скачать книгу бесплатно
– Полагаете или уверены? – резко переспросил Лев. – Отдавайте себе отчет, товарищ капитан, что от точности вашего ответа и вашей уверенности зависит общее направление розыска. Мы можем зайти совсем не туда, а время выйдет.
– Уверен, товарищ полковник, – уже тверже ответил капитан.
– Ну, это другое дело, – кивнул Гуров. – Что скажут технические эксперты?
Мужчина в больших очках с толстой оправой потер переносицу и переложил на столе несколько страниц. Откашлявшись, он заговорил хриплым низким голосом, периодически бросая взгляды на московского полковника поверх своих массивных очков.
– Причин, по которым машина не удержала дорогу и сорвалась в пропасть, может быть несколько. Мы проанализировали их все. Первая причина – неисправность рулевого управления и рулевых тяг. Обследование показало, что под днищем автомашины все металлические части и детали покрыты смесью известковой пыли и влаги. Эта кашица после весенних дождей превращается в прочную корку. Во время падения «КамАЗ» задел днищем кромку дороги, а также получал повреждения во время спуска. Массивность и размеры конструкции машины, обилие деревьев и больших камней не давали ей кувыркаться. Она практически все время спускалась на правом боку, то капотом вниз, то задней частью. Благодаря этому нам удалось установить, что повреждения рулевой тяги номер один было получено после падения в пропасть. Повреждение ступицы правого колеса тоже не могло служить причиной аварии. Других значительных повреждений рулевой системы не обнаружено. – Эксперт вопросительно посмотрел на Гурова, потом на начальника управления и, так как вопросов не последовало, продолжил, поправив привычным движением очки на переносице:
– Теперь что касается тормозной системы. Сложная система пневматических поршней, систем подачи сжатого воздуха, клапанов тоже во время падения пострадали мало. Но возник ряд сомнений, касающихся основного тормоза. Мы провели испытания некоторых узлов, сверили с данными завода-изготовителя и данными, полученными из испытательной лаборатории в Набережных Челнах. Нагрузки, при которых могли возникнуть неполадки и появиться зафиксированные нами повреждения, не могли возникнуть во время шоссейной эксплуатации машины. Они были следствием сильного внешнего механического воздействия. Видимо, удар большого камня, когда машина уже летела вниз. В задней части имеются следы свежей древесины, то есть удар был получен живым деревом, когда машина сломала его корпусом. Таким образом, мы пришли к выводу, что тормозная система, рулевое управление машины в момент падения находились в пределах эксплуатационной нормы и не могли быть причиной крушения.
– Спасибо, – кивнул начальник управления. – Не забудьте оставить ваше официальное заключение у секретаря. Вы хотите что-то сказать, Лев Иванович?
– Что тут сказать, – проворчал Гуров. – Я, честно говоря, этого и ожидал. Вся эта история выглядит на всех своих гранях примерно так же. Все в норме, никаких отклонений. Характеристика Захарченко прекрасная, характеристика Валовика прекрасная, машина в нормальном состоянии, сейфы не вскрыты, дела не пропали. Только вот «КамАЗ» неизвестно где пропадал двое суток да в пропасть умудрился свалиться. У нас труп водителя и без вести пропавший сопровождающий. А так все в пределах эксплуатационной нормы, как нам поведал эксперт. Все хорошо, и мы не знаем, что произошло и почему. Вот как-то так я могу подвести итог нашего сегодняшнего совещания. Может быть, нас хоть судмедэксперты порадуют?
Женщина со светлыми волосами, забранными в узел на затылке, окатила Льва Ивановича холодным негодующим взглядом, и Гурову сделалось неудобно за свой сарказм и распущенные нервы. Уж медики тут совсем ни при чем. Да и никто из экспертов. Это он должен выдавать версии, генерировать идеи. А они отталкиваются от того, что им оставили преступники. Да и вообще, было ли преступление?
– Если позволите, то я начну, – заговорила эксперт. – Вскрытие тела Захарченко показало, что причиной смерти водителя послужила смертельная травма позвоночника в шейной области. Крученый перелом позвонков, с ущемлением нервного ствола и разрыва кровеносных сосудов.
