скачать книгу бесплатно
Черт, черт, черт…
Дрожащей рукой достаю из паспорта пятьсот рублей. Согнувшись, ручкой пишу на них номер своего телефона и кладу поверх зеленой тысячи.
Как тебе такие «чаевые»? За два оргазма не мешало бы дать две, но у меня есть только одна купюра.
Давя глумливый смех, хватаю ключ-карту и, чтобы не передумать, вылетаю из комнаты в гостиную, где на меня снова со всех сторон обрушивается город и дождь.
Женщина «восточной» внешности бросает на меня немой отстраненный взгляд, продолжая собирать пылесосом несуществующую пыль с дивана. Опустив голову, прохожу мимо к входной двери.
Холл небоскреба набит людьми, но на меня никто не обращает внимания. Кроме охранника и консьержа за длинной белой стойкой. Это пожилой мужчина в рубашке и очках. Улыбнувшись ему, ковыляю к стеклянной вертушке, понуро замечая справа от нее подставку, набитую одинаковыми белыми зонтами-тростями. Дернув за ручку, беру себе один и выхожу под промозглый октябрьский дождь.
Перед глазами стоит отеческая улыбка престарелого консьержа, которой он ответил на мою.
Сделав еще два шага, сжимаю в кармане ключ-карту, без которой тут нельзя вызвать лифт. Сжимаю ручку зонта и не мигая смотрю на сбитые носы своих туфель.
Пошло оно все! Почему бы и нет?
Развернувшись, возвращаюсь в здание, делая вид, что сосредоточена на складывании зонта. Бросив косой взгляд на консьержа, топчусь у входа, облизывая холодные губы и подрагивая от холода. Мужчина поправляет очки и смотрит на меня с нейтральной дежурной улыбкой. В ответ посылаю ему дрожащую улыбку и медленно иду к стойке, бегая взглядом по полу и потолку.
Просто сделай это. Тебе ничего не будет. Никогда не узнаешь, какими гибкими могут быть люди, пока не попробуешь. Но от волнения у меня пересохло горло. Я ужасная актриса, но сейчас почти не играю. Я действительно на взводе.
– Э-м-м… добрый день… – останавливаюсь перед стойкой, отлично представляя, как жалко я сейчас выгляжу.
– Чем могу помочь? – любезно осведомляется консьерж.
– Э-м-м… – оборачиваюсь, чтобы убедиться в том, что тут рядом никого нет. – Понимаете…
Он терпеливо ждет, продолжая улыбаться.
– Понимаете… – понижаю голос до доверительного шепота. – У меня есть вот это…
Кладу на стойку ключ-карту, и моя рука выглядит жутко бледной и бескровной.
– Да, – поправляет он очки. – Это карта для наших электронных замков. Вам показать, как пользоваться?
– Нет… понимаете, – прячу глаза, начиная багроветь и лепетать. – Я поднялась, а хозяина… дома нет. Но он мне очень нужен, потому что…
Черт, черт, черт…
Посылаю ему полный отчаяния взгляд, очень надеясь на то, что у него есть дочь моего возраста или хотя бы около того.
Опустив руку, кладу ее на свой живот и хрипло повторяю, позволяя глазам увлажниться:
– Он мне очень нужен…
– О… – бросает быстрый взгляд на холл за моей спиной консьерж.
По моей щеке бежит слеза. У меня отваливаются ноги. Я голодна. Голодна настолько, что готова свалиться в обморок. Так что добавляю к этой слезе еще одну.
– К сожалению, я тут ничем не могу помочь… – начинает нервничать мужчина. – Может, вам воды? Вы что-то бледненькая.
– Я… – глотаю слезы, облизывая пересохшие губы и заглядывая в его глаза. – Мне хотя бы узнать его имя… понимаете? Я не знаю, что мне делать… – сжимаю узел пояса на животе, слегка качнувшись.
– Не положено… – бормочет бедолага, начиная что-то перекладывать с места на место под своей стойкой.
