скачать книгу бесплатно
– Пойду, – ответил я. Не из-за страха, а совсем наоборот: все мои опасения вдруг исчезли. И то правда, неужели Господь позволит случиться дурному? Он ли не берег меня в детстве? Он ли не вел в юности? Он ли не дал мне силы достичь этих берегов? И Он ли не призовет к ответу, когда случится мне встать пред престолом Его?
Так я ступил на шаткий мост и дошел до самой его середины, когда вновь осмелился глянуть вниз. Однако теперь увидел лишь кипенное облако брызг и темно-зеленые камни. Густой мох укрывал их, и камни казались мягкими, словно перина. Когда нога моя ступила на твердую землю, упал я на колени и вознес молитву Деве Марии и своему святому покровителю.
Каково же было мое удивление, когда увидел я, что прочие воины, а также пленники переходят мост, связанные между собой длинной веревкой. И воины следили, чтобы никто из идущих не оступился ненароком.
– Почему я пошел один? – спросил я у Тлауликоли.
Он же, глянув с насмешкой, ответил:
– Я хотел посмотреть, чего ты стоишь.
– И чего же?
– Ты называешь себя жрецом, однако в тебе живет дух воина.
Стыдно признать, но похвала его была мне приятна.
Остаток дня и весь следующий мы провели на берегу. Мешики протянули две веревки между берегами и по ним переправляли драгоценный груз. Дело шло плохо, и мне все время казалось, что веревки не вынесут тяжести, оборвутся и утопят идола в реке, однако подобного не случилось.
К концу второго дня наша экспедиция преодолела и этот рубеж. А перед тем, как двигаться дальше, Тлауликоли велел обрубить крепления. Его приказ исполнили. Несколько ударов топора, и вот уже мост летит в пропасть и ударяется в темно-зеленые, бархатные скалы, чтобы разлететься в щепки.
– Как же ты вернешься? – задал я очередной вопрос и услышал ответ:
– Я не вернусь. И никто не вернется.
Часть 3
Время тени
Переславин ненавидел людей, всех и сразу, начиная от тещеньки, которая спряталась от дерьма мира в уютной больничной палате и в очередной раз перекинула все проблемы на Эдгара, и заканчивая этими двоими с их жалостью.
Баба хороша. Она и на корпоративе ему приглянулась своей непохожестью на прочих. Еще, помнится, гадал, где это Геночка такой цветочек редкий выискал.
Где-где… в рифме.
И Тынин оттуда же вынырнул.
Эдгар представлял себе его иначе. Постарше. Потолще. С залысинами и очками в дешевой пластиковой оправе. В мятом халате с оборванными пуговицами. И с очень умными глазами.
Глаза разглядеть не выходило, халат отсутствовал, а серый свитер и светлые джинсы делали Тынина похожим на мажора. Мажоров Переславин тоже ненавидел, безотносительно сегодняшнего дня.
Но мент сказал, что Тынин лучший. И люди, которым Эдгар заплатил за информацию, подтвердили. А значит, насрать, как выглядит этот угребок, лишь бы отработал свое.
Он же ждет. Пялится. Не торопится спрашивать. И Эдгар понятия не имеет, с чего беседу начинать. Сердце вот в груди ухает, ворочается, но падать в больничку некогда.
Ее уже тещенька, чтоб ей, заняла.
– Нютку убили, – сказал Переславин, глядя на бабу. Как же ее звать-то? Имечко простое, без выпендрежей, но ей подходит. Такое вот хитрое, скользкое, выпало из памяти.
– Мне жаль, – сказала женщина, и Эдгар верхним нюхом почуял – и вправду жаль.
Спасибо. Надо будет сказать ей спасибо и еще извиниться за все.
– Они сказали, что ты – лучший. И если те чего проглядели, то ты – точно не выпустишь.
– Уровень моих профессиональных знаний позволяет согласиться с данным утверждением. С высокой долей вероятности оно верно.
