скачать книгу бесплатно
В тот вечер верилось в каждое слово, сказанное новым другом. И в то, что он легко достигнет восьмого уровня, и в то, что они поженятся, и в то, что противная Светка Луценко будет наказана. Никто никогда не узнал, кто же прямо в классе залил Луценке все тетради, и даже дневник содержимым ночного горшка. Коська не признался даже Николь, он лишь многозначительно улыбался и говорил, что никому не даст свою невесту в обиду.
Ещё одной особенностью «государственных» детей являлось то, что они рано учились драться. И пусть воспитатели рассказывали, что все-все люди братья, драки в интернате случались постоянно. Начиналось всё с малолетства и первого дележа игрушек, у старших детей возникали более серьёзные разногласия, чаще всего из-за родителей. Легко было оскорбить того, кто своих ни разу не видел. Но и получить за это тоже было легко. Рыжего Костика давно уже никто не дразнил. Ни за то, что он рыжий, ни за то, что к нему не приезжают родители. Даже дети на два-три года старше его знали, что Бешенный Рыж, как его звали за глаза, обязательно кинется в драку. Мало того, что дрался тот умело, ещё и отвечать придётся, как старшему. Видя, что маленькая серая мышка Николаева взята им под опеку, досаждать перестали и тихой домашней девочке – себе выходило намного дороже.
А для Николь началась новая жизнь. Коська был большим искателем приключений и неутомимым выдумщиком. Он рассказывал, что непременно станет сильным боевым магом и избавит весь мир от монстров.
– Вот увидишь, мы их обязательно завоюем! – хвастал он перед маленькой подружкой в их «тайном» шалаше-убежище в зарослях лопухов, что раскинулись в дальнем конце интернатского двора.
– Завоюем? Но зачем нам монстры?
– Монстры нам не нужны. Мы их уничтожим или спрячем в клетки, как в зоопарке. Помнишь, мы были в зоопарке? Вот и монстров туда же!
– И их маленьких детей? – Николь широко раскрыла глаза.
– Детей? Думаешь, у них есть дети?
– Не знаю, – девочка неуверенно пожала плечами, – думаю, у всех есть дети.
– Детей перевоспитаем! – уверенно ответил рыжий друг. – Наша воспитательница гражданка Надежда хвалится, что любого может перевоспитать! Вот и займётся ими!
Николь улыбнулась. То, что гражданке Надежде придётся заниматься с монстрами, пусть и с детьми, было приятно.
– Коськ, а что потом, когда завоюешь Империю?
– А потом мы с тобой поженимся и поедем к морю!
– К морю? Но зачем? Там же вечные льды!
– В тот-то и дело, мы поедем не к нашему Ледовому морю, а к тёплому! Я слышал, там, за Стеной есть такие моря, на которых совсем нет льда, и в них, представляешь, такая тёплая вода, что можно купаться, как в нашем бассейне летом! Эти моря огромные-огромные. Глубокие-глубокие. И по ним ходят белые дирижабли, только по воде, вот!
– Скажешь тоже, дирижабли – и по воде, да ещё и белые. Белых дирижаблей не бывает! – недоверчиво покачала головой Николь.
– А вот и правда! Ты что, мне не веришь?
Николь засмущалась. В то, что Коська легко завоюет Империю, она верила. Ведь не зря же с ним никто не хочет связываться. Но вот чтобы в одном месте было столько воды, чтобы мог поместиться огромный дирижабль?..
– А знаешь, Ники, давай прямо сейчас отправимся к морю! – неожиданно предложил Костик.
– К морю? Но зачем? Там же лёд и холодно!
– Эх ты, мы пойдём к тёплому морю! Мы с тобой не такие огромные, как взрослые, проберёмся через магический барьер в Империю, нас и не заметят! Сходим к морю, накупаемся, посмотрим на те самые дирижабли и быстро вернёмся обратно. Будем идти ночами и собирать сведения. Разведчики всегда должны собирать сведения! Потом расскажем их нашему командованию, и нас с тобой не будут ругать, а даже наградят, вот! Это же будет настоящий подвиг!
– А что мы будем есть?
