скачать книгу бесплатно
Жрец и наставник переглянулись и по дальней от Летты стеночке метнулись к выходу.
– Ваша милость, с обретением духа-покровителя вас! С возвращением! – наперебой зачастили они.
– Так и будете держать меня под дождём? – к фургону приближался ещё один из вернувшихся из Долины.
– Эм-мм, там. Видите ли, – так как жрец старательно тянул благодарственную молитву, честь беседы с вернувшимся выпала наставнику.
– Вы не можете рассказать это всё уже под крышей? – невежливо перебили его.
А ведь совсем не простой мальчишка вернулся. Судя по ломающемуся голосу, довольно взрослый. А, как известно, чем знатнее соискатель, тем в более зрелом возрасте он отправляется в Долину, чтобы обрести духа-покровителя. Оно конечно, чем кандидат моложе, тем легче происходит процесс слияния. Правда, чем он старше, тем осознанней его выбор. Вот и приходится выбирать: попасть сюда как можно раньше и принять первого попавшегося духа. Принять легко и безболезненно. Или прийти в сознательном возрасте и выбрать духа-покровителя самому. Но тогда не обойтись без борьбы, которая может закончиться трагически. Сильный дух не снизойдёт к тому, кого сочтёт слабым или недостойным.
Этот, что сейчас отчитывает жреца и наставника, справился. Наверное, тот самый, который утащил Летту на верёвке.
Полог фургона распахнулся.
– Ты?
Феррес Доррей и Олетта задали вопрос одновременно. Причём сложно сказать, кто был удивлён больше. Младший графский сын должен был сейчас лежать в своей постели со сломанной ногой. Ведь именно вместо него и отправили девочку. Лекари превзошли сами себя? Всё равно не сходится. Его милости не было вчера среди тринадцати ушедших в Долину.
– Ваша милость? – робко прервал их переглядки наставник, переминающийся сзади.
– Да, что это я, – Феррес тряхнул мокрой шевелюрой и пробрался в фургон.
Потеснился, чтобы жрец и наставник смогли проследовать за ним. Молча кивнул, когда так и незнакомый Летте третий протянул ему сухое полотно и стал вытираться.
– Вам бы переодеться в сухое, ваша милость, холодно же, – угодливо предложили графскому сыну.
– А она? Почему она до сих пор в мокром? Только пришла? – резко поинтересовался он у наставника.
И всё же, как порою выручает знание множества молитв. Жрец вот опять при деле, он молится, и разговоры ему, вроде как, вести некогда.
– Ваша милость, вы же понимаете, странно это всё, – осторожно начал наставник.
– Понимаю, – кивнул Феррес и, быстро протянув руку, ущипнул Летту.
– Эй, ты что делаешь? Больно же.
– Хм, живая.
– Да что вы все заладили? Живая, не живая. Что удивительного, что я вернулась?! Надеялись, что останусь там? Зря надеялись! Да, я вернулась живая, и умирать не собираюсь! – в запале выкрикнула девочка. – Прогоните – уйду. Не очень-то вы мне все и нужны.
– Она не знает? – Феррес посмотрел на жреца, поперхнувшегося молитвой.
Игнорировать прямой вопрос сына хозяина местных земель не удалось.
– Мы пока не решили, как поступить с отроковицей, – попытался обтекаемо ответить его святость.
– И какие варианты вы уже рассмотрели? – кажется, этот обманчиво ласковую интонацию Летта уже слышала у самого графа. Захотелось если уж не выбраться под дождь, то хотя бы спрятаться под лавку.
– Такого ещё никогда не случалось, мы в растерянности.
Правду говорят про жрецов: из любой передряги выберутся. Видно, сам Первопредок учит их изворотливости.
– Да что случилось-то?! – пусть Летта и не привыкла к такому высокому обществу, но находиться в неведении и дальше не было никаких сил.
– А сама ничего не находишь странного? – уже к ней обратился тэйн Феррес.
– Как же ничего. Ты и есть странный, – от волнения она обратилась к хозяйскому сыну на ты, но даже не заметила этого. – Ты должен лежать дома, в постельке. Со сломанной ногой. Именно вместо тебя его светлость и отправил меня в Долину. И я вернулась. Да, тоже не ожидала, что вернусь. Знать, какой-то знатный предок гульнул с кем-то из моих, недостойных. Что, скажете, быть такого не может? Благородные не блудят с низшими? Ещё как блудят!
