, который оказался не храмом, а специально построенным для туристов аттракционом, но я всё равно прошёлся по периметру верхней галереи, ударив бамбуковой палкой в каждый колокол и пожелав избавления от страданий всем живым существам. На этом мои дальние поездки закончились, только пару раз в месяц я приезжал по четвергам на север, в Маенам, когда там проходила ярмарка, чтобы набубениться недорогими коктейлями, побродить среди толп людей и снова вернуться к своим безлюдным закатным пляжам.

Тем временем остров готовился к главному событию февраля – китайскому новому году, в городе всюду висели круглые красные бумажные фонарики и продавались специальные пироги – мой домовладелец Ки подарил мне один такой в канун праздника.

Мир наполнился для меня простыми и интересными мелочами: как-то, возвращаясь с пляжа, я увидел птичьи соревнования. На специально устроенной для этого поляне большое количество людей с клетками по очереди подвешивали их на конструкцию из железных реек, примерно по четыре-пять одновременно. Потом они около минуты осматривали их, что-то решали и на их место приносили новые клетки. Я наблюдал за этим с дороги и не совсем понял смысл происходящего, но такое массовое действие меня позабавило. А один раз в поисках места для заката я свернул с кольцевой дороги и наблюдал купающегося в небольшой реке буйвола. Иногда он почти полностью погружался, и из воды торчали только кончики его рогов, а потом на поверхности появлялась голова, и тогда он становился похож на дракона из китайской мифологии или мультфильма Миядзаки. И, кстати, я потом пытался опять приехать в это место, но так его и не нашёл.

Короче говоря, ничего особенного со мной не происходило, но в тоже время, постоянно было на что посмотреть. В самые первые дни, просто поехав в город за продуктами, я стал свидетелем уличного шествия с танцующими женщинами, барабанщиками в зелёной форме и едущей за ними открытой повозке, где с торжественным видом восседали усатые военные в бежевой форме и буддийские монахи в оранжевых кашаях. У въезда на территорию храма их торжественно встречали, выстроившись по сторонам, мальчики и девочки в различной по цвету школьной форме.

И ещё мне очень понравилось, какие тут все приветливые и всегда говорят «спасибо» – «ка пун кап». Когда я два года назад жил на соседнем острове Панган, что-то гораздо реже это слово там произносилось, практически, я его и не слышал. Теперь же тайские девочки кормят меня бесплатно едой на праздниках, тайские мальчики-официанты пускают в туалеты самых пафосных ресторанов, а когда я предлагал им десять бат, они отказывались брать эти деньги.

Все одинокие путешественники делятся на две категории – одни постоянно куда-то продолжают ехать, примерно каждые несколько дней меняя города, а другие выбирают себе красивое, как-то связанное с их сознанием место, потому что понимают, – от себя никуда не убежишь. Даже в бесконечность, в неё очень сложно уехать, это ведь всего лишь красивая теория, которую привнесла в нашу жизнь загадочная квантовая физика.

Поэтому, я принадлежу ко вторым.

3. Водопад

На самой окраине Натона располагался большой перекрёсток, где я обычно останавливался на второй завтрак по дороге на пляж в Липа Нои. Тайский завтрак – это рисовая каша, куда разбивают сырое яйцо, бросают обрезки печени, зелёный лук, имбирь и ещё какую-то прелесть, что найдётся на кухне. Я наслаждался им в весьма популярной едальне, заполненной большим количеством местных жителей, сам же всегда оставаясь в ней единственным фарангом. И это не смотря на то, что после поворота направо находился иммиграционный центр, где продлевают свою визу все иностранцы. А если двигаться дальше и свернуть на дорогу в джунгли, то очень скоро можно оказаться в тихом и чудесном месте для встречи заката рядом с пагодой и поселением монахов.

