скачать книгу бесплатно
– Это он! Степан! – выдохнула Лидочка. – Он в шкафу спрятался! Господи, что сейчас будет!
– Ну, мне точно пора! – заявил бородач. – Сама со своим мужем-придурком разбирайся. Если он до того дошел, что в шкафу засаду устраивает...
Лидия Мироновна приблизилась к шкафу и ласковым голосочком просюсюскала:
– Степочка, я тебе все объясню, золотой мой! Уверяю тебя, ты не так все понял! Давай только без сцен, а поговорим как цивилизованные люди!
И Хрипунова распахнула шкаф. Настя от ужаса глотнула пыльного, пропитанного нафталином воздуха и снова оглушительно чихнула. Облаченная в комбинацию Лидия Мироновна уставилась на незнакомую девицу, попятилась, наткнулась на грядушку кровати...
– Не бойтесь! – сказала Настя, вылезая из шкафа. – Я не любовница вашего мужа, уверяю вас. Сейчас я все вам расскажу по порядку...
Лидия Мироновна дико завопила, причем с такой силой, что у Насти заложило в ушах. Крик Хрипуновой больше походил на завывание сирены, оповещающей жителей о налете вражеской авиации. Лидочка схватила стул и швырнула его в Настю. Девушка чудом увернулась, и стул ударился о шкаф.
В спальню влетел бородач, успевший напялить штаны.
– Степан Игнатьевич, не бейте Лидочку! – вопил он, но слова так и застыли у него на губах. Толик тупо уставился на Настю.
– Она! В шкафу! Там! – тыкая в нее пальцем, кряхтела Лидия Мироновна. – Ух, тварь!
Настя попятилась, споткнулась о стул и полетела на пол.
– Прошу вас, я могу все объяснить! – залепетала девушка. – Я тихонько взяла ключи у Марьи Прокофьевны, потому что мне очень надо было побывать в вашей квартире, но так, чтобы вы ничего не знали. Речь идет о жизни и смерти, тайна связана с моими погибшими родителями!
На Настю надвинулся бородач, поигрывавший мускулами и свирепо взиравший на нее. Лидия Мироновна схватила трубку телефона, стоявшего на прикроватной тумбочке, набрала две цифры и затараторила:
– Милиция? Срочно выезжайте по следующему адресу... Что случилось? Воровку в квартире задержали, вот что случилось! Меня зовут Лидия Мироновна Хрипунова. И свидетель есть – мой... коллега, санитар Анатолий Геннадьевич Полянский. Как быстро приедете? Хорошо. Только шевелитесь! Да, пока мы с ней справимся!
Положив трубку на рычаг, Лидия Мироновна повернулась к Насте и заявила:
– Ну что, дрянь, я лично прослежу за тем, чтобы ты оказалась на зоне. А теперь, Толик, одевайся. Милиция приедет минут через пять. Скажешь, что помог мне сумки донести до дома. Этой гадюке, что бы она ни утверждала, все равно никто не поверит.
* * *
– Анастасия Всеволодовна, в ваших же интересах сотрудничать со следствием и сделать чистосердечное признание, – заявил молодой тип, сидевший за письменным столом.
Настя посмотрела на него – чуть старше ее, а уже распоряжается человеческими жизнями. Вернее, в данный момент от него зависит судьба только одного человека – ее самой. Следователя звали Андрей Олегович Воскобойников, ему было вряд ли больше двадцати пяти, и особой красотой он не отличался – рыжие волосы, веснушчатое лицо, белесые брови. Однако обращался следователь с Настей корректно и вежливо, что заставляло надеяться: Воскобойников во всем разберется.
Девушке не хотелось вспоминать о том, что произошло в предыдущий день...
Милиция в самом деле приехала достаточно быстро – пусть не через пять, а через десять минут, но Лидии Мироновне и ее любовнику хватило времени, чтобы одеться, привести себя в порядок и замести следы прелюбодеяния. Настя имела глупость угрожать им, заявив, что если они отпустят ее и скажут милиции, что вызов был ложным, то она будет держать язык за зубами и не расскажет о том, чему стала невольной свидетельницей. Услышав такие слова, санитар Полянский поднес к лицу Насти внушительных размеров кулак и пригрозил:
– Пигалица, я ведь сейчас могу тебе рожу расквасить и вообще дух из тебя вышибить, и Лида подтвердит, что ты пыталась на меня с ножом напасть, так что я защищался и имел право тебя кокнуть. Забудь, что видела. И вообще, ты ничего же и не видела!
