скачать книгу бесплатно
Я-то помню линейку, что в школе и клятвы
про «погибнуть в борьбе», про «народ, с коим я»
и сквозь светлые слёзы «про подвиг, что ратный»!
Неужели всё в прошлом? Что было, прошло?
Неужели лежу головою в траве я?
Мне обидно, хоть вой. Но одно хорошо
то, что не предала ни мечту, ни идею.
Одноклассники: стрижены ровно под ноль,
одноклассницы: белые фартуки, банты.
Наша кровь голубая аллее, чем боль,
ярче, звонче, красней, солонее, чем соль,
раритетнее, чем фолианты!
Лучше так вот, как я! Ни купить-ни продать
за пушнину, за нефть, не сбежать в эмигранты.
И не так, как сперва в коммунистских рядах,
а затем во церковных вам рвать свои гланды.
О, как мне хорошо-то, о, как хорошо,
наплевать, что растёрта, что вся в решето.
Мне не надо навязывать небо! Отстаньте!
Ибо небо само мне прильнуло к груди.
Как любовник. О, правда ль, оно – высочайшее?
Так впадай всё в меня! Всю меня изведи!
Так, как клятва, что в школе моя настоящая!
В эту клятву пропащая я. Вся – до пращура.
До добра его. Города. Скарба и ящика.
Это высшее. Лучшее. Живородящее.
А не так, как сейчас Золотого тельца
чипование, банки, вранье… О, обрящем ли,
иль позволим, чтоб рвали до корня сердца?
Снятся, снятся мои одноклассники: локти,
их ключицы, их рёбрышки, блузки, рубахи,
ибо мир наш тончайший был вышит, был соткан,
ибо крепкий, где крылья во взмахе.
Помню все их родные мои голоса.
Током бьёт меня за двести двадцать вся память.
Как же с курса мы сбились? Смогли проплясать
или просто проспать, Атлантиду утратить?
Сребролюбье кругом, ложь, предвыгода, блажь.
(Головою в траве я, а телом к дороге,
належалась за всех вас. В ладони – мураш,
а по небу орлица в элладовой тоге…)
Вы мне снитесь? Иль я себе снюсь до костей
до пупырышек кожи, сплетённых волос ли?
Как защитница преданных я крепостей,
всех разрушенных, проданных, выдранных, слёзных.
Не предатель – всех преданных, взятых во блуд.
Оттолкнуть бы упавшее небо руками!
Разгрести бы дожди, что упали на грудь.
И опять бы, и снова мне встретиться с вами!
***
Завтра пойду в церковь, что на взгорке,
эта белая церковь кружева тянет в небо.
Вот идут сюда люди, идут в час свой горький.
Водосвятье. Крещенье. Молебны.
У людей много всякого. Цельны. Поломаны.
Как чинить судьбы их? Как латать? Как заштопать их?
За водицей святой встану в ряд. Кто с бидонами,
кто с пластмассовой тарой. Кто молча. Кто шёпотом
повторяют молитвы. Я – рядом с мужчиною,
говорит, что жену схоронил. О, возможно ли
не заплакать в тот миг? А слеза светит инеем
на щеке у меня. Я, как в землю вморожена.
Как помочь этим людям? Сама не святая я,
ни Алёшенька я Карамазов, ни Настенька.
Я читала молитву – молитовка таяла,
были рамы оконные из стеклопластика.
А не те деревянные, те, что дышали бы,
пропускали слова прямо небу да в сердце бы!
Я не помню зачем я пришла, до себя ли мне,
мне людей бы спасти. Да по-сестрински!
Грешных, бедных, больных. О, да пусть бы насытились.
Речников и матросов. О, дай рекам рыбицы!
И не надо по капле, не надо сквозь сито им:
полногрудо и солнечно, златом анисовым,
пляжем Тенерифе, Маунтином да Ибицей!
Всем объёмом, всем космосом. А не копеечно
(как прибавка, что к пенсии капля с полтиною),
а не Данте окружьем, не горсткою семечек,
не какой-то лепниною и писаниною.
Много-много! Чтоб множество множилось, ширилось.
Как билет без наценки в Большой, где Рахманинов.
Чтоб создать мир иным. И иное, чтоб в мире нам.
По заслугам! Подаренному, чтоб отдарено,
чтобы кесарю – кесарево, брату – братово.
Как за мир мне поратовать
этот Пилатовый?
Как за мир перекупленный?
Трудно мне. Трудно мне…
Как за эту молодку, мужчину и старицу?
За малышку? За женщину? Просто попутчицу?
Но одной мне не справиться, право, не справиться.
А коль вместе со всеми –
получится!
***
А я всех люблю! Всех, кто обидел, простила!
Всех, кого невзначай, невольно, меня простите.
Всех, кто сердце кромсал моё с дикою силой,
чтобы после сшивала его грубой нитью.
Я – как Феникс из пепла, что Феникс до пепла.
У меня ни слова из груди, а кометы.