У поворота налево стоял указатель на водопад, мимо него я проезжал каждый день, считая, что все они уже пересохли и делать там нечего. Только на третьей неделе, возвращаясь как-то после заплыва, я всё-таки отважился туда повернуть, чтобы на всякий случай взглянуть, что там, вообще, происходит.

И это решение полностью изменило спокойное течение моих одиноких каникул.

Подъехав к подножию водопада, я увидел уютное тенистое место и запруду, где очень большое количество рыб величиной с локоть грелось у самой поверхности в проходящих через листву лучах солнца. На другой стороне возвышалась белая скульптура Будды, которого спасал от страшной грозы царь нагов Мукалинда, по образу зонта нависая над ним своим телом с семью змеиными головами. Я прошёл туда по мосту, обнаружив похожий на беседку маленький храм, где, молитвенно сложив руки, сидели на коленях три красивые девушки, разложив дары прямо перед собой.

Не став им мешать, я вернулся к стенду с картой и фотографиями, выяснив, что это не совсем водопад в привычном для нас понимании, а протяжённая цепь порогов и по всей её двухкилометровой длине проложен маршрут, представляющий из себя обычную лесную тропу. К нескольким её точкам прикладывались изображения мест, где вода всё-таки падает с высоты, но в основном, конечно, это были запруды, хотя в них и можно было хорошо окунуться. Лезть наверх в самую жаркую часть дня смысла уже не имело, поэтому я решил прийти сюда завтра утром и попытаться подняться как можно выше.

Так я и сделал.

…В восемь утра здесь никого ещё не было, кроме тайской тёти, продававшей еду незнакомого вида. Поздоровавшись с ней я потопал наверх, настроившись на восхождение, но при этом не испытывая острого желания добраться до конечной точки маршрута, потому что и так каждый день кручу педали, проезжая по пятнадцать километров. После зимы это достаточно непривычно, поэтому в те дни, когда я совершаю заплывы вдоль бухты, вечером сил хватает только на поездку к ночному рынку в Натоне или встречу заката на пляже у полуострова с маяком в паре километров от дома.

Конечно, если полностью отказаться от употребления алкоголя, то можно было бы прийти за это время в более спортивную форму, но я слишком долго оставался трезвым в своём подточенном кризисом зимнем городе и здесь чередовал пять дней острого ощущения реальности с двумя или тремя днями пьянства. Поэтому я просто хотел увидеть место, которое бы мне подходило, посидеть там, а потом вернуться обратно.

Тропа среди высоких деревьев с широкими, скрывающими солнце листьями напоминала мне восхождение на Ай-Петринское плато в Крыму, только над головой здесь висели сухие и толстые лианы. Людей в восемь утра не было вообще, но и особого пения птиц я тоже почему-то не слышал. Идти вверх было легко – переплетения пересекавших тропу корней создавало нечто вроде естественных ступеней.

На всём своём протяжении водопад был достаточно однороден, но в тоже время гармоничен. Хотя дождей на побережье не было, у вершин гор постоянно клубились тучи, именно они его и питали. Самые гигантские из камней за тысячелетия успели уйти под землю, а вода превратила их поверхность в наклонные пандусы, ставшие руслом для её стока. Кое-где она неспешно протекала сквозь обломки скал и замирала в естественных ваннах, став полупрозрачным зеркалом с песчаным или каменистым дном.

Вообще, по пейзажу это место сильно напоминало север России – горную речку с оставшимися после ледника валунами. Пару раз я проходил мимо небольших прудиков, окружённых камнями – примерно такие их уменьшенные копии устраивают японцы у себя на балконах. Это были хорошие места для созерцательного отдыха, но я надеялся увидеть впереди нечто похожее, поэтому продолжал двигался вверх.

Там, где деревья расступились, пропуская ещё не горячий солнечный свет, я обнаружил бетонную дамбу и идущие мимо неё железные трубы водопровода, решив, что из этого можно придумать забавную мистификацию о том, как тайцы специально подвели сюда воду из озера на горе, чтобы устроить платную достопримечательность для туристов.

