скачать книгу бесплатно
– Он присел возле пленного, и тот взвыл от боли.
Что конкретно сделал, я не разобрал, однако ножа в руках Керима не имелось.
– Керим! Прекрати!
Он обернулся на меня со странной смесью жалости и насмешки во взгляде.
– Вы бы, Михаил Васильевич, шли по дороге, будочника позвали али еще кого. А мы тут сами разберемся.
Бандит взвыл, призывая к милосердию и каясь во всем сразу, причем ни одного конкретного имени или даты не произнес. А я подумал и не стал возражать. Всепрощенчеством не страдаю – просто не вижу необходимости мучить человека. Места здесь такие, не первый случай. Правда, действительно до сих пор имущество отнимали, на жизнь не покушались.
А если кто и подкинул этим ребятам пару монет лично меня пугануть, он вряд ли представился по всей форме. Беднякам я дороги вроде бы не переступал, да и не станут нищие нанимать сомнительных чужаков. Компаньоны мои по разным деловым гешефтам подсылать тоже не станут. Не те люди, да и воспитание.
Кое-кто раньше вполне способен был дать в морду, вроде Козьмы или Демида, но с моим дворянством уже чувствуют свое место. Разве на спину украдкой плюнут – чего серьезнее не посмеют. Да и договорился я со всеми нормально, не стал жилы дергать и лишать последнего. Какой им смысл?
Графы с отребьем лично не якшаются, через посредника все справят. Ну назовут кабак, где встречались. Дальше что? Искать концы муторно и заранее известно – бесполезно. Да и не верю. Никому особо не мешаю. Я в политике нуль, полный. Должностей не имею и ни на что не влияю. Вот перейди дорогу кому-то всерьез – могло бы и приключиться.
– В карманах у них пошарь, – говорю на прощанье. – Вдруг что интересное найдешь. По-любому трофеи честно заработал.
– Это уж как водится, – пробурчал Керим за моей спиной. Не прошло и минуты, там раздался сдавленный стон. Не в курсе, принялся он исполнять обещания насчет шинкования или пока развлекается, но проверять не стану.
– Надо было убедиться, – уверенно заявил он поздним вечером, когда наконец мои мытарства по привлечению народа к уборке трупов и отправлению живого в тюрьму закончились. Мы, добравшись до дворца, уселись за стол. Поужинать, а заодно и выпить – кому как, а лично мне не мешало. – Вдруг подсылы, так и еще придут.
Уж больно денек выдался неординарным. Я изрядно пополнил мысленный реестр недостатков и глупостей в здешней России. Никто не желал брать на себя обязанности заниматься происшествием. Полиции в моем понимании не существовало. То есть нечто имелось в виде пресловутых будочников, перегораживающих по ночам кварталы и обязанных следить в них за порядком, чистотой, сомнительными людьми, – список положенного оказался при ближайшем рассмотрении длинен. Другое дело – реальность. Чаще всего они и не высовывались на крики: своя шкура дороже.
С офицерами положение тоже обстояло не лучшим образом. Чаще всего в полицию попадали после армии – пожилые или инвалиды, не сделавшие карьеры. То есть, скорее всего, неудачники, глупцы и неумехи. Более умные предпочитали лучше оплачиваемую и престижную службу. Знанием законов даже начальство не было обременено, никаких методичек в принципе не существовало, как и курсов по повышению квалификации. Ну и вели себя начальники соответствующим образом. Чаще всего поступая не по правилам, а по справедливости. Иногда это даже хорошо, но не когда полицейский отрабатывает взятку.
– Так не подсылы!
– А знать этого заранее нельзя.
Как ни странно, мы застали живого в здравии. И даже членов у него, на первый взгляд, не поубавилось. Хотя судя по боязливым взорам, бросаемым на Керима пленным украдкой, все же допрос оказался достаточно жестким.
– Зато теперь знаем.
– Наверное, не про всех, но четырнадцать человек убитых – тоже не самое приятное. Ишь, додумались свидетелей не оставлять – и никто, мол, не узнает! Пропали – и все.
