скачать книгу бесплатно
…настолько самостоятельные, что готовы жениться по отцовскому велению?
– И от тебя требуется только проявить чуть-чуть терпения.
Терпения у Вики бездна, но и бездна порою иссякает. И маменька поняла, что с ее «рекламной акцией» что-то неладно. Она смерила Вику скептическим взглядом, в котором читалось, что ни один здравомыслящий мужчина, ежели он умен, красив и самостоятелен, с Викой не свяжется, и сказала:
– Ты же сама упрекала меня в предвзятости. Так покажи пример. Отнесись к ним, как к обычным знакомым.
Обязательно! Только вот душ примет и спустится к завтраку.
– От тебя ведь никто не требует немедля замуж выходить. Посмотри. И подумай.
Маменька поднялась и неторопливым шагом покинула комнату.
Посмотри. Подумай. Примерь, наконец, фату и устрой собственную жизнь… конечно, чем же Вике еще заниматься? В душе она закрылась на полчаса, хотя удовольствия и не получила – слишком уж зла была на всех, включая себя, – но указанное время выдержала из чистого упрямства. Потом нарочно долго возилась с волосами, пытаясь создать из этого клубка соломы хоть какое-то подобие прически. Краситься не стала.
И платье выбрала самое простое – из ситца нежно-голубого оттенка, с длинной юбкой.
А вот кольцо ей пришлось снять. Оно вдруг стало соскальзывать с пальца, точно не желало покидать комнату, и Вика не без сожаления отправила его в тайник.
Тайник был глупым и совершенно ненадежным, но Вике он нравился. Да и вряд ли в этом доме воруют чужие драгоценности. У хозяев, судя по обстановке, денег хватает.
К завтраку она, естественно, опоздала.
И заблудилась. В чужом доме, особенно таком огромном, легко потеряться.
Вот коридор. Поворот и еще один коридор.
Лестница какая-то.
И незнакомец, лестницу «оседлавший». Несолидно – в его-то возрасте. Незнакомец был одет в синие джинсы и свободную майку с дырой на боку. Не высокохудожественной, дизайнерской, а самой обыкновенной, какая остается от гвоздя. Одной рукой незнакомец держался за перила, во второй держал сигару. Курил, затягиваясь, выдыхая клубы дыма.
– Привет, – сказал он. – Ты кто?
– Вика. А ты?
– Серега. Вика-Вика – ежевика.
– Серега – медвежья берлога.
Он показал ей язык и поинтересовался:
– Значит, это ты – невеста?
– А ты – жених?
– Ага. Вроде того.
Ну… не считая того, что мысль о грядущей женитьбе не сильно Серегу вдохновляла, выглядел он не так плохо, как могло бы быть. Точно не сноб. И на самовлюбленного придурка, которые обычно маменьку впечатляли, не похож.
– Нравлюсь? – Серега стряхнул пепел с сигары.
– Неа. Кстати, сигарами не затягиваются. И пепел отламывают, а не стряхивают.
– Зануда.
– Именно. И характер у меня скверный.
Лучше сразу достичь взаимопонимания в сложных вопросах. Викин скверный характер – замечательный повод с нею не связываться.
– Врешь, – сказал Серега и затушил сигару о перила. – Я думал, будет хуже. Прошлая была… жуть! Папенькиного друга дочка. Модель. Актриса. Поэтесса. Стихи читала, представляешь?
– Я не актриса и стихов читать не собираюсь.
Следовало бы попрощаться и уйти, но Вика стояла, раздумывая, стоит ли признаться новому знакомому в том, что она заблудилась.
– А самомнения – выше крыши. Не хочешь замуж?
– Не хочу.
– И я жениться не хочу, – Серега перемахнул через перила. Он оказался высоким, на две головы выше Вики. И выглядел старше, чем ей показалось вначале. Не на двадцать – на тридцать лет. Или около того. – Давай вступим в преступный сговор. Ты притворишься, что я тебе нравлюсь. Я притворюсь, что ты нравишься мне. На неделю от нас отстанут, а потом я тебе изменю, и ты разорвешь со мной отношения.
Безумный план, но…
…если Вика останется, маменька будет следить за каждым ее шагом.
…устраивать случайные встречи с потенциальными женихами.
…походы в театр, кино или за хлебом – не суть важно, главное, чтобы совместные.
…займется ее гардеробом и воспитанием.
– Один мой брат зануден до зубовного скрежета и, хуже того, ответственный очень. Второй – честолюбив, шею себе свернет ради папенькиного благословения. Третий – скользкий, как угорь. Так что, решайся.
– Рук не распускать! – решилась Вика.
– Радость моя, ну кто поверит в наши светлые взаимные чувства, если я рук распускать не буду? – Серега сделал то, чего его просили не делать – распустил руки, вернее, обнял Вику. – Расслабься. И улыбайся шире. Сейчас нам завидовать будут!
Сестра встретила его без особой радости, хотя и улыбалась, показывая, что дверь ее дома всегда открыта для любимого брата. А ведь эта дверь – вовсе не дверь ее дома.
Папа подарил… вернее, дал попользоваться.
– Ты загорел, – сказала Светка, провожая его в комнату. И с чего вдруг такая любезность? Подозревает что-то? – Отдыхал?
– Работал.
Это она отдыхает шесть месяцев в году, а остальные шесть притворяется, будто работает. Цветочный магазин у нее. Бизнесменша… дела ведет управляющий. Торгуют девчонки-студенточки, а Светка изредка к ним наведывается и ходит по залу с важным видом.