Проклятый дождь. Если бы не он, Летта бы уже ушла далеко. И чего она оправдывается. Каждый из тринадцати имеет право вернуться. И она этим правом воспользовалась.
– Ты права, ты во всём права. Только, Олетта, – надо же, даже имя её графский сын запомнил, – ты ушла в Долину в ночь Лихолета, а сейчас – ночь Лихоосени. Ты пробыла там ровно три месяца.
Четыре пары глаз сверлили опешившую девочку. Тем троим она могла бы не поверить. Но не поверить Ферресу Доррею не получалось. Да и погода за стенками их убежища больше была похожа на осеннюю. Гроза? Обычное дело для ночей смены сезона.
– Я пробыла там только ночь, – Летта упрямо задрала подбородок.
– И тем не менее, чадо, – вернулся к своей пастырской роли жрец, – ты пробыла за Гранью всё лето. Ты ничего не заметила там странного?
Молодые люди дружно и недоуменно посмотрели на говорившего. Что может быть НЕстранного в таком месте, как Долина мёртвых предков?
– Считаю, сейчас вопросы будут неуместны, – прервал разыгравшееся любопытство Феррес. – Разбираться с этим нужно не здесь.
«И не вам», – осталось недосказанным. Его светлость граф крепко держал в руках свою власть, даже служители Первопредка не смели лишний раз перечить хозяину здешних земель.
Младший Доррей вытащил из короба ещё одно сухое полотно и протянул его Летте. Девочка благодарно шмыгнула носом и робко улыбнулась. Даже такие знаки внимания со стороны сильных мира сего были ей в диковинку. А уж после того, как Феррес выделил ей сухой плащ, захотелось и вовсе заплакать. Только вот она давным-давно разучилась плакать. Потому лишь нарочито грубо буркнула «Спасибо!» и, привалившись к спинке скамьи, прикрыла глаза. Нет, она не собиралась спать, но так хотя бы с вопросами никто не будет лезть.
Поначалу прислушивалась к разговору мужчин, но потом перестала. Говорят о ней? Ну и пусть. Всё равно её судьбу решать не им.
Не реагировала она и на шум снаружи. Видимо, возвращались другие ребята. Лишь отметилось, что в их фургон никто из вернувшихся не заходил. Оно и понятно, не хотят раньше времени показывать этакую диковинку.
За стеной по-прежнему шуршал дождь. В сытой полудрёме мысли текли лениво и неохотно. Оно конечно, лучше всего было бы убежать. Ну кто кинется её ловить в такую-то погоду? Уж точно не жрец и не наставник. Феррес? Этот может. Уже бегал как-то раз за ней. Добегался. Опять же, осень на дворе. Полевые работы почти закончены. Куда она подастся? В город? И что будет делать в холодном незнакомом городе? Где жить? Пожалуй, с побегом стоит повременить. Если уж не оставил Первопредок её в своей милости, то поможет и дальше.
– Орэс, двенадцатый, – послышался голос наставника. – По времени, рассвет уже наступил. Не вернулись Жанин и Яхир. Будем ждать?
– «Закон двенадцати един для всех», – процитировал жрец Тихвин. – Ждать не имеет смысла. Отправляемся домой.
– Отправляемся! – было передано обитателям двух других фургонов.
Кавалькада тронулась в путь.
Глава 5
Летта не заметила, куда по прибытии в замок увели других детей, да особо этим и не интересовалась. Благополучные детки знатных родителей не пропадут. Наелись, небось, разных вкусностей, и почиют в своих постельках. Честно признаться, ей и самой так хотелось спать, что даже странности с вывертами времени не очень-то заботили. Да, сейчас осень, а не лето. И что? Разве в ранней молодости кто-то способен сожалеть о потери каких-то трёх месяцев? Ведь впереди вся жизнь.
Феррес Доррей первым выбрался из фургона, подкатившего к одному из чёрных входов жилой части замка, и коротко приказал:
– Все за мной!
Надеяться, что её отпустят восвояси, даже и не стоило, но Летта всё же попыталась сделать вид, что к ней этот приказ отношения иметь не может, и свернула в сторону.
Догнал, взял за руку и потащил за собой. Что ж, попытаться стоило.
При входе в господские покои их встречал сам граф Доррей. За его спиной маячили остальные домочадцы: мать, жена, два старших отпрыска, сёстры. Делают вид, что так и надо. Их младший вернулся с обычной прогулки. Никто и не волновался, а встретили здесь совершенно случайно. Это потом будет пир, а пока именно так, вроде бы ничего особенного и не произошло, не стоит искушать судьбу нетерпением.