Не знаю, какое расстояние я прошёл, но минут через сорок пять услышал шум и вышел к одной из верхних точек маршрута. Это место уже напоминало настоящий водопад, только маленький, не больше пяти метров в высоту, а под ним располагалось место для купания. Здесь я и решил остановиться, потому что идти дальше особого смысла не было. На сегодня у меня планировался день спокойного отдыха, так как всю неделю я занимался разработкой истории – такой комедии про арт-среду во время кризиса, действие которой происходит в месте, напоминающем «Винзавод». Из этого должен был получиться сериал, но я понимал, что этой зимой подобные вещи никого не заинтересуют – если продюсеры и ищут какой-то материал, то это должна быть дешёвая долгоиграющая мелодрама, нацеленная на массовую аудиторию. Надежды на то, что ситуация измениться в лучшую сторону у меня давно уже не было. Я делал это лишь для того, чтобы по возвращению домой иметь в загашнике некий проект, за который мне бы не было стыдно – короче, писал то кино, которое бы сам хотел посмотреть, а то, что мои вкусы не совпадают с молодёжной и пенсионерской аудиторией, меня не смущало. Но в этом, возможно, и заключалась главная проблема – из-за такого отношения к делу я уже несколько лет не работал по профессии, и шансов вернуться в неё в разгар кризиса у меня нет. Впрочем, о своих делах по возращению домой я пока не задумывался. Благодаря заранее спланированному увольнению из музея, где я исполнял обязанности монтажника экспозиции – до тех пор, пока это занятие не встало мне поперёк горла, мне удалось отложить некую сумму денег и успеть перевести её в более твёрдую валюту. Именно поэтому я и сидел сейчас в тени деревьев, а не месил мокрый снег в своём родном городе.

Понемногу начинало припекать – солнце нагревало камни и от них поднимались потоки тёплого воздуха, омывая берега ленивым течением. Тогда я и понял, что опоздал на утренний пляж – крутить педали туда уже не было смысла, оставалось всего лишь полтора часа комфортной погоды, поэтому решив заняться поиском новых видов, забрался на камни и обнаружил невдалеке от тропы гигантский валун. Он был покрыт мхом и опоясан лианами. Цепляясь по ним, я пробрался на противоположную сторону и был вознаграждён за свои усилия – мне открылось потайное место, огороженное со всех сторон скалами и неприступными зарослями. Там находился ещё один, малый рукав водопада и окружённая мелкой водой песчаная поляна.

Осторожно спустившись вниз, я ступил на песок, ощутив разумом и телом перемену в ощущениях и новую атмосферу, будто я погрузился в менее плотную среду некого «верхнего места»; во мне словно проснулись чувства древнего человека, который умел отличать разнородность среды на интуитивном уровне.

Там было ещё тише и прохладнее, чем на туристической тропе и этот самодостаточный, замкнутый на себе мир мог находиться где угодно, в джунглях любой части света, но это зачарованное пространство… Оно, как не странно, почему-то напомнило мне потайные уголки моего города до того, как предпоследний мэр почти полностью его уничтожил. Тогда, в 90-е годы, можно было гулять по московским переулкам и неожиданно попасть в такой двор, где время словно остановилось ещё в ту эпоху, когда здесь смотрели по чёрно-белому телевизору знаменитую трансляцию про идущего по ковровой дорожке Гагарина, который всё время косился на свой развязанный шнурок. Там мог стоять гипсовый памятник девушке или чаша давным-давно высохшего маленького фонтана и всё это было окружено зеленью и пропитано теплом домашнего счастья нескольких поколений людей.

То же самое я почувствовал и сейчас, только вместо кирпичных стен были скалы и стволы необычных деревьев со свисающими с них длинными жгутами, а вместо неработающего фонтана – настоящий водопад. Но и в том и другом случае это была среда, лишённая привычного течения времени, оно словно закольцовывалось или двигалось по спирали к неизвестной мне точке выхода и, конечно же, здесь тоже был чей-то дом.

