скачать книгу бесплатно
– Пришла все-таки, – прошептал он, и на губах его зазмеилась едва заметная, однако явно циничная усмешка.
– Да, – односложно ответила меридана и вновь замерла, словно статуя в парадном зале.
Джараак был одет в небрежно подпоясанный парчовый халат, оставлявший открытой худую грудь. Он подошел вплотную и, оглядев ее нарочито изучающим взглядом, протянул руку и, резким движением задрав полу ее мантии, провел холодной ладонью по бедру. Ниралуа вздрогнула и еще сильнее сжалась. Джараак рассмеялся:
– Хороша. Ты подходишь мне. Сильна, непокорна… Все именно так, как я люблю. Присядем пока, выпьем чая.
Он сделал приглашающий жест, и Нира заметила на низком круглом столике рядом с кроватью две крохотные фарфоровые чашечки.
– Хорошо, – через силу проговорила она и, присев на край кровати, взяла подрагивающей рукой ближайшую из них.
Джараак вновь хмыкнул и забрал вторую.
Привкус напитка показался Нире немного странным. Он словно горчил.
«Что это значит? – мелькнула испуганная мысль. – Туда добавили каких-то трав?»
Она попробовала определить, чем именно ее напоили, но тут вновь заговорил магистр:
– Тебе же будет лучше, если не станешь сопротивляться. Я все равно возьму то, что мне нужно, а вот ты, если вздумаешь упрямиться, можешь и пострадать.
– Что? – переспросила она, силясь сосредоточиться на словах. – О чем вы?
– Увидишь.
Джараак забрал из ее пальцев чашку, и меридана почувствовала, что голова начинает кружиться, а тело слабеет и становится каким-то безвольным. Она попыталась встать, но вместо этого просто рухнула обратно, будто мешок с мукой. Магистр подошел и уверенно закинул ее ноги на постель. Мантия задралась, обнажив нежную кожу.
– Вот так, – вкрадчиво прошептал он и резким движением скинул халат.
Хотя тело ей больше не повиновалось, однако разум работал на удивление четко, и теперь он забился в ужасе от осознания, что именно через несколько мгновений должно произойти.
Джараак подошел к столу и взял нож. Только сейчас Ниралуа смогла разглядеть на лезвии ритуальные руны.
«Неужели он собирается меня убить? Круг Силы не оставит смерть мага без наказания!»
Но магистра, должно быть, подобные перспективы ничуть не смущали. Он положил оружие рядом с подушкой и, оглядев беспомощную чародейку, присел рядом и погладил ее по внутренней стороне бедра.
Если бы она могла, то непременно бы закричала, но голос тоже ей не повиновался. Магистр решительно расстегнул мантию Ниры и рывком стащил нижнее платье.
– Вот так, – прошептал он, раздвигая пошире ее бедра.
Меридана принялась гадать, как быстро ее убьют. Ей приходилось прежде слышать о ритуалах некромантов, но никогда она не пыталась изучать оный в подробностях. Зачем, если дело касалось всего лишь людей? Кто мог знать, что однажды Джараак решит употребить его против волшебницы? Кому могло прийти подобное в голову?
А тот повозился немного, устраиваясь поудобнее, помял ее грудь, оставив, должно быть, синяки, и резко вошел.
Ни разу за всю жизнь не приходилось испытывать ей такой дикой боли. Она не была боевым магом, не владела приемами нападения или защиты, да и чем бы ей помогли теперь такие умения, в ее беспомощном состоянии? Но и плоть при этом не была приучена терпеть страдания.
Которые с каждым мгновением все усиливались. Ниралуа молча отсчитывала минуты, каждая из которых все больше приближала ее к неизбежному концу. Магистр пыхтел, и душа Ниры вздрагивала от отвращения. Казалось – еще одно движение, и ее просто-напросто вырвет.
А Джараак улыбался. И чем сильнее было ее отчаяние, тем шире становилась усмешка на его губах.
– Молодец, – прохрипел он и потянулся за ножом.
В скудном свете свечи блеснуло лезвие. Магистр прервал насилие, чтобы прочесть заклинание, а после вонзил острие прямо в шею.
– Ты не умрешь, – заговорил он и вновь возобновил пытку собственной плотью. – Ты сильная чародейка, и нужна мне живой. Я сам усовершенствовал заклинание, и секс с тобой всего лишь необходимая его часть. В противном случае мне бы не удалось забрать твою силу целиком, не лишив жизни.
Он замолчал и резко содрогнулся, изливаясь, затем отдышался и, поцеловав напоследок в шею, убрал нож.