Надо же какие выражения. Аж башку ломит.
Не, это от коньяка. И от виски. И еще от чего-то, чего Переславин вливал в себя, начиная с того момента, как ему сообщили. Дурак несчастный, не поверил. Рассмеялся, дескать, в своем ли вы разуме, господа хорошие? Кто ж, в здравом уме находящийся, мою дочку тронет?
А психам закон не писан.
Психам плевать, что Нютке только-только шестнадцать исполнилось, и что Эдик за нее кому угодно глотку перегрызет. Найти бы еще кому.
– Найди мне эту с… – Переславин глянул в серые глаза женщины и проглотил ругательство.
Ее зовут Анна. Он не сразу вспомнил, потому что никогда Нютку Анной не называл.
– Я лишь могу предоставить информацию. Расследовать будет другой человек, – ответил Тынин.
Пускай. Плевать.
– Вам нужно подумать о похоронах.
Чьих? Нюткиных. Ее убили, а Эдик пьет. Теща в больнице. Менты расследуют. А о похоронах думать некому. Потому что он, Переславин Эдгар Иванович, слабак и нытик.
Зато деньги есть. Деньги – они многое решают, и Эдгар сказал:
– Сделайте все по высшему разряду. Я не хочу ничего знать!
– Отрицание действительности…
Переславин вскочил. Эта ухоженная скотина будет рассказывать про отрицание действительности? Да что он понимает, специалист хренов. Мертвячник!
Анна встала на пути, заслоняя хозяина. Верная. И слишком уж смелая.
– Присядьте, пожалуйста, – попросила она. – Вы не очень хорошо себя чувствовали. Отправляйтесь домой. Отдохните.
Голос у нее густой, словно мед липовый, и обволакивает Эдика, заставляя согласиться.
– И сделайте так, чтобы тело как можно быстрее оказалось здесь… – сказал Адам. – У вас есть пароли от контентов «Одноклассники» и «Вконтакте»? От ящиков электронной почты?
Кто так говорит? «Ящик электронной почты». Ненормальный. Кругом одни ненормальные.
И руки Анны давят на плечи, заставляя отступить к дивану. Сердце опять ухает. Растревожилось. Нельзя болеть. Надо перевозку организовывать. И еще пароли искать. Он не знает паролей. Про вещи менты спрашивали, а про пароли – нет.
– Вы справитесь, – пообещала Анна, и Переславин поверил.
А еще подумал, что неплохо бы ее переманить. Пусть бы сидела в приемной, улыбалась клиентам этой своей спокойной и вежливой улыбочкой, кофей подавала и просто радовала глаз.
Пароли он поищет. Да. Сегодня же. Не отдыхать, а делать хоть что-то. Иначе – смерть.
Лиска долго сидела в ванной, расколупывая облезающую эмаль. Ногтем Лиска поддевала чешуйки, слушала, как отламываются они с легким треском, и сбрасывала на пол. На тускло-зеленой плитке поблекла позолота, и капли воды походили на капли пота. Из-под ванны неприятно пахло, а сверху тянуло сквозняком. Гудела в трубах вода.
Лиска думала.
– Эй, – Вась-Вася постучал в дверь. – Ты там надолго?
Хорошо бы навсегда. Лиска любила воду: ванну, бассейн или море. Море, конечно, лучше, там волны, пальмы и полые трубки, которые отгоняют злых духов от Лиски.
И еще человек, память о котором Лиска старательно вычеркивала.
– Навсегда не спрячешься. Поговорить придется.
Вась-Вася был прав. И Лиска не без сожаления вылезла. На полу остались лужи, и бурые тапочки набрякли влагой.
– Да не буду я к тебе приставать! Нужна больно.
