скачать книгу бесплатно
Когда оперативник вернулся в здание ГИБДД, в отделе сидела одна Лена. Она с надеждой в голосе спросила:
– Ну как? Нашли?
Гуров рассказал о безрезультатном поиске в подразделениях по делам несовершеннолетних. На вопрос, как у них продвигается розыск, девушка показала три листа со списком фамилий:
– Вот, пациенты детских травматологий, завтра наши сотрудники по адресам поедут, будут встречаться и разговаривать с родителями и с подростками. Лев Иванович, может, вы с утра приедете и дадите им инструкции, что говорить и что спрашивать?
– Конечно, с утра планерка, как и положено у нас, потом в поля поедут. Сам прокачусь в ближайшем районе, поговорю с врачом.
– Да вы и так задержались, уже рабочий день два часа как закончился. Генерал Орлов и из управления генерал меня предупредили, что вы только для консультации. Основную работу должны делать сотрудники отдела расследований, они стараются, конечно. Только в помощь выделили пять сотрудников ППС, мне кажется, им будет сложно проводить опросы без подготовки, могут упустить что-то важное.
– Эх, Елена, – Лев Иванович протянул девушке пальто. – Одевайся, подвезу тебя до дому. Сама сидишь на работе, хотя уже темно на улице. Ты молодец, азартная девчонка, но помни, что я тебе говорил. Работа – это не только раскрытие преступлений, это общение с коллегами, с начальством, с родными, в том числе баланс между работой и отдыхом должен быть. Завтра придешь усталая и сонная, что ты сможешь сообразить, если будешь клевать носом над бумажками?
– Это же мое первое самостоятельное дело, Лев Иванович. Мне так хочется его идеально сделать, – призналась молодая сотрудница.
В машине она продолжила рассуждать:
– Я вот все время про этого преступника думаю, кто он, почему так делает. Из ненависти к богатым? Но ему разные машины попадались, в основном дорогие, но так они и паркуются чаще с нарушением правил. И он выискивает машины именно с нарушением правил парковки. Что это за борьба за соблюдение одного-единственного пункта закона? Почему для него так важно, чтобы машина была правильно припаркована? Так же на видео заметно, что он вначале хромал, а потом перестал. Мне в голову такая мысль пришла: может быть, это просто маскировка? Ведь он должен понимать, что его и камеры, и видеорегистраторы снимают, поэтому специально нас запутывает. Мы ищем мальчика с травмой, а он совершенно здоровый, а хромает для отвода глаз, чтобы мы искали в другом направлении. Это же единственное практически, что о нем известно. Ни цвета волос, ни возраста, ни лица не видно на видеозаписях. Одет всегда в одну и ту же темную одежду, вполне обычную – куртка с капюшоном, вязаная шапка, ботинки и джинсы. Да в такой одежде каждый второй подросток ходит. Даже если завтра кого-то заподозрим, как мы докажем, что это именно он? Свидетели лица не видели, да это ничего бы и не дало. Он ведь в маске. А знаете, что самое удивительное? Сегодня пришло много людей с заявлениями, их машины были повреждены за последние три дня. А за сегодня ни одного происшествия, представляете! Так странно, он же не пропускал ни одного дня, вернее, утра, и вдруг остановился. Неизвестно, как его искать. Неуловимый мститель какой-то, это его мой дедушка так назвал, когда я про работу рассказывала.
– Приехали. – Лев Иванович припарковался у подъезда и повернулся к собеседнице: – Елена, строго запрещаю обсуждать рабочие дела с дедушкой и другими домочадцами. Во-первых, тайна следствия, а во-вторых, дома приказ отдыхать. Завтра составим список имеющихся примет, мотивов, значимых пунктов, что узнали о преступнике, чтобы твои подчиненные понимали, кого искать.
Лена поблагодарила и пошла домой; Гуров же ехал и с улыбкой вспоминал, как сам в таком же возрасте, как она, постигал азы разыскного дела, совершал такие же ошибки и горел на работе, размышляя днем и ночью об очередном преступлении. Он и сейчас так же увлеченно работал над каждым расследованием, но научился вечером выключать голову и посвящать вечер любимой жене Марии.
