скачать книгу бесплатно
Восьмой смертный грех
Антон Леонтьев
Кирилл Терц, спившаяся кинозвезда, решил покинуть этот бренный мир. Он уже пришел в заброшенный порт с твердым намерением утопиться, но его планам помешали какие-то таинственные личности, увозившие на яхте… маленькую девочку. Кирилл стал свидетелем похищения ребенка! Это его до крайности заинтриговало… А когда он узнал, что украдена дочка его коллеги Денизы Ровиго, одинокий актер забыл о своих недавних планах и решил помочь ей. Поиски привели его в Рим, на международную конференцию, которую устраивал крупный косметический концерн… Лена Монастырская, молодая сотрудница российского филиала концерна «Хаммерштейн», была счастлива, что в Рим поедет именно она. Ее радость даже не омрачали странные события, предшествовавшие поездке, – полусумасшедшая жена уволенного за шпионаж сотрудника вручила ей документы, в которых шла речь о весьма неблаговидных делах владельцев концерна. Кирилл и Лена еще не знали, что им суждено встретиться и объединиться перед лицом опасности: Магнусу Хаммерштейну очень не понравилось, что кто-то сует нос в его дела…
Антон Леонтьев
Восьмой смертный грех
ПРОЛОГ
Время действия: 30 мая
Место действия: Великое княжество Бертранское (Лазурное побережье)
Девочку требовалось похитить, ведь именно с этой целью они прибыли в Бертран.
Они уже давно промышляли подобным. Они – четыре человека, четверо мужчин, облаченных в неприметные темные костюмы. Работа сплотила их, у них было много общего: короткие стрижки, безжалостные глаза и… жажда денег.
Девочку звали Тереза Ровиго.
Тот, кто считался главарем, в который раз посмотрел на большую цветную фотографию. Прелестный ребенок трех лет, гордость матери. Тереза была дочерью известной бертранской актрисы Денизы Ровиго. И сегодня матери предстояло узнать, что значит навсегда расстаться с дочерью.
Они не испытывали никаких чувств. Для них похищение детей было обыкновенной работой, за которую они получали высокий гонорар. Никто, даже главарь, не знал, что происходит с детьми после того, как их переправляли на яхту. Они не знали, на кого именно работают. Но это их и не занимало. Им хорошо платили, даже очень хорошо. Подобные похищения повторялись с регулярностью раз в несколько месяцев.
И сегодня на очереди была маленькая Тереза. Они всегда действовали по обстоятельствам, и в большинстве случаев обстоятельства были к ним благосклонны. Родители никогда не подозревали, что их ребенок станет объектом похищения. Фактор неожиданности развязывал руки.
Темно-синий пикап с вывеской «Пицца дядюшки Джузеппе» остановился в самом центре столицы крошечного княжества. Стояла последняя неделя мая. Они не зря выбрали сегодняшний день для похищения. Дениза Ровиго была единственной кинозвездой, родившейся в княжестве. Она обитала попеременно то в Бертране, то в Париже, а в последнее время – в Беверли-Хиллз, в Калифорнии. Там полиция реагирует быстрее. А в Бертране…
Это тихое местечко, полное неги, денег и роскоши. Все знали, что на улицах княжества установлены миниатюрные камеры, которые держат под неусыпным контролем девяносто процентов площади этого кукольного государства. Девяносто процентов, но не сто!
Это нововведение чрезвычайно облегчало работу правоохранительных органов. Полиция могла видеть, как происходит преступление: кража автомобиля, проникновение в дом или нападение на именитого гостя, выходящего из казино, – и мгновенно задержать преступника. Но преступности как таковой в Бертране почти не было. Немного наркоторговцев, чуть больше мошенников, еще больше богатых бездельников и денди.
Несколько лет назад в прибрежных водах княжества нашли тело американской кузины Великой княгини Клементины. Дело так и заглохло, хотя упорно говорили, что кузина была убита, кто-то выбросил ее, накачанную алкоголем и снотворным, за борт. Затем и сама Клементина погибла в авиакатастрофе. Еще раньше, во времена «холодной войны», княжество стало ареной грандиозного международного шпионского скандала: молодая и прелестная дочь советского посла была задержана в итальянском аэропорту по обвинению в шпионаже. При ней был найден миниатюрный чип с информацией о суперсовременной торпеде. Девушку приговорили к долгому заключению, она умерла в тюремной больнице во время операции по удалению аппендикса. Правда, ходили слухи, что она бежала, а тюремные власти, не желая нести ответственности за это, распространили версию о ее смерти. Но то было совсем другое время, «холодная война» давно закончилась, сейчас в Бертране отдыхало много богатых русских и прочих жителей Восточной Европы. В княжестве их если не любили, то с улыбкою терпели, так как эти азиаты оставляли на столах казино гораздо больше денег, чем другие гости, снимали самые дорогие номера в отелях, заказывали умопомрачительные по стоимости блюда в ресторанах и никогда не скупились в бутиках и салонах. Разумеется, это были «новые богатые», лишенные благородного происхождения, а также манер и в большинстве случаев знания языков. Их богатство было сомнительного происхождения…
Однако княжество открывало свои двери перед всяким, кто желал истратить на его территории звонкую монету или опустошить свой банковский счет. Ведь еще император Веспасиан заметил, что деньги не пахнут, и это мнение было свято в Бертране.