– Если ты впредь будешь более послушной, – прокомментировал он, – то, возможно, даже сможешь получать удовольствие. Вот, возьми.
Он вынул их кармана халата брусок амулета, наполненный энергией, и бросил на кровать.
– Через четверть часа ты сможешь двигаться. Как только приведешь себя в порядок, тебя проводят. Завтра жду в это же время. А если вздумаешь разболтать – лишишься силы мага. Надеюсь, это понятно?
Он посмотрел на нее, нахмурившись, словно искал на лице ответ, и вдруг, наклонившись, уже совсем по-другому, нежно и ласково, поцеловал сначала ее грудь, а следом живот и бедро. Затем он оделся и, не оглядываясь более, покинул покои.
А Ниралуа подумала, что лучше было бы, пожалуй, умереть в тот день, когда Джараак заметил ее.
***
Дни текли, сливаясь в один непрекращающийся, похожий на бред, кошмар. Каждый вечер Джараак призывал к себе Ниралуа и там, в личных покоях, проводил чудовищный, немыслимый для любого уважающего себя мага обряд. Если бы речь шла о людях, тогда, безусловно, другое дело! Человек – существо низшего порядка, и нет ничего дурного в том, чтобы его использовать. Но как можно насиловать и выпивать энергию у волшебницы? У Ниры это никак не укладывалось в голове.
И все же это происходило. Неизменно, из вечера в вечер. Нет, удовольствие она получать от происходящего так и не научилась, как цинично предполагал магистр, однако это ничего не меняло. Служитель все так же неизменно приводил ее в покои, а Джараак выходил к ней навстречу и предлагал занять ложе.
Она попросила его больше не давать ей отвар, пообещав быть покладистой, и магистр согласился. По мере собственных скудных возможностей он пытался быть ласковым, однако было очевидно, что он не привык быть к кому-либо внимательным и просто-напросто не умеет этого делать. И вновь приходила боль. А после, насытившись Нирой сполна, он выпивал ее энергию досуха и уходил, оставив амулет.
Даже в страшном сне меридана не могла бы прежде представить, что будет по доброй воле терпеть подобные унижения. Но что она могла сделать против магистра и повелителя? Его власть над магами была слишком велика. Быть может, учитель, пожилой и весьма опытный волшебник, смог бы придумать какое-нибудь средство, однако мысль, что он может из-за нее пострадать, ужасала куда сильнее, чем размышления о собственной злой судьбе.
Домой она приходила опустошенная. И хотя энергию восстановить всегда удавалось, однако как вернуть душевное равновесие? Ниралуа бродила по комнатам, словно тень, потом выходила на улицу и шла, куда глаза глядят, покуда хватало сил.
Мягко шелестела над головой листва, теплый ветер ласкал ее лицо, а на сердце Ниры было сумрачно и темно. Она чувствовала, как наяву, прикосновения Джараака и вздрагивала от отвращения. Хотелось кричать, чтобы выплеснуть боль и ненависть, и пару раз она едва успевала добежать до туалетной комнаты, а там уже меридану не на шутку рвало.
А Рагос жил своей жизнью. Все так же ходили на уроки ученики, а состоявшиеся маги занимались своими собственными, несомненно важными, делами. Она тоже старалась поддерживать видимость благополучия. Вставала по утрам, совершала покупки, беседовала с коллегами. Вот только почему-то никак не удавалось понять, почему же никто не замечает, как ей плохо? Отчего ни один меридан не обратит внимания на ее бледность и синеву под глазами? Разве это правильно?
Ниралуа вздыхала и снова печально опускала глаза. Она одна, и помощи ждать совершенно неоткуда. Каждый занят своей собственной судьбой и карьерой, и так было всегда. Вот только прежде ее подобное положение дел вполне устраивало.
Она хмурилась и смотрела искоса на клепсидру, которая равнодушно, неумолимо отсчитывала минуты. Время утекало, словно вода сквозь пальцы, день пролетал, и ужасающе быстро наступал вечер. Время, когда ей необходимо было идти во дворец, чтобы открыть объятия Джарааку.
Так прошел месяц. Самой Ниралуа он показался годом, и только календарь на стене в приемной Академии неумолимо свидетельствовал, что это неправда.
Меридана подходила к воротам дворца, и охрана послушно, безмолвно пропускала ее. Каждый раз она надеялась, что по какой-нибудь неведомой причине ее не пустят, но чуда не происходило, и все начиналось сначала.
