скачать книгу бесплатно
Во сне был отец с окровавленным лицом, с пустою глазницей, из которой торчал обломок копья. Он хотел обнять Маргариту, но от отца пахло землею и тленом, и запах этот страшил…
Маргарита проснулась, когда его руки, стремительно теряя плоть, которая словно стекала с них, коснулись ее, не то обнимая, не то хватая, чтобы уволочь в расщелину.
Она села в остывшей постели.
Под тяжелым балдахином было холодно. Свернувшись калачиком, спала у ног служанка, похрапывая во сне. У Маргариты появилось преогромнейшее желание пнуть девицу, чтобы свалилась она на пол, но вместо этого Маргарита встала сама.
Каменный пол оказался ледяным, но домашние туфельки были тут же и просторная домашняя накидка. Маргарита не знала, зачем она одевается и почему так не желает, чтобы служанка помогла ей. Пожалуй, она все еще пребывала в болезненном своем полусне.
Маргарита вышла из комнаты.
Стражника, которому полагалось охранять ее покой, не было.
Лувр наблюдал за нею.
Он и подсказал, куда идти, потянул в черноту коридора.
Коридоров в Лувре было множество, как и ниш, потаенных комнат и тишайших местечек, где люди могли бы уединиться от любопытных глаз.
Маргарита не была любопытна.
Она просто шла, ступая осторожно, будто крадучись. И сперва она услышала сдавленное дыхание, судорожное, словно кто-то бежал, очень быстро бежал, оставаясь меж тем на месте. А затем иной звук – влажный, всхлипывающий.
Вздохи.
И тоненькие взвизгивания.
Тьма отступила.
Первым Маргарита увидела мужчину, который стоял с опущенными штанами. Увидела его плоский, какой-то невероятной белизны зад и тощие ноги. И удивилась, потому как до этого дня ей не случалось видеть обнаженных мужских ног.
Увидела спину, в которую вцепились тонкие женские пальцы, а после – и саму женщину, прижатую к стене, даже вдавленную в эту стену. Она была, несомненно, жива, эта женщина. И цеплялась за своего мучителя, и запрокидывала голову на тонкой белой шее, охала, вздыхала…
Маргарита наблюдала за этими двумя с каким-то, самой ей непонятным интересом. Подмечая все новые и новые детали.
Покрасневшие щеки.
Размазанную пудру. Мушку над губой. Томные глаза…
Первой Маргариту заметила именно женщина, но ничего не сделала, не закричала, лишь улыбнулась и провела розовым языком по пухлым своим губам. А после глаза ее закрылись, и женщина слабо вскрикнула, повисла на мужчине.
Он обернулся.
Стражник? Стражник. Маргарита знает его имя… конечно, знает, просто забыла… он вот испугался и побледнел, и спешно схватился за штаны…
– Не надо. – Женщина оттолкнула его, будто разом потеряв всякий интерес. – Девочка не причинит нам вреда.
Маргарита кивнула: не причинит. Она никогда никому вреда не причиняла.
– Ваше высочество… – Стражник, поддерживая штаны, пятился. – Вы…
– Никому ничего не скажет. – Женщина провела рукой по волосам, забранным в высокую прическу. – Верно, дорогая?
Маргарита кивнула.
Не скажет. Незачем кому-то знать, что ночью она покидала свои покои.
– Идем? – Женщина протянула ручку, узкую и белую, с родинкой на запястье. – Я провожу тебя. Детям не стоит гулять по ночам в одиночестве.
Маргарита осторожно коснулась холодной кожи.
– Что вы делали? – спросила она, потому как от женщины странно пахло, и запах этот будоражил Маргариту.
– Занимались любовью.
Голос у незнакомки оказался очень красивым, низким, переливчатым, он завораживал Маргариту.
– Он… он тебя любит? – Маргарита впервые задумалась, что любовь может быть иного, не родственного свойства.
– Ах, милая. – Пальцы женщины коснулись щеки. – Любой мужчина любит женщину, с которой занимается любовью…
Она рассмеялась тихим смехом, и Маргарита не устояла, ответила улыбкой.
– Но только тогда, когда занимается… стоит ему выбраться из постели… ну или не из постели, – женщина подмигнула, – он тотчас забывает о своих недавних клятвах… не стоит верить мужчинам, дорогая. Они слабы, суетливы…
– А женщины?
– Ничуть не лучше.
Маргарита не хотела возвращаться к себе, поскольку пришлось бы расстаться с новой знакомой, чье имя она стеснялась спросить. А с нею так давно никто не разговаривал, тем паче что женщина говорила безо всякой снисходительности, напротив, как с равной себе.
– И что же делать тогда? Кому верить?
– Себе, дорогая. И только себе. – Пальцы скользнули по щеке. – Ты очень красива. А будешь еще краше. В этом твоя сила… мужчины летят на красоту, как мухи на мед. Пользуйся этим…
– Меня будут любить?
Маргарита замерла, страшась услышать ответ, потому что без любви она не сможет жить дальше, ни дня, ни даже минуты. И если ее подруга, а Маргарите хотелось бы назвать незнакомку подругой, ответит отрицательно, то она, Маргарита, умрет нынешней же ночью.
Именно так.
Но женщина вновь рассмеялась:
– Конечно, дорогая! Тебя будут любить, и многие! Они будут добиваться ответной любви и рисковать собой ради нее… но будь осторожна. Любовь – опасная игра.
Она проводила Маргариту к самым дверям.
– Никому не рассказывай, что ты видела, ладно? Это будет нашей с тобой тайной… маленькой тайной… хорошо?
Маргарита кивнула: у нее никогда еще не было собственной тайны.
Теперь она казалась самой себе неимоверно взрослой.