– Сын?
Как много может быть сказано всего одним словом. Радость, что сын вернулся. Гордость, что обрёл духа-покровителя. А ещё удивление при виде той, которую их младшенький держал за руку.
–Папа, это Олетта, – зачем-то представил девочку Феррес.
Тяжёлый взгляд его светлости остановился за спинами молодых людей, там, где переминались сопровождающие жрец и наставник.
– Она живая, – словно извиняясь, проговорил жрец.
– Да уж сам догадался, что не дух-покровитель моего сына, – это он сейчас серьёзно сказал или так пошутить пытался?
– Нет-нет, не дух! – принялся заверять его святость. – Мы и кормили её. Её милость даже щипал.
– Щ-щипал, значит, – прошипел граф. – Всё бы ему щипать. Ладно! Вы, – он кивнул подбородком Олетте и сыну, – отдыхать. Вы, – такой же жест в сторону сопровождающих, – за мной!
После этих слов граф быстро удалился, две покорные жертвы, а по их виду любой бы понял, что жертвы, поплелись следом.
– Проведите гону Олетту в гостевые покои, – приказал Феррес неизвестно откуда появившемуся лакею.
– Сынок? – её светлость решилась заговорить только после ухода мужа. – Дворовую, и в гостевые покои?
– Она вышла из Долины предков. Живой, – упёрся его младшая милость.
Старшая графиня Доррей неодобрительно поджала губы, презрительно рассматривая девочку с кончиков босых ног до взлохмаченной макушки, но промолчала. Два братца с удовольствием наблюдали за представлением. Сёстры старательно копировали поведение матери.
– Я лучше к себе, – Летта только сейчас заметила, что Феррес так и не выпустил её руки. Выдернула сама. – Меня уже, наверное, заждались.
– Кто? – последовал закономерный вопрос.
Кто её может ждать? Мать? Шондар-младший? Кухарка Тощая Ингра? Вспоминали ли они худую голенастую оторву? Если и вспоминали, то вряд ли добрым словом. Врать Ферресу не хотелось, а потому Летта просто опустила голову и промолчала. Очень удобный приём, когда нужно показать понимание своей вины или никчемности, а слова, которые вертятся на языке, говорить не следует.
– Молчишь.
А что говорить-то? Что раньше её гоной никто ни разу не называл? Впрочем, как и мать. Объясняться при этих высокомерных графских родственниках? Да, Олетта – обычная дворовая девчонка без роду-племени, но лепетать оправдания она не будет.
– Отпустите меня. Я не убегу, правда.
– Показывай дорогу! – велел Феррес мнущемуся неподалёку лакею и, вновь ухватив Летту за руку, потащил её за собой.
Никто из родственников больше не проронил ни слова. Однако, характерец у младшего Доррея отцовский, это проявляется уже сейчас.
Лакей остановился у одной из дверей господских покоев, почтительно приоткрыл её. Как всё богато обставлено. Широкая кровать под самым настоящим балдахином, зеркало и комод под ним, большой шкаф, смешной диванчик на кривых ножках, два таких же кресла. Ещё и ковёр на весь пол раскинут. Как сюда заходить-то? Следы ведь останутся.
– Отпустите меня, – Олетта попыталась выдернуть из крепкого захвата ладошку. – Я тут запачкаю всё.
– Вели принести ванну и тёплой воды! – приказал Феррес. – И поесть, – крикнул он вслед.
Лакей исчез. Ну всё, теперь понесутся сплетни впереди него. Это о господах слуги помалкивают, так как связаны заклинанием молчания, а о себе подобных болтают без удержу. Как же, младший сын графа притащил дочку Кривой Ташки в господские комнаты. А ломалась-то, ломалась. Дворовым и не важно, что где-то пропадала всё лето, важно, что взлетела чуть ли не до небес, сразу в господскую постель.
– Отпустите меня. Пожалуйста, – Летта едва удерживала слёзы. – Я… я худая и совсем некрасивая. Я совсем для вас не гожусь.
– Ты?
Смех младшего графского сына показался ещё обиднее, чем если бы тот заявил, что желает попользоваться её телом. И чего так смеяться? Всем дворовым известно, мужикам от женского полу только одно и нужно.
Его милость ещё смеялся, когда два дюжих лакея притащили бадью, важно именуемую ванной, а горничные – вёдра с водой и поднос с едой. Горничных Летта не единожды встречала на кухне. Те ещё болтушки. Наверняка пришли, чтобы самим убедиться в словах лакея.
