скачать книгу бесплатно
– Вот и наша соня! – с явным неодобрением воскликнул отец. Элька испуганно подумала, что время, кажется, и правда потекло вспять. Родители и в ее детстве не одобряли привычку дочери дрыхнуть до полудня, считая это показателем лени и чуть ли не разнузданности. Элька, как могла, пыталась им объяснить, что принадлежит к «совам», но ни матушка, ни отец и слышать ничего не хотели: сами они поднимались не позднее шести и требовали от детей, чтобы они поступали так же.
– Мы с госпожой Шрепп как раз беседовали о смерти понтифика, – сообщил профессор Кеплерс.
Элька, усевшись за стол, с хмурым видом принялась намазывать сливовым джемом половину булочки.
– И что все так беспокоятся по поводу его смерти? – пожала плечами она. – Ну умер папа, и что из того? Рано или поздно это все равно бы случилось.
– Но он пришел в себя! Хотя такое бывает, – заявил Кеплерс, прихлебывая кофе. – Я читал об одном случае: где-то в Америке пациентка, находившаяся после автокатастрофы в коме в течение почти десяти лет, вдруг открыла глаза и заговорила. Врачи были ошарашены, семья ликовала, женщина чувствовала себя замечательно. А спустя неделю или около того, когда она уже пыталась заново ходить, пациентка снова погрузилась в прежнее сумеречное состояние, в котором находится до сих пор. Никто не знает, почему она пришла в себя и отчего снова впала в кому, имеется ли шанс, что она когда-нибудь обретет сознание. Подобное наверняка произошло и с папой Адрианом: выход из комы может свидетельствовать не только о значительном улучшении состояния, но и об обострении проблемы. Ослабленный организм понтифика не выдержал, тем более что его сразу принялись посещать кардиналы, что вызвало стресс, и в результате – летальный исход.
Затем разговор перешел к насущным проблемам. Профессор Клостермайер сообщил, что в течение часа из Гамбурга приедет команда его ассистентов, которые примутся за извлечение мумии. Раритетную находку решили транспортировать в университет, чтобы там подвергнуть ее всевозможным анализам.
– Сдается мне, что наша мумия особенная, – заметил историк. – Обычно мумии датируются вторым, а то и третьим тысячелетием до нашей эры, иногда – первыми веками новой эры. Однако, если судить по одежде «нашей» мумии, она – гораздо более позднего периода.
– Людей в жертву богам приносили древние германцы, ведь так? – спросил Ульрих Кеплерс. – Но с распространением на этих землях христианства подобная ужасная практика за достаточно быстрый период времени сошла на нет. Или нам суждено вписать новую главу в историю Средневековья, установив, что в отдельных регионах человеческие жертвоприношения все еще сохранились?
– А как вы намерены определить возраст мумии? – спросила фрау Шрепп.
Профессор Клостермайер объяснил:
– Мы пользуемся радиоуглеродным анализом, при помощи него можно установить возраст с точностью до пары десятилетий.
– И именно при помощи радиоуглеродного анализа недавно было во второй раз доказано, что Туринская плащаница – подделка, – вставил профессор Кеплерс. – Ее сделали чрезвычайно искусные мастера на рубеже тринадцатого и четырнадцатого веков. Правда, никто до сих пор не знает, каким именно образом. Даже сейчас, в эпоху компьютеров, способ изготовления остается тайной за семью печатями.
– А этот самый радиоуглеродный анализ надежен? – подал голос герр Шрепп.
Элька, жуя булку, лишь краем уха слышала разговор, а думала о Габи. Она обязательно найдет девушку в Гамбурге и... и проявит инициативу!
– Более чем, – ответил хозяину дома профессор Клостермайер. – За последние годы методика значительно улучшилась, и вскоре, надеюсь, станет возможным определять не примерный, а точный возраст объектов с отклонением всего в несколько лет.
Элька позвонила в Гамбург и, узнав у Йохана, что с ее кошкой все в порядке, принялась собираться в обратный путь. Матушка, от которой не ускользнуло, что Элька намеревается покинуть дом, сказала:
– На следующей неделе Тобиас собирается в ваши края... Ты ведь покажешь ему Гамбург?
– Нет! – отрезала комиссарша.
Матушку категоричный ответ дочери не смутил.