Гуров поднял на нее удивленные глаза. А вот этого он никак не ожидал. Нож в сердце, удар по голове. Хотя в данном случае удобнее всего было убить Захарченко именно ударом по голове. Вполне типичная травма во время падения вместе с машиной в пропасть. Что за ерунда, зачем ломать шею? Нелепость какая-то. Этому приему учат бойцов спецназа, чтобы в боевой обстановке быстро и наверняка убивать противника, когда под рукой нет никакого оружия. Убивать именно в процессе рукопашной схватки. Там что, была рукопашная схватка? Еще не хватало, чтобы всплыли признаки драки. Захарченко с кем-то подрался, его убили, а потом имитировали пропажу машины, падение в пропасть. Нелепость на нелепости. Там же вся кабина была в крови.
– Какие еще повреждения нашлись на теле Захарченко? – спросил он.
– Да, собственно, ничего примечательного. Тем более таких повреждений, которые могли бы иметь признаки смертельных или несовместимых с жизнью. Интересно другое, товарищ полковник. Водитель был мертв уже почти двое суток к моменту падения машины в пропасть. Тело лежало в прохладном месте, а не на жаре, иначе бы разложение было более сильно выражено. Но по состоянию внутренних органов, крови в сосудах, тканей головного мозга мы сделали такое заключение.
Гуров задумчиво смотрел на женщину, потирая по привычке правую бровь. Двое суток. Не на жаре. Тело хранили. Не было открытых ран.
– Попросите позвонить в криминалистический центр по нашим образцам, – сказал он начальнику управления.
– Звонили прямо перед совещанием. Обещали завтра прислать результаты. Сегодня все закончат.
В кабинет начальника уголовного розыска Гуров ворвался, чуть ли не сбив с ног оперативника, который его провожал. Невысокий широкоплечий майор поднялся с кресла, как того требовала субординация. Лев сразу подошел к большой карте района на стене и поманил майора к себе:
– Смотрите, вот здесь в городе здание областного суда, откуда ушла машина. Вот здесь на Шаумянском перевале ее нашли через двое суток в пропасти. Что произошло за это время, мы не знаем. Двое суток, если машина куда-то ездила, – это сутки туда и сутки назад. При средней скорости «КамАЗа» на горных дорогах километров в сорок…
– Я бы сказал, что даже меньше, – вставил майор, поняв, куда клонит московский полковник.
– Пусть будет сорок, – махнул рукой Гуров. – Они могли ехать и не только по горным дорогам. За сутки машина могла уехать черт знает куда. Пусть даже двадцать часов они ехали без остановки. Это ведь расстояние почти в 800 километров. Если брать только территорию России, то это уже Саратов, Воронеж. Понимаете, какой радиус?
– У вас есть какая-то идея, товарищ полковник?
– Есть. Давайте отталкиваться от того, что машину угнали не покататься и не соляру из ее бака слить. Допустим, машина была нужна, чтобы куда-то доехать либо большой группой людей, и они все спрятались в фургоне, либо нужно было что-то перевезти, что-то габаритное. Вариантов несколько, но сейчас не это важно. Поставьте себя на место преступников. Итак, они захватывают машину неизвестным нам способом. Судя по заключению экспертов, водитель убит сразу, даже до наступления темноты. Почему? Спешили, не хотели терять время на запугивание, переговоры, имитацию подкупа. Просто и радикально. И еще одна причина напрашивается. У преступников было мало времени. Либо они отсюда что-то большое вывезли, либо съездили куда-то и что-то привезли на побережье.
– Второе менее вероятно, – возразил майор. – Им проще было угнать машину в том месте, где нужно было забрать груз.
– Правильно, – обрадовался Гуров. – И машина криминальная ушла из этого района, и груз вывезли. Значит, мы можем предположить, что груз был местный. А зачем вернули машину сюда, а не бросили в том месте, куда прибыл груз?
– Чтобы не «светить» конечный пункт и не дать нам связку «угон машины – другое преступление».
– Отлично, – улыбнулся Лев. – Вот и я так думаю. Значит, груз был важный, никак нельзя нам дать шанс выйти на его след или понять, что это такое. И второе. Тело водителя прятали где-то совсем близко от места угона «КамАЗа». А может, и тело Валовика там же находится. Развозить и прятать трупы по району глупо и опасно. Вот ты мне и скажи, майор, где на выезде из города по Батумскому шоссе можно спрятать труп. Не закопать, не бросить среди камней или деревьев, а спрятать надежно, чтобы через двое суток забрать и поместить в кабину машины. То есть гарантированно сохранить, к тому же чтобы никто случайно не натолкнулся на него. Ну?
