скачать книгу бесплатно
– Он такой загадочный, прямо как Гэтсби[32 - Герой романа Ф.С. Фитцджеральда «Великий Гэтсби».], – одна из женщин в баре со знанием дела просвещала другую, – да к тому же сомнительного происхождения. Ходят слухи, его отец был пиратом в восточных морях. – Женщина хихикнула и продолжила свою сказку: – Я знаю, адвокатам много платят, но у него, кажется, денег больше, чем можно заработать легально. И такое фатальное обаяние! Ты сейчас увидишь, почему все женщины в зале штабелями падают.
Эстелла улыбнулась. Фатально обаятельный пират! Нельзя подпускать Джейни к этому мужчине. Он явно не из тех, кто рвется связать себя узами брака. Она огляделась, разыскивая подругу, однако не смогла ее найти. Эстелла обошла зал по периметру, улыбнулась Сэму, на коленях у которого удобно устроилась очередная девушка, на сей раз блондинка, и вскоре ощутила, что не настолько твердо стоит на ногах, как хотелось бы. Самое лучшее для нее сейчас отправиться домой. Джейни достаточно разумна, чтобы не клюнуть на пирата.
Эстелла нашла свое пальто, накинула поверх платья и направилась в дальний конец зала, надеясь обнаружить там выход. Однако колонны отбрасывали тени, сбивая ее с толку, а свет с высоты второго этажа сюда не проникал. Она почти ничего не видела. К тому же выпитое шампанское придавало залу некоторое вращение.
– Алекс! – Какой-то мужчина в спешке налетел на Эстеллу и оттолкнул за колонну, расплескав на нее свою выпивку. – До меня дошли слухи…
– Это не слухи, – весело ответил другой, очевидно тот самый таинственный Алекс. – Я вернулся.
– До тех пор, пока мы опять не вышвырнем тебя из страны, – мрачно расхохотался первый. Эстелла вытерла с пальцев ви?ски.
– Если моим преследованием займешься ты, я останусь здесь на десятилетия, – ответил Алекс. – Уж извини. – Его голос был знаком Эстелле. Мужчина говорил почти без акцента.
И прежде чем Эстелла, занятая стряхиванием виски со своего пальто, успела поднять голову, она обнаружила, как ее сгребли в охапку и крайне нецеломудренно поцеловали рядом с мочкой уха, а тот же самый голос – голос Алекса – произнес:
– Я нашел тебя!
Мысли Эстеллы заметались.
Кто он, черт возьми? Разве у нее была привычка бегать по вечеринкам и напиваться? В этом проклятом полумраке она ничего не могла разглядеть, кроме темных волос мужчины и его губ, которые тянулись к ее губам.
Поблизости кто-то зажег сигарету, и во вспышке пламени она рассмотрела блестящие карие глаза и контуры лица, которое назвала бы sеduisant[33 - Обольстительный (фр.).] – не сумев подобрать точного английского эквивалента этому слову; красивый – слишком пресно, соблазнительный – слишком тривиально, слишком безвкусно. Нет, этот мужчина настолько привлекателен, что глазам больно – он не прилагает усилий ради того, чтобы так выглядеть, и, безусловно, осознает эффект, производимый на людей его внешностью, – привлекателен до такой степени, что его лучше избегать. Такого мужчину забыть невозможно. Они встречались раньше?
Вспышка зажигалки длилась всего лишь миг, и впечатления накатили и моментально схлынули. Все снова погрузилось в темноту прежде, чем Эстелла смогла как следует разглядеть черты его лица, размотать клубок воспоминаний и выяснить, откуда она знает этого человека.
И тут этот Алекс начал целовать Эстеллу, да так, как ее давно еще никто не целовал – а вернее, как никто никогда не целовал, – а поскольку он делал это умело, она тотчас же ответила и приоткрыла рот в поисках его языка. Одной рукой мужчина перебирал ее волосы, что помогало его языку еще глубже проникнуть к ней в рот, в то время как другой рукой спустился к бедру Эстеллы и погладил ее сквозь пальто, буквально обжигая кожу.
Попав в ловушку доселе неиспытанного желания, она отступила назад от человека, которого не знала, однако целовала так, словно знала лучше, чем кого-либо. Он не отрывал от нее глаз, и Эстелла ощутила себя обнаженной, даже кожа будто отшелушилась и открыла сердце. А ведь она вовсе не была уверена, что хочет, чтобы этот мужчина видел ее сердце.