– Кто ей поверит? – поддакнула Лидия Мироновна. – Обычная домушница пытается выгородить себя, сочиняет небылицы. Никто в милиции и прокуратуре ее и слушать не будет!
Перед прибывшей милицией Лидия Мироновна и санитар Полянский разыграли отличный спектакль – в один голос заявили, что Анатолий Геннадьевич помог донести Хрипуновой до квартиры сумки, и тут-то они застали с поличным воровку, которая обшаривала шкаф.
Настя пыталась оправдаться, однако ее никто не слушал, а один из милиционеров только цыкнул на нее:
– Заткнись-ка! Значит, это ты на нашем участке уже полгода обчищаешь квартиры? Вот ведь шалава! У нас из-за тебя головная боль!
– Да, конечно, она! – услышала Настя приглушенные голоса на лестничной клетке. – Вне всяких сомнений! Она мне сразу не понравилась, взгляд у нее был какой-то бегающий...
Но хуже всего было выступление Марьи Прокофьевны. Старушка давала показания сразу двум милиционерам, а заметив Настю, ткнула в нее пальцем и заголосила:
– Точно, точно, вот она преступница! Заявила мне, что от военкомата подарки разносит, а я, старая дура, уши развесила. Она даже овсяных печенюшек принесла, а сама ключ хрипуновский у меня сперла. Наверняка когда якобы в туалет ходила. Я-то еще удивилась, почему вода все не льется, бачок-то ведь обычно ревет, как реактивный самолет. А она ключ в то время тырила!
Настю запихнули в милицейский «уазик» с зарешеченными окнами и доставили к большому желтому зданию, в котором располагался следственный изолятор. Девушка попыталась поставить сопровождавших ее милиционеров в известность о том, что хочет немедленно побеседовать с прокурором, на что те ответили:
– Вот вызовут тебя на допрос, там и расскажешь, как квартиры обчищала.
Насте пришлось пройти через процедуру снятия отпечатков пальцев и сдать все свои личные вещи, после чего ее по гулким коридорам отконвоировали в одну из камер. Заскрежетала дверь, Настя оказалась в большом помещении. Такое она видела только в кино про милицию, а теперь самой пришлось оказаться в столь малоприятном месте.
В нос ей сразу же ударил острый запах давно не мытых человеческих тел и экскрементов. Настя замерла на пороге. Конвоир подтолкнул ее, захлопнул дверь и, распахнув зарешеченное оконце, предупредил:
– Будете шуметь, бабы, плохо придется!
Девушка, ежась, осмотрелась. В камере находились семь или восемь женщин. Они бросили взгляд на новенькую, послышался чей-то сальный голос:
– Вот и пташка с воли прилетела! Да не абы какая, а настоящая жар-птица!
– Добрый день, – сказала вежливо Настя.
В ответ послышался гогот:
– Добрый? Для кого, для тебя, что ли? Скорее для нас!
Настя смутилась. Как надо вести себя в тюрьме, она не знала. Впрочем, ведь это всего лишь следственный изолятор, и здесь должны царить другие нравы. Она была уверена, что, самое позднее, на следующий день все выяснится и неприятности для нее закончатся. Конечно, ей придется понести наказание (штраф, наверное, заплатить) за то, что она проникла в квартиру Хрипуновых. Но проникла-то без корыстных намерений!
– Ну что стоишь? Впервой, что ли, в санатории? – хихикнула одна из женщин, высокая, костлявая, некрасивая, расположившаяся на нижних нарах. – Ну, иди ко мне, крошка, я тебе покажу пару фокусов!
Настя с опаской взглянула на нее и подошла к пустым нарам. Не успела она сесть, как костлявая, подскочив к ней, заявила:
– Брысь отсюда, новенькая!
Девушка, не привыкшая к подобному обращению, покраснела и пролепетала:
– Прошу прощения, я не знала, что это ваша кровать. Но ведь, если не ошибаюсь, у вас уже имеется свое место...
– Кровать! Ты еще скажи – мягкое купе! – захохотала костлявая, рот которой, как отметила Настя, был полон золотых зубов. Тетка еще и толкнула Настю в грудь, прикрикнув: – Ну, пошла прочь!