Не нужна. И папику тоже. И брату. И вообще никому-никому…
Лиска глянула в зеркало и вздохнула: жалеть себя не получалось. Сама ведь виновата, чего уж теперь. Она оделась и вышла из ванной комнаты. Вась-Вася подпирал стенку в коридоре. Стенка бурая, обои «под камень», но дешевенькие, и нарисованные камни с зелеными ветками плюща выглядят декорацией к дурной мелодраме. По сценарию Лиске надо поплакать, покаяться и броситься на шею дорогому спасителю.
Потом будет секс.
Расставание.
Встреча и снова секс. А в финале свадьба с взятым напрокат белым «Мерседесом», фатой из тюля да платьем-колоколом.
– Не нравится? – поинтересовался Вась-Вася, разглядывая Лиску.
– Здесь все как раньше.
– Я ремонт делал.
– Это неважно. Здесь атмосфера та же, что и раньше.
Он не поймет. Лиска ведь пыталась объяснить, раньше, до побега своего. Она говорила про атмосферу, которая душит, про необходимость глобальных перемен, про то, что иначе она задохнется в дыму и бедности. Ей праздника охота! Разве это преступление?
– Ты женился? – молчание тяготило, и Лиска задала вопрос наугад. А Вась-Вася ответил:
– Пока нет.
– А собираешься?
– Пока не знаю.
Взъерошенный он, как старый еж. Серьезный. Сколько Лиска себя помнила, он всегда был слишком серьезным. Это утомляло.
– На кухню иди. Помнишь, где она?
– Конечно.
В этой квартире – двушка-распашонка – невозможно заблудиться. На кухне пахнет жареной колбасой, и вытяжка не справляется с запахом, гудит натужно. На плите стоят сковородка и чайник. Под столом – Вась-Васины гантели и поллитровая банка, на треть заполненная монетками.
Как будто она, Лиса-Лизавета, никуда не убегала.
– Теперь рассказывай, – Вась-Вася встал между нею и окном, широтой плеч заслоняя пейзажи.
– О чем?
– О том, как ты труп нашла.
– Ну… пришла, увидела и нашла.
Испугалась настолько, чтобы позвонить, нарушив данное самой себе слово.
– Пришла. Увидела. Нашла, – повторил Вась-Вася. – Дай-ка уточню, хорошая моя. Пришла ты в заброшенный ангар, где делать тебе совершенно нечего. Особенно в полшестого утра. Отсюда вопросец, какого ляда ты там делала?
Пряталась. Только Вась-Васе нельзя говорить. Он вцепится в признание и пережует его, а следом и всю Лискину жизнь.
– Итак, Лизонька, – Вась-Вася ногой подтянул табуретку, сел, упершись локтями в колени. – Давай сначала. Что ты там делала?
– Бегала я! По утрам бегала!
– За колесами?
– За какими колесами?! – она сжала кулачки, уговаривая себя успокоиться.
– Ну не знаю. Чем там в высшем свете модно ширяться? Экстази? Кокаин? ЛСД? Метс?
– Ты… я не наркоманка! – Лиска вытянула руки. – Сам посмотри!
– В лаборатории посмотрят. На анализах крови.
Злой. И мстительный. А ведь тогда она просила, уговаривала подождать, но разве кто-нибудь когда-нибудь слушал Лиску? Все кругом знали, что будет для Лиски лучше.
– Я не за колесами, как ты выразился, бегала. Я просто бегала. Форму поддерживала.
– В феврале месяце? По уличке? Ножками? А что, у твоего любовничка нету спортзала? Как же так, Лизонька?
– Прекрати! – она встала. – Чего тебе надо? Увидеть, что мне плохо? Мне плохо. Хочешь, чтобы я была наркоманкой? Хорошо, я наркоманка. И проститутка. И… и вообще тварь последняя. А ты – белый и пушистый. Герой. Так хорошо?
– Так плохо, – Вась-Вася тоже поднялся. – Так неправильно.
Кто бы спорил.
– Лиза, просто скажи, ты часто там… бегала?