Мы со своими бандитами оказались как бы вне поля деятельности здешних органов. Тем, что за городской чертой, должна заниматься армия. Мои попытки доказать, что разрешение на строительство выдано как раз полицмейстером и значит случай входит в их компетенцию, натолкнулся на сплошную глухоту. Оно им надо – создавать себе проблемы?
Пришлось сбегать до ближайшего офицера. Слава богу, я измайловцев знаю достаточно многих, и они меня тоже. Литературная слава в очередной раз оказалась полезной. В результате вопрос оказался решенным, и без промедления. Чисто по знакомству. Обычное дело.
Ко всему еще, помимо Москвы с Петербургом, даже такой полиции не существует. О том меня поставили в известность с превеликой гордостью. Дикое время. Куда ни ткнись, вечно отсутствуют даже простейшие нужные нормальным людям государственные структуры. А есть – так не действуют.
Честное слово, если когда-нибудь я сумею пролезть наверх, одним из первых мероприятий станет организация нормальной службы по охране порядка с четким расписанием прав и обязанностей, а также значительным поднятием жалованья у чинов полиции. Другого способа привлечь людей просто не вижу.
– Скольких ты убил? – спросил телохранителя, достаточно приняв на грудь, чтобы не смущаться.
– Да не знаю я, – легко отказался Керим. – Много. Вот первого своего до сих не забыл. А дальше проще. Где сотня, там дополнительный десяток незаметен. Когда татар бил аль ногайцев – так вовсе не разбирался. Всех подряд, – он скрипнул зубами. – Ненавижу.
– А пошто так не любишь?
Он долго молчал, я уж решил – не дождусь объяснений. Затем, будто продолжая монолог, заговорил внезапно.
– Я – никто, – сказал, глядя мне в глаза. – Без имени, народа и веры. Все отняли. И не прощу.
Опять длинная пауза.
– Мне лет пять было, когда налетели и всех побили. Я даже не знаю, где мы жили.
Я налил в кружки, и мы не чокаясь выпили. Обычай этот оказался старинным. Поминают умерших таким образом.
– Отец точно немец был, и с ним я говорил на его языке. Подзабыл, да пришлось кой с кем общаться – всплыло. А мать, – он растерянно развел руками, задев тарелку. Она с грохотом свалилась на пол, но он даже не обернулся. – Вроде на русском говорила, но не уверен. Плохо помню. Еще двое старших братьев было.
Кажется, моя очищенная водка крепко дала по мозгам Кериму. Впервые он делился личным. Выпить вполне способен, но помимо вина и пива никогда не наблюдал за ним любви к крепким напиткам. Хотя в чем на самом деле могу быть уверен…
– Русский я знал, но не очень хорошо. То ли соседи были, то ли в поселке на нем говорили. Но где был поселок? Хотя на самом деле все равно. Татары всех порубили, только молодых парней и девок в полон забрали, а деревню сожгли. Родичей я больше не видел, и остается лишь надеяться, что спрятались вовремя. Не верю, но надеюсь. Больше всего болит, что увижу их или братьев – не узнаю. Столько лет прошло!
Мы добавили еще. А потом еще. Он молчал и смотрел в стол. Подталкивать я не пытался.
– Кочевникам рабы не нужны, – заговорил вновь Керим. – За скотом ухаживать надо, перегонять на пастбища. Их богатство и жизнь не в золоте, а в величине стада. И чужому доверить столь ответственное дело нельзя. Конь под рукой, дороги рано или поздно выяснит, сбежит. Потому есть в основном домашнее рабство, но там особо много слуг и без надобности. Или женщин берут на роль младших жен. Да тоже не часто. Без привычки в степях долго не протянешь. Мне, наверное, повезло. Не в Турцию поехал для отдачи в янычары или, того хуже, в евнухи. Подвернулся один покупатель поближе, натухэй…
– Кто? – переспросил я невольно.
– Есть такое племя на Тамани. Адыги. На левой стороне Кубани живут.
Надо озадачиться поиском карт, подумал, понимающе кивнул. Кубанских казаков помню, а адыгейцы – это ведь не иначе должны на Северном Кавказе жить.