– Подожди, – тихо проговорил он почти шепотом, и шепотом настолько нежным, как скользящая по ее спине рука, но также и голодным, жаждущим получить от нее то, что, как она догадывалась, он получал слишком часто и слишком легко, особенно учитывая его привычку так целовать женщин.
Мужчина протянул руку, и их пальцы сплелись, однако и этого хватило; вот они, танталовы муки сгорающей на огне желания плоти, когда она соприкасается с другой плотью.
«Завтра вечером у «Джимми Райана», – послышалось Эстелле, прежде чем ее утянуло в гущу танцующих, а Алекса окружило кольцо дружеских и одновременно раздосадованных голосов. Эстелла споткнулась, потом еще и еще раз, словно ее подошвы смазали маслом – настолько ее ошеломил и нокаутировал поцелуй.
Как-то ей удалось найти выход, и она, ощущая все ту же дрожь, пробежала через готическую арку и дальше, вниз по лестнице. Остановила такси и лишь тогда сообразила, что нет денег. Она долго, очень долго шла пешком до «Барбизона», одинокая и покинутая, а под веками унылой чередой проплывали образы, в которых она узнавала свою маму.
Вернувшись в отель, она упала на постель, не потрудившись снять платье, и свернулась клубочком, а во сне видела, как прижимается к мужчине, обнаженная, и его руки обнимают ее.
Когда Эстелла проснулась, уже наступило утро. Она изогнулась всем телом, чтобы вновь почувствовать мужчину, однако ощутила лишь пустоту, и тогда принялась воскрешать в памяти обрывки минувшей ночи. Поцелуй. Мужчину, одновременно знакомого и чужого, и все дальнейшее, которое было лишь сном. В горле застрял комок, к глазам угрожающе подступили слезы.
«Завтра вечером у «Джимми Райана»… Неужели и эти слова приснились?
Глава 6
Эстелла провела следующий день, сгорбившись над швейной машинкой – она шила платье для свидания, которое, вполне возможно, существовало лишь в ее воображении. Джейни позвонила и сообщила ей, что сразу после работы встречается с мужчиной, с которым познакомилась на вечеринке, и Эстелла поблагодарила бога: теперь не придется объяснять, что с ней творится. Тем более она и сама этого не понимала.
В полдень Эстелла устроила небольшой перерыв и отправилась в бассейн отеля. Она старалась делать это ежедневно, наслаждаясь медитативными ощущениями от рассекания воды руками, хотя и плавала не очень хорошо. Эстелла надеялась, что вода, как обычно, поможет ей расслабиться. Однако время она выбрала неудачное, и, к несчастью, у входа в лифт натолкнулась на администраторшу отеля. Эстелла была в купальнике, который соорудила из купленной по дешевке хлопчатобумажной мужской рубашки, у которой она отпорола рукава и пришила к ней нижнюю часть из ткани черного цвета, получив в результате стильный купальный костюм обтекаемой формы, намного более практичный, чем тяжелые и впитывающие воду платья-купальники, которые надевали другие женщины.
– Что это на тебе? – рявкнула администраторша.
– Я собираюсь поплавать.
– Нельзя разгуливать по отелю в таком виде!
– Я иду в бассейн.
– Или прикройся, или тебе придется искать другое жилье. Тут у нас Америка, а не Франция.
– Знаю, – ответила Эстелла и тут же бросилась в свою комнату, чтобы найти остаток черной хлопковой ткани и подвязать на талии в виде юбочки. А смотрится отлично, признала она, нужно запомнить на будущее. Проходя мимо администраторши, она дерзко послала ей воздушный поцелуй в знак благодарности за идею.
В восемь вечера, искупавшись, Эстелла надела свое новое платье из зеленого джерси, длинное, стройнящего покроя: широкий шарф перекинут через шею, скрещивается на груди, далее обматывается вокруг тела под грудью, спускается ниже и завязывается сбоку у бедра. Сначала она решила, что концы шарфа будут просто ниспадать, однако в последний момент придала узлу форму объемного цветка, напоминавшего пион. Платье спереди выглядело классическим, и ничто не намекало на то, что спина полностью открыта. Сюрприз. Дань уважения к Вионне с ее драпировками, но пошито из демократичной ткани, которую могли позволить себе женщины, подобные Эстелле.