– Теневой переулок, – первым успел сказать все это время молчавший молодой оперативник.
– Точно! – удовлетворенно кивнул начальник угрозыска.
– Ну-ка, рассказывай, Сережа, – попросил Гуров и даже потер руки от предвкушения удачи.
– Тут ведь поселки вокруг, товарищ полковник, – усмехнулся оперативник. – Курортная зона. Особенно ближе к побережью все как на ладони. Там и «КамАЗ» в глаза бросается. Кабриолету легче незаметно проехать, чем «КамАЗу». И Батумского шоссе никому не миновать, если ты едешь на север вдоль моря. А оно перегружено. Сотрудники ДПС эту трассу берегут, и у них глаз наметан. Туда соваться с трупом или даже с двумя в кузове – самоубийство. И есть один хитрый участок – это район Холодной балки. Вот сюда от развязки по трассе А-147 ведет дорога вдоль реки Псахе. Дорога ведет в поселок Заря, но до поселка дорога проходит мимо дамбы. Тут небольшая запруда. Когда-то механизм заслонок был с электроприводом, а сейчас механический, но кое-какое оборудование осталось, правда, разворовали многое. И подстанция стоит пустая, и щитовые тоже. А еще там у самой стенки запруды оставались с советских времен бетонные отстойники рыбохозяйства. Все сгнило, разрушилось. Туда никто и не ходит. Местным не нужно, туристов туда не возят. Но самое интересное, что тут через поселок Клен можно объехать большой участок шоссе. Не надо возвращаться на развязку, а выехать уже дальше по шоссе, за серпантином. Так что это единственное место, товарищ полковник, где можно поискать.
– Остается один вопрос, – задумчиво произнес начальник уголовного розыска. – Почему им было не спрятать тело ближе к Шаумянскому перевалу, а снова машину гнать почти в Сочи.
– Они просто не были уверены, что удастся все проделать точно, – пояснил Гуров. – Не уверены были, что «КамАЗ» удастся вернуть сюда и удастся замести все следы. Тело пролежало бы еще, прежде чем его обнаружили. Дайте мне пару толковых ребят и машину, мы там все осмотрим.
– Вот, возьмите Сергея Румянцева, – кивнул майор на оперативника и потянулся к телефону. – И Виктора Ткаченко я вам дам. Ребята толковые, а Сергей тот район хорошо знает.
Через десять минут Гуров с молодыми оперативниками ГУВД выехал на дежурной машине. То, что борта микроавтобуса были расписаны словами «Полиция», «Дежурная ГУВД» и «Телефон доверия», сейчас значения не имело. Наоборот, помогало быстрее добраться по загруженным дорогам, если возникнет необходимость включать «маячки». И на месте лишних вопросов не возникнет у начальства или населения. Единственный в полицейской форме был только водитель Сашка Петров. Всю дорогу он веселил оперативников и московского полковника курьезными историями из жизни курортного города, но когда машина миновала поворот на поселок Клен, Сашка замолчал и стал сосредоточенно смотреть на дорогу.
Проезжая часть на Теневом переулке была узкой, и со встречными машинами приходилось разъезжаться аккуратно. Румянцев, сидевший на переднем сиденье рядом с водителем, тоже замолчал и стал вглядываться в строения впереди.
– Смотрите, там машина! – вдруг произнес он, показывая рукой.
Гуров подался вперед, прижимаясь грудью к спинке переднего сиденья. Машина, какая-то темно-серая иномарка, седан. Стоит возле деревьев в тени. Ага, а возле машины девушка. Вот она приложила руку к глазам козырьком, глядя на полицейский микроавтобус. Кажется, повернула голову и что-то сказала или крикнула. Точно, появился молодой мужчина в черной футболке и сразу сел за руль. Девушка села рядом с ним, и машина круто развернулась.
– Ткаченко, остаешься! – крикнул Гуров. – Догоните машину, любой ценой установить ее номер и людей, которые сейчас здесь были. Сашка, тормози, мы с Румянцевым останемся здесь!