– У него дети померли, вот и решил меня вроде как усыновить. Я жил в семье как свой. Имя дали, рядом с собой усадили. Работал, скот пас. Оружие имел. Уже большой был… Не скажу сколько. Годов мы не считали, но на девушек уже начал заглядываться. Однажды вернулся домой, а там пепелище. Уже второй раз. Ногайцы наскочили. Они эти земли считали своими вассальными, а местные при случае платить отказывались. Вечно там все друг с другом воевали. Куча народов, даже русские некрасовцы жили.
– Это кто?
– Да есть такие казаки, после восстания Булавина на юг ушли и туркам присягу дали. На их стороне воюют. А султан им земли выделил.
В очередной раз я убедился в альтернативности здешнего мира. Казаки всегда боролись с басурманами за землю русскую. В любом фильме или книге. Я, собственно, не очень их читал или смотрел, но вон в «Тарасе Бульбе» целые речи перед смертью закатывали про правильную веру и любовь к Родине. Жутко раздражало. Не может человек на копьях речуги толкать, ему должно быть зверски больно. Но ведь вставляет! А тут казаки за турок сражаются. Не бывает.
– Пошел к хану, – продолжал Керим, – а он мне и говорит: «Догонять поздно и бессмысленно. Они сильнее, воевать всерьез сейчас нельзя. Иди ко мне нукером». Может, и стоило, – сказал задумчиво, – но тогда кровь взыграла. Не отомстить за родичей подло. И пошел я искать ногайцев. Нашел парочку, прикончил, коней отнял. А дальше меня ловить начали. Ну да я смог уйти, только возвратиться не сумел. Аж до Дона доскакал. К тамошним казакам пристал. С кубанской ордой регулярно секлись и татар тоже при случае донимали. А мне того и надо. В Поволжье погулял. Там места хорошие. Как Царицынскую линию провели, стали мужики садиться на землю. А до того одно Дикое поле. Кто кого первым заметит и зарубит.
– А к Ибрагиму как попал?
– Да сманили робяты меня Сибирь посмотреть. До Иртыша дошли, мехов у бухарских купцов награбили, – это он сказал как о деле обычном, ничуть не отрицательном. Пустяки, дело житейское. Что те караванщики явно не рвались добром делиться с неизвестно откуда взявшимися вооруженными людьми, и скорее всего их прикончили, его не трогало. – На обратной дороге и влетели на башкир. Они вроде в российском подданстве, да те еще разбойники. Не повезло. Всех, почитай, побили, одного меня почему-то бросили еле живого. Наверное, за мертвого приняли. А тут купцы ехали. Подобрали, вылечили.
Возможно, обратился правильно да про Аллаха помянул, а то бы добили, перевел я без промедления. Понятно, не рассказывает некоторых подробностей.
– Я не раб был, – заявил сердито. – Стал бы подчиняться! Убег бы сразу, как на ноги встал, тем более в Москве. Нет. Они ко мне отнеслись по-человечески, а должок отдавать положено. Не завались ты к Ибрагиму – месяца через три все одно бы расстались.
В очередной раз тебя накололи, Миша, подумал я весело, чокаясь. В голове слегка шумело. Пора заканчивать посиделки и спать. Широкий жест Ибрагим сделал. Фактически в дурака превратил. Все равно бы Керим у него не задержался. Так якобы отдал – потом благодарности захочет. Еще бумагу оформляли, смех один.
– Уйдешь? – спросил вслух.
– Зачем? Я же говорил: дома нет, родичей тоже, добра не нажил. Пока не обижаешь, – это с ухмылкой, – погодю. А то надоело мотаться.
– И долго ты за зипунами бегал?
– Лет пятнадцать, – подумав, ответил Керим. – Чуток больше. А что?
Значит, действительно где-то за тридцать – тридцать пять или около того. Хотя ведь сам не в курсе, сколько лет. Полжизни с саблей в руке. Кровищи на нем… Куда там сегодняшним недоумкам. Но ведь не против, а за меня. Выходит, все к лучшему.
– Пытаюсь возраст твой посчитать.
– Каждый живет как бог даст. Кому в младенчестве предписано умереть. Другой живет до старости. Уж и сам не рад, а все скрипит.
– Минуточку, а ты, собственно, в какого веришь?