Вот и сегодня, пускай хоть всю Москву этот автохулиган поставит на уши, а Лев должен быть дома обязательно не позже девяти вечера, чтобы отвезти Марию в аэропорт. Труппа театра, где служила Мария, уезжала с новым спектаклем на фестиваль в Берлин, так что впереди его ждали долгие дни холостяцкого одиночества. Такие одинокие дни он не любил и старался всегда загрузить себя работой, часто просто помогая коллегам, лишь бы задержаться, умотаться на работе так, что останутся силы лишь наскоро перекусить, принять душ и уснуть на диване, укрывшись пледом. На кровати ему совсем не спалось из-за нежного аромата духов от подушки жены и непривычной пустоты рядом. После аэропорта он поехал не домой, а в отдел, в пустой после рабочего дня кабинет и несколько часов до рези в глазах смотрел одну за другой записи с камер видеонаблюдения, где худой подросток в черной одежде и маске, прикрывающей лицо до самых глаз, действовал по одной и той же схеме. Тростью, на которую опирался при ходьбе, он сносил зеркала, потом разбивал фары, дальше обходил автомобиль и железным штырем оставлял на его корпусе глубокий след, и перед уходом его голова мелькала со всех сторон машины, когда паренек или девочка (определить пол Гуров никак не мог) распарывал колеса. Сыщик особенно внимательно просмотрел каждый кадр, на которых преступник уходит от машин, запомнив каждый шаг и поворот тела, как маленький человек раскачивается вперед-назад при ходьбе, припадает на правую ногу, выносит вперед корпус, а затем с усилием переставляет больную конечность, не сгибая ее в колене. Все характерные признаки этого человека Лев записал в список, чтобы завтра озвучить тем, кто поедет искать подростка с травмой, подходящего на роль автохулигана. Домой он поднимался, пошатываясь от усталости, переоделся и мгновенно уснул на узеньком диване в гостиной.
Утро у Гурова началось и правда в лучших традициях одинокого мужчины. Он порезался при бритье, сжег яичницу и заляпал кофе свежевыглаженную рубашку. Хорошо, что заботливая жена оставила ему на видном месте аптечку с пластырем, гору бутербродов и перед поездкой тщательно отутюжила все рубашки, сложив их в шкаф.
По дороге в ГИБДД Гурову очень хотелось позвонить Крячко или Орлову, чтобы узнать, как обстоят дела на работе. Потом он решил, что работа оперативной группы организована, поиски идут по плану, так что после обеда можно и заскочить к своим на полчаса или пригласить Стаса в гости на холостяцкие посиделки после работы.
Льва Ивановича ждали рядовые сотрудники отдела расследований ГИБДД, несколько человек в форме ППС и Лена, они как первоклассники выложили перед собой блокноты и приготовились записывать.
Гуров поставил задачи; свежеиспеченные оперативники распределили районы по сотрудникам, записали вопросы для опроса родителей и подростков и усвоили строгую инструкцию: все беседы с детьми проводить только в присутствии родителей, опекунов или педагога.
Лена поделилась своими наблюдениями:
– Обращайте внимание на продолжительность травмы ребенка, наш автомститель хромает с каждым днем все меньше, так что предположительно его травма получена пару месяцев назад. Уточняйте примерно распорядок дня ребенка и как долго он бывает без присмотра родителей, преступник необязательно хулиган, который состоит на учете, им может быть и образцовый отличник с хорошей репутацией, которого родители как раз меньше всего контролируют. Ваша задача максимально собрать данные на подростка, его образ жизни и выяснить, есть ли у него алиби. И обязательно узнайте, в чем ходит ученик или ученица в школу, а также на прогулку. Не забывайте, два месяца назад, когда началась серия преступлений, был февраль и он мог быть в зимней одежде. Или у подростка есть несколько комплектов верхней одежды. Мы ищем черную куртку с капюшоном, черные кроссовки и черную вязаную шапку.