Пока Джараак неловко елозил внутри нее, она лежала, закрыв глаза, и вспоминала редкие горячие ночи с Рьятеном. Сколь же разительно отличались эти два мужчины! Нет, она не любила меридана, и все же, доведись ей выбирать, предпочла бы его.
Затем магистр с шумным пыхтением кончал, и Нира снова оказывалась предоставлена сама себе. Она одевалась и уходила, ни разу не задержавшись во дворце дольше необходимого. Солдаты в дверях провожали ее задумчивыми взглядами, и она была почти уверена, что они обо всем догадываются. Или, может быть, считают, что она приходит к владыке по доброй воле?
«А впрочем, не все ли равно, – задавала она себе вопрос, выходя на площадь, – если лично для меня это абсолютно ничего не меняет?»
Когда грудь стала неприятно болезненной, а любимый травяной отвар начал вызывать непреодолимое отвращение, в душу Ниры закралось подозрение, что она беременна.
Поначалу мысль эта отозвалась в ее душе ужасом. Ребенок Джараака! Можно ли представить себе большее несчастье? Потом она постаралась успокоиться и поняла, что за всеми волнениями не заметила того простого факта, что очередные месячные не пришли.
Вскочив, меридана судорожно заметалась по дому. От дежурств у аркана на долгие месяцы придется отказаться. Она просто не выдержит двойной нагрузки! Но гораздо хуже оказалось неведение. Как отреагирует на подобную новость сам будущий отец?
Глубоко вздохнув, Нира сжала двумя пальцами виски и подошла к окну. Жизнь бурлила, с ясного неба щедро светило солнышко, однако на сердце волшебницы было тяжело.
«Но ведь он не мальчик, – подумала вдруг она, – и должен сознавать, что в результате секса, случается, появляются на свет дети?»
Что ж, как бы то ни было, сегодня же вечером ей предстоит ему обо всем сказать. Сомнений в отцовстве быть никаких не может – с Рьятеном они делили ложе слишком давно.
«Увы, но это так».
Сама бы она предпочла вынашивать малыша меридана, но что толку теперь мечтать о несбыточном?
Очередной день прошел, словно во сне. Она гадала, как быстро изменится ее положение. Еще какое-то время она сможет выполнять свои непосредственные обязанности, однако ребенок-маг будет поневоле тянуть из собственной матери энергию. Именно поэтому фатраинские чародейки беременели весьма неохотно и часто предпочитали и вовсе избавляться от нежелательного дитяти. Правда, зачастую все заканчивалось весьма плачевно для них самих. Некоторые после больше не могли понести, даже тогда, когда и сами страстно желали этого, а случалось, и вовсе умирали. Сама же Нира считала, что убивать ни в чем не повинное создание все же нельзя. Она не была боевым магом, поэтому такие вот неуместные приступы жалости случались у нее весьма часто. То она начинала жалеть котенка, попавшего под телегу, то выпавшего из гнезда птенца. Теперь вот никак не могла решиться убить ребенка Джараака, хотя провела за размышлениями весь день. Она вспоминала, как снова и снова магистр залезал на нее, и ей хотелось кричать, однако заставить себя уничтожить его отродье никак не могла.
«Нет, – в конце концов решила она, – пусть он родится. И тогда я уже ничего не буду этому ребенку должна».
Возможно, состояние ее, а также горькие мысли сполна отражались на ее лице. Во всяком случае, выйдя к ней в очередной раз вечером откуда-то из внутренних покоев, магистр спросил:
– Что-то случилось?
Ниралуа вздохнула и опустила глаза.
– Да, – прошептала она, внутренне съежившись, – я беременна.
Долгое время в спальне царило молчание. Меридана даже подумала, что Джараак ушел, а она не заметила, однако, подняв взгляд, увидела, что он все так же стоит и хмурит брови.
– Скверные вести, – наконец, словно нехотя, проговорил он. – Значит, в ближайшие месяцы мы больше не сможем провести ритуал. Ты должна родить. Надеюсь, это понятно? В конце концов, это мой ребенок, уж в этом-то я нисколько не сомневаюсь.
Он вдруг рассмеялся хрипло и вдруг в два шага пересек разделявшее их расстояние. Положив руку на еще плоский живот мериданы, сказал:
– Пару раз природные шлюхи пытались заставить меня поверить, будто носят моего ребенка. Однако некроманты тоже в состоянии ощущать течения энергии. Нет, нас не обманешь. И ты не лжешь, я это вижу.
Он улыбнулся, и у Ниралуа от этой улыбки по коже пробежал мороз. Мысль, что Джараак может в самом деле хотеть ребенка, казалась нелепой и до невозможности дикой. Он усмехнулся и, наклонившись, коснулся шершавыми, сухими губами ее шеи.