– Будем пробираться лесами. Я читал в книжке, все разведчики так делают: живут в лесах и питаются грибами, орехами и ягодами. А ещё я сделаю настоящий лук и буду охотиться! Эх, вот спички раздобыть бы где-нибудь! Только ты никому не рассказывай про наш план, это тайна. Ты умеешь хранить тайны?
Николь кивнула. Хранить тайны она умела.
***
Побег решили не откладывать – путешествовать удобнее в тёплое время года. По случаю празднования Дня Свободы Республики родители разобрали «домашних» детей по домам. Все три дня Николь не отходила от мамы. Мама тяжело вздыхала и почему-то украдкой вытирала слёзы. Неужели чувствовала предстоящую разлуку? Ничего, вот вернётся её дочь героем, и мама больше никогда не будет плакать, а только гордиться. Покидать дом и единственного родного человека было очень тяжело, но так хотелось совершить подвиг во имя Республики. Ну, и посмотреть на море тоже хотелось. Дома удалось незаметно стащить пару коробков спичек. Экспедиция к тёплому морю была почти готова.
Отправляться решили в ночь на воскресенье. Коська предусмотрел всё. В субботу гражданки воспитательницы позволяют себе немного «расслабиться» в отсутствии начальства, а для этого раньше разгоняют по комнатам детей и почти не проверяют их. Учёл будущий разведчик и то, что луна превратилась в тоненький серпик – в темноте легче затеряться. Костик даже сухарей насушил из утаённого за обедами хлеба и расшатал пару досок в высоком заборе недалеко от их убежища.
Отправляться в неизвестность было боязно. Поддерживала Николь только вера в то, что делают они это ради Республики.
Объявили отбой. Девчонки забрались в кровати и вскоре тихо засопели. Маленькая беглянка дождалась, пока заснут все, и выбралась из-под одеяла. Она быстро оделась в удобный спортивный костюм и ботиночки и выскользнула за дверь. На случай, если кто-нибудь заметит, Коська подучил отвечать, что направляется в туалет, но к счастью, по дороге не встретилось ни детей, ни взрослых. Первые, как и положено, спали. А вторые – {расслаблялись}, хоть и не положено, да кто ж про то узнает?
Коська уже ждал, спрятавшись под диванчик в коридоре. В руках будущего героя был сделанный из майки и верёвок рюкзачок, лицо же было обвязано полотенцем по самые глаза.
– А полотенце-то зачем? – прошептала Николь, когда они выскользнули за дверь.
– Как зачем? Чтобы никто не узнал! Жаль, что мне это поздно пришло в голову, и мы не догадались и тебе сделать такое же! Ну да ладно, не возвращаться же. Будешь прятаться за моей спиной! Боишься?
– Ну да, немного, – смущённо призналась девочка.
– Не бойся, ты же со мной, – покровительственно ответил Костик и, взяв её за руку, уверенно повёл к выломанным в заборе доскам.
– Свобода! – радостно шепнул парнишка после того, как они оказались за оградой, и раскинул руки. – Чувствуешь, как она пахнет?
– Как? – Николь не заметила, чтобы запах за забором интерната отличался от запаха во дворе.
– Эх, ты. Это же из книги Обретение Свободы! Там наши герои сбежали из вражеской тюрьмы, и командир Влад сказал эти слова своим друзьям!
– Но мы же не из вражеской тюрьмы сбежали?
– Нет, – согласился Костик, – но скоро мы тоже станем героями!
– А-а, ну если так.
Они успели перебежать площадь и скрыться в тени парковых деревьев, когда обернувшаяся на здание ставшего таким родным интерната Николь тихо вскрикнула и показала осуждающе глянувшему Костику на тёмное нечто, опускавшееся прямо во двор.
– Что это?! – сдавленно спросила она.
– Это? Эм-м, не знаю, – кажется, Коська впервые растерялся. – Очень похоже на дирижабль. Но дирижабли никогда не опускались во дворе нашего интерната. Может, на нём папа к кому-нибудь прилетел? Да, точно! Раньше не мог, потому что работал разведчиком, а сейчас выполнил свой долг и прилетел. А ночью – потому что ему опять нужно скоро улетать и совершать другой подвиг. Эх, как же неудачно мы собрались. Придётся вернуться!