– Я никому не скажу… клянусь, – шепчу в сердцах. – Пожалуйста, помогите. Я не знаю, что мне делать… он должен хотя бы узнать об… об этом… – глажу свой живот, чувствуя горячие дорожки слез на щеках.
Минуту спустя холодный мокрый ветер остужает их. Утираю рукавом пальто нос, хлюпая им по инерции, и суетливо разворачиваю аккуратно сложенный вдвое клочок белой бумаги.
Читаю три раза. А потом еще три.
«Роман Гец».
Скомкав бумажку, выбрасываю ее прямо на тротуар и, собравшись с силами, пытаюсь понять, как найти метро.
Глава 5
Запах растворимого кофе бодрит меня ровно настолько, чтобы держать глаза открытыми. Закинув в рот омлет, жую его, бездумно глядя в стену. Я проспала почти десять часов и все равно не выспалась. Мне не привыкать спать в одном помещении с посторонними людьми, я занимаюсь этим с шестнадцати лет. С тех пор как мой отец повторно женился, и нашу квартиру оккупировали новые «родственники». Но в этот раз все сложнее, потому что парень Марины… он меня ужасно нервирует.
Он из той породы людей, которым доставляет удовольствие ставить кого-нибудь в неловкое положение. Своими вопросами или замечаниями вроде – как дела на работе? Хотя он прекрасно знает, что до недавнего времени никакой работы у меня не было.
– Привет, Юлек, – вваливается он в маленькую кухню, голый до пояса.
– Привет, – резко отвернувшись, делаю глоток из кружки и смотрю в окно, за которым со вчерашнего дня поливает дождь.
Воспоминания о вчерашнем дне преследуют меня, на какой бы бок я ни перевернулась этой ночью. И прежде всего, потому что мое тело все еще не очухалось от… от… такой интенсивной эксплуатации.
Боже, что я несу?
– Приготовишь мне бутерброд? – возникает Игорь за моей спиной.
Бросаю свой кофе недопитым.
Он громадный качок и весьма недалекий, хотя, наверное, об этом не догадывается. Его тело не нравится мне так же, как и он сам.
– Опаздываю, – выхожу из кухни, стараясь на него не смотреть.
Он вечно на меня пялится. Вечно подходит ближе, чем нужно. Смотрит так, что мне не по себе. Пытается заглядывать в глаза и делает это, не моргая. Когда он заявляется, меня не нужно дважды просить «поболтаться» где-нибудь.
Я не хочу проблем с Мариной!
Мне не нужен ее парень. Все, что мне нужно, – это мой надувной матрас и еще немного времени. Но теперь этот Игорь околачивается здесь постоянно, и я боюсь того, что в один ужасный день они съедутся.
Я никогда ему не грублю. Никогда не говорю того, что в действительности о нем думаю, но, кажется, он и без слов это понимает. И это его злит.
Влетаю в возникшую передо мной Марину, бормоча:
– Ой, извини…
Ее взгляд изучает мое лицо, а потом кухню за моей спиной.
Мы никогда не были особыми подругами, но я сидела за одной партой с ее близняшкой Кариной. Они обе уже в восьмом классе носили лифчик, а я была тощая и плоская со всех сторон, поэтому у нас не нашлось тем для разговоров. Когда я заселилась на ее матрас, она так на меня не смотрела. Все из-за него. Из-за этого Игоря, который пялится на меня, хотя я его не просила!
Я так боюсь, что Марина попросит меня очистить помещение, что мгновенно теряю аппетит.
– Уходишь? – спрашивает она, возникнув в дверном проеме.
На мне белая блузка и черная юбка, поэтому вопрос кажется странным.
– Да… – подхожу к своему матрасу и начинаю приводить его в порядок. – На работу.
– Когда там у тебя стажировка заканчивается? – интересуется она между делом, подходя к своему шкафу.
– Через неделю… – отвечаю, чувствуя панику.
Я совершенно не уверена, что мне предложат работу вот так сразу.
– Ясно, – уходит она на кухню, оставляя меня одну.
На меня обрушивается злость на себя саму.
Почему я не взяла те деньги? Почему мне вечно нужно… выпендриться, а?