Сейчас никто из слуг не проронил ни слова. Молча наполнили ванну, молча накрыли стол и удалились.
Феррес остановился у двери и взялся за ручку.
– Здесь есть щеколда, – он подёргал означенной щеколдой. – Закроешься, и никто к тебе не зайдёт. Помоешься, поешь, после ложись спать. Потом, как отдохнёшь, пойдём к отцу, и ты расскажешь, что же с тобой случилось. Убежать не пытайся. Сама понимаешь, просто так тебя никто не отпустит. У двери будет стоять стража, на окне, – его милость отдёрнул занавески и осмотрел окно. Видимо, не удовлетворился увиденным и щёлкнул пальцами, довольно хмыкнул, заметив, как потемнели стёкла, и продолжил: – На окне стоит магическая защита. Бежать не пытайся.
Как будто ему мало того, что комната находится на третьем этаже, ещё и защиту поставил. Нет, Летта бы, конечно, попыталась выбраться, эка невидаль, третий этаж, но что она может против магии. Что ж, пока придётся начинать игру теми картами, которые ей сдали, а уж подтасовать колоду она постарается по ходу дела. Не впервой.
Феррес вышел. Прекрасно. Не самый плохой расклад. Велели помыться? Но она ведь мылась совсем недавно под присмотром гоны Риги. Хотя, это ведь как посмотреть. То ж было перед ночью Лихолета, а сейчас на дворе осень. Ладно, так и быть, почему бы и не полежать в господской ванне, когда ещё удастся. Горничные туда даже пахучей пены напустили.
Летта задвинула щеколду на двери, быстро разделась и уже собралась забраться в воду. Одежду она аккуратно развесила на спинках стульев, чтобы просыхала, но расставаться с подаренной пуговкой не хотелось даже на время. Взгляд остановился на ботинках, в которые были вдёрнуты отличные шёлковые шнурки. То, что нужно. В один из шнурков и была продета пуговка и повешена на шею. Теперь не потеряется.
В ванне сидела, пока не остыла вода. А неплохо господа устроились, приятно время проводят. И завтрак тоже ничего. Да так много всего! Каша, омлет с кусочками самого настоящего бекона, булочки, масло и джем. М-мм. А ещё целый чайник с горячим отваром. И корзинка с фруктами!
Теперь можно ложиться спать, пока, к своему стыду, не заснула прямо лицом в пустой тарелке, как это иногда случалось с пьяной матерью.
Только на всякий случай нужно проверить ещё одну дверь, про которую его милость ничего не сказал. Вдруг, забыл про неё или не заметил от усталости. Здесь, конечно, хорошо, но в той же бельевой куда как спокойнее будет.
За дверью оказалось отхожее место. И никакого, даже самого маленького оконца. А ведь не врали горничные, когда рассказывали про подобные причуды господ. Ладно, она попыталась. Не удалось уйти прямо сейчас, попытается позже.
Самой лучшей приправой ко сну является даже не усталость, а возраст. Только в детстве и в молодости можно спать так беззаботно, как будто никаких проблем в жизни нет. А уж если спать в мягкой постели, да на сытый желудок, то проблемы и вовсе отступают в дальнюю даль. Подумаешь, ушла летом, а вернулась осенью. Пропустила что-нибудь важное? То-то же. Главное, вернулась.
***
Летта открыла глаза. За окном едва занимался рассвет. Это что же, она проспала остаток дня и ночь? Зато выспалась. И зачем господа вообще выбираются из своих мягких постелей? Здесь же так хорошо. Тепло. Уютно. Но то ж господа, простой дворовой девчонке их никогда не понять. Пора подниматься, пока кто-нибудь её отсюда не выгнал прямо так, без одёжек.
Эх, нужно было сразу постирать хотя бы блузку после того как помылась. И для чего только делают такие непрактичные вещи?
Летта, как могла, очистила их от грязи и быстро оделась. Ничего, постирает потом. Главное, чтобы не отобрали. Огляделась. Сидеть здесь и дальше смысла не было.
На кухне уже вовсю должна кипеть работа. Самое время вспомнить, что обещала себе стать правильной и, отбросив былое баловство, начать работать, как и положено в её возрасте.
Благие намерения успехом не увенчались. За дверью, как и говорил тэйн Феррес, дремал знакомый стражник. Правда, дремал он вполглаза. Проскочить мимо не удалось.
– Пусти меня, дядька Юрч. Мне на кухню пора, работать.