– Но, Элька, ты же не можешь бросить его в большом незнакомом городе! В твои обязанности полицейской входит заботиться о гражданах и их безопасности! Тоби мог бы пригласить тебя в ресторан...
– Какое отношение поход в ресторан имеет к заботе о безопасности граждан? – спросила раздраженно Элька. Родители, как знала она, наученная горьким опытом, возьмут не мытьем, так катаньем.
– Не будь такой букой, – заговорила ласково фрау Шрепп, но Элька почему-то почувствовала себя грешницей в лапах священной инквизиции. – Тобиас такой хороший молодой человек...
– Мама! – заявила Элька, вешая на плечо сумку. – Во-первых, с чего ты взяла, что он хороший? Я не исключаю, что он может оказаться жестоким убийцей и тайным извращенцем. Во-вторых, молодым человеком он мог именоваться лет двадцать назад, в-третьих, оставьте с отцом эти нелепые попытки выдать меня замуж, я уже много раз говорила, что мужчины совершенно меня не...
Матушка прервала ее:
– Тебе уже за сорок, Элька, пора повзрослеть и забыть о благоглупостях, которыми ты забиваешь себе голову.
– ...совершенно меня не интересуют! – завершила прерванную тираду Элька и твердым шагом направилась к двери.
Матушка загородила ей путь.
– Только не заводи старую песню о том, что ты... что ты... гм... поклонница розовой любви, – заявила фрау Шрепп. – Все твои сестры и братья – нормальные люди!
– Я тоже абсолютно нормальна! – крикнула Элька.
Она так и знала, что ее пребывание под кровом родительского дома завершится очередным скандалом и попытками родителей перевоспитать заблудшую дщерь.
– Да, да, все мои дети – нормальные люди со здоровыми инстинктами и естественными сексуальными пристрастиями! – не слушая возражений, продолжала фрау Аннелиза Шрепп. – Ни в моем роду, ни в роду твоего отца таких... аномалий не было. И наверняка это покойная Иоганна тебе голову забила и с пути истинного совратила!
– Никто меня не сбивал! – ответила Элька, мечтая поскорее оказаться на улице, но теперь уже оба родителя стояли в дверном проеме, не желая ее пропускать. Лицо матери выражало решимость, физиономия отца приобрела лиловый оттенок.
– Я приняла осознанное решение и не раскаиваюсь в нем! – отчеканила комиссарша. – Если вы заводите речь о вине, то, чтобы найти виновных, посмотритесь в зеркало! Во мне – ваши гены, и если природа сделала меня такой...
– Ты сама сделала себя такой! – взвизгнула матушка. – И все для того, чтобы досадить нам! Наши гены в полном порядке, тебя строптивый характер и порочный Гамбург испортили. Среди тех, кто живет, как и мы, на свежем воздухе и занимается физическим трудом, извращенцев нет. Ты же знаешь, как мы тебя любим и как переживаем за тебя, Элька! Одумайся: тебе идет пятый десяток, а ты так и не нашла себе мужа или хотя бы постоянного друга!
– И не найду, – буркнула Элька, пытаясь протиснуться между отцом и матерью.
– Зато мы тебе нашли, – возразил герр Шрепп. – Чем тебе не нравится Тобиас? Да, он не Брэд Питт, однако у него покладистый характер, солидная работа и более чем приличный заработок. А когда он займет место директора филиала...
Элька достаточно грубо оттолкнула матушку и вылетела в коридор.
– Что ты себе позволяешь, Элька! – взревел отец.
– Это что вы себе позволяете? – бросила на ходу Элька. – Да, вы правы, мне – пятый десяток, и вы должны наконец уяснить: я не собираюсь меняться!
– Тоби наверняка проявит такт и нежность, – уже всхлипывала фрау Шрепп, – он не будет тебя торопить. Однако предоставь ему шанс!
– Шанс затащить меня в постель и заняться правильным, с точки зрения жителей этой деревни, сексом? – спросила злобно Элька. – Никакие Тоби мне и даром не нужны!
Оставив остолбеневших родителей в коридоре, Элька сбежала по лестнице на первый этаж. Профессоров уже и след простыл – они отправились на торфяные разработки и, к счастью, не стали свидетелями разыгравшейся сцены.
Во дворе она налетела на Тобиаса. Банкир, протягивая ей роскошный букет белых роз, пролепетал:
– Элька, я хочу, чтобы вы знали, что мои чувства к вам...