– Коська, – на глаза Николь навернулись слёзы, – я не пойду! Там нет твоего папы. Там имперские монстры, я знаю. Коська, они уже украли моего братика! Я боюсь, они прилетели за нами! – девочка зарыдала в голос.
– Тихо ты, нас могут услышать! – парнишка прижал голову подружки к своей груди, чтобы приглушить её рыдания. Эх, если бы не нужно было тебя защищать, я бы пошёл и разобрался с ними!
– Нет! Костя, Костечка, пожалуйста не оставляй меня одну! – Николь крепко вцепилась в лацканы лёгкой курточки друга. – Коська, они и тебя украдут!
Пока беглецы спорили, дирижабль тихо поднялся со двора и, медленно набирая скорость, исчез в ночной тьме. Костик надолго замолчал. Он думал. Николь не мешала. У неё думать не получалось. Все размышления перебивала одна мысль, ввергающая её в ужас: неужели это и правда были имперцы? И сейчас они уже пьют кровь похищенных детей? И… только случайность спасла их с Коськой от участи тех, кто остался? Друзей было жалко. Милую тихую Линду. Болтушку Веронику. Даже противную Светку Луценко было жалко. Их украли так же, как и братика Александра.
За забором раздались первые крики. Здание и двор интерната осветились огнями так, как не сверкали в самые большие праздники. Паника нарастала. Вдалеке послышались сирены, и вскоре вся улица была заполнена машинами полиции и службы Магического Контроля. Теперь можно было не сомневаться – на дирижабле действительно были враги.
– Ну что, пойдём? – очнулся от раздумий Коська.
– Но как же? Там же…
– Ники, теперь нас точно не будут искать! – возбуждённо стал доказывать рыжий друг. – Все решат, что нас тоже похитили, и мы спокойно доберёмся до границы и совершим подвиг!
– Все? И мама?! – ужаснулась Николь.
Вспомнилось, как плакала мама, когда узнала, что пропал Александр. Что же с ней будет, когда узнает про исчезновение дочери? Костик неуверенно топтался рядом. Он знал, как сильно его подружка любит свою маму. И что мама тоже очень любит Николь. Если бы его кто-нибудь любил так же…
– Да, – он взлохматил и без того растрёпанные вихры, – твоя мама будет переживать. Пойдём! – Костик взял девочку за руку и решительно направился к дырке в заборе, через которую они совсем недавно покинули интернат.
***
Пробраться в свои комнаты незамеченными не удалось. Вся площадь вокруг интерната была оцеплена сверкающими тревожными красными огнями государственными машинами. Сначала детей хотели прогнать, как и других взявшихся невесть откуда среди ночи любопытствующих зевак. Костик кое-как убедил серьёзных дядек, что они живут в этом самом интернате. И тогда началось. Детей провели в кабинет директора гражданина Вачека, находящегося тут же и сидящего на неудобном жёстком стуле в центре собственного кабинета. За столом гражданина директора сидел незнакомый мужчина в тёмной красивой форме со значком государственного специалиста магии одиннадцатого уровня на груди. Гражданин Вачек часто-часто закивал головой, подтверждая, что да, это воспитанники его учреждения.
Строгий гражданин молча повёл подбородком, и гражданина Вачека так же молча вывели из кабинета. А потом появилась тётенька в такой же чёрной форме и вывела Николь следом за гражданином директором. Только повела её не в спальню, а в игровую комнату, где они и остались вдвоём. Через некоторое время к ним зашёл дяденька с подносом, на котором стоял огромный стакан молока и три вазочки – с печеньем, с конфетами и с фруктами. Такого богатства Николь никогда не видела.
– Ты ешь, – пригласила тётенька, – это всё тебе. Если хочешь, поиграй.
Впервые в распоряжении Николь были сразу все игрушки: и огромная кукла, которая умела говорить «мама», и мячик, и все-все кубики и даже машинки и качели, но играть почему-то не хотелось. Хотелось оказаться рядом с мамой и сообщить ей, что всё в порядке.