– А если автомститель найдется? Если я понял, что этот пацан хулиганил, что мне тогда делать?
– Звоним следователю Семеновой Елене или мне, – объяснил Гуров. – Родителям или педагогу можете просто сказать, что дополнительно придется проехать в отдел, то же самое повторить для следователя. Ничего критичного, обычная формальность, не надо провоцировать родителей или подростка на неожиданные действия. Приедет оперативная бригада, доставит в отделение и с соблюдением закона мы опросим задержанного уже более подробно.
– А потом что? Его же отпустят! – буркнул с заднего стола молодой сотрудник ППС. – И дальше понесется машины колотить, он же малолетка, ничего ему не будет. Пускай паркуются где положено, и проблемы не будет.
– Ой, Филиппов, молчи, – ткнул его в бок коллега. – Как будто ты святой, всегда по правилам паркуешься, у нас машин в городе больше, чем людей, летать проще научиться, чем свободный пятачок найти.
– Коллеги, давайте дискуссии оставим до вечера, а в рабочее время будем искать преступника, – дружелюбно предложил Гуров.
От того, что опер по особо важным делам назвал их коллегами, сотрудники вдохновенно засобирались, укладывая в планшеты свои записи, списки адресов и дат зафиксированных преступлений.
Лев Иванович и сам, как рядовой опер, взялся отработать несколько адресов, в частности детскую больницу недалеко от работы, где он не только хотел переговорить с родителями школьников, но и проконсультироваться с врачом по вопросу, который его преследовал уже сутки.
Глава 3
В машине он взглянул на список детей: Тарасенко Мария, Птицына Ирина, обе ученицы одиннадцатого класса «Г» школы № 158; что за странная эпидемия в учебном заведении, когда сразу две ученицы сломали ноги. В список для опроса по предложению сыщика включили и девочек, так как даже пол преступника из-за нейтрального одеяния определить было трудно.
Но перед тем, как заехать в школу, Гуров свернул на две улицы раньше и остановился возле старого ограждения, за которым находился парк, и в нем высилось большое, сияющее свежим ремонтом, здание детской больницы.
В здании он переоделся в халат и по указанию дежурного охранника на входе пошел по шумным коридорам детской больницы в поисках отделения травматологии. Врач, молодой человек, со всех сторон облепленный шумными пациентами, проводил осмотр сломанных тонких ручонок, вывихнутых лодыжек, треснувших ребер детей. На просьбу Гурова он откликнулся сразу, провел его в ординаторскую и внимательно просмотрел на телефоне запись с камеры видеонаблюдения.
– Не припоминаю никого с такой травмой и с таким сколиозом, – развел руками травматолог. – Я же пациентов своих помню по травмам и диагнозам. На видео заметный перекос, правое плечо ниже, сильная хромота скорее всего из-за травмы колена, так как человек держит тело ровно, а при травмах ноги выше колена характерна большая амплитуда движения корпусом. С травмами ног за последние полгода привозили двух девочек, у обеих трещина в бедренной кости при прыжке с высоты. В соседней школе две старшеклассницы брали друг друга, что называется, на слабо и сиганули с окна класса на втором этаже. В результате почти идентичные травмы. Был мальчик, но он до сих пор в отделении, у него кость оказалась раздроблена и нам не удалось спасти часть ноги. Травма колена… у пациента от двенадцати до шестнадцати… нет, не припомню. Да вы знаете, ваш герой мог к нам даже и не попасть, часто пациентов начиная от пятнадцати лет «Скорая» или родители отвозят во взрослую травматологию, где накладывают шину и гипс. Не все потом приходят на прием к хирургу в поликлинику, у детей удивительная регенерация тканей, уже через пару месяцев прыгают как новенькие. Серьезные травмы нижних конечностей у детей старше десяти происходят реже, чем у младшеклассников. С возрастом они лучше начинают владеть телом, травмы становятся незначительными. Неудачно мячом попадают в лицо на уроке физкультуры, лодыжку могут вывихнуть, максимум трещина в руке или рваная рана, а вот сложные переломы становятся, к счастью, редкостью.