– Уверена, что мне лучше не знать, – процедила, отскакивая от Тобиаса, комиссарша и ринулась к своему автомобилю. Внезапно она обернулась и спросила у опешившего жениха:
– Ваша сестра учится в Гамбурге? У вас имеется номер ее телефона?
Получив у Тоби номер мобильного Габи, Элька уселась за руль и резко захлопнула дверцу прямо перед носом Тобиаса, совавшего ей цветы.
– Элька, прошу, извините мою неуклюжесть, я не хотел вас обидеть...
Комиссарша, опустив немного стекло, сказала:
– Дело не в вас, а во мне. А цветочки, чтобы не пропали, отнесите на могилу тетушки Иоганны.
Заметив в зеркало заднего вида появившихся во дворе родителей, Элька Шрепп надавила педаль газа и, игнорируя их крики и жесты, отправилась в обратный путь – в Гамбург.
Судьба торфяной мумии не особенно волновала Эльку, однако когда три дня спустя ей позвонил профессор Кеплерс и предложил зайти к его приятелю Вернеру Клостермайеру, комиссарша так и поступила.
В университет она выбралась под вечер. Вообще-то с гораздо большей охотой Элька встретилась бы с Габи: она пыталась дозвониться до нее, но девушка не брала трубку. Комиссарша Шрепп несколько приуныла и подумала, не проявила ли она на похоронах тетушки Иоганны слишком много инициативы – это могло отпугнуть Габи.
Профессор Клостермайер встретил Эльку в большом холле.
– Госпожа комиссар, чрезвычайно рад видеть вас! – поприветствовал он ее. – Благодаря вашим изысканиям в моих руках оказался уникальный экспонат для музея!
– Ах, неужели? – спросила Элька. Габи занимала ее гораздо больше, чем торфяная мумия.
Они прошествовали в подвал, где располагалось просторное помещение без окон, похожее на прозекторскую. Заметив недоумевающий взгляд комиссарши, профессор Клостермайер пояснил:
– Здесь происходят вскрытия. Но не пугайтесь, моими пациентами являются торфяные мумии, я уже начал изучение нашей находки.
Элька услышала громкий голос Ульриха Кеплерса, а через мгновение коротышка-ученый и сам появился из соседнего помещения. Энергично пожав руку Эльке, он заявил:
– Ну вот и все в сборе! Можем приступать!
Посередине подвального помещения располагался металлический стол, на котором лежала торфяная мумия. Помощники профессора Клостермайера осторожно извлекли ее из земли, не повредив. Элька обратила внимание, что тело застыло в странной позе – создавалось впечатление, будто человек, нашедший смерть в болотах, спал.
– Вам удалось установить, что послужило причиной смерти? – спросила Элька.
Профессор Клостермайер потер руки.
– О, обо всем по порядку! Сначала взгляните на это!
Он продемонстрировал ей поднос, на котором лежало несколько желтых и черных дисков. Присмотревшись, Элька поняла: перед нею старинные монеты. Желтый металл был золотом, а черный – окислившимся серебром.
– Они обнаружили в мешочке, привязанном к поясу нашего... ммм... друга, – сказал Вернер Клостермайер, глядя на мумию. – Кстати, мы с Ульрихом решили дать ему имя. Назовем его Антоном.
Антон так Антон, Элька не имела ничего против. Она взяла одну из монет в руки. Профессор Кеплерс поморщился и предупредил:
– Элька, необходимо надеть перчатки!
Комиссарше пришлось подчиниться требованию эксперта. Затем она снова начала рассматривать монету, на которой заметила рельефные изображения и надписи.
– Язык старофранцузский, – констатировал Клостермайер, – монеты одной эпохи: конца тринадцатого – начала четырнадцатого веков, периода правления Филиппа IV.
В истории Элька никогда не была сильна. Она помнила, как в школе ей пришлось мучиться, зубря даты и имена. Упор делался на национал-социализме и том колоссальном вреде, который принесли двенадцать лет гитлеровской диктатуры Германии, Европе и всему миру.
– Филипп правил Францией с 1285 по 1314 год. Поэтому мы можем определить с достаточной долей уверенности время смерти Антона: первые полтора десятилетия четырнадцатого века, – пояснил профессор Кеплерс.