Она подкрасила ресницы и губы, распустила волосы, чтобы темные локоны струились по спине, а сбоку закрепила прическу заколкой из искусственного бриллианта в форме звезды. Заколку мама подарила ей на шестнадцатый день рождения. Эстелла прикоснулась к звезде, вновь попытавшись ощутить мамино присутствие, и попросила вселенную отправить ей весточку, сообщить, в безопасности ли Жанна; однако по-прежнему слышала лишь гудки проезжающих по Манхэттену автомобилей.
А затем, пока не успела спохватиться и спросить себя, что творит, она спустилась в метро и доехала до 52-й улицы. «Джимми Райан», джаз-клуб в цокольном этаже старинного особняка, смотрелся с улицы более консервативным, чем можно было предположить по извергавшейся из его чрева музыке.
– Два доллара, – сказал бармен, наливая ей сайдкар.
Она кивнула и сделала вид, что роется в сумочке, прекрасно зная, что не может себе позволить истратить на выпивку целых два доллара, затем отодвинула бокал.
– Я оставила деньги на комоде. Простите меня.
– За счет заведения, – подмигнул бармен.
– Спасибо. – Эстелла подняла бокал и с удовольствием отпила коктейль. И внезапно совсем рядом увидела Алекса, такого чертовски неприступного, что почти физически ощутила, как ее платье самопроизвольно падает на пол.
– Ты пришла! – А ведь она слышала этот голос не только вчера на вечеринке, но и где-то еще.
Вспышка памяти ослепила ее. Эстелла резко опустила бокал на барную стойку. Театр Пале-Рояль. Танец с мужчиной, от которого можно ждать больше чем неприятностей; он по меньшей мере имел дело со смертью и с секретными заданиями. Алекс и есть тот роковой мужчина.
Прежде чем она успела что-либо сказать, в клуб вошла другая женщина и, устремившись прямо к Алексу, схватила его под руку и поцеловала в щеку. Эстелла сдавленно вскрикнула, да так громко, что удивилась – как только посуду не побила?
Потому что та женщина была ее точной копией, и Эстелла едва могла определить, где кончается она сама и начинается другая. Разве что та женщина явилась из ее будущего – из такого будущего, которое, как надеялась Эстелла, не наступит никогда: Эстелла с потухшими глазами, Эстелла сломленная.
Алекс отступил на шаг, переводя взгляд с одной версии Эстеллы на другую.
Ей хотелось зажмуриться и убежать, чтобы никогда не видеть той женщины – да кто она, черт возьми? – однако Эстелла не могла показать такому мужчине, как Алекс, и женщине – его любовнице и своему двойнику, – насколько сбита с толку и напугана.
– Странно, не правда ли? – выпалила она, прежде чем развернуться и выскочить из клуба. В глазах щипало.
На улице, почувствовав себя в безопасности, она согнулась пополам и ухватилась за стену, ища у камня утешения, которого тот не мог дать.
Алекс целовал ее прошедшей ночью, потому что принял за другую. Одной загадкой меньше. А остальные Эстелла разгадывать не хотела. Что принес ей Алекс, начиная с того самого вечера в Париже? Только потери, боль и страдания.
Часть 2
Фабьен
Глава 7
Май 2015 года
– Объявляю выставку «Швея из Парижа» открытой!
Публика, собравшаяся в Метрополитен-музее на ежегодное празднество, зааплодировала и начала продвигаться к залам. Фабьен помедлила, не желая очутиться в самой толчее. Хотелось побыть одной у каждого экспоната – она до такой степени гордилась своей бабушкой, что буквально задыхалась от восторга. Фабьен поняла, что стоит рядом с Анной Винтур[34 - Анна Винтур (р. 1949 г.) – британская журналистка, с 1988 г. главный редактор американского издания журнала «Вог».], и нацепила глупую улыбку. Однако секунду спустя улыбнулась уже по-настоящему; Анна, которая также была одета в «Стелла Дизайн», заметила ее вечернее платье и с одобрительным кивком шепнула:
– У вас превосходный вкус.
Весь вечер Фабьен преследовало неуловимое ощущение нереальности происходящего. От вида Пятой авеню, заполненной обезумевшей толпой, жаждущей лицезреть знаменитостей (с каким разочарованием, должно быть, они взирали на Фабьен!), и до красной ковровой дорожки, вдоль которой под прицелом камер прошли Кейт Хадсон, Сара Джессика Паркер и, кажется, одна из сестер Кардашьян – Фабьен редко смотрела телевизор и потому не была в этом уверена, – а еще Хью Джекман и Николь Кидман; к этим двоим ей хотелось подбежать и дружески поприветствовать, потому что они австралийцы.