Водитель притормозил, и Лев, не дожидаясь остановки микроавтобуса, выпрыгнул на асфальт. Следом затопали ноги Румянцева. Лев сразу потянул своего молодого помощника за деревья – а вдруг там, у бетонных резервуаров есть еще кто-то? Но с какой быстротой уехали эти двое! Они явно увидели машину и поспешили исчезнуть, хотя не могли рассмотреть, что машина полицейская, – на капоте нет опознавательных знаков, на крыше нет проблесковых «маячков».
– Сережа, – взяв за локоть, остановил оперативника Лев. – Давай разделимся. Я пойду со стороны дороги, за деревьями, а ты двигайся вдоль реки. Постарайся незаметно спуститься к воде.
Сергей ушел, а Гуров, сунув руку под пиджак, проверил пистолет в кобуре, снят ли тот с предохранителя. Люди, которые не задумываясь убивают свидетелей, чтобы скрыть преступление, церемониться не будут даже с полицейскими. Когда они будут спасать свою шкуру, то станут очень опасными.
Через десять минут осторожного движения он оказался, наконец, возле бетонных блоков. Теперь было ясно, что здесь никого нет. Три корыта, абсолютно сухие и позеленевшие от влаги, чахлые кустики по краям, каменистая почва, на которой не осталось следов колес стоявшей тут недавно машины. Несколько столбов уходили в сторону поселка, но электрических проводов на них не было.
– Никого? – подошел к нему Румянцев. – Вот об этом местечке я сразу и подумал, когда вы заговорили о ваших подозрениях. Естественный холодильник. Надо Ткаченко позвонить, узнать, как у них дела, догнали или нет.
– Не надо, – покачал головой Лев. – Вдруг у них погоня или ваш коллега пытается подойти незаметно к тому человеку? А тут звонок. Будет результат, сами позвонят. Ведь так?
– Ну да, – виновато улыбнулся молодой оперативник. – Тогда давайте все здесь осмотрим.
Три отстойника были пусты. Трансформаторная будка маловата для того, чтобы поместить туда тело взрослого человека, да и дверь была открыта, выставляя напоказ остатки электрооборудования. Гуров шел по узкой полосе крошащегося бетона, когда в глаза ему бросился ржавый железный люк, больше похожий на дверь, приваренную к стальным закладным в бетоне. Подойдя вплотную к этому люку, он уловил отчетливый трупный запах. Румянцев тут же подбежал на зов полковника и принюхался.
– Ну, вот и сказочке конец, – произнес он. – Это бокс для электромотора. Только его там давно уже нет.
– Сказочке еще не конец, – хмуро отозвался Лев. – Давай открывай!
Сергей спрыгнул вниз на бетон бокса и взялся за железную ручку двери. Та со скрипом поддалась и стала открываться. Снизу сразу пахнуло запахом разложения. Он сморщился, но все же открыл дверь до конца и посмотрел вниз.
– Труп. Мужчина, на вид 30–40 лет. Одет в серый пиджак и синие потертые джинсы. Полуботинки коричневые, на шнуровке. Лежит лицом вниз, на кистях рук и шее характерные трупные пятна.
– По ориентировке описание совпадает с описанием пропавшего Валовика, – ответил Гуров и полез за телефоном. – Придется вызывать группу.
Оперативно-следственная группа прибыла через двадцать минут. За это время Гуров и Румянцев облазили чуть ли не на коленях все вокруг на расстоянии ста метров от места нахождения трупа. Один отпечаток протектора машины, подходящий для идентификации, они все же нашли. Несколько относительно свежих окурков и два отпечатка подошвы ботинка тоже можно было зафиксировать. Когда местоположение и состояние тела описали и вытащили его из бокса, Гуров сразу узнал Валовика. Он столько раз за эти двое суток рассматривал его фото, что теперь просто не мог ошибиться, несмотря на то что тело стало распухать и кожа на лице натягивалась.
– Ну что-то вы уже можете сказать? – спросил Лев судмедэксперта.
– Могу предположить, что причиной смерти был перелом шейных позвонков. Хотя при таком состоянии тела можно и ошибиться. Но главное, никаких проникающих ранений. Возможно, смертельный укол или отравление через желудочно-кишечный тракт, возможно, контактный яд. Пока сказать нечего.
– Лев Иванович! – позвал криминалист, выбравшийся из бокса. – Тело Захарченко тоже находилось здесь. Отсюда его забрали и поместили в тот «КамАЗ». Вот, посмотрите, пуговица от его рубашки. Помните, у него на нагрудном кармане рубашки была оторвана пуговица? Вот эта совпадает. Мы сличим остатки ниток на пуговице и на рубашке, где она была пришита.