– А скажите, вот эта хромота на видео, она может быть актерской игрой? – уточнил оперативник. – Может подросток просто кривляться или притворно хромать.
Врач второй раз просмотрел видео, раздумывая, сдвинул медицинскую шапочку за затылок.
– Трудно сказать, у меня такого подозрения движения человека на видео не вызвали. Если это и притворство, то, можно сказать, профессиональное, со знанием дела. Кривлянием подростка точно не назовешь.
– Понимаете, нас смущает, что человек на видео пару месяцев назад сильно хромал, а потом все меньше и меньше. Но иногда он опять начинает сильно припадать на правую ногу, поэтому и возникла мысль, что это просто трюк, отвлекающий маневр.
– Совсем не похоже на притворство, но, возможно, подросток на видео долго и скрупулезно репетировал. Но думаю, ни один эксперт не даст вам однозначного ответа. У нас в больнице иногда такие юные дарования встречаются, корчатся в страшных муках с приступом аппендицита, а потом выясняется, что притворяются они из-за невыученной темы перед контрольной по математике. Единственное, чем могу помочь, – привозите еще видео, посмотрю и скажу уже точнее, с более высоким процентом достоверности притворяется подросток или нет, – предложил врач.
– Спасибо в любом случае.
Лев Иванович распрощался с врачом и направился по следующему адресу, в квартиру, где жила Ирина Птицына. На звонок почти сразу высокий женский голос выкрикнул:
– Иду, бегу! – и дверь ему распахнула женщина средних лет, в очках с узкой оправой, тщательно уложенным каре и в строгом костюме. Улыбка на лице женщины мгновенно погасла, и она рванула дверь на себя при виде крупного и высокого незнакомца.
Лев Иванович не попытался ее придержать, он спокойно через дверь представился, и женщина снова открыла дверь.
– Что случилось? С Ириной все в порядке?
– Да, я пришел просто поговорить.
Женщина неохотно шагнула в глубину квартиры, пропуская оперативника.
– Проходите, я только пришла с совещания. Вы меня так напугали. Меня зовут Виктория Федоровна, мать Ирины.
– А почему вы решили, что я пришел к вам по поводу Ирины?
– У вас есть дети? – Взгляд у матери Ирины был колючим, а манеры властными. Задавая вопрос, она слегка наклонилась вперед, словно нависая над сыщиком. – Есть дочь-подросток? Можете не отвечать, если бы была, то не задавали бы такие вопросы. – Женщина резко отступила и прошла на кухню. – И по какому поводу визит?
Гуров объяснил ситуацию, стараясь уклончиво отвечать на вопросы женщины, но та волновалась все сильнее, так как оперативник отказывался говорить подробности дела, по которому приехал.
– Я могу поговорить с Ириной, в вашем присутствии разумеется?
– Да что она натворила? Вы мне обязаны сказать! Я как мать должна знать, она несовершеннолетняя.
– Я снова повторяю, не могу вам раскрыть тайну следствия. Мне необходимо поговорить с вашей дочерью в рамках расследования серии автомобильного вандализма. Мы так же должны пригласить педагога, по закону я могу беседовать с подростком только в присутствии законного представителя и педагога. Как вариант, может быть, мы могли бы дойти до школы, если Ирина сейчас на занятиях.
– Серии вандализма?! – взвизгнула женщина. – Так, выходите, это просто бред какой-то. Моя дочь претендует на золотую медаль, она олимпиадница, а вы пришли и рассказываете мне, что Ира занимается вандализмом. Уходите, я не хочу ничего слышать!
– Вам все равно придется дать показания, мне не хотелось бы вас беспокоить и…
– Уходите, – шея у женщины пошла багровыми пятнами. – Немедленно убирайтесь! Любые вопросы только в присутствии моего юриста, мы приличная семья, а не какие-то алкаши. Моя дочь не болтается по улицам и не состоит на учете. Разговор окончен!
От такого напора и возмущения Гуров решил, что лучше пока распрощаться, пускай теперь семья Птицыных дает показания, прибыв к следователю по повестке.