– Извините, но мне тоже надо где-то прилечь... – продолжала Настя миролюбиво – конфликтовать с обитательницами камеры в ее планы не входило.
– Прилечь? – спросила игриво костлявая и схватила вдруг Настю за щеку. – Румяная какая! И наверняка вкусная, как зефирчик! Под меня и приляжешь, а я тебя собой и накрою!
«О чем она говорит?» – подумала в смятении Настя. Ей приходилось слышать, что в тюрьме царят свои нравы, совершенно особые, разительно отличающиеся от тех, что приняты в цивилизованном обществе.
А золотозубая тетка продолжала наступать на Настю. Она уже хватала девушку за груди, живот и причитала:
– А молодая-то какая! И симпотная! И, главное, интэллихентная! Что, профессорская дочка небось? Чем занимаешься, наркотой торгуешь? Или своим телом? Ну, здесь ты уже им торговать не сможешь, придется бесплатно отдавать. Мне!
Настя беспомощно обернулась, но все прочие обитательницы камеры делали вид, что происходящее их не занимает. Костлявая загнала Настю в угол, где стояла жутко пахнувшая параша, Настя поскользнулась, упала, а тетка засмеялась:
– О, вот твое место! Вот и твоя кроватка, и твой спальный вагончик! А если хочешь место получше, на нарах, то подари мне свой поцелуйчик. Тетя Женя добрая, тетя Женя тебя утешит и приголубит.
– Уберись! – услышала Настя тихий, но строгий голос, и костлявая тетя Женя моментально отстала от Насти. Девушка увидела невысокую плотную женщину лет сорока с небольшим, с ежиком коротких седых волос и красивыми карими глазами.
– А что, я ничего! – залебезила тетя Женя. – Так бы сразу и шепнула, Княгиня, что девчонка твоя. Да и не нужна она мне, много чести ей с тетей Женей общаться!
– Спасибо! – сказала Настя, обращаясь к своей спасительнице.
Та подошла к одним из нар, спихнула с них какие-то вещи и произнесла:
– Здесь будет ее место. Понятно? Или кто хочет возразить?
Желающих возразить Княгине не нашлось. Настя, поднявшись, прошла к нарам и осторожно уселась на них. Еще сегодня утром она и помыслить не могла, что окажется в следственном изоляторе! Что же с ней будет? И чем все закончится?
Она всю ночь думала об этом, не в состоянии заснуть. Одна из соседок даже проворчала:
– Перестань ворочаться, а то спать не даешь!
Настя, сжавшись в комок, закусила зубами ладонь и тихонько заплакала. Как же все нелепо получилось! Она была уверена, что сможет разыскать в квартире патологоанатома Хрипунова протокол вскрытия, а вышло совсем иначе.
* * *
Утром Настю вызвали на допрос. Из следственного изолятора ее доставили в здание городской прокуратуры – там когда-то находился кабинет отца. Девушка хорошо обдумала то, что скажет: ей не имеет смысла запираться или скрывать правду, она поведает все, как есть.
Следователь оказался молодым, что Насте не понравилось. Ей требовался бывалый служака, который знает, как реагировать в подобных ситуациях, но делать было нечего. Она сообщила, что желает сделать заявление, и принялась говорить.
Следователь Воскобойников практически не прерывал Настю, а когда она закончила рассказ, поднялся из-за стола, прошелся по кабинету и, остановившись, вдруг сказал:
– Анастасия Всеволодовна, я вам верю.
У Насти отлегло от сердца. Ну наконец-то все сдвинулось с мертвой точки!
– Я помню то шумное дело, – продолжил Воскобойников, имея в виду смерть прокурора Лагодина. – О нем до сих пор вспоминают. Однако на вашем месте я бы поостерегся заявлять о своем родстве с покойным – последствия могут быть непредсказуемые.
– Какие такие непредсказуемые последствия? – удивилась Настя. Ей казалось, что теперь, после того как она сделала чистосердечное признание, все изменится. Причем в лучшую сторону.
Андрей Олегович посмотрел на нее в упор.
– Буду с вами откровенен – о том, что в Нерьяновске имеется организованная преступная группировка, в народе именуемая мафией, ни для кого не является секретом. Впрочем, подобная «мафия» существует в каждом большом городе. И я допускаю мысль, что ваш отец был убит, так как наступил на хвост представителям этой самой мафии.