В последние дни мая в княжестве, как всегда, проходил международный кинофестиваль «Крылатый лев». Это событие привлекло массу репортеров и журналистов и много туристов. Оно ознаменовало открытие сезона и начало летнего бума.
Перед дворцом кинофестивалей, который был выстроен на капиталы покойной Великой княгини Клементины, расстелили огромный бордовый ковер. И по нему уже в течение часа шествовали «звезды» и «звездочки» международного кинобизнеса. Всего через час кинофестиваль должен закрывать сам глава этого миниатюрного государства, Великий князь Клод-Ноэль Гримбург, ныне безутешный вдовец, а в прошлом ветреный муж прелестной княгини Клементины, уже ставшей легендой.
Дениза Ровиго появилась из огромного белого лимузина с тонированными стеклами. От виллы, в которой она всегда проживала во время своих визитов в Бертран, до дворца кинофестивалей было рукой подать, всего-то несколько сот метров, однако Дениза никогда бы не прошла эти считаные метры пешком.
Ведь она – сама Дениза Ровиго! Она родилась на окраине Бертрана, если у государства площадью в десяток квадратных километров вообще может быть окраина. Ее родители были скромными работниками ресторана, Дениза – одна из их пятерых детей. Но с тех пор прошло много лет…
Родители по-прежнему живут в Бертране, Дениза купила им ресторан, в котором они по привычке работают, однако уже не на хозяина, а на самих себя. Ее братья и сестра разъехались по миру, кто-то осел во Франции, кто-то попал в Америку, с родителями остался младший брат Жан-Луи, который со временем и станет новым боссом ресторана.
Дениза блистала на кинонебосклоне уже несколько лет. Она всегда знала, что станет актрисой, хотя в это никто не верил. Она с детства стремилась попасть с задворок княжества, где хватало бедности, грязи и отчаяния, в центр, к дворцам, шикарным магазинам, порту, в котором теснились белоснежные красавицы яхты…
И мечтала о том, что совсем скоро будет принадлежать к числу тех счастливцев, кто обитает в роскошных гостиницах, посещает дорогие рестораны, знается с сильными мира сего и наслаждается беззаботным существованием.
Никто не верил в успех Денизы, родители советовали ей прийти в себя и задуматься о выгодном замужестве. Дениза же бредила карьерой кинодивы. И у нее все получилось! Для этого пришлось поступиться идеалами и расстаться с иллюзиями. Зато в обмен на это Дениза получила то, к чему стремилась, – славу и деньги.
Она стала звездой в соседней Франции, ее снимали самые знаменитые режиссеры. Дениза купила в Бертране шикарный особняк стоимостью в несколько миллионов долларов. Ее манил Голливуд, в ближайшие годы она намеревалась завоевать и эту Мекку киноиндустрии, чтобы однажды сбылась ее самая заветная мечта – и ей вручили бы «Оскар» за лучшую женскую роль! Ради этого она готова пойти на все.
Пока же на европейскую звезду в Голливуде мало кто обращал внимание. Ну что ж, Дениза была готова к упорной работе. Пройдет пять лет, и она войдет в число самых известных и высокооплачиваемых кинозвезд! Она уже снялась в дюжине голливудских фильмов, но пока что на третьих и вторых ролях. Осенью стартуют съемки нового фильма, в котором она исполняет главную роль, а ее партнером будет Джонни Депп. И это станет первой ступенькой на пути ее восхождения к славе!
Дениза появилась на бордовом ковре, защелкали камеры, блеск фотовспышек был нестерпимым. Дениза, облаченная в светло-голубое платье, с потрясающими бриллиантами на шее и руках, мило улыбнулась. Она обожала эту суету. Конечно, кинофестиваль в Бертране – это не Канны и не Венеция, но ведь всегда приходится с чего-то начинать!