Он не позвонит, это же очевидно.
Роман Гец.
Запрос в моем поисковике ничего вразумительного не дал. Я по-прежнему не имею никакого понятия о том, кто он такой. Одно могу сказать точно, все, что его окружает, высшего качества. Уверена, и женщины у него такие же, а меня… кажется, меня он просто насквозь видел. Поэтому я не взяла его деньги. Потому что ужасная дура…
Слышу приглушенные голоса на кухне и запихиваю под подушку свою пижаму.
Мне нужно срочно убраться из этой квартиры. Подальше от этого Игоря. Быстро надеваю пальто и ботинки. Достав из шкафа свой сувенирный белый зонт, выхожу за дверь.
Раскрыв его и выудив из кармана телефон, нахожу в ленте номер сестры. Смотрю на мокрые кленовые листья под ногами и нажимаю вызов:
– Алло… – булькает она в трубку спустя один гудок, как будто сидела со своим телефоном в обнимку.
Я слышу, как хлюпает ее нос, и начинаю злиться. Вариантов того, кто мог ее обидеть, предостаточно.
– Привет, Морковка, – зову ее, перебегая через дорогу.
– Привет… – выдавливает из себя Рита.
– Что случилось? – требую я.
– Ничего… – выкрикивает звонкий детский голос. – Галя заставляла меня есть гречку, а она у нее ужасная, как песок!
– А ты что? – делаю я вдох.
– Я сказала слово на букву «д», – выпаливает сестра. – То, которое плохое!
Отлично.
Дерьмовее не бывает.
– Мы с тобой сколько раз про это говорили? – пеняю ей.
– Но ты сама так про ее гречку говорила…
– Что за слезы? – опять вздыхаю я.
– Она на меня наорала! – снова выкрикивает Рита. – Так орала, что я заплакала…
Жена моего отца просто нездоровый человек. У нее проблемы с нервами, и она… просто чокнутая ведьма. От возмущения и беспомощности я начинаю багроветь.
Шум подъезжающей электрички глушит голос Риты, но когда захожу в вагон, слышу жалобное:
– Когда ты приедешь за мной?
– Пока не знаю, – закрываю я глаза, устроившись на первом попавшемся сиденье.
– Ты так постоянно говоришь, – с обидой всхлипывает моя десятилетняя сестра.
Я так соскучилась, что сама готова разреветься. Здесь, в этом городе, ее голос как напоминание о том, кто я вообще такая.
Я сказала ей, что приеду… хотя на самом деле не должна была ничего обещать. Я понятия не имею, как забрать ее оттуда. Сама в этом городе на птичьих правах. Все это разрывает мою голову на части!
Мы не похожи. Я пошла в отца, а она в мать. У нее жиденькие светлые волосы и голубые глаза. И она очень маленькая для своего возраста. Учится с двойки на тройку, потому что никто не следит за ее оценками. И тот, кто сказал, что у всех есть хоть какие-то равные возможности в этой жизни может засунуть это дерьмо себе в задницу.
– Пришли мне… какую-нибудь фотографию… – просит она все с той же обидой. – Красивую…
– Пришлю, – обещаю ей. – Завтра позвоню.
– Угу… – бормочет она.
Кладу трубку и натягиваю на колени пальто. Холодный сквозняк гуляет по коленям, а на мне капроновые колготки.
После каждой остановки людей все прибавляется и прибавляется. К тому времени, как доезжаю до своей станции, выбираться из вагона приходится с боем, но это утро становится еще безнадежнее, когда понимаю, что оставила в вагоне свой сувенирный зонт с логотипом знаменитого столичного небоскреба.
***
Отряхнув руки над умывальником, вытираю их бумажным полотенцем и подтягиваю повыше пояс своих черных брюк. У меня нет подходящего для них ремня, и это катастрофа, потому что в последние дни штаны с меня просто сваливаются.
Глядя на себя в зеркало, приглаживаю волосы.
Если так пойдет дальше, у меня ни груди, ни задницы не останется.
Мужчины не бросаются на кости.