– Что-то хочешь ещё? Кашу, суп, в туалет? – заботливо спросила тётенька.
Какие каша и суп? Удивительно, но даже конфет не хотелось. Разве что одну только попробовать и незаметно спрятать в карман яркий фантик, а то никто не поверит, что Николь всё это давали. Ну, и ещё те странные зелёненькие ягоды, которые плотно-плотно сидят на небольшой веточке. И в туалет.
Девочка уже почти заснула, устроившись прямо на коврике, когда в игровую зашёл Коська в сопровождении ещё одной посторонней тётеньки.
– Ты не бойся, ругать тебя не будут, – успел сказать он, после чего Николь быстро вывели за дверь.
Странно, гражданина Вачека по-прежнему не было в его кабинете. А ведь он никому не позволял находиться там без него. За директорским столом сидел всё тот же дяденька в чёрной форме.
– А где гражданин Вачек? – решила спросить Николь.
– Он вышел, – дяденька сказал это таким тоном, что расспрашивать о гражданине директоре сразу расхотелось, – но мы можем поговорить и без него. Ты мне расскажешь, почему вы оказались за воротами интерната?
На столе, как помнила Николь, всегда заложенном важными бумагами, сейчас было почти пусто. Вернее, там лежал коськин самодельный рюкзак и их нехитрый походный скарб: сухари, стащенные из столовой ложка и металлическая кружка, два коробка спичек и карта, вырванная предусмотрительным Костиком из какой-то книги о путешествиях. Значит, рыжий друг признался, что они хотели отправиться на море и совершить подвиг. И Николь рассказала всё, что знала. Дяденька и правда не ругал её ни за то, что сбежали, ни даже за украденные ложку и кружку. Он лишь махнул рукой. Зато много раз расспрашивал про дирижабль, который они видели. И какой он был, большой или нет, и как шумел, и был ли на нём свет, и видела ли Николь каких-нибудь людей, а может, слышала что-нибудь? А может, она заметила что-то особенное? Это в темноте-то, да из-за забора? Даже такому доброму дяденьке, предложившему ещё конфет и даже настоящую газировку, Николь не призналась, что видела странные магические линии, опоясывающие весь дирижабль. Ведь мама просила.
Дяденька спрашивал и спрашивал. Надо же, какой непонятливый. Неужели Костик не смог объяснить? Николь устала и давно клевала носом. Наконец её отпустили. Правда, отвели не в ту спальню, где она жила с подругами, а опять в игровую комнату, где уже стояли две кровати, на одной из которых мирно посапывал Костик, а на стуле сидела одна из тётенек в форме.
Утром их подняли совсем чужие люди. Ни одной из старых воспитательниц дети больше не увидели. Ни директора гражданина Вачека, ни строгой воспитательницы гражданки Надежды, ни доброй нянечки Таисьи, которая дежурила в ту самую ночь, ни завхоза, ни толстой поварихи, никого. Зато совершенно неожиданно через три дня в интернат приехала мама. Она крепко-крепко обнимала дочь, украдкой вытирала слёзы и говорила, что очень её любит. И Николь поняла: она уже не может сбежать к морю. Мама этого не перенесёт. Всё время, пока мама и Николь были вместе, с ними в комнате находилась одна из тётенек в чёрной форме.
Наутро оставшимся детям пояснили, что их интернат {реорганизуют}, а все воспитатели и сорок два воспитанника младших классов переехали в другое учреждение. Ничего странного. Такое случалось и раньше. Правда, в другие интернаты переводили чаще всего по одному, и дети о переводе знали заранее, обычно это случалось по просьбе родителей, переезжающих на другое место службы и не желающих быть далеко от своих чад.
Вообще, эти дни были какими-то суматошными. Не было никаких занятий, а беглецов ещё много раз расспрашивали какие-то люди. Спрашивали по-разному, но всё время об одном и том же – о дирижабле. А потом приехал ещё один дяденька. Он ласково поговорил с Николь, и она стала забывать. И вот уже совсем скоро стало казаться, что побег и огромная тёмная махина, опускающаяся во двор интерната, были выдумкой неугомонного Коськи. Только где-то глубоко в душе осталась мечта о тёплом море и белом дирижабле на нём.