Она знала, что ее любят, и ей это нравилось. Дениза всегда использовала любую мелочь для собственной популярности и рекламы. Из лимузина вслед за ней появилась ее дочь Тереза. Камеры, и без того трещавшие, как выстрелы, казалось, вообще сошли с ума. Дениза сама додумалась до того, чтобы взять Терезу с собой и пройтись с ней по бордовой дорожке.
Девочка, очаровательный ребенок, удивительно похожий на мать – такие же русые волосы и бездонные зеленые глаза, – была облачена в платье, до мелочей напоминающее вечерний наряд самой Денизы. Даже вокруг ее шейки вилось крошечное бриллиантовое колье.
Дениза взяла дочь за руку, ведь ее надо с младых ногтей приучать к общению с журналистами. Актриса чувствовала, что девочке это нравится.
Никто толком не знал, кто же является отцом Терезы, и это только подогревало всеобщий интерес. Четыре года назад, когда Дениза была еще малоизвестна даже европейской публике, именно ее беременность сыграла решающую роль в росте ее популярности. Ходили слухи, что отцом ребенка является знаменитый кинорежиссер, потом в причастности к появлению на свет Терезы стали подозревать всемирно известного велогонщика, и, в конце концов, кто-то намекнул, что счастливый папаша не кто иной, как его высочество Великий князь Бертранский Клод-Ноэль Гримбург. Все шептались, что Клод-Ноэль наконец-то решился прервать затянувшийся траур по своей неповторимой супруге Клементине и намерен жениться на юной кинозвезде. Дениза, в последнее время жившая одна, не захотела появляться на публике в сопровождении мужчины. А вот общество прелестной маленькой дочери…
Вдоволь напозировавшись, Дениза взяла Терезу за руку, и они направились к мраморной лестнице, которая вела внутрь дворца кинофестивалей. Дениза была довольна. В следующий раз она появится с Терезой на церемонии вручения «Оскара» в Лос-Анджелесе, и это произведет фурор, желтые еженедельники и программы светских новостей заметят ее, она привлечет к себе всеобщее внимание. Что же, когда-то Джулия Робертс, Николь Кидман или Кэтрин Зета-Джонс были одними из многих, а теперь они – единственные и неповторимые. И Дениза Ровиго намеревалась сделать такую же карьеру. Черт возьми, ей всего двадцать семь, у нее впереди вся жизнь!
Оказавшись в просторном фойе дворца, Дениза вручила Терезу няньке, молодой женщине, одетой в скромный костюм.
– Женевьева, наконец-то, – вздохнула Дениза. – Девочка устала, так что отправляйтесь с ней обратно на виллу. И мне на мобильный не звоните, я буду в зале!
Тереза и в самом деле начала капризничать. Дениза знала: одно дело – фланировать с дочерью по ковровой дорожке от лимузина к лестнице, и совсем другое – заниматься ее воспитанием в течение двадцати четырех часов. С самого появления на свет девочки за ней приглядывали няньки, воспитательницы, гувернантки. Дениза же посвящала себя целиком и полностью карьере кинозвезды.
– Да, мадам, – ответила Женевьева и в один момент успокоила хнычущую Терезу. – Девочка устала, она наверняка напугана фотографами и множеством людей…
– Ничего, ей пора привыкать, в Голливуде будет и не такое, – поджала губы Дениза. Она понимала, что является никудышней матерью, но что поделать, зато актрисой она была великолепной. Она любила дочку, но не намеревалась ради Терезы жертвовать собственной карьерой.
Перепоручив Терезу заботам гувернантки, Дениза направилась в центральный зал, чтобы присутствовать на церемонии закрытия кинофестиваля. Золотой крылатый лев на червленом поле, фамильный герб великокняжеской династии Гримбургов, украшал каждую колонну и послужил названием для кинофестиваля. Дениза знала, что получит сегодня статуэтку крылатого льва, выполненную из золота на подставке из бирюзы, как лучшая актриса года. Ведь она сыграла главную женскую роль в трогательной драме о матери, которая одна воспитывает глухонемую дочурку, а этот фильм нашел признание не только у кинокритиков, но и стал сенсацией прошлой осени, побив все рекорды по сборам.
Женевьева, дипломированная бонна, подхватила Терезу на руки. Девочка стихла окончательно. Она любила Женевьеву, с которой проводила значительно больше времени, чем с родной матерью. Они покинули дворец кинофестивалей через «черный» вход. Там их ждал лимузин с вышколенным шофером.
– Обратно на виллу, – расположившись в салоне, попросила водителя Женевьева. Затем она принялась рассказывать раскапризничавшейся Терезе сказку. Они оказались около ворот виллы через пятнадцать минут. Площади и улицы княжества были запружены зеваками, журналистами и просто туристами, которые стекались с начала мая в Бертран.
