скачать книгу бесплатно
– Откуда она пришла? Где до этого работала?
– Где-то на юге, кажется. В Краснодаре или в Ростове, точно не помню. Она там окончила театральное училище, стала играть. У нее были хорошие отзывы. Наш главный, Аркадий Львович, обратил на нее внимание, списался с ней и пригласил сюда, в Заозерск.
– Вот видите, как много вам известно! – заявил Гуров. – А говорили, что ничего не знаете.
– Вы считаете, это много? – спросила актриса. – А мне кажется, это сущая ерунда. Три строчки из анкеты. Видите, я даже с городом путаюсь. А остального я вообще не знаю. Где Лена родилась и училась, кто ее родители, чем она увлекалась в детстве. Да что говорить. Есть масса вещей, которыми подруги делятся друг с другом. Но Лена об этом никогда не рассказывала.
– То есть она была скрытной?
– Да, пожалуй, – согласилась Настя. – Можно сказать и так.
– Но ведь у нее были еще подруги, кроме вас, – вспомнил сыщик. – Мне называли двух, Ольгу Мерцлину и Наташу Колесову. Причем говорили, что Наташа – самая близкая подруга Лены. Может, они что-то знают о ее прошлом?
Актриса в который раз пожала плечами:
– Может, и знают. Хотя я сомневаюсь. Мы часто собирались вместе, вели общие разговоры. Что-то я не помню, чтобы Лена была при этом более откровенной, чем со мной одной.
– Что ж, большое вам спасибо, Настя. Вы мне очень помогли, – сказал сыщик, поднимаясь. – Скажите, где я могу найти вашего главного режиссера Саморукова? Наверно, он у себя в кабинете?
– Аркадий Львович в кабинете редко сидит, – с усмешкой проговорила Настя. – Можно даже сказать, что никогда там не сидит. Он на главной сцене, проводит репетицию, или на учебной, отрабатывает с кем-то из актеров будущие роли. Там его надо искать.
– Что ж, пойду займусь этим, – сказал Гуров.
Глава 10
На главной сцене Аркадия Саморукова не оказалось, и Лев Иванович принялся плутать по коридорам в поисках учебной. Через несколько минут он отворил очередную дверь и оказался в зале, рассчитанном где-то на шесть десятков зрителей. Зал был погружен во тьму, и только сцена была ярко освещена.
На ней находились три человека. Молодая девушка стояла в самой середине и произносила странный монолог. Мол, все живые существа на Земле совершили свой круг, умерли. Теперь жива я одна, Мировая Душа. Из этого Гуров заключил, что идет репетиция чеховской «Чайки».
Сбоку, возле кулис, сидел мужчина лет сорока, лысый, но при этом обладающий окладистой бородой. С другой стороны сцены, тоже возле кулис, наблюдал за происходящим молодой человек.
Когда девушка дошла до сообщения о том, что приближается ее враг, дьявол, бородач вскочил со стула и закричал:
– Стоп! Не годится! Кого заинтересует эта бесстрастная информация? Ты должна испытывать самый настоящий ужас и передать его зрителю! Конечно, Заречная – никакая не актриса, но ты должна играть вовсе не ее, а дух пьесы, написанной Треплевым! А ты… – Тут он вдруг обернулся к двери, возле которой стоял Лев Иванович, и сурово спросил: – Почему здесь посторонние? Вам чего?
– Я полковник полиции Гуров, – представился сыщик. – Мне необходимо с вами поговорить.
– Да, я понимаю, – сказал главный режиссер. – Но, как видите, я занят. Вы не могли бы подождать полчаса у меня в кабинете? Костя, будь любезен, проводи господина полковника ко мне.
Режиссер больше не обращал внимания на сыщика. Он вновь повернулся к актрисе и начал давать ей указания, как играть эту роль.
Молодой человек спустился со сцены и сказал Гурову:
– Пойдемте, я вас провожу.
Сыщик пустился в путь по лабиринту коридоров и лестниц и вскоре очутился в скромно обставленном кабинете главного режиссера. Здесь актер Костя усадил Льва Ивановича на стул и хотел было исчезнуть.
Но Гуров его задержал и спросил:
– Скажите, а ваш главный, он всегда так суров?
– Да это он разве суров! – заявил молодой актер. – Вы не видели, когда он по-настоящему сердится. Это случается, если кто-то опоздает на репетицию или упорно не понимает его указаний. Он просто в пыль готов такого человека стереть! Если бы дело происходило в прежние времена, то он отдал бы этого типа палачу!
– Ну а с начальством как же? – продолжал допытываться Гуров. – Если, например, сюда придет мэр города или губернатор?