– С таким я еще не сталкивался, обычно все мумии гораздо более древние. Вообще-то действует закон: чем древнее, тем ценнее, но в нашем случае все наоборот! – Клостермайер помолчал. Подумав, он добавил: – Данных радиоуглеродного анализа придется подождать, но, вероятнее всего, они подтвердят уже известные нам факты. Да и остатки одежды Антона указывают на то, что он жил во времена позднего Средневековья.
– Только что он делал в Гольштейне? – поинтересовался профессор Кеплерс. – Хотя на этот вопрос только наш покойник и мог бы дать исчерпывающий ответ. Как и на другой – кто его убил.
– Антона убили? – с любопытством спросила Элька, которая до сего момента довольно безучастно слушала двух профессоров.
– Поэтому-то, госпожа комиссар, я и попросил вас зайти, – ответил Клостермайер. – Чтобы вы имели представление, о чем идет речь, взгляните на это!
Он взял со стола несколько рентгеновских снимков мумии. Комиссарша заинтересовалась:
– Вы на основании рентгена сделали вывод, что Антона убили?
– Не только, – ответил профессор Кеплерс. – Я с большой охотой помогаю Вернеру, и вот что мне удалось обнаружить! Ведь перед нами – мертвец, жертва преступления, и какая разница, что смерть настигла его едва ли не тысячу лет назад. Благодаря прихоти природы останки несчастного не истлели, и мы можем изучить его бренное тело...
Ульрих приблизился к мумии и провел пальцем по ее затылку. Элька нагнулась и увидела небольшое углубление.
– След от удара тупым предметом! – заявил безапелляционно Кеплерс. – Это подтверждают рентгеновские снимки: взгляни сюда, Элька!
Комиссарша стала рассматривать снимки.
– Кроме того, его пытались удушить, о чем свидетельствует странгуляционная борозда от веревки! Смерть наступила не мгновенно, – добавил коротышка-ученый. – Скорее всего, Антон пытался скрыться от своих преследователей или преследователя, но, угодив в трясину, попросту потерял силы и захлебнулся. Его тело быстро погрузилось на дно, что и стало первой и важной предпосылкой для естественной консервации.
Вернер Клостермайер сунул Эльке еще один снимок и заявил:
– А вот это, надеюсь, поможет нам разгадать тайну его гибели! Профессор Кеплерс обнаружил это сегодня днем.
– Что – это? – спросила Элька, вертя в руках снимок.
– След, оставленный убийцей! – сообщил Ульрих. – Все указывает на то, что на Антона напали подло, со спины. Кто-то попытался размозжить ему затылок, но промахнулся, поэтому захотел удушить жертву при помощи веревки. Антон сопротивлялся, завязалась борьба. И в пылу драки убийца случайно оставил свой фирменный знак.
– Знак? – переспросила Элька. – Что за знак?
– Тот самый, обнаруженный мной! – не без гордости пояснил бородатый ученый. – Там же, на шее!
– Ты думаешь, что это след от кольца или перстня? – спросила Элька.
– Я не думаю, дорогая моя, а знаю! – улыбнулся профессор Кеплерс. – Убийца действовал с таким напором, что в тот момент, когда он пытался задушить Антона со спины, его перстень впился в кожу на шее. Остался след, который не исчез, ведь спустя короткое время Антон все же скончался.
Эксперт передал Эльке два листа: один с увеличенным изображением отпечатка перстня, другой – с восстановленным при помощи компьютерной программы изображением, увидев которое комиссарша воскликнула:
– Никогда бы не подумала, что эта черная клякса на самом деле – звезда!
– Не звезда, а комета, – поправил ее профессор Клостермайер. – Видите, у нее имеется хвостатый след.
– И надпись, – сказала Элька. – Латынь?
– Так точно, – подтвердил Ульрих Кеплерс. – Сохранилось всего несколько букв, однако нам известно, что девиз состоит из трех слов: .i.t ..l....s .ua.
Элька с сомнением посмотрела на профессора и заметила:
– И ты думаешь, что нам это поможет?
– Непременно! – заявил тот. – Последнее слово, и Вернер полностью со мной согласен, наверняка tua, по-латыни «твоя».
– Даже если так, – сказала Элька, – что это принесет? Человек, палец которого украшал перстень с изображением звезды, пардон, кометы и неким латинским девизом, давным-давно мертв.