Шофер почтительно высадил Женевьеву и Терезу около ворот старинного особняка. Они не заметили, что от дворца кинофестивалей за ними следовал неприметный пикап с надписью «Пицца дядюшки Джузеппе». Гувернантка отправила водителя восвояси. Она достала ключи, открыла дверь. Немудрено, что девочка капризничает, уже почти девять вечера, ей давно пора быть в кроватке! Женевьева весьма скептически отнеслась к затее своей работодательницы Денизы взять с собой на открытие фестиваля малолетнюю дочку. Но кто такая она, простая гувернантка, чтобы указывать Денизе Ровиго? Воспитательницы и гувернантки менялись у той раз в полгода, Женевьева уже привыкла к эскападам мадам-хозяйки и прониклась нежной любовью к ее очаровательной дочери.
Женевьева знала, что в доме никого уже нет. Прислуга была приходящей, Дениза не любила, чтобы вокруг нее шмыгали, как она выражалась, шпионы. После серии статей во французской бульварной прессе она пыталась выяснить, кто же продал журналистам интимные подробности ее жизни: горничная, водитель, кухарка или гувернантка дочери?
Шум толпы остался далеко позади, дом находился в тенистой аллее, на которой возвышались частные владения богачей. Женевьева уже почти закрыла массивную дверь, когда внезапно почувствовала удар. Все произошло так быстро, что она не успела отреагировать. На пороге виллы возникла фигура, облаченная в темный костюм и с маской на голове. Маска была страшной, изображала какое-то чудовище, в таких обычно появляются на Хэллоуин и на костюмированных вечеринках.
Женевьева не успела вскрикнуть, как нападавший прижал к ее рту и носу пропитанную чем-то сладким тряпку. Гувернантка мгновенно потеряла сознание. На пороге возникла еще одна фигура в черном костюме и в маске страшилища. Тереза, не понимающая, что происходит, заплакала. Одно из чудовищ приблизилось к ней, девочка попятилась.
Похититель крепко схватил малышку, та попыталась вывернуться, а затем укусила его в руку, затянутую перчаткой. Он выругался и прижал к личику Терезы тряпку с хлороформом. Девочка обмякла, провалившись в наркотический сон. Его сообщник быстро связал гувернантку и залепил ей скотчем рот. Когда Женевьева придет в себя, то не сможет оповестить полицию о произошедшем. А Дениза заявится домой далеко за полночь, к тому времени они будут уже далеко от Бертрана.
Не произнося ни слова, нападавшие удалились. Пикап стоял у самых ворот виллы. Если кто-то и видел его со стороны, то решил бы, что обитатели виллы заказали пиццу. Бесчувственную Терезу принял третий мужчина, двое других заскочили внутрь пикапа. Четвертый – водитель медленно тронул машину с места. Они уже много раз совершали подобные нападения, и сегодня, практически как всегда, все прошло по плану.
Один из похитителей достал мобильный телефон, набрал номер и произнес вполне будничным тоном:
– Мадемуазель прибыла в гости.
Больше ничего не требовалось, собеседник понял, что операция по похищению малышки Терезы Ровиго прошла успешно. Не привлекая внимания, пикап двинулся в сторону порта, миновал стоянку роскошных яхт. Там было полно народу. Проехав еще несколько сотен метров, пикап оказался в зоне товарного порта. Туристов там не было. Старые складские помещения, грязный гравий, мусор. Таким непрезентабельным был Бертран на задворках. Пикап остановился. Двое мужчин, уже избавившихся от страшных масок, завернули спящую девочку в темный плащ. Один из них подхватил ее на плечо. Трое покинули пикап, водитель двинулся с места. Ему предстояло выехать из Бертрана во Францию, а затем уничтожить машину.
Трое похитителей направились узкими проулками к морю. Над ними раскинулось звездное небо, рядом не было ни души. Еще бы, в район старого порта не заглядывали даже бродяги и наркоманы. Говорили, что здесь обитают призраки. Когда-то, еще в начале двадцатого века, при спуске на воду огромного лайнера (тогда тут располагались доки) произошла катастрофа, погибло множество рабочих. И теперь якобы их неприкаянные души по ночам бродят около моря и жалуются, подвывая, на свою судьбу. Но похитители не боялись привидений, именно из-за безлюдности они выбрали зону старых складов для того, чтобы удалиться из княжества. Их тут никто не увидит, никто не станет свидетелем их злодеяния. Через несколько месяцев склады должны будут снести, и на их месте возникнет современный жилой комплекс для миллионеров. Но пока преступники здесь в полном одиночестве.