– Ни мэра, ни губернатора я у нас никогда не видел, – отвечал Костя. – Они театральными делами не интересуются. Министр культуры несколько раз бывал, это правда. Он поздравлял Аркадия Львовича и весь наш коллектив с победой на очередном театральном фестивале. Но если бы министр или даже губернатор пришли не с поздравлениями, а с какой-то критикой, то Аркадий Львович держался бы точно так же. Он человек независимый, это все знают.
– Замечательное качество! – заявил Гуров. – А часто он репетирует наедине с молодыми актрисами, вот как сейчас?
Актер Костя сразу насупился и посмотрел на сыщика с явным осуждением.
– Вы хотите сказать, что Аркадий Львович к девушкам пристает? – сурово спросил он. – Да они сами к нему липнут как мухи! У него голова только одним занята – театром, новой постановкой!
– Я сам так подумал, когда увидел вашего главного, – отвечал Гуров. – Очень хорошо понимаю, что молодые актрисы должны влюбляться в такого руководителя. Он обожает свое дело, известен, суров. Скажите, а Лена Прокофьева тоже была влюблена в своего главного режиссера?
На лице молодого актера отразилась сложная гамма чувств.
– Лена? – сказал он. – Не знаю. Не мое это дело. Вы лучше у самого Аркадия Львовича спросите. Вот, кстати, и он.
Послышались шаги, и в кабинет вошел его хозяин.
– Все, Костя, можешь идти на главную. Скажи Алле Аркадьевне, чтобы она с тобой и Ксенией повторила сцену спектакля в спектакле, – распорядился Саморуков.
Молодой актер покинул кабинет.
Главный режиссер обошел вокруг стола, сел в свое кресло, исподлобья взглянул на сыщика и произнес:
– Я вас слушаю. Как я понимаю, вас интересует все, что имеет отношение к трагической гибели Елены Прокофьевой, не так ли?
– Совершенно верно, – отвечал Гуров. – Не только все, касающееся ее смерти, но и то, что имеет отношение к ней самой. Чтобы найти убийцу, мне нужно лучше узнать личность погибшей женщины. Здесь я столкнулся с одним препятствием. Как мне стало ясно из бесед с актерами, Елена Анатольевна была человеком скрытным, мало что о себе сообщала. Говорят, что лучше остальных ее знали вы. Это так?
– Да, наверное, я знал Лену лучше всех в театре, – ответил режиссер.
Гуров отметил его манеру говорить не спеша, обдумывая каждую фразу.
– Я первый открыл дарование Елены Прокофьевой и пригласил ее в Заозерск, – продолжал Саморуков. – Вас, наверное, интересует, при каких обстоятельствах это произошло?
– Совершенно верно. Я уже сказал, что меня интересуют любые сведения о ней. Например, мне хочется хоть что-то узнать о ее детстве.
– О детстве Елены я ничего не знаю. А вот о ее родителях мне кое-что известно. Точнее, об одном из них, об отце. Но давайте я лучше вам все расскажу по порядку.
– Да, так будет правильнее, – согласился с этим предложением Гуров.
– Хорошо, начнем сначала, – сказал Саморуков, встал и начал расхаживать по кабинету.
– Я постоянно нахожусь в поиске молодых талантливых артистов, – проговорил он. – Слежу за отзывами в интернете, в прессе. Когда меня кто-то начинает интересовать всерьез, выезжаю в нужный город и смотрю молодого актера в его родной, так сказать, среде. Так шесть лет назад я впервые услышал о совсем молодой, начинающей актрисе ростовского театра Елене Масленниковой. Отзывы были разноречивые. Одни критики писали, что молодая актриса находит новое прочтение известных ролей, другие заявляли, что она переигрывает. Нужно было посмотреть на нее самому. Я поехал в Ростов, там познакомился с Леной. – Саморуков на некоторое время умолк.
Он стоял у окна и глядел на улицу так, как будто хотел там увидеть продолжение своего рассказа. Гуров не торопил его.
Он уже понял, что режиссер принадлежит к типу людей, которые не нуждаются в понуканиях и сами определяют темп и характер собственного монолога.
– Да, я увидел Лену, ее игру в двух спектаклях, в «Чайке» и «Много шума из ничего», – продолжал главный режиссер. – Роли были совершенно разного плана, но в обоих случаях она находила новые краски, играла точно, правильно. Я сразу решил, что постараюсь пригласить такую талантливую актрису в свой театр. Я с ней познакомился, побеседовал. Она была рада услышать мои похвалы, поблагодарила меня за высокую оценку ее таланта, выслушала приглашение приехать в Заозерск.