Размышляя об этом, я вдруг с удивлением обнаружил в дальнем конце поляны сидящую на корточках девушку. Повернувшись ко мне спиной, она что-то сосредоточенно чертила или писала на белом песке короткой палочкой. И, судя по проделанной ей работе, она была здесь всё время, пока я пил пиво с другой стороны.

По всем меркам здешних приличий с ней надо было поздороваться, но она выглядела настолько сосредоточенной на своём деле, что отвлекать её совсем не хотелось. И пока я размышлял, как мне себя повести, она, не оборачиваясь, вдруг сказала по-русски:

– Доброе утро.

– Здравствуйте…

Не сказать, что родная речь застала меня врасплох или удивила, ведь многие считают Самуи русским островом, но тут было другое. Да, мои соотечественники известны тем, что их можно встретить в самых труднодоступных местах земного шара, но чем в более далёком месте они проживают, тем более это непростые люди. И некоторых из них не стоит просто так беспокоить.

– Я вам не помешал?

– Да я уже давно знаю, что ты здесь, услышала тебя ещё на той стороне, – ответила она, продолжая что-то вычерчивать на песке.

Такая возможность показалась мне маловероятной, но я не стал об этом спорить и на всякий случай добавил:

– Красивое тут у вас место, но вы не думайте, я скоро уйду.

– Да оставайся, раз уж ты смог сюда перейти. Поможешь мне кое с чем.

– С удовольствием, – отвечал я, – У меня есть ещё час времени до наступленья жары.

– Хорошо, – сказала она, вставая и поворачиваясь ко мне, – Только то, что я делаю, занимает гораздо больше времени, чем один час.

Мы сделали несколько шагов навстречу друг другу и одновременно улыбнулись.

Она была немного выше меня, кареглазая и темноволосая. Те девушки, что приезжают сюда надолго, перестают пользоваться косметикой, благодаря чему их естественная красота приобретает черты некого явления природы; словно скалы, она шлифуется ветром, водой и солнцем, поэтому оценить их возраст становится невозможно.

Подойдя ближе, мы остановились на середине этого песчаного острова. И у меня было такое ощущение, будто наша встреча произошла где-то в затерянных джунглях вдали от цивилизации, и это не смотря на то, что мы находились всего в паре километров от оживлённого перекрёстка, на острове, к которому причаливают паромы, везущие в своем чреве двухэтажные автобусы и людей, прибывших сюда из всех концов света.

– Я – Надя.

– А я – Федя.

Он внимательно всмотрелась в мои глаза, и, наверно, что-то про себя решила, потому что протянула мне руку, я пожал её и прошёл вслед за ней к краю поляны.

– Смотри, что я делаю. Пишу стихи.

Я вгляделся в начертанные на песке знаки и обнаружил, что это действительно письмена на языке, чьё словесное формообразование показалось мне смутно знакомым благодаря хоть какому-то минимальному культурному багажу.

– Неужели это латынь? – удивился я.

– Да. Учила ещё в лицее и нужно хоть где-то её использовать. Хотя тут и никто этого не оценит, ну, может, только французы, у них же корни общие в языках…

Это было четверостишие, смысла которого я, разумеется, не понимал, а ещё дальше, перед ним, из воды выступали три кучи песка, похожие на осыпавшиеся детские куличики. Однако, присмотревшись, я с удивлением понял, что они представляют из себя старательно изготовленные рельефные макеты островов Самуи, Панган и Тао – на них даже были воспроизведены покатые горы. Они пропорционально совпадали в масштабе друг к другу – даже расстояния между ними были примерно такие же, как на карте. Да и уходящий в воду край поляны был рукотворно изменён, повторяя очертания материкового Таиланда, провинции Сураттани, чьё название в переводе на русский означает: «Город добрых людей».