– Косвенная улика. Пуговица может быть просто похожа, – недовольно вздохнул Гуров. – Хотя, может, вы и правы, откуда там вообще взяться пуговицам. Ладно, приобщайте к делу.
Договорить он не успел, потому что зазвонил в кармане телефон. Номер был знакомый – один из телефонов дежурной части ГУВД.
– Товарищ полковник, это лейтенант Ткаченко. Номер машины срисовали, отдали в ГИБДД, сейчас там наводят справки по ней. Они через Мамайку и Барановку ушли в Сочи. Мы два раза их чуть не догнали. Во второй раз возле Барановского кладбища нам показалось, что водитель девушку высадил. Я выскочил, одну похожую остановил, попросил документы предъявить, а она оказалась следователем краевой прокуратуры. Ошибочка вышла.
– Очень похожая была? – насторожился Гуров.
– Ну, как… Маечка такая… обычная, джинсы стрейчевые, балетки на ногах. Главное, что мне запомнилось, волосы у нее длинные, но они собраны на темени в хвост. И у этой так же.
– Ты фамилию следователя запомнил?
– Так точно.
– Так вот, передай мой приказ оперативному дежурному срочно связаться с краевой прокуратурой и выяснить, есть ли там следователь с такой фамилией, именем и отчеством. И подходящая по возрасту. Понял?
Лев посмотрел на часы. Ну что ж, здесь делать больше нечего. Пусть работают специалисты, а ему пора возвращаться в город в Центр криминалистической экспертизы. Кроме машины, на которой приехала группа, другого транспорта под рукой не было, и он вызвал такси. Черная «Гранта» приехала через десять минут. Сидя рядом с водителем, Лев смотрел через окно на море. Оно то открывалось, то снова вид закрывали прибрежные холмы. Да, думал сыщик, дело начинает открываться с неожиданной стороны. И каждый день добавляет только вопросы, а ответов на них пока нет. Кажется, искупаться и поваляться на пляже мне не грозит.
Завибрировал и коротко пискнул телефон в кармане. Сообщение, мысленно отметил он и достал аппарат. На экране появился текст:
Полковник, не лезь в это дело. Оставь его местным, возвращайся в Москву и ЖИВИ.
Гуров хмуро смотрел на надпись вместо номера абонента, приславшего сообщение. Из нее следовало, что абонент не установлен. Угроза? Неприкрытая! Убить грозятся? Ну, это мы проходили, дурачки, зря вы это написали! Вы ведь мне подсказали, что дело серьезнее, чем мне казалось, и сами себе навредили. А идея пришла в голову тому, кто меня не знает. Гурову такие вещи не предлагают, Гуров вцепится, и никакая смерть не заставит его разжать «клыки».
Так, ладно, «засветились». Теперь давай думать о другом, сказал сам себе Лев. Кто здесь знает номер моего телефона? Сообщение пришло на служебную симкарту. А мой номер знает начальник местного ГУВД, начальник уголовного розыска и оперативный дежурный ГУВД. Ну, теперь еще Ткаченко, который звонил и докладывал о результатах преследования машины. Своих подозревать не хотелось, но иногда и это приходится допускать. Но это в крайнем случае, и не всегда следует предполагать умышленные действия. Мой номер мог случайно увидеть тот, кто помогает преступникам. Ну, в комнату дежурной части ему не войти, если он только не в погонах.
Стоп! Гуров стиснул телефон и потер им свой лоб. Павлов! Старший лейтенант из МЧС. Они ведь с ним перезванивались. Парень он хороший, скорее всего, и честный. А вот Регина, которая увивалась возле Олега, – это уже повод для серьезного размышления. Что-то подсказывает, что она выдает себя не за ту, кем является. В самолете они могли оказаться рядом случайно. Если она летела сюда по тому же делу, глупо сажать ее возле него. Главное тут – ее поведение с Павловым в кафе. Там она не была солидной дамой из общества, она с Олегом вела себя как курортная дамочка в поисках приключений. Причем не блещущая воспитанием.
Вот и разгадка. Возможны и другие варианты, более хитрые, но это вряд ли. Обычно все происходящее намного проще, чем думается и предполагается. Как там у древних? Не усложняй без меры?