– Но не приехала? – спросил Гуров.
– Нет, не приехала, – подтвердил Саморуков. – Решительно отказалась. Она заявила, что тут, в Ростове, у нее дом, друзья, отец, жених. Порывать со всем этим она не хочет. Лена отказалась, но не насовсем. Она заявила, что сперва наберется опыта, как жизненного, так и сценического, и потом, может быть, примет мое приглашение. Я все это выслушал и вернулся к себе в театр, изрядно разочарованный. Я понимал, что это обещание приехать позже ничего не значит. Набравшись опыта, приобретя известность, молодые актеры из провинции уезжают не в какой-то Заозерск, а в Москву. В общем, я был уверен, что Лену Масленникову больше не увижу. Разве что чисто случайно.
– Однако вы ошиблись, – подал реплику сыщик.
– Да, я ошибся, – сказал режиссер и согласно кивнул. – Прошло два года, и вдруг в один осенний день Лена возникла на пороге нашего репетиционного зала. В точности так, как вы сегодня. Я был крайне удивлен, спросил, что случилось. Она ответила, что случилось многое. В Ростове ей больше незачем оставаться. Поэтому Лена и решила принять мое приглашение. Я, естественно, стал спрашивать, что именно произошло, но она отвечала очень неохотно. Я узнал лишь самое основное. Ее отец внезапно скончался, с женихом она порвала. Оба эти события нанесли ей тяжелую душевную травму. Поэтому она не может больше оставаться в родном городе.
– Она не говорила, отчего умер ее отец? Может, его убили?
– Нет, тут она выразилась достаточно ясно. Сказала, что отец умер в результате острого сердечного приступа.
– А что произошло с женихом?
– Вот тут она наотрез отказалась сообщать какие-либо подробности. Я даже имени этого жениха не узнал. Да, Лена была скрытной девушкой, что редко случается в актерской среде. Она умела хранить тайны.
– Мне в общих чертах известно все то, что случилось после ее приезда, – сказал Гуров. – Елена начала работать, получила большую известность, затем познакомилась с Иннокентием Прокофьевым, вышла за него замуж.
– Да, все так и происходило, – подтвердил режиссер. – Правда, мне показалось, что Лена очень торопилась выйти замуж, ухватилась за первого подходящего кандидата. С ее талантом она могла найти гораздо более интересного человека.
– То есть вы считаете, что с ее стороны большой любви не было? – осведомился Гуров.
– Да, вы это точно сформулировали, – сказал Саморуков. – Любовь была в основном со стороны Иннокентия, но свадьбы хотели оба.
– Скажите, а в дальнейшем, в те годы, в течение которых она работала в вашем театре, Лена когда-нибудь еще упоминала о событиях из своего прошлого? Говорила что-нибудь о женихе, отце, своем детстве?
Режиссер решительно покачал головой и ответил:
– Нет, я такого не припомню. Может, вам что-то расскажут ее подруги, Оля, Наташа, Настя. Или муж. При мне она о своей юности ничего не говорила.
– Понимаю, – сказал сыщик, достал из кармана лист бумаги, развернул его, положил на стол перед руководителем театра и спросил: – Скажите, вы никогда не видели этого человека? Говорят, некоторое время назад он заходил в театр.
Саморуков взял лист, вгляделся в него.
– Какое характерное лицо! – пробормотал он. – Тяжелый подбородок, такие же надбровные дуги. Такое лицо один раз увидишь, сразу запомнишь.
– Так вы его видели? – нетерпеливо переспросил Гуров.
– Нет, я этого субъекта не видел, – отвечал режиссер. – Ошибиться тут никак невозможно. Я же вам говорю, такие лица запоминаются сразу и крепко.
– Вот как? – произнес Гуров. – Вы, я вижу, разбираетесь в людях, в их лицах. Что вы могли бы сказать об этом человеке?
– Что я могу сказать? – Саморуков еще раз вгляделся в картинку. – На основании этого изображения трудно сделать определенные выводы. Ведь это не снимок. Я забыл термин.
– Фоторобот, – подсказал ему Гуров.
– Да, конечно, фоторобот. Это очень обобщенное изображение, на котором отсутствуют мелкие черты. Это мешает, сбивает с толку. Но все же некоторые предположения можно сделать. – Режиссер еще раз взглянул на портрет и продолжил: – Это человек с сильной волей. Он ни с кем не считается, только с собой. У него почти нет привязанностей и слабостей. Разве что алкоголь, но и выпивку он может держать под контролем. Этот человек не уважает ни других людей, ни их законы. Из таких людей чаще всего получаются матерые преступники или – вы уж простите – люди профессий, родственных вашей, разного рода полицейские, охранники, спецназовцы.