Глава 2
Выпускной. Как же быстро пролетело время. Николь думала, что будет очень скучать по Коське, покинувшему родные стены два года назад, но поступившие на учёбу сначала братик Валентин, а потом и маленькая сестрёнка Р{э}ис заметно скрасили монотонную жизнь. Да, маму вновь внесли в списки государственного реестра потенциальных матерей, и она родила Республике двоих одарённых детей. Николь часто видела на свиданиях их отца – специалиста универсальной магии одиннадцатого уровня Николая Зонгера. Его, как и папу, звали Николай, но это имя очень часто встречалось среди имён жителей Свободного Либерстэна, ведь так звали основателя их государства Освободителя Николая Либерова.
Порою Николь казалось, что она видела отца брата и сестры раньше, и он тоже угощал её конфетами и лимонадом. Но откуда? Странная штука память, порой выдаёт такие воспоминания, которых не было.
Валентин уже к моменту поступления в школу имел седьмой уровень универсальной магии, не отставала от него и Рэис. Отец очень гордился столь одарёнными детьми и обещал, что их ожидает великое будущее. Каждый свой приезд задаривал малышей игрушками и сладостями, которыми ребятишки охотно делились со старшей сестрой. Странно, но конфеты, печенье и даже диковинные фрукты из рук гражданина Зонгера брать не хотелось. Как будто… он запачкал маму и саму память о папе. Но об этом даже думать было нельзя. Николай Зонгер, как и мама, честно исполнял свой гражданский долг – Валя и Рэис со временем станут достойными гражданами Свободного Либерстэна.
Жаль что Коська не увидел платья, которое Николь сшила себе на выпускной на уроках рукоделия. Оно было такое красивое. Бледно-голубое, с рукавами фонариками и вырезом лодочкой. Мама где-то достала тоненькие полоски кружевных лент, которые волшебным образом украсили обычную хлопковую ткань.
Директор интерната гражданин Захарченко произнёс прочувствованную речь. Впрочем, в ней звучало то, что ребята и так уже хорошо знали: в их шестнадцать лет перед ними теперь открыты все двери Либерстэна. И с завтрашнего дня выпускники вольются в дружную семью его граждан. Кто-то продолжит учёбу, кто-то станет к станкам и выйдет на поля и стройки, и лично он, гражданин Захарченко, надеется, что все его «дети» будут не только созидателями, но и достойными защитниками родного государства. Ведь не было для жителей Либерстэна чести большей, чем защищать границы родной страны от полчищ ужасных монстров, рвущихся из-за созданного ещё при Основателе Либерове магического полога.
Целых две недели каникул Николь провела дома. Можно было бы и дольше, ведь занятия в училище целителей, куда она подала документы на дальнейшее обучение, начинались только через полтора месяца, но мама как-то странно замялась и сказала, что выхлопотала дочери путёвку в настоящий дом отдыха. Дом отдыха – это хорошо, но так хотелось побыть дома с мамой и младшими братом и сестрёнкой.
Вскоре причина маминого беспокойства стала понятна – как-то утром из её спальни вышел гражданин Зонгер. Дети ему очень обрадовались. А Николь… Для неё он был никем. Впрочем нет, гражданин Зонгер был государственным производителем, ответственно относящимся к своим обязанностям и продолжающим поддерживать рождённых от него детей.
– Мама, он теперь твой муж? – Николь с силой тёрла горящую щёку. Этот Зонгер перед тем как проститься и уехать на службу на блестящем чёрном мобиле, поцеловал не только выбежавших проводить его детей, но и её. Вроде бы, как маленькую, но отчего же так противно?
– Нет, доченька, у него уже есть жена, – отвернув к окну лицо, сообщила мама.
– Ты его любишь, да?
Аделаида Николаева тяжело вздохнула и, когда Николь уже решила, что ответа не последует, всё же заговорила:
– Понимаешь, дочка, так надо, – и смолкла, не решаясь продолжить.