Если бы только Эстелла могла прийти и увидеть все это, думала Фабьен. Бабуле понравилось бы, как люди восхищаются платьем «Зве?зды и по?лосы», классического темно-синего цвета с узкими белыми горизонтальными полосами и оригинальной звездой чуть выше сердца, или великолепной красной юбкой – единственным экземпляром из 1943 года, – вышитой крошечными повторяющимися изображениями трех ведьм на помеле, или блузками 1944 года с рисунком на ткани: обесцвеченная карта Парижа, на которой улицы выглядели как тонкие перекрещивающиеся линии; образ города, изо всех сил снова пробивающегося к свету. Фабьен подошла ближе, чтобы рассмотреть еще более неяркую карту на одной из блузок, и споткнулась о чью-то ногу. Чтобы не упасть, она выставила вперед руку и задела спину незнакомого мужчины.
– Простите! – воскликнула она. – Я загляделась на блузку.
Мужчина обернулся; то же самое сделала его спутница. Оба вежливо улыбнулись.
– Это потрясающе, верно? – обратилась женщина к Фабьен. – Я пыталась отыскать Триумфальную арку и не заметила вашу ногу. Сама виновата.
– Так вы нашли арку?
– Вот она. Справа внизу. – Мужчина показывал на карту, и Фабьен невольно обратила внимание на то, что тот очень привлекателен: темные волосы, голубые глаза, со вкусом пошитый смокинг – в котором он походил на Тома Форда[35 - Том Форд (р. 1961 г.) – режиссер и дизайнер одежды в компании Гуччи.] – и титановый браслет от Тиффани на запястье.
Фабьен резко переключилась на блузку, и как раз вовремя, прежде чем незнакомец поймал ее взгляд, и велела себе не домогаться чужого бойфренда, особенно бойфренда такой приятной женщины. Она улыбнулась, различив крошечную Эйфелеву башню, затем проследила глазами вдоль Елисейских Полей, по рю де Риволи, пока не уперлась в нагрудный карман прямо над сердцем, и увидела крестик на рю де Севинье. Там находился дом ее бабушки. Дом, в котором Эстелла никогда не жила.
– У вас чудесное платье, – сказала женщина, с восхищением глядя на Фабьен. – Можно потрогать вот этот цветок? Как настоящий!
– Конечно! – рассмеялась Фабьен.
Женщина нежно провела рукой по кожаным лепесткам черного пиона, украшавшего плечо Фабьен.
– Само совершенство. Никогда не подумаешь, что пион сделан из кожи. Оттого он выглядит еще более интригующе. – Она вздохнула и посмотрела через плечо Фабьен на другое платье. – Только взгляните. Можно носить сейчас, и все скажут, оно по-прежнему сказочно красиво.
Фабьен повернулась к золотому платью, одной из самых любимых вещей бабушки. Эстелла всегда говорила, несколько загадочно, что платье предопределило ее судьбу.
– Согласна с вами.
Они замолчали, и до Фабьен дошло, что она всего лишь случайная собеседница, лишь отнимающая время у пары.
– Приятного вам просмотра, – сказала она и двинулась дальше.
Следующие два часа пролетели быстро; Фабьен обошла всю выставку, не в силах отогнать от себя мысль: как здесь понравилось бы бабушке! И как понравилось бы отцу…
Она пила шампанское. Затем куратор Института костюма представил ее паре знаменитостей, при виде которых она чуть не лишилась дара речи. У Бабули ни за что не зарябило бы в глазах от звездного блеска, напомнила себе Фабьен и попыталась представить, что все они обычные люди, подобные ей самой. В час ночи она решила, что пора уходить; увиденного достаточно, чтобы дать Эстелле исчерпывающую информацию. Она вышла на улицу и направилась вниз по ступенькам ловить такси. У пары впереди, кажется, были проблемы. Мужчина поддерживал под руку женщину, которая двигалась медленно и неуклюже, словно получила травму и каждый шаг причинял ей боль.
– Могу я помочь? – спросила Фабьен и бросилась вперед, не в силах наблюдать мучительную картину и ничего не делать. А вдруг эти двое скатятся с лестницы?
– Вот и опять мы встретились, – через силу улыбнулся мужчина. Фабьен узнала ту самую пару, с которой столкнулась ранее.