– Вы допускаете мысль! – воскликнула, рассердившись, Настя. – Но ведь я говорю чистую правду! Так было на самом деле!
– У вас имеются доказательства? – парировал Воскобойников.
– Протокол вскрытия, который находится в руках Хрипунова... – начала девушка, но следователь отмахнулся:
– Какой протокол? Это ведь не более чем ваши домыслы, Анастасия Всеволодовна!
– Но можно же провести в квартире Хрипунова обыск... – пробормотала девушка, а Воскобойников усмехнулся:
– И на каком основании? Только по той причине, что некая особа, тайком залезшая в квартиру к потерпевшему, заявляет, что у него-де должен иметься какой-то там протокол, существование которого весьма сомнительно?
Настя упрямо вскинула голову:
– Но вы же сказали, что верите мне, Андрей Олегович! Если бы вы поговорили со своим начальством, то...
Воскобойников, усевшись на стул, заявил:
– Начальство мне, расскажи я ему вашу историю, конечно же, не поверит, и будет совершенно право. Знаете, что мне приходится выслушивать от арестованных, желающих уйти от ответственности? Целые романтические поэмы и приключенческие романы! И, конечно, никто не виноват в том, в чем его обвиняют, и, уж естественно, пойти на преступление каждого заставили особые, невероятные обстоятельства, все разъясняющие и оправдывающие!
Настя повторила:
– Вы сказали, что верите мне. Так почему тому же не поверит и ваше начальство?
Следователь взглянул на Настю и усмехнулся:
– А вы не допускаете такой возможности, Анастасия Всеволодовна, что начальство тоже является интегральной частью той самой мафии?
Слова Воскобойникова были так неожиданны, что девушка вздрогнула.
– Получается, вы знаете, что ваше начальство связано с преступниками, и ничего не предпринимаете... – наконец смогла она заговорить, но следователь ее перебил:
– Никаких домыслов, Анастасия Всеволодовна! И вообще, мы отклонились от нашего основного занятия – выяснения того, что произошло на квартире потерпевших Хрипуновых.
– Я вам уже рассказала, что там произошло, и мне больше нечего добавить. Вы... вы должны мне помочь! Андрей Олегович, вы же видите, что никакая я не воровка. Тем более не рецидивистка. Зачем мне понадобилось приезжать из Ленинграда в Нерьяновск – чтобы залезть в квартиру Хрипуновых и стащить двадцать рублей из серванта и пару дутых золотых колец? Это же совершенно неправдоподобно!
Воскобойников, откинувшись на спинку стула, парировал:
– Ну почему же, Анастасия Всеволодовна. Многие из грабителей и домушников путешествуют по Союзу, останавливаются в провинциальных городах, совершают преступления и отбывают восвояси.
– Я – студентка философского факультета ЛГУ! – обиженным тоном заявила Настя. – Мой отец был прокурором города, а мама – доцентом университета!
– Как будто студентки не совершают преступлений... – усмехнулся Воскобойников. – А должность ваших родителей, к тому же покойных, вообще не имеет значения. Наоборот, можно предположить, что их смерть, а также внезапная потеря вами былого благополучия и привели к тому, что вы решились на квартирные кражи. Вы ведь мошенническим путем проникли в жилище гражданки Петуховой Марьи Прокофьевны и похитили у нее ключи от квартиры Хрипуновых?
– Да, но... – сказала Настя, но следователь снова ее перебил:
– А затем открыли квартиру Хрипуновых и пробыли там, по вашим собственным словам, больше часа?
– Все так, но... – опять попыталась возразить Настя, однако Андрей Олегович, казалось, не замечал ее попыток.
– И наконец, вы были застигнуты с поличным гражданкой Хрипуновой Лидией Мироновной, в сопровождении гражданина Полянского Анатолия Геннадьевича вернувшейся в квартиру.
– Я уже сказала, что Хрипунова и бородатый санитар, Полянский, занимались... ну, вы сами понимаете... Они – любовники, а Лидия Мироновна обманывает мужа...
– К делу ваши спекулятивные заявления отношения не имеют, – отрезал Воскобойников. – Тем более что Хрипунова и Полянский заявляют противоположное. И даже если предположить, что Хрипунова и Полянский в самом деле состоят во внебрачной связи, то это нисколько не умаляет тяжесть совершенного вами преступления, Анастасия Всеволодовна.