Он решил, что теперь стоит посетить школу, где администрация более сговорчива и более дружелюбно относится к представителям закона. И будет правильнее сейчас начать общение с другой ученицей, Марией Тарасенко, раз уж мать Птицыной так яростно настаивает на присутствии при беседе личного юриста.
В школе было шумно, занятия закончились, и дети покидали здание, однако у 11 «Г» класса был еще один урок. Лев Иванович отвык от детских криков, суеты и беготни по коридорам. При виде служебного удостоверения замдиректора, классическая учительница в костюме, с шишкой из волос на затылке. Она нерешительно двинулась в сторону класса.
– Знаете, Маша Тарасенко хорошая девочка. Если вы по поводу той истории, когда они прыгнула на спор из окна, так все давно уже утихло. Девочка поняла свою ошибку, в конце концов она и сама пострадала, у нее был перелом, и Маше пришлось заниматься дома. Мама Ирины, конечно, уважаемая женщина, работает в Департаменте образования, и эта история имела для ее деловой репутации ужасные последствия. Но все как-то утихло само собой, Машу даже не пришлось переводить в другую школу. Я свяжусь сейчас с ее матерью и попрошу прийти в школу.
– Я совсем по другому поводу, но хотел бы от вас узнать кое-какие подробности. Мне нужна характеристика на Марию, думаю, вы, как педагог, могли бы рассказать, что она собой представляет.
Прозвенел звонок, и начался последний урок. Женщина оперлась на подоконник:
– Подростковые годы психологи считают самыми тяжелыми в жизни человека, а уж для родителей и педагогов это сущий ад. Маша и Ирина всегда были отличницами, да и сейчас девочки неплохо учатся, но вот поведение оставляет желать лучшего. Три месяца назад девочки выпрыгнули из окна второго этажа, у обеих переломы и ушибы, они буквально неделю назад появились в школе после постельного режима дома. Прыгнули на спор, проверяли, так сказать, кто смелее. Было разбирательство, но так и не выяснили, кто же кого подговорил; родители обвиняют друг друга в пробелах в воспитании. Им учиться осталось последний год, честно признаюсь, я с нетерпением жду выпускного, уж очень тяжелый этот выпуск. То попытка суицида у мальчика, то прыжки из окна; проверки и комиссии в школе каждый день. Поскорее бы уже учебный год закончился. Мой опыт показывает, что если подросток начал создавать окружающим проблемы, то это затянется на пару лет до окончания гормональной бури.
– А вы сами как считаете, кто из них заводила в этой паре?
– Обе стоят друг друга, Ира очень изобретательна, но привыкла подчиняться, ее мама работает на руководящей должности в сфере образования, так что требования дома к девочке предъявляют очень высокие и дисциплину мать держит жесткую. Маша всегда готова хулиганить, хотя с фантазией у нее проблемы, обычная девочка из обычной семьи, учится кое-как на тройки, интересы как у мальчика – машины, компьютеры, карате.
– Она увлекается машинами?
– Да, вместе с мальчишками ходила на автодело, даже после восьмого класса собиралась поступать в автотехникум, но мать настояла на том, чтобы девочка окончила одиннадцать классов. Странное хобби для девочки, копаться в железяках.
– Я так понимаю, что последние пару месяцев девочки из-за травм не посещали школу?
– У них было домашнее обучение, часть самостоятельного изучения предметов, а затем тестирование. Мать Ирины нанимала дочери репетиторов, девочка должна получить золотую медаль, так что каждый день учебы на счету, выпускной класс. Несколько раз девочки с помощью родителей выбирались в школу на итоговые контрольные работы, без них не будет отметки за год, а мы уже начинаем готовить аттестаты к выпуску. Сейчас у нас самое горячее время, все на нервах, ведь от оценок зависит их поступление в вуз. Родители так вообще сходят с ума, сначала несколько лет потакают своему чаду, а потом начинают требовать от учителей индивидуального подхода, нанимать репетиторов, чтобы произошло чудо. В результате у детей нервные срывы, мальчик из параллельного класса устроил попытку суицида, до сих пор в реанимации! И это все из-за излишнего увлечения компьютерами, родители не контролировали, не обращали внимания, что мальчик равнодушен к учебе, не принимает участия в жизни класса, не общается с одноклассниками, а теперь винят школу и учителей в произошедшем!