Я покачал головой, оценив качество проделанной работы.

– Слушай, впечатляет. Ты художник и это твой проект?

– Да, я художник острова Самуи, а мои сёстры – двух остальных. А сейчас помоги найти мне улиток. Их нужно минимум девять. По три на каждый остров. С их помощью я собираюсь кое-что посмотреть.

– Улиток? А больших?

– Желательно одного размера, но это нестрого. Мне подходят любые не слишком прыткие существа, но улитки – это идеально. Они не такие шустрые, как жабы и их маршруты легко отслеживать.

– Понятно. Но знаешь, я когда сюда утром ехал, то видел на дороге мёртвую змею, раздавленную колёсами. Она была длинная такая, больше метра…

– А, да, сейчас, – она запустила руку в свой рюкзак и достала оттуда что-то вроде погремушки или марокасы, – Возьми, это их отпугнёт. Ну и смотри вверх на ветки, когда идёшь. Маленькие зелёные змейки – они дико ядовиты.

И я пошёл в джунгли собирать улиток.

Кому-то может показаться, что лепить из песка копии островов занятие, по меньшей мере, бессмысленное и детское, но за годы работы в Музее Современного Искусства я насмотрелся такого бреда, по сравнению с которым работа моей новой знакомой представлялась мне в высшей степени художественным произведением. В Музее же симпатичные девочки либо раздевались догола, устраивая перформанс, либо окружали себя старой мебелью с дачи и снимали на вэб-камеру, как они там сидят и читают книжку, либо выкладывали абстрактные картины из использованных чайных пакетиков. Было печально наблюдать, как интересная с виду девушка открывает рот и начинает нести какую-то чушь по поводу «авторского высказывания», а сама при этом заворачивается в фольгу и оплетает себя гирляндами новогодних лампочек. Такими вещами люди занимались ещё на кислотных дискотеках в 90-е годы, просто чтобы повеселиться, а теперь девочка, которая в то время только родилась, перенесла это в музейное пространство и считает себя художником.

Поэтому то, что делает Надя показалось мне любопытным и, в некоторой степени, медитативным. Ведь создают же буддисты состоящие из песка мандалы, а потом сами их разрушают. Поэтому мне стало интересно увидеть, чем всё это закончится.

Минут за пятнадцать я нашёл одиннадцать улиток, а так же увидел сколопендру, здоровённого паука на натянутой паутине величиной в четыре квадратных метра, большую чёрную пчелу и разноцветную ящерицу, живущую в дупле на дереве и издававшую странные звуки, напоминающие кваканье.

Когда я вернулся, Надя распределила улиток по островам. По четыре на Самуи и Пангане, а трёх на Тао, сфотографировала их расположение и принялась ждать.

Я закурил. Близился полдень, становилось уже ощутимо жарко, и мне было желательно попасть домой до часу дня, успев пообедать в городе и затариться продуктами в магазине.

Улитки тем временем шевелили своими рогами в попытке сориентироваться и разбрелись по своим территориям. В воду никто из них не полез. Надя несколько раз сфотографировала их перемещения на свой телефон, потом устало вздохнула и убрала его в рюкзак.

– Ничего не понимаю, – сказала она, – Ладно, пошли вниз, а то уже припекает. Завтра я вернусь сюда и посмотрю, что изменилось.

…Спускаться по ступеням из корней было менее удобно, чем идти вверх. Навстречу уже попадались небольшие компании европейцев, они с улыбками здоровались с нами.

– Ты, кстати, на Тао не собираешься? – спросила меня Надя.

– Да, я хочу туда. Может, вместе поедем?

Она отрицательно покачала головой.

– Мы сейчас не можем свои острова покидать, а мне надо для сестры передать кое-что. Это не срочно, но необходимо. Конечно, если ты не против.