– Я действительно рада, что ты приехал. Все соберутся.
По какому же поводу, интересно знать?
– Очередное… папино сватовство. Ты же его знаешь.
Откуда? Отец объявился, когда ему исполнилось тринадцать. Черный джип вполз во двор, смяв колесами остатки забора. Из джипа вышел человек – а ведь два года не заглядывал сюда даже, – осмотрелся и сплюнул себе под ноги.
В усадьбе – дед, напившись, лежал на полу, который все еще сохранял исконно-белый цвет, потому что драили его по привычке, – человек прошелся по полу. Он нес в дом грязь, не заботясь о том, кто ее уберет. И хотелось сказать чужаку, чтобы он убирался прочь.
Дед еще проспит часа два.
Хватит, чтобы доделать уроки, сходить за дровами в опустевший сарай – свиньи давным-давно были заколоты и съедены, – собрать и сварить макароны.
– Учишься? – спросил чужак, и тогда он узнал отца. По голосу.
Узнал – и не обрадовался.
– Учусь.
– Дневник покажи.
– Распишешься? – Классуха давно грозилась пожаловаться на деда в соцопеку. Пусть займутся неблагополучной семьей. А он уговаривал погодить, клялся, что дед почти не пьет, и вообще, отец часто к ним заглядывает. Просто он все время занят, вот и недосуг ему с классухой встречаться.
Если отец распишется, классуха поверит.
Расписаться ведь несложно…
…а ему неохота на учет становиться. И чтобы в детдом его отдали – тоже. Там вряд ли будет лучше, чем в деревне. В конце концов, он здесь свободен, дед ему жить не мешает.
Отец листал дневник, вчитываясь в редкие замечания.
– Отличник, значит. Молодец. Мозги – это капитал. Запомни!
Запомнил.
– Собирайся. Мы уезжаем.
Было время, когда он мечтал услышать эти слова. Но сейчас перспектива отъезда вызвала в душе лишь страх. Он уже привык к нынешней своей жизни и научился использовать те возможности, которые имелись в его распоряжении.
– И пошевеливайся. Мне некогда… где твои вещи?
Вещей набралось немного. Зубная щетка. Мыло. Пара маек, застиранных и посеревших. Одежда, при виде которой отец вновь скривился, но не сказал ни слова. В машине он велел – сидеть смирно и руками ничего не трогать.
– Ты едешь в приличное место. К приличным людям. И, будь добр, веди себя прилично.
С той поры он только и пытался, что вписаться в эту чужую жизнь.
Слушать отца. Не ссориться с братьями. Не обижать сестру. Уступать. Он ведь старше. И вообще, взят в дом из милости. Ему дали шанс, поэтому он должен быть благодарен. Иначе окажется на улице и повторит участь деда.
Тошно.
– Ну, не хмурься, – Светка, похоже, была в благостном расположении духа. – Всем это «нравится» так же, как и тебе. И я вот подумала… может, поухаживаешь за ней? Так, для вида. Или не для вида.
– Почему я?
– Потому что… ну, ты милый. Обаятельный. И, если ты женишься, папа будет доволен. За девицей дадут немалую сумму. Начнешь свое дело, как и хотел. Или ты собираешься до конца жизни на папу вкалывать? Он тебя использует. И не отпустит.
Она ведь говорит о Златовласке! Маленькой хитрой Златовласке, которая украла его кольцо. И если уж Светка сама завела этот разговор, о краже она, выходит, не знает.
Вообще ничего не знает.
Слишком уж она самоуверенная. Тупая. Наглая.
Она не удержалась бы и похвасталась добычей, если не прямо, то хотя бы намеками.
– Хорошо, – пообещал он. – Я попробую.
Возможно, и сама Златовласка не в курсе, что она получила от старухи. Тогда он имеет все шансы получить свое наследство без особых усилий. Надо сойтись с ней поближе.
Понравиться ей.
Присмотреться.
И обыскать… ее ли, вещи ли… пожалуй, следует начать с вещей.
– И где ты ее поселила? – Он обнял Светку и поцеловал в щеку.
Сестрица захихикала… вот дура!
Из всех девиц, побывавших благодаря папиным усилиям в Светкином доме, эта была наименее раздражающей. Наверное, оттого, что не пыталась изображать из себя нечто, чем она не являлась.
У Сереги даже настроение поднялось.
Нет, он, конечно, мог послать папашу куда подальше, что периодически и делал. Тот бы оскорбился, началась бы ссора и закончилась бы очередным разрывом. Потом – несколько месяцев холодной войны. Парламентер – в лице Светки. И торжественное воссоединение семьи по поводу какого-нибудь праздника, будь то Рождество или День независимости США.
Главное, чтобы повод был.
Без повода мириться папаша не станет.
И Серега, только отошедший от очередного витка сложных родственных отношений, решил поддаться на уговоры. В конце концов, дом у Светки огромный, при некотором таланте и желании можно прожить тут неделю, не встречаясь с потенциальной невестой.
Не вышло.
В первый же день Серегино укрытие на черной лестнице было обнаружено.
Ну и фиг с ним.
Девица оказалась вполне себе… особенно платье хорошо. Ярко-бирюзовое, длинное, свободное, но в то же время сшитое из тонкой ткани, что позволяло оценить ее фигуру. И вряд ли девица догадывалась об этой особенности своего наряда.
Сама она была белокожей и светловолосой, причем, насколько Серега разбирался в красках, золотистый колер ее волос был естественным. И глаза – синие.