Похитители прошли к обветшалому причалу. Там их ждал скоростной катер. Тот, кто нес на плече Терезу, вдруг обернулся. Ему показалось, что раздался скрип. Так и есть, на фонарном столбе раскачивается старый плафон. Вот они и в катере. И все же похититель, который нес Терезу, никак не мог отделаться от ощущения, что за ними кто-то следит… Через несколько секунд они уже удалялись по морю к яхте с потушенными огнями, которая ждала их на выходе из бухты. Мужчина, державший на руках девочку, всматривался в темноту. Ему вдруг показалось, что в сгустившейся тьме кто-то скользнул к причалу. Он, матерый преступник, вдруг ощутил страх. А что если это на самом деле призрак одного из рабочих, погибших сто лет назад?
Кто бы это ни был, он не сможет остановить их. Тереза Ровиго стала жертвой похищения, и вскоре об этом узнает весь мир. Ее мать, киноактриса Дениза, будет надеяться, что за дочь потребуют выкуп, но тщетно, этого не произойдет. Тот, на кого они работают, никогда не требует выкупа. Дети просто исчезают, а затем… Что происходит с ними потом, не знал никто из похитителей. Им платили не за то, чтобы они задавали вопросы. Нужно приготовиться, через два месяца им предстоит похитить несколько детей из Канады…
И все же в старом порту кто-то был, подумал в который раз похититель, когда они прибыли на яхту. Какая разница, этот кто-то, если что и видел, все равно ничего не понял. Призраки не приносят вреда.
КИРИЛЛ
Время действия: 30 мая
Место действия: Великое княжество Бертранское (Лазурное побережье)
Единственный выход, который я видел для себя из сложившейся ситуации, был очевиден. Самоубийство – и никаких терзаний.
Вот и все, что мне оставалось сделать. Покончить с собой – таков трагический финал моей жизни, имя которой – фарс. Окончательное решение временных проблем.
Что ж, видимо, для этого действительно пришло время. Мысль о том, чтобы разрубить гордиев узел кошмарных обстоятельств таким незатейливым способом, пришла ко мне в тот момент, когда я всматривался в собственное отражение, находясь в пентхаузе самого роскошного отеля княжества Бертранского.
– Ну что, старый дурень, теперь-то ты понимаешь, что жизнь твоя закончилась, – спросил я сам у себя. Отражение предпочло промолчать. Я провел пальцами по своему лицу. Боже, неужели с тех пор, как мне было двадцать, прошло больше сорока лет? Да нет же, почти пятьдесят! В прошлом месяце мне исполнилось шестьдесят восемь.
Я всмотрелся в свое отражение. Старость – это остров, окруженный смертью. Ведь когда-то я был красив, более того, я переспал почти со всеми наиболее желанными женщинами мира. С теми во всяком случае, которые блистали в голливудских фильмах.
Серая, морщинистая кожа, узкие красные глаза, резкие морщины, седина, уступающая место обширной лысине. А фигура? Когда-то идеальная, сейчас она напоминала мешок картошки – вот он, результат постоянных излишеств и пороков!
Но, несмотря на неизбежные проявления старости, женщины по-прежнему ценят во мне непонятный магнетизм и животную сексуальность. Они закрывают глаза на мой возраст, на то, что я давно из героя-любовника перешел в разряд пародийных фигур. Только несколько месяцев назад мое имя было в списке трех наиболее сексуальных и привлекательных мужчин-актеров. Двое других – Брэд Питт и Джордж Клуни – годятся мне по возрасту если и не во внуки, то уж точно в сыновья. И что же такого нашли во мне женщины? Во мне, Кирилле Терце, шестидесяти восьми лет от роду, обладателе трех «Оскаров» за лучшую мужскую роль?
В тот вечер, ужаснувшись своему отражению, я разбил зеркало бутылкой, которую держал в руке. Бутылка – вот моя единственная подружка уже многие годы. Вот и тогда я мешал виски «Джон Уокер» с рисовой водкой и запивал все это пенистым шампанским.
Мои бабка с дедом прибыли в Америку из России вскоре после революции. Точнее, из Грузии. Ведь я – потомок княжеского рода, моя полная фамилия – Терцишвили, однако Терц лучше звучит для американского уха. Бабка и дед так и не смогли приспособиться к жизни за океаном, от их семейного состояния моему отцу ничего не перепало. Впрочем, дед, кажется, промотал это состояние еще до того, как к власти в России пришли большевики.
Дед и бабка умерли вскоре после того, как осели в Нью-Йорке. Мой отец по счастливой случайности попал в добрые руки, его приемные родители были фермерами из Кентукки. Им требовались рабочие руки. Отец, грузинский князь, стал работником на кукурузных и пшеничных плантациях. Там он и познакомился с моей матерью, которая происходила из ирландской семьи.