Рассуждения завуча прервали торопливые шаги по коридору, в сторону класса спешила запыхавшаяся женщина в униформе продавца:
– Что случилось, Раиса Геннадьевна? Что опять эта дрянь натворила?
– Не переживайте, все в порядке. Это вот товарищ из полиции, хотел бы поговорить с вашей дочерью, без вас мы не могли провести беседу.
Гуров с женщинами прошел к двери класса.
– Что случилось? Опять набедокурила? У них ведь скоро экзамены выпускные… – мать школьницы трясло от тревоги.
Завуч распахнула дверь:
– Тарасенко, выйди, пожалуйста!
11 «Г» класс замер, уставившись в сторону двери, за проемом которой застыли Гуров, мать школьницы и замдиректора. Невысокая плотная девочка с жидким хвостом из соломенных волос вскочила с места и метнулась к окну от выкрика матери:
– Ты что снова натворила? Почему из полиции к тебе пришли?
Огромные рамы из-за теплой погоды были приоткрыты, так что девочка с усилием вспрыгнула на подоконник, перешагнула за раму и замерла над пустым школьным двором.
Женщины закричали, школьники дружно ахнули, девочка покачнулась на подоконнике:
– Я сейчас спрыгну, поняли? Отстаньте от меня!
Лев Иванович медленно сделал шаг вперед:
– Маша, какое у тебя платье на выпускном?
Все замолкли от неожиданного вопроса, школьница на секунду от удивления застыла, потом нерешительно ответила:
– Белое в пол.
– Красивое платье и прическа, а нога в гипсе, думаешь будет красиво?
– Не нужен мне ваш дурацкий выпускной, – огрызнулась девочка.
Гуров уже не дослушал ее ответ, как только школьница перенесла тело чуть назад, задумавшись над вопросом о платье и перестала угрожающе наклоняться в сторону пустого двора, он в два прыжка преодолел расстояние до нее и сдернул строптивую девицу за ногу с подоконника.
Весь класс завизжал, мать Маши бросилась к ней и с размаху влепила пощечину дочери, уже лежащей на полу.
– Дрянь, дрянь!
Замдиректора пыталась ее остановить, но никак не могла подойти ближе из-за узкого прохода между партами.
Маша закрыла лицо руками и заскулила:
– Я не виновата, это все Ирка, это она придумала, из-за нее он таблеток наглотался. Не надо меня в полицию, я не виновата.
Пространство класса накрыло тишиной как по приказу, замдиректора удалось оттащить мать, и она замерла с вопросительным выражением над девочкой. На задней парте приподнялась худенькая фигурка со светлыми прядями волос на плечах:
– Ты предательница, она все врет! Она тоже участвовала, тоже смеялась над ним! Ненавижу тебя, ты мне не подруга! С тобой никто не будет разговаривать в классе, поняла? Я матери скажу, ты… ты… со справкой школу окончишь.
Поднялся шум: Маша плакала в проходе между партами, мать выкрикивала обвинения в лицо замдиректора, школьники обсуждали произошедшее, а учительница пыталась их успокоить.
Гуров потер занывшую от ушиба при прыжке руку, наклонился и помог девочке подняться:
– Идем в медпункт, у вас есть в школе медсестра?
Следующие несколько минут прошли в суматохе, женщины, переругиваясь, пытались привести в чувство Машу.
Когда замдиректора и мать выдохлись, к руке пострадавшего оперативника приложили пузырь со льдом, который медсестра достала из холодильника, а Маша перестала всхлипывать, Лев Иванович приступил к беседе:
– Маша, расскажи, из-за чего ты так испугалась?
Девочка испуганно сжалась на кушетке, медленно вытянула из кармана телефон и, нажав на кнопки на дисплее, протянула Гурову:
– Вот из-за этих фотографий.