– Ну, – закатывая глаза, произнес Керим, – чему в детстве учили, не помню. Токмо если из немцев – наверное, в лютеранство крещен. На Тамани вроде как мусульманином считался. Мечетей у нас не имелось, а Коран по-арабски написан. Я многие наречия знаю, но не язык Мухаммеда. Мы больше по обычаям старинным, по адатам жили. Без книжных премудростей.
Очень хотелось спросить – обрезан ли, но то проще посмотреть в бане.
– А потом в основном с раскольниками гулял. На Дону и в Поволжье через одного. Ваши попы не одобряют. А мне все равно. Бог – он один. Молись на любом языке и хоть в чистом поле. Главное – чтобы от души шло. Я вот за своих всегда прошу. И за тех, родивших, и за воспитавших, и за учивших драться, погибавших рядом. И за тебя. За язык не тянули, сам захотел свободу дать. Ты человек правильный, пусть и крученый.
Ну спасибо.
– Не может он не слышать, – закончил с глубокой убежденностью.
– Керим, – сказал я после короткого раздумья. – Я так понимаю, ты не станешь сопротивляться, если предложат креститься?
– Зачем? Я же говорю…
Я отмахнулся нетерпеливо, прерывая возражение:
– Ты мне сегодня спас жизнь. Помолчи! – рявкнул. – Пусть для тебя пустяк. Для меня – нет. На обряде я стану крестным отцом. Духовное родство пуще плотского. Мы станем родичами. Настоящими. По всем законам и обычаям. Кровь не суть важна. Вот, – споткнулся я, окончательно иссякнув.
– Это вроде побратимства? – спросил Керим, подавшись вперед.
– Ну вроде, – я нерешительно согласился. Откуда знать, что именно он вкладывает в понятие. Руки резать и кровь смешивать? Это такая мелочь! – Когда нет родителей, крестный исполняет их роль.
Звучит несколько странно, при нашей разнице в возрасте. Тем более при его боевом опыте и знании жизни. Семья – это ведь не дом, не место, где мы живем. Семья – близкие люди. Они заботятся о тебе, ты о них. Не по обязанности, по велению души.
– А в крестную кого? – деловито потребовал Керим.
Похоже, он уже согласился. Оптимально было бы подключить Лизу, но она пока не православная, и нельзя. И, кстати, очень хорошо надо кандидатуру обдумать. В перспективе крестные не имеют права на женитьбу между собой. Даже с их детьми какая-то лажа. Может оказаться полезно или напротив. Подходить к выбору важно ответственно.
– Предлагай! – сказал с интересом.
Глава 4. Уроки истории
– Давным-давно…
– Я просила настоящую историю, а ты опять сказку выдумываешь!
Ну вот, слегка полегчало – и опять начинаются требования. Хорошо еще тем бульоном в буйну голову не запускает. Правильно воспитанный в данном отношении ребенок. Хотя если задуматься, не такая уж и маленькая. Подросток. Четкой даты совершеннолетия не существуют. Вышла замуж – значит, взрослая.
Ну нам эти страсти пока не грозят. Не столько из-за отсутствия женихов, сколько из-за разборчивости Анны Иоанновны. Мне представляется, не хочет выпускать Лизу из-под своего влияния. Муж неизвестно как себя поведет. Вдруг руки сильно загребущие и на трон позарится? К счастью, пока время терпит, и не моя печаль.
– Почему сказка? Самая что ни на есть чистая быль. Просто я, как вам, ваше высочество, известно, частенько в датах путаюсь и посему старался не соврать. А побеседовав с умными людьми, пришел к выводу, что никто толком и не знает правильных дней. Одни летописцы называют один год рождения и окончания правления, другие иной. На самом деле и не столь важно. Было это во времена Ярослава Мудрого, то есть очень давно.
– А Тарас Петрович…
– Вот с ним я спорить не стану, потому и давным-давно.
– Ну ладно, – милостиво разрешает Лиза, – продолжай.
Действительно, чего это меня понесло не в ту сторону. Еще не хватает начать разоблачать святость Ярослава и кто убил не менее святых Бориса и Глеба. Про норманнские саги я в курсе – через Олафа, любившего порассуждать о викингах и старых временах. Тем более что ему приятно было разоблачить князя, продемонстрировав славянину (мне то есть) коварство его народа.