Добрые фермеры, которые дали отцу незатейливую фамилию Джексон, стали жертвами Великой депрессии, разорились, папочке пришлось из деревни снова отправляться в город. Мама, в то время несовершеннолетняя, последовала за ним сначала в Чикаго, а потом на Восточное побережье. На свет я появился в Нью-Йорке, городе, куда когда-то прибыли мои именитые прародители. Отец снова из Джошуа Джексона превратился в Евгения Терцишвили.
Он вовсе не чурался преступать закон, более того, он считал себя бунтарем. Поэтому вполне закономерно, что его в итоге пристрелили полицейские. Но мама до умопомрачения обожала моего отца. Мне же не было до всего этого никакого дела.
Моя юность совпала со Второй мировой войной, молодость пришлась на послевоенные годы. Я работал в автомастерской и встречался со своей первой подружкой, когда меня открыли киношники. Как всегда, мне повезло: я как раз поссорился со своей девушкой, это произошло на улице, и свидетелем нашего бурного расставания стал помощник одного известного режиссера, группа которого снимала в Нью-Йорке эпизоды нового фильма. Они мучились в поисках подходящего актера на роль молодого бездельника. Тот, кто изначально должен был играть эту роль, сломал ногу, ему требовалась срочная замена.
Помощник режиссера почему-то решил, что я, двадцатилетний увалень, – самая подходящая кандидатура на эту роль. Его босс, знаменитый режиссер, был полностью с ним согласен. Я, прельщенный гонораром в двести долларов, согласился сыграть несколько эпизодов. Я всегда крепко стоял ногами на земле и не помышлял о Голливуде. Более того, даже не сказал матери о том, что был на съемочной площадке. Потому-то она и была так ошарашена, когда несколько недель спустя к нам домой заявился тот самый режиссер и предложил мне сыграть в его следующем фильме главную роль.
Я согласился не сразу, так как знал: кинокарьера – это нечто эфемерное, а вот автомастерская – вполне реальный заработок. Матушка моя так и хотела, чтобы я прославил нашу фамилию, и в особенности обожаемого ею мужа, моего покойного отца.
Дав согласие сниматься, я решил, что уступаю только под натиском матери. Сыграю эту роль, получу гонорар (кстати, целых три тысячи долларов!) и смогу открыть собственную автомастерскую.
Мы снимали по большей части в павильонах, однако на неделю поехали в Марсель. Я впервые попал за границу, в Европу, и был очарован и пленен красотой тех мест. Мне не верилось, что фильм «Под небом Марселя», в котором я играл очаровательного мошенника-ловеласа, станет сенсацией.
Он действительно не стал сенсацией. Он превратился в мегасенсацию. Буквально в одну ночь я стал знаменитым. По мне сходили с ума, тысячи дамочек писали письма, слезно умоляя осчастливить их. Мне не давали прохода на улице, пришлось даже переехать из нашего дома в гостиницу.
Я решил – надо подождать, и вся шумиха уляжется, появятся новые «звезды», я смогу вернуться к нормальной жизни и открыть свое автодело. Наивное заблуждение! Я уже никогда не вернулся к прежней жизни, так как получил «Оскар» за главную мужскую роль. Я не мог в это поверить. Как это мне, двадцатилетнему сопляку без всякого актерского образования, удалось с разбегу получить то, к чему другие стремятся десятилетиями, и зачастую безуспешно?
Именно тогда я и понял, что моя жизнь изменилась бесповоротно. Больше всего «Оскару» была рада моя матушка. А страшно недоволен происшедшим, более того, взбешен – я сам. Режиссер моего первого и второго фильмов пообещал, что сделает из меня суперзвезду, если я подпишу контракт с киностудией, на которую он работает. Я, не читая, подписал и потом целых двенадцать лет расплачивался за свою опрометчивость тяжким трудом и мизерными гонорарами во славу процветания кинобоссов.
Впрочем, денег у меня было более чем достаточно. Под влиянием моей матушки мы переехали в Беверли-Хиллз, в роскошные апартаменты с лазурным бассейном и семью слугами – все за счет студии.
Я-то думал, что являюсь «звездой», но, чтобы стать «звездой» в действительности, пришлось потрудиться. Тайно от всех, в первую очередь от своего агента и матушки, я женился. На своей подружке. На той самой, ссора с которой привела меня в лоно Голливуда. Каждая из моих жен (а у меня их за всю жизнь было четыре, не считая огромного количества любовниц, точное число коих мне самому неизвестно) приносила мне детей и «Оскара». Исключением стала только моя последняя супруга Дороти…
Я делал карьеру, зарабатывал славу и деньги. Моя первая жена, Вивиан, подарила мне сына и дочь, через четыре года я с ней развелся. В голову мне ударила собственная популярность, мне хотелось сладкой жизни, а Вивиан, тихая и покорная, только мешала этому. Я щедро обеспечил ее и детей, мы без проблем развелись, и на сегодняшний момент Вивиан – моя лучшая подруга. Я спал с ней в последний раз в 1961, когда президентом был еще Кеннеди, но это не мешает мне до сих пор нежно любить ее.
