скачать книгу бесплатно
Той ночью живые позавидовали мертвым.
Субрумэни отдал город на милость кштариа. Но шакалам неизвестно милосердие. Шакалы жаждали золота, крови и развлечений.
Он обещал подарить им и Серасвати, если она не окажет должного почтения к своему новому повелителю.
Она старалась.
Она ненавидела.
Она убила.
И пусть душа ее после смерти попадет в объятия Ирайдети, огненноглазой супруги повелителя ада, грозного Пурнака, но юная Серасвати ни на секунду не раскаивалась в совершенном злодеянии. Пускай Африт превратит ее в нечистое животное, но ради Кашмира принцесса готова надеть мерзкое обличье скорпиона.
Пускай.
Она и так ждала чересчур долго: два невыносимых года. Чужой город, чужие люди, чужой мужчина, который называл себя ее мужем. Пусть простит ее добрый Брама, но в миг, когда черное сердце раджи Лахора остановилось, Серасвати почувствовала себя счастливейшей из людей. Девушка до последнего сомневалась, хватит ли у нее сил, дабы исполнить задуманное, но, слава Шиве, повелителю огня, рука не дрогнула.
Она покарала предателя, животное, уничтожившее Кашмир, отца, друзей. Она уничтожила подлую змею в теле человека. Она все сделала правильно. Но отчего тогда не идет из головы удивленно-печальный взгляд черных, словно кожа Вишну, глаз, виноватая улыбка и рука, протягивающая ей камень?
Субрумэни умер не сразу.
Почему он не позвал на помощь?
Почему улыбался?
Почему отдал камень, с которым не расставался никогда?
И откуда это странное чувство, будто все могло быть совершенно по-другому? Чья злая воля разрушила тонкую ткань мира? Неужели во всем виновата Кали? Нет, не свирепая богиня, перед именем которой дрожат не только несмышленые дети, но и убеленные сединой старцы. Та Кали прокладывает путь ногами боевого слона, роняет капли пены с морд обезумевших коней и капли крови с кос, закрепленных на колеснице, несет гибель на кончике стрелы и в капле змеиного яда. Но в бедах своих принцесса винила не богиню, а яркий, точно пламя, камень. Проклятый ратнарадж, которому умелая рука ювелира придала форму сердца.
Он есть кровь.
Он есть безумие.
Он есть.
Серасвати прикоснулась к камню. Она понимала, что нужно избавиться от него, и как можно скорее, но, с другой стороны, ратнарадж – ее последняя надежда… За этот камень она купит себе новый дом и новую жизнь. Внезапно тропинка ушла из-под ног, и Серасвати упала. Она пыталась зацепиться руками за жухлую траву, но сухие стебли ломались, царапая ладони, и девушка покатилась вниз. Сначала медленно, но с каждой секундой все быстрее и быстрее… А где-то на дне разлома плескалась вода…
Горы коварны.
Пигалица
Я закричала и проснулась. Руки вцепились в простыню, ноги запутались в одеяле, а потолок угрожающе раскачивался над головой.
Черт, черт, черт… Опять. Нет, я определенно схожу с ума.
Или нет?
В конце концов, многим людям снятся сны.
Но не такие же! Проклятый камень, что-то мне подсказывало – так просто он от меня не отцепится. Но до чего же красив. Размером как… Ну не знаю, раза в два меньше куриного яйца, зато цвет… Утренняя заря, кремлевские звезды и человеческая кровь. Вот именно, напомнила я себе. Кровь. На нем столько крови, что хватит для небольшой войны. Усилием воли я стряхнула остатки сна.
Ух. Бывает же такое.
На часах пять утра, и сна ни в одном глазу. Зато на работу не опоздаю… Наконец сделаю все, как полагается. Сначала со Степкой погуляю, потом в душ, а завершающим аккордом английский завтрак: апельсиновый сок, хрустящие тосты с джемом и чашечка огненного кофе…
– Ну что, гулять идем? – Степка заюлил, гулять он всегда рад, жаль, что мои соседи его оптимизма не разделяют. И хотя Степку я с поводка стараюсь не спускать, но все же инциденты имели место, а сколько скандалов нам пришлось пережить, пока соседи пообвыклись, даже участковый заходил. Вот ему, к слову, Степан понравился. Еще бы, когда пес не носится сломя голову по двору, а аккуратно, как и положено воспитанной собаке, лежит на коврике, то выглядит очень даже внушительно.
Пользуясь случаем, гуляли мы долго. Благо в пять утра народу во дворе немного: я да Степка. Вот уж кто оторвался на полную катушку, распугал сначала котов, потом ворон, вывалялся в грязи и притащил с ближайшей помойки подарок – вонючую кость неясного происхождения. Домой мы возвращались довольные и переполненные радостной утренней энергией.
А телефон в прихожей заливался звоном.
– Да? – Интересно, кому это я в шесть утра понадобилась.