– Очень интересные выводы, – сказал Гуров, забирая со стола лист бумаги. – Я их обязательно учту. Жаль, что вы не видели этого человека вживую. Значит, вы советуете мне поговорить с подругами Елены Прокофьевой?
– Да, и прежде всего с Настей Веретенниковой, – ответил режиссер. – Кроме нее, с Олей Мерцлиной и Наташей Колесовой.
– С Настей я уже беседовал, – сказал сыщик. – Значит, мне осталось поговорить еще с двумя женщинами. Где я могу их найти?
– Они у нас в театре бывают не так часто, – отвечал Саморуков. – Лучше связаться с ними по телефону. Сейчас я вам дам их номера. Записывайте.
Глава 11
Гуров вышел из кабинета и спустился в фойе. Он уже собрался звонить Ольге Мерцлиной, когда его телефон вдруг ожил сам. Льва Ивановича беспокоил майор Проценко.
– Да, слушаю, – ответил Гуров. – У тебя что-то случилось?
– Можно сказать и так, – отвечал начальник управления. – Кое-что случилось, но не у меня, а у всех нас. Дело в том, что час назад был ограблен продуктовый магазин, находящийся на проспекте Энтузиастов.
– И что? – с удивлением осведомился сыщик. – Ты предлагаешь нам всем переключиться на поиск человека, который украл котлеты и печенье? Или он еще что-то унес?
– Во-первых, грабитель забрал не котлеты, а деньги, всю выручку за первую половину дня, – ответил майор. – Сумма, как мне сказали, получилась немалая, около двухсот тысяч. Грабитель пришел в магазин буквально за несколько минут до приезда инкассаторов, которые должны были эту выручку забрать. То есть он знал график их работы. Ему было известно, сколько примерно денег в кассе. Стало быть, это был человек опытный. Во-вторых, грабитель был вооружен. У него был пистолет, и он готов был пустить его в ход. Но дело даже не в этом, а вот в чем. Бандит был в маске, вроде респиратора. Но он надел ее только на входе в магазин. Камера, висящая на соседнем здании, зафиксировала его лицо. Так это был наш клиент!
– Тот самый человек, чей фоторобот мы сегодня составили! – воскликнул Гуров. – Я тебя понял, майор! Говори адрес магазина, я сейчас туда приеду!
Спустя несколько минут сыщик на такси приехал на проспект Энтузиастов.
Вход в магазин был оцеплен полицией. Перед ним толкались любопытные прохожие.
Майора Проценко сыщик нашел в кабинете директора магазина.
Тот сидел за столом и допрашивал продавщицу, наверное, уже не первую.
– Можете вы мне точнее сказать, какого возраста был грабитель? – спросил Проценко.
– Он немолодой, – отвечала продавщица, женщина лет тридцати пяти. – Постарше меня будет. Лет, наверно, сорок пять. Но ловкий, сильный, физически крепкий.
– Откуда вы это знаете? – допытывался майор. – Он что, при вас мешки поднимал?
– Нет, он ничего не поднимал, но ведь это видно по тому, как человек двигается, смотрит, – последовал ответ. – Это был не задохлик какой-то, а крепкий мужик.
Проценко был готов задать следующие вопросы, но увидел Гурова, тут же уступил свое место полицейскому капитану, а сам подошел к сыщику. Они вдвоем вышли в торговый зал и отошли в сторону, где им никто не мешал.
– Расскажи подробнее, как все произошло, – потребовал Гуров. – С самого начала.
– Значит, дело обстояло так, – начал майор. – В половине второго в магазин вошел человек в маске. Сейчас в связи с эпидемией многие в них ходят. Поэтому на него поначалу никто не обратил внимания. Он сразу же заблокировал дверь, чтобы ни один человек не мог снаружи войти в магазин.
– Каким образом заблокировал? – поинтересовался Гуров. – У него был ключ?
– Нет, ключа у него не было, – отвечал майор. – У него был с собой деревянный брусок нужного размера, так что он точно подходил к размеру дверных ручек магазина. Грабитель вложил его под ручки, и двери были прочно заперты. Затем он подошел к одной из двух касс, работающих в этот момент. Этот тип достал пистолет и выстрелил в воздух прямо над головой кассирши. Потом, как говорят свидетели, грабитель громко произнес: «Это ограбление! Пока без убийств. Но если кто-то будет дурить, то будут и они! Всем лечь на пол!» Он наставил пистолет на покупателей. Те подчинились.