После нескольких лет разнузданной жизни я встретил Кэтрин, мою вторую жену. О, с Кэтрин у нас была настоящая страсть: мы могли устраивать ужасные ссоры, с летающими по дому ножами и разбитыми окнами, а затем столь же неистово любить друг друга среди этого хаоса. Союз с ней принес мне второго «Оскара» за роль примерного и чопорного отца семейства, а по совместительству маньяка Джона Уиллера в драме «По ту сторону добра». Кэтрин родила мне двух дочерей. Мы бы до сих пор ссорились и мирились с ней, если бы… Если бы она не погибла ненастной ночью после очередной нашей ссоры на автотрассе. Вместе с двумя девочками, которых взяла с собой в машину, убегая от меня к своим родителям.
Я уверен, мы бы помирились с ней день спустя, но в тот ноябрь хлестал дождь, она не справилась с управлением, ее занесло, на беду рядом оказался бензовоз… Как мне сказал полицейский врач, они трое погибли мгновенно, и это единственное, что меня утешает. Я никак не мог поверить, что Кэтрин и наши дочурки мертвы и лежат в дорогих полированных гробах, которые скользят в разверзшиеся утробы могил. Кажется, в день похорон я был безобразно пьян и пытался избить священника, который читал заупокойную молитву. Кажется…
Сам я ничего не помню, как не помню и пятнадцати лет, полных анонимного секса, алкоголя и скандалов, которые последовали за смертью Кэтрин и дочерей.
Именно в таком состоянии полной амнезии я и заключил новый брачный союз. Проснувшись в одном из мотелей Лас-Вегаса, я увидел в постели рядом с собой незнакомую женщину. Согласно валявшейся среди бутылок бумаге она была моей новой женой. Не могу сказать, чьей же идеей – ее или моей – было заключить в одной из многочисленных церквушек города развлечений моментальный брак, однако в любом случае эта особа была полной противоположностью Кэтрин.
Звали ее Присцилла, она оказалась младше меня на восемь лет, по профессии была массажисткой, а по жизненным принципам – пергидрольной блондинкой. Она уверяла меня потом, что именно я чуть ли не насильно затащил ее в церковь, однако если это так и было, то не я же заставил ее перед алтарем сказать «да»? Присцилла оказалась вздорной хамкой, которая всю свою жизнь мечтала о том, чтобы удачно и выгодно выйти замуж. Желательно за миллионера. И я был таковым к тому времени. Несмотря на многочисленные эскапады, карьера моя по-прежнему шла вверх, хотя в основном я играл в коммерческих фильмах, избегая серьезных тем.
Я решил, что Присцилла, быть может, и не так ужасна, какой кажется на первый взгляд. Как же я ошибался! Под ее кукольной внешностью скрывалась жадная, беспринципная и лишенная морали особа. Но не мне ее винить – в те времена я был ничуть не лучше ее, а наверняка даже хуже. Именно в те годы я переспал с половиной женского состава Голливуда и осчастливил не одну сотню проституток бульвара Сансет.
Присцилла быстро поняла, что может командовать мной. Она с радостью переселилась в роскошный особняк, обставила его по своему ужасному вкусу, ее многочисленные и бедные, как церковные крысы (лучше сказать, как монастырские клопы), родственники не вылезали из моих апартаментов. На публике Присцилла была просто отвратительна, она предпочитала безобразно дорогие платья от французских модельеров, которые ей абсолютно не шли, а также эксклюзивные драгоценности, причем чем больше были бриллианты, рубины или изумруды, тем лучше.
Развестись с ней оказалось гораздо сложнее, чем в пьяном угаре заключить брак. Бывшая массажистка Присцилла была на редкость пронырливой личностью. Она сразу же забеременела, вроде бы от меня, и произвела на свет дочь, затем сына, затем еще одну дочь. И каждый раз заявляла мне, что теперь-то она получит свой очередной миллион. Детей она не любила, они были для нее гарантией того, что я обеспечу ее в случае неминуемого расставания.