– Пигалица, ты дома?
Голос я сперва не узнала. Все-таки последний раз Хромой Дьявол звонил мне… А он мне вообще никогда не звонил.
– Дома.
– Я сейчас буду. – И отключился. Ну и как прикажете понимать?
– Я сам узнал только что. Гошка позвонил из… Короче, его задержали…
Мы сидели на кухне, точнее, сидели я и Степка, а Пыляев нервно расхаживал взад-вперед.
– Сядь и толком объясни. – После звонка и пяти минут не прошло, как Хромой Дьявол буквально влетел в мою квартирку. Таким я его еще не видела. Я и не представляла, что сдержанный и элегантный, точно ходячий учебник по этикету, Дамиан знает столько нецензурных выражений, и подобный накал страстей заинтриговывал, а Пыляев, как нарочно, не мог внятно объяснить, что же, собственно говоря, произошло.
– Я и говорю, Геру забрали в милицию! За убийство Эллы.
– За что?
– За убийство Эллы, – уже тише повторил Пыляев. – Можно присесть?
Я только кивнула.
– Такие вот дела, Пигалица…
– Когда?
– Когда ее убили или когда его арестовали? – уточнил Дамиан.
– Все когда. По порядку.
– По порядку так по порядку. В общем…
В общем, выходило, что Пыляев знал не так уж и много: где-то в начале шестого ему позвонил Гошка и срывающимся от волнения голосом сказал, будто Лапочку убили, а его забирают в милицию. А потом связь оборвалась. Димка перезванивал, но безрезультатно, тогда он и решил посоветоваться со мной.
– Аделаида Викторовна что говорит? – Вот уж кто был специалистом на все руки, так это моя свекровь.
– Она не знает.
– Да ну?! – Каюсь, мое удивление и ехидство моменту не соответствовали. В кои-то веки дражайшая Аделаида Викторовна не в курсе событий. – Ее что, тоже посадили?
– В санатории. Лечится. – Хромой Дьявол тоже недолюбливал Гошкину мамашу.
– Нужно адвоката найти, – предложила я. – Нет. Сначала обзвонить участки, и узнать, где именно Гошку держат, а потом найти адвоката.
– Найду. Ладно, я, наверное, пойду. – Он потрепал Степку по загривку, и пес счастливо зажмурился. – Извини, что дернул. Мне больше не к кому было…
– Да ладно, Гошка мне не чужой.
– Не чужой, – подтвердил Пыляев и как-то странно на меня посмотрел.
– А мне что делать? – уже на пороге спросила я.
– Не знаю. Ничего, наверное.
– Как ничего?
– Обыкновенно. Иди на работу и работай.
– Но ты же сам сказал, что Гошка мне не чужой! Как я могу сидеть сложа руки, когда…
– Тише, тише, тише. Всему свое время. Я пока узнаю, что можно, а потом мы вместе решим, как действовать дальше. А ты проследи, чтобы паники не было, не хватало еще, чтобы и на фирме проблемы возникли.
Охотник
Больше всего на свете Сапоцкину Антону Сергеевичу хотелось спать, а Родина и начальство требовали работать. Требовало в основном начальство, но оно так часто напоминало о Родине и долге, что в голове у Сапоцкина все сильно перепуталось и частично срослось: Родина, начальство, долг, работа, убийство…
Очередное убийство. Такое впечатление, что в этом сумасшедшем городе люди только тем и занимаются, что сживают друг друга со света. На сей раз потерпевшую обнаружил муж, на крики которого сбежались соседи, они-то и вызвали милицию. Вот если бы Антон убрался домой сразу по окончании рабочего дня, дело бы спихнули на кого-нибудь другого, но черт его дернул задержаться, а тут звонок, и в результате из положенных восьми часов сна Сапоцкин использовал по назначению только три. Голова гудит, как с похмелья, но Родина требует работать, а значит, Антон Сергеевич будет работать. Для начала нормально потрясет мужа потерпевшей. Вчера этот тип произвел на Сапоцкина странное впечатление, вроде и искренне переживал мужик, даже плакал, когда группа приехала, но какие-то у него переживания больно правильные, что ли. И слезы, где надо, и стоны, и крики, кажется, того и гляди, истерика начнется, но в то же время за квартирой следит, точно боится, что при обыске попрут что-нибудь ценное.
В общем, задержали его, благо весь пиджак в крови, руки тоже, так что формально основания имелись. Вот сейчас Антон поговорит и решит, что с этим товарищем дальше делать.
По паспорту задержанного звали Баюном Георгием Алексеевичем, и был он не мужем потерпевшей, а сожителем – все тот же паспорт утверждал, что восемь лет назад Георгий Алексеевич женился, а в прошлом году развелся. О новом браке документ умалчивал.