– Ах да. А если я поддержу ее с другой стороны? Или поймаю вам такси? – Она коснулась руки женщины и увидела ее лицо: бледное, застывшее и безучастное, будто та полностью погрузилась в себя.
– Такси было бы неплохо, – ответил мужчина.
Фабьен поспешно преодолела оставшиеся ступеньки и отчаянно замахала рукой. Такси подрулило к бордюру, как раз когда пара доковыляла до тротуара.
– Спасибо. – Мужчина ответил ей очередной вежливой улыбкой, которая не затронула его потемневших от тревоги глаз. Он помог женщине сесть в машину, и спустя секунду их поглотила манхэттенская ночь.
* * *
– Долго мне еще ждать?
Фабьен разбудили, как ей показалось, среди ночи; однако, разлепив глаза, она поняла, что на улице светло, а туман в голове вызван переменой часового пояса и поздним отходом ко сну.
– Она настойчиво потребовала привезти ее сюда, – извиняющимся тоном произнесла сиделка, вкатывая в спальню кресло. – Я удерживала ее, сколько могла.
– Все в порядке. – Фабьен села на кровати и наклонилась поцеловать бабушку в обе щеки.
– Она позавтракала и сделала все утренние процедуры, – сообщила сиделка и вышла из комнаты.
– Как прошел вечер? Ты развлеклась? – спросила Эстелла таким знакомым голосом, который невозможно спутать с другим: своеобразная смесь французского и американского акцентов и необычный тембр, словно не от мира сего. Да и внешний вид, с грустью отметила Фабьен, это подтверждает. Будто бабушка больше не принадлежит сегодняшнему дню и уже присоединилась к отцу Фабьен на небесах; до сих пор Эстелла цеплялась за этот мир кончиком пальца, но в конце концов даже и он соскользнул. Фабьен считала, что ей повезло: Бабуля в свои девяносто семь лет все еще с ней. И вдвойне повезло, потому что, хотя тело бабушки ее подводит, ум остался таким же острым, как всегда.
– Вечер прошел идеально, Бабуля, – ответила Фабьен и принялась рассказывать бабушке все: во что была одета публика, какие экспонаты выставлены, кто присутствовал и кто что говорил, какими почестями осыпали Эстеллу Биссетт и ее легендарную линию одежды «Стелла».
Эстелла протянула ей открытый конверт.
– Самой красивой, уж во всяком случае, была ты, – с гордостью произнесла она.
Фабьен вытряхнула из конверта фотографию, которую, вероятно, доставил сегодня утром какой-то бабушкин почитатель из журнала «Вог». Фото запечатлело Фабьен на красной ковровой дорожке в бесподобном вечернем платье, созданном Бабулей персонально для нее, – сплошная лента серебристого шелка, изящно драпированного и спиралью обвивающего ее тело, с необыкновенно пышной юбкой, которая сделала бы честь любой принцессе, с глубоким вырезом и рукавами-крылышками, начинающимися от края плеч и открывающими ключицы; а чтобы не изобразить Фабьен совсем уж принцессой, на выручку пришли пионы из черной кожи, букетик слева на талии и такой же над правой грудью. В этом платье она уже не чувствовала себя неуклюжей австралийкой, спотыкающейся о чужие ноги.
– Мне кажется, ты пристрастна, – улыбнулась Фабьен.
– Твой отец наверняка согласился бы со мной.
Фабьен коснулась бабушкиной руки:
– Ему бы понравилась выставка.
Слезы, которые, как она надеялась, наконец иссякли, вновь навернулись на глаза.
– Фабьен… – вздохнула Эстелла. – Мне тоже его не хватает.
На несколько минут обе замолчали. Фабьен понимала, что бабушка, как и она сама, вспоминает Ксандера Биссетта, отца Фабьен и сына Эстеллы. Замечательный человек, любящий отец и сын, он, казалось, совсем не старел – даже в семьдесят четыре года волосы были не совсем седыми. Однако месяц назад с ним случился тяжелый инсульт.
– Твоя мама не захотела приехать в Нью-Йорк вместе с тобой? – спросила Эстелла.
Фабьен покачала головой.
– Думаю, она страшится увидеть тебя. Вы с папой так похожи. Она… – Как описать то, что произошло с мамой за месяц после смерти отца? – Она упала духом и не в состоянии распрямиться. Я за нее беспокоюсь. Правда, теперь ушла с головой в работу, как всегда.