– Умница. – Женщина погладила Маргариту. – Иди… и будь счастлива.
Как ни странно, Маргарита уснула, стоило лишь забраться в постель. Она свернулась калачиком, закрыла глаза… и в собственном ее сне она уже не смотрела, она горела в мужских руках, прижатая к стене, раздираемая странным чувством.
Наверное, любовью.
Саломея вернулась домой поздно. Не то чтобы на это имелись какие-то причины, скорее уж беседа с Далматовым растревожила душу.
И ведь злиться на этого паразита не получалось…
– Свиданка затянулась? – Варвара сидела на полу, скрестив ноги.
Полосатые носки с помпонами.
Короткие шортики, маечка, тоже короткая, в синюю полоску. Два хвостика… она похожа на ребенка, и поневоле хочется думать, что Далматов ошибся.
– Затянулась. – Саломея уронила тяжелую сумку на стул. – Варвара… а скажи… ты была замужем?
– Трижды, – спокойно ответила она. – Я ведь говорила.
– И тебе было мало?
– Так я семью хочу. – Варвара дернула плечиком. – А не получилось… они умерли. Ты это хотела услышать?
– Да.
– Следила за мной?
– Нет.
– То есть копала… так ведь говорят, верно? Не подумай, что я обиделась… немного обиделась. – Она оттопырила нижнюю губку, и детское личико ее сделалось еще более детским. – Но я понимаю, что так надо… я бы и сама, если бы вдруг кто из родственничков неожиданно заявился, проверила бы его… а то мало ли… времена такие.
Времена.
Такие.
И девочка, которая сидела на полу, среди журналов и флакончиков лака, с пилочкой в руке, разве могла она хладнокровно убивать?
Наверное, могла.
– Ты спрашивай, я расскажу… или не спрашивай, но все равно расскажу.
Варвара спрятала пилочку в косметичку. Убрала лаки и эмали. Хлопнула ладонями по голым бедрам.
– Ты только сядь, ладно? А то когда ты так стоишь, мне неуютно… а мои мужья… первым был Андрюша. Мне тогда шестнадцать исполнилось… знаешь, ты только не смейся, но я действительно мечтала выйти замуж. Наверное, это глупость глупая, ведь мечтать надо о вещах серьезных или на худой конец выгодных, а я вот о свадьбе… платье белое, пышное… фата каскадом… букет из красных роз… машины… ленты… голуби… чтобы все говорили, какая невеста красавица…
Она вздохнула:
– Идиотство, правда? Мама говорила, что мечтать надо о хорошем будущем. О том, чтобы доучиться… поступить, закончить универ с красным дипломом. Работу найти стабильную, с большой зарплатой. А по мне это все… не хочу работать.
У Варвары синие глаза, яркие.
– Я кажусь тебе странной?
– Да нет, – ответила Саломея. – У каждого свои мечты… я вот тоже не хочу работать.
– Ты и не работаешь. – Варвара произнесла это просто, но вдруг резанула мысль, что Саломея вовсе не говорила о том, что она не работает.
Откуда тогда Варвара узнала?
Или и вправду собирала информацию…
– Ты же экстрасенс. – Варвара поднялась. – А это не работа… ну не такая, которая нормальная, чтобы в офисе с восьми до шести и час перерыва на обед. Ненавижу офисы… и да, я про тебя узнавала… и в городе этом давно… приехала месяц назад, но все как-то… вот приду к тебе и что скажу? Здравствуй, меня зовут Варвара… Пусти пожить… нет, так оно и получилось… давай на диван переберемся.
Саломея села.
– Классный… – Варвара погладила кожаную обивку. – Всегда такой хотела… знаешь, я представляла, как мы будем жить после свадьбы. Он и я… вдвоем… своя квартира… сделаем ремонт… я журналы собирала… свадебные и про ремонт. Представляла, каким будет наш общий дом… жизнь… мы никогда не будем ссориться и вообще…
Она вздохнула:
– Андрея я в школе встретила… я в десятом классе, а он физику вел. Только-только после университета. И весь такой… остальные учителя скучными были. Уставшими. Им, говоря по правде, давно на все было наплевать. На нас. На уроки… а вот Андрей… я влюбилась с первого взгляда.
– И решила выйти замуж.
Варвара кивнула.
Она забралась на диван с ногами, а руки скрестила на груди, не то обнимая себя, не то защищаясь от Саломеи.
– В том, чтобы хотеть выйти замуж, нет ничего плохого, – повторила она. – И я… я ведь не знала, что так получится… Андрей был особенным.
Всегда серьезный.
Всегда в костюме и с портфелем, не тем обтрепанным убожеством, которому давным-давно пора на помойку, что носил с собой учитель русского языка, а с кожаным, солидным. И девчонки на переменах гадали, из крокодиловой кожи портфель или из страусовой. Тогда это казалось верхом совершенства… пожалуй, Варвара была единственной, кто смотрел не только на этот треклятый портфель или лаковые ботинки, но и в лицо. А лицо было красивым.
Одухотворенным.
Светлые волосы, серые глаза… решительный подбородок с очаровательною ямочкой. Темные брови, которые грозно сходились над переносицей, когда он обращался к классному журналу. А голос… от этого голоса Варвара млела и терялась.
Получала тройки.
Нет, она и по остальным-то предметам не особо выделялась, поскольку, говоря по правде, была совершенно равнодушна, что к наукам гуманитарным, что к естественным. Но на физике ей хотелось выделиться… не получалось.
И когда Андрюша – так она называла учителя про себя – вздыхал, слушая, как Варвара отвечает, запинаясь, заикаясь на каждом слове, ей становилось невыносимо грустно. Тогда начинало казаться, что любви ее суждено быть безответной…
Страдала Варвара год.