– Однако это не значит, что твое положение избавит тебя от моей постели. О нет, можешь даже не надеяться. Так что давай-ка, раздевайся и ложись. Я жду.
В конце концов, он все-таки оставил ее в покое, правда ждать этого Ниралуа пришлось почти полгода. Когда в Рагосе стало известно, что меридана в связи с беременностью временно покидает свой пост, учитель Виреет вызвал ее к себе и прямо спросил:
– Что происходит?
Разговор состоялся в библиотеке. Поставив защитный купол, препятствовавший подслушиванию, он встал напротив, скрестив руки и сдвинув брови, словно памятник отмщению. Ниралуа сжалась и опустила плечи.
– Так что же? – повторил он грозно, и тогда она, не выдержав, разрыдалась.
Слезы все текли бурным потоком, как горный ручей по весне. Она словно пыталась выплакать всю боль и унижения, испытанные на протяжении семи последних месяцев. В перерывах между всхлипываниями Нира пыталась как-то объяснить происходящее словами, и Виреет понял ее. Заложив руки за спину, он покачал головой и прошелся по комнате. Наконец он заговорил:
– Какие вы, молодые, все-таки глупые. Если бы ты пришла ко мне сразу, уж наверное мы что-нибудь придумали бы. Во всяком случае, до этого, – тут он выразительно указал взглядом на ее большой живот, – дело бы не дошло.
Ниралуа всхлипнула:
– Я боялась за вас.
– Благодарю, – ответил он. – Но понимаешь, в чем дело – я уже стар, и магия больше не имеет для меня столь большого значения. По крайней мере, не настолько, чтобы я пожертвовал ради нее теми, кого люблю.
Нира громко всхлипнула. Учитель подошел к окну и уставился куда-то перед собой.
– Я смог бы повернуть дело таким образом, чтобы не выдать тебя, – продолжил он. – Так ты говоришь, обряд?
– Да, – подтвердила Нира.
Виреет задумчиво пропустил сквозь пальцы седую бороду:
– Так значит, вот что случилось с его прежними подружками… Признаться, на эти две истории никто не обратил внимания. Каждый волен распоряжаться рассудком и жизнью по своему усмотрению. Но тенденция интересная.
Нира в недоумении подняла глаза:
– О чем вы, учитель?
Тот вновь нахмурился и, остановившись прямо напротив нее, сказал:
– Тебе придется уехать. Разумеется, после того, как родишь. Я подберу тебе не слишком сложную работу за пределами Фатраина. И мы на очередном Круге Силы поднимем вопрос о любовницах нашего «многомудрого» магистра.
Она содрогнулась, а Виреет продолжал:
– Мы скажем, что третий случай подряд указывает на то, что происходящее не случайно и наводит на подозрения. Одна магичка сошла с ума, вторая покончила с собой, а третья сбежала. Что делает Джараак со своими женщинами, отчего они выбирают такую судьбу? Все как одна волшебницы, и весьма сильны. Фатраин не может себе позволить за здорово живешь разбрасываться талантливыми, могущественными колдуньями. Что скажешь?
Ниралуа послушно задумалась и поняла, что у них все может получиться.
– Я согласна с вами, – наконец произнесла она.
– Тогда рожай и уезжай поскорее, – ответил решительно Виреет. – Я сообщу, куда именно тебе предстоит направиться.
Нира от всего сердца поблагодарила учителя и покинула здание Академии.
Остаток беременности прошел в гораздо более благостном настроении. Мысль, что скоро она избавится от присутствия в жизни своей Джараака, вселяла веру в будущее.
Ребенок высасывал силы, и меридана не на шутку злилась на него всякий раз, когда не могла с первого раза разжечь огонь или сделать еще какое-нибудь простое действие. Будь беременность желанна, тогда совершенно другое дело. Однако терпеть неудобства только потому, что не смогла в свое время оказать сопротивление магистру? Чудовищно и очень несправедливо!
Почувствовав приближение родов, Ниралуа послала условный сигнал повитухе, выпустив голубого светлячка, и заварила обезболивающий отвар с примесью толики магии. Был полдень, и она очень боялась, что криками привлечет к себе внимание и тем самым опозорится.
Ребенок родился, когда на небе уже горели звезды.
– Это девочка, – объявила помощница и, улыбнувшись малышке ласково, принялась ее обтирать и пеленать.
Младенец жалобно захныкал, а Нира смогла наконец перевести дух.