Оказывается, у варягов совсем другое написано, чем в русских книгах. Не Святополк Окаянный братьев кончил, а очень даже по приказу Яруслейва. Только где те саги, их еще не записали, и слова мои недоказуемы, зато пахнут клеветой и желанием опорочить православную церковь. История во все времена нехорошо отдает политикой, и лучше ее без веской причины не касаться.
– Семь столетий назад времена были несколько другими. Могучая Русь свысока поглядывала на Европу, где нравы оставались грубыми и примитивными, а государства мелкими и слабыми. Иные бароны и герцоги презирали своих сюзеренов за бедность с отсутствием силы и не собирались исполнять их приказаний. А уж грызлись между собой постоянно! И на этом фоне блистала своими городами, храмами и богатствами единая Русь! Внутренний порядок, спокойствие, отсутствие войн, токмо на окраинах державы.
Для этого, правда, пришлось предварительно родных братьев помножить на ноль, но вряд ли стоит сейчас тему затрагивать. Каждому овощу свое место.
– И не искали князья немецких принцев, чтобы породниться. Напротив, дочери Ярослава крайне ценились в соседних державах.
Куда-то опять не туда меня понесло. Ладно, пока слушает.
– Далеко смотрел великий князь и стремился связать соседей династическими союзами. Одна дочь становится супругой короля Венгрии, другая – норвежского, и вроде после его смерти еще и за датского короля замуж вышла. Сестра его стала польской королевой, а сын Ярослава одновременно взял за себя сестру польского короля. Еще один на австрийской принцессе женился. Вроде бы даже с дочерью базилевса умудрился сына обвенчать. Это я уж не поручусь. Разное говорят. Может, и просто из высокого рода. Другое важнее. Помимо перечисленных, была у великого князя еще одна дочь – Анна. Умница, красавица, статная, с голубыми глазами да с пылким нравом отца.
– Тарас Петрович утверждал, Ирина, мать ее, сама отличалась сильным темпераментом.
– Не буду спорить, – покладисто согласился я, – он в древней истории много больше моего знает. У Татищева и Черкасского домашние летописи читал.
– Ты давай продолжай. Нечего скромничать.
– Я помимо дремучей невежественности на собственном примере еще и состояние нашей российской истории оцениваю. Есть куча летописей, кои хранятся в домах, монастырях или гниют без смысла в архивах. Во многом они повторяются, иногда дают новые факты или вообще противоречат друг другу. Чем занимается Академия и зачем там в ней факультет истории, если до сих пор отсутствует полная история государства российского, я уж не представляю. Кому там платят и за что?
– Я-то что могу? – очень справедливо удивилась Лиза.
На самом деле очень много. Хотя явно не завтра. Сейчас от нее отмахнутся, но если вопрос поднимется несколько раз, рано или поздно возникнут подвижки. Натурально, в той Академии бардак. Гимназия практически не работает. Без моих просьб к Бирону и русских студентов не набрали бы. У них и Устава до сих пор нормального нет. Я как выяснил, всерьез поразился. Никому не хочется лишнего труда, но надо же совесть иметь!
– Вот пятерых из набора Спасской школы, – говорю вслух, – собираются отправить учиться горному делу, троих химии, двоих – математике и механике.
Фактически они получат обо всех этих вещах представление. До специализации еще не доросли. И слова такого пока никто не слышал. Любой инженер при необходимости тебе особняк или порт построит, архитектор крепость, да оба еще и в плотинах разбираются. Один я все больше по верхушкам нахватался и в калашный ряд даже пролезть не пробую.
– Только опять же Сенат денег не выделяет. Обещали на каждого сто пятьдесят рублей, а всего выдали триста. Болтаются парни без дела, недолго и в нерадение впасть. Уж очень много соблазнов в столице.
– Будем считать, я согласилась ходатайствовать за будущих ученых, – нетерпеливо ответила Лиза. – Как разрешит врач покинуть изоляцию, так и схожу к тетушке. Не знаю, поможет ли мое обращение, скорее нет, но я поняла столь явный намек.
– Право же, я не собирался ваше высочество куда-либо подталкивать, – смешавшись, начал я мямлить.
– На душе горит? – очень по-взрослому спросила Лиза. – А я с разными детскими глупостями пристаю.