– Что надо, мама?! Принимать у себя чужого женатого мужчину? Тебя ведь уже давно исключили из реестра, и ты не обязана принимать у себя государственных производителей! Мы живём в свободной стране!
– Что бы ты понимала, – глухо ответила мама.
– Что я понимаю? Мне он не нравится, мама! И я вижу, что он не нравится тебе! Давай его прогоним! Или… или я пойду в комитет Свободы или даже в Магический Контроль и пожалуюсь на него!
– Нет! Доченька, нет! Я люблю его, я правда, люблю его! – мать кинулась к ней и готова была упасть на колени.
– Как-то я не так представляла любовь, мама, – Николь собралась выйти из комнаты.
– А как? Цветы, конфеты и поцелуи?! Ну так вот же! – Аделаида указала на стол, на котором стояла ваза с цветами и валялись несколько фантиков от конфет, брошенные убежавшими гулять детьми.
– Не знаю. Мне думается, что любовь можно прочесть во взглядах, а ты смотришь на него со страхом. И перед прощанием он поцеловал не тебя, а меня. Мне противно, мама!
– Доченька, потерпи, – мать всё же бросилась на колени, – потерпи, моя маленькая! Скоро ты уедешь, и не будешь его видеть! Думаешь, почему мне оставили этот дом? – женщина обвела рукой их скромное жилище. – А ведь после того, как я осталась одна, я обязана была переселиться в комнату в общежитии для одиноких! Откуда эти игрушки? Платья? Конфеты и фрукты? Почему от тебя так быстро отстали после того, как… – и тут мама испуганно смолкла.
– После чего, мама?
– Ничего, – Аделаида сжалась и отошла к мойке, загремев грязной посудой. – Может, сейчас ты и не готова это понять и принять, но знай, что я тебя люблю и сделаю для тебя всё, а не только…
– Я тоже люблю тебя, мамочка. Очень-очень, – Николь подошла к матери и крепко обняла её со спины. – И Валюшку и Рэис тоже люблю. Даже не смотря на то, что… – и смолкла, почувствовав, как напряглась материнская спина.
Время, оставшееся до отъезда в дом отдыха, Николь провела за рукоделием. Она шила себе платья из тканей, которые достала мама. Ну да, мама. Как же! Но все слова были уже сказаны, а обижать мамочку, и тем более, злить гражданина Зонгера не хотелось. Пусть его. Платья можно сшить, но ведь не будет же проверять этот «производитель», носит ли она их? В санатории хватит тех двух, что остались ещё с интернатской поры, а в училище выдадут форменную одежду. И девушка стойко терпела его поцелуи в щёку при встрече и прощании и старательно делала вид, что не замечает масленых взглядов, блуждающих по её ещё по-юношески угловатой фигуре.
Как же хорошо, что до девятнадцати лет – возраста занесения в реестр потенциальных матерей – ещё три года. Три долгих года. Мало ли, что за это время случится? Вдруг, за время учёбы в училище у неё резко поднимется магический уровень? Или у Коськи, и тогда они смогут пожениться. Или гражданин Зонгер отстанет и забудет про них. Или… да мало ли что?!
***
Отъезд в дом отдыха воспринялся как избавление. Как будто… Николь эти две недели валялась в липкой и мерзкой грязи, а потом помылась в бане, где было много-много горячей воды и настоящего душистого мыла.
Как же хорошо, что она попала сюда! В доме отдыха была совсем другая жизнь. В комнате жили всего четыре женщины, две из них – обе намного старше Николь – были награждёнными путёвкой передовицами производства, даже не магами, а одна – двадцатипятилетняя специалист универсальной магии пятого уровня, настоящая хранительница границы – восстанавливалась после четвёртых в её жизни родов. Роды были тяжёлыми, потому и оказалась Татьяна здесь. На самую молодую они посматривали с любопытством, но не отвечать же заслуженным гражданкам, что путёвку для неё достал «производитель», а если уж быть до конца откровенной, любовник её матери. Впрочем, женщины смогли сдержать любопытство, и до откровенных расспросов дело не дошло.