Я продолжал пить. И сниматься. Странное дело, но именно брак с Присциллой открыл мне дорогу к третьему «Оскару». Я сыграл священника, который борется со своими сомнениями и неверием и предается пьянству, наряду с этим пытаясь спасти человека, приговоренного к электрическому стулу и утверждающего, что он на самом деле невинно осужденный. Я так вжился в судьбу отца Патрика О'Райли, что мне не приходилось даже имитировать его запои для экранного образа: в большинстве случаев во время съемок я был в самом деле пьян.
И надо же, киноакадемия в третий раз признала меня лучшим актером года. Церемонию вручения «Оскара» я в основном проспал в кресле, только когда назвали мое имя, Присцилла, разряженная в пух и прах, сверкавшая то ли диадемой, то ли жутким колье, весьма ощутимо толкнула меня под ребро локтем. Я не могу сказать теперь, почему, получая награду, я поблагодарил в первую очередь «свою горячо любимую жену». Видимо, я имел в виду Кэтрин. Но к тому времени Кэтрин не было на свете почти восемнадцать лет.
Когда после вечеринки, посвященной моему третьему «Оскару», я очнулся в ванной с двумя китаянками, я понял, что так больше продолжаться не может. Старость незаметно подкралась ко мне, а потом с размаху набросилась, как бешеный волк из темноты.
Поэтому я на время попытался возобладать над своим недугом, весьма успешно, надо сказать. Лечился в разных клиниках, мне даже удалось не пить целых полгода. Однако я снова приложился к бутылке в тот день, когда мой адвокат сообщил, что Присцилла подписала документы о разводе. Так я стал снова холостяком, потеряв при этом половину своего состояния. Но я был готов заплатить Присцилле и больше, отдать ей все, лишь бы она ушла из моей жизни.
Помимо того, что я был плохим мужем, я являлся отвратительным отцом. Я понял это в тот вечер, когда моя старшая дочь (от Вивиан) стала матерью, а я, соответственно, дедом. Я не виделся с собственными отпрысками годами, навещая их под влиянием внезапного импульса с кучей дорогих и ненужных им подарков. Я был им чужим и остался чужим. Дочь не сообщила мне о том, что вышла замуж, как и о том, что станет матерью. Мне позвонила Вивиан и передала эту ошеломляющую новость.
Но мне, как всегда, было не до того. Я пытался осмыслить тот факт, что впервые проявил свою несостоятельность в постели. Как сказал мне один шибко умный доктор из Вашингтона, нельзя же так круто пить, как я, трахаться со всем, что шевелится, а потом еще хотеть, чтобы все было в полном порядке. За эти слова доктор получил по физиономии, а мне пришлось выплатить огромный штраф и по решению судьи отработать двести часов на общественное благо.
Но это не помогло мне избавиться от импотенции. Я испугался. Еще бы, красота и молодость могут пройти, мужчина может быть чуть лучше обезьяны, как говаривала моя матушка, но мужская сила… Кирилл Терц давно был синонимом голливудского сатира, и я гордился тем, что дамы стояли в очереди, чтобы стать моими любовницами.
Я отправился в очередную клинику, на этот раз с твердым намерением бросить пить и снова обрести прежнюю кондицию. И мне это удалось. Точнее, Дороти удалось заставить меня добиться этого. Я всегда восхищался тем, что Дороти Каплан может достигнуть любой цели. Целеустремленность – это у нее семейное. Без этого ее родители не стали бы владельцами самых крупных и прибыльных в мире заводов по производству кормов для кошечек, собачек, хомячков и прочих четвероногих (или двуногих) друзей человека. Дороти была одной из самых богатых дам Америки, я никогда не знал, каково ее состояние на самом деле, думаю, что-то около семисот или семисот пятидесяти миллионов.
Я познакомился с Дороти Каплан в клинике. О нет, она никогда не злоупотребляла алкоголем, она даже апельсиновый сок пила точно по расписанию. Однако ее незадачливый кузен, как и я, любил джин-тоник, смешанный с водкой. Он тоже проходил реабилитацию в клинике для алкоголиков, и Дороти регулярно приезжала навещать его.
То, что Кирилл Терц находится в подобном заведении, было секретом Полишинеля. О моей страсти к бутылке и прямой от нее зависимости знали почти все, но газеты предпочитали деликатно об этом молчать. Не из-за чувства такта, разумеется, а благодаря тем деньгам, что им платила киностудия, с которой у меня был в то время контракт.
Именно Дороти наставила меня на путь истинный. Она была немного чокнутой особой, до ужаса увлекалась паранормальными явлениями, ждала скорого конца света, верила, что инопланетяне живут среди нас, а «летающие тарелки» на самом деле регулярно садятся около ее калифорнийского поместья. Помимо этого она слепо доверяла предсказателям, обожала гороскопы, а в особенности питала страсть ко всякого рода амулетам и талисманам.