– Я буду жаловаться! – прямо с порога заявил Баюн. Сапоцкий же, пользуясь моментом, рассматривал подозреваемого. У Георгия Алексеевича была примечательная внешность. Шикарные усы, спортивная фигура и повадки опытного афериста. Старушка не обманула – гражданин Баюн как две капли воды походил на Лукаса из… Сапоцкин уже забыл, из какого сериала вынырнул чертов Лукас, ну да это и неважно, любопытно только, каким образом этот усатый связан с Пыляевым, серебряным «Лексусом» и убийствами. Усталость моментально испарилась, теперь Антон видел перед собой цель, ладно, пускай не цель, а начало пути. Подозреваемый, потоптавшись на пороге, сел на стул и уверенным голосом повторил:
– Я буду жаловаться!
– Жалуйтесь.
– Вы не имели никакого права! Я требую адвоката! И мне нужно позвонить!
– Звоните. – Сапоцкин даже мобильник вернул, не по доброте душевной, а из желания посмотреть – кому этот тип жаловаться на милицейский произвол станет. Тот сначала растерялся, видимо, не ожидал, что ему позволят, но потом набрал номер и принялся орать, что его обвиняют в убийстве. Терпения Антона хватило ровно на минуту, после чего Сапоцкин просто подошел и вынул телефон из потной ладони гражданина Баюна. Гражданин растерялся и глупо заморгал глазами, а Сапоцкин, проверив мобильник, с грустью отметил знакомый номер.
– Я… – начал было Георгий Алексеевич, но Антон вынужден был перебить его:
– Давайте мы сначала побеседуем, а потом вы можете звонить, идти, требовать… Кстати, хочу предупредить заранее – мы имеем полное право задержать вас на семьдесят два часа, до выяснения, так сказать, обстоятельств дела, и лишь от вас зависит, где вы проведете это время: здесь или дома. Понятно?
– Более чем, – огрызнулся Георгий.
– Итак, начнем. Правила простые: я задаю вопрос – вы отвечаете. Правдиво, достоверно и максимально подробно. Начнем. Баюн Георгий Алексеевич?
Баюн Георгий Алексеевич кивнул, соглашаясь.
– Итак, Георгий Алексеевич, расскажите, что произошло.
Будь на месте Баюна киношный Лукас, он бы порадовал зрителей красивой игрой с отчаянием в глазах и скупыми, преисполненными достоинства мужскими слезами, но, к счастью, реальный Георгий Алексеевич на вопрос ответил достаточно спокойно:
– Мы поссорились, и я уехал, а когда вернулся, Элла была уже мертва. Вы думаете, это я ее?!
– Мы ничего пока не думаем, мы собираем информацию и отрабатываем все версии. Что послужило причиной ссоры?
– Моя жена. Бывшая. Элла очень ревновала и требовала, чтобы я уволил Машу.
– А она работала на вас?
– В моей фирме, – поправил Георгий, – «Скалли».
– Чем занимаетесь?
– Реклама. Ну, там, ручки, маечки, презентации всякие…
– И как дела идут? Хорошо? – Вопрос Сапоцин задал только для того, чтобы скрыть волнение. «Скалли». Снова «Скалли». Значит, не прав был Димка, доказывая, будто фирма ни при чем. Очень даже при чем. И убийства, и «Скалли», и «Лексус», и Баюн Георгий Алексеевич, и сам Пыляев тоже. И надо еще разобраться, зачем он врал, когда обещал говорить правду.
– Нормально.
– Значит, нормально… Хорошо, ваша подруга…
– Элла была моей невестой! – возмутился Баюн, точно сейчас уже не все равно, кем была погибшая – невестой, подругой или просто случайной знакомой.
– Значит, ваша невеста ревновала вас к бывшей супруге, требовала уволить, а вы не соглашались. Почему?
– Ну… – Георгий вздохнул. – Маша такая беспомощная, эта работа – ее единственный источник дохода, родственников у нее нет, друга… Ну вы понимаете… Такого друга, который бы позаботился о ней, тоже нет. Я чувствовал ответственность за нее.
– И давно вы в разводе?
– Почти год.
– А причина?
– Ну… Мне не хотелось бы говорить…
Сапоцкин не мог отделаться от ощущения, что ему сейчас вешают лапшу на уши. Ну, хоть убей, не походил этот усач в мятой рубашке на человека, который станет содержать бывшую жену только потому, что у нее нет денег, да еще и с невестой из-за нее ссориться. А раз содержал, значит, либо другого выхода не было, либо Антон снова думает о человеке хуже, чем тот есть на самом деле.
В данном случае развод интересовал Антона чисто с практической точки зрения: кто знает, может, это бывшая супруга от конкурентки избавилась. Сапоцкин так и сказал. А у подозреваемого глаза забегали, как у молодого шулера, который пытается сообразить, пользоваться ли меченой колодой или компания собралась неподходящая для подобных шуток.
– Понимаете… Вопрос деликатный… Маша изменила мне, а я об этом узнал… Согласитесь, развод – единственный логичный выход в данной ситуации…