Глава 4
В Центре Гурова ждали с результатами еще утром, но найденное тело Валовика спутало планы, и он приехал на встречу с группой экспертов только к пятнадцати часам.
– Прошу прощения, товарищи, что снова отрываю вас от работы и заставляю ждать себя, но непредвиденные обстоятельства требовали моего присутствия.
Лев прошел к столу и сел. Первой начала говорить эксперт Ирина Евгеньевна, строгий взгляд медика заставил сыщика улыбнуться, уж очень эта женщина выглядела серьезно, как на приеме у английской королевы, когда следить нужно даже за каждым движением своей брови, которое могут истолковать двояко другие придворные или сама королева.
– Не знаю, обрадует это вас или огорчит, – сказала она, – но кровь в кабине «КамАЗа», которую вы нам предоставили для анализа, не человеческая.
Гуров поперхнулся и уставился на женщину, напрочь выкинув из головы все фривольные мысли о королевских приемах и движениях бровей. Чья кровь? Коровья? Имитация того, что водитель умер во время аварии? Или что в кабине убили второго человека, и отсюда столько крови? Глупо же надеяться на такие выводы работников правоохранительных органов. Хотя все правильно, если предполагать, что работать будет молодой или ленивый дознаватель, которым «по барабану» причины аварии, которым бы только написать отказ в возбуждении уголовного дела и спихнуть материалы в архив. Может, на это и был расчет? Или другой вариант, более хитрый? Запутать, подсунуть ложную версию, увести следствие на это направление и отвлечь от истинного?
– Кровь-то хоть свежая? – спросил он после недолгого раздумья.
– Свежая, – кивнула Ирина Евгеньевна. – Ее взяли или с бойни, или с частного подворья, где резали корову. У нас это просто, и этот случай не первый. Нашим экспертам приходилось уже сталкиваться со случаями, когда коровью или баранью кровь пытались выдать за человеческую.
– И давно это было?
– Давно, – чуть пожала она плечами. – Раза три. Последний произошел года три назад, когда мужчина пытался имитировать собственную смерть и хотел скрыться от жены с любовницей и не платить алименты.
Значит, это испытанный и популярный местный ресурс, понял Гуров. Просто и незамысловато. Точно, у них был местный в помощниках, житель этих мест. Да и глупо было бы предположить, что что-то серьезное можно провернуть, не имея в помощниках человека, знающего условия, обычаи, да и просто стиль работы местных правоохранительных органов.
– Образцы масел и других жидкостей, – начал докладывать следующий эксперт, – ничего экстраординарного не выявили. Типичные эксплуатационные материалы именно для «КамАЗов». Очевидно, потеки из емкостей или запчастей, которые водитель перевозил в фургоне или хранил там. В двух образцах была земля, вероятно, с обуви человека, который ходил по полу фургона, например, во время разгрузки или погрузки. Почва типичная для нашего района, но вот в образце с педалей в кабине нам удалось выявить следы чернозема и растительности, характерной для степных и лесостепных районов. Скорее всего, это типчак.
– Все? – спросил Лев, когда обсуждение закончилось. Но эксперты повернули головы в сторону молодого человека, который немного нервно теребил тонкую пластиковую папку в руках.
– Я хочу кое-что добавить, – сказал молодой человек. – Это по тому образцу с краской, который вы прислали.
– По какому образцу? – не понял Гуров.
– Ну, соскоб, – попытался напомнить эксперт. – В сопроводительной записке указано, что вы взяли соскоб с потертости на боковом профиле усиления кузова в фургоне «КамАЗа».
– Ах, да, простите, – кивнул Лев. – Действительно. И что вы можете сказать по этому поводу?
– Это какое-то специальное стойкое покрытие, товарищ полковник, – стал рассказывать молодой человек, явно пытаясь следить за своей речью и грамотно формулировать. – В основе – краска и лак. Скорее всего, это лакокрасочный состав, двухкомпонентная структура, которая при высыхании дает второй защитный слой. Примечательно, что у этого состава высокая механическая прочность. Прочность к коррозийному воздействию. И стойкость к большинству возможных атмосферных коррозий. Я не имею в виду коррозию химическую или биологическую.
– Поясните, что это за состав? – попросил Лев.
– Подобные составы используются в сложных метеорологических и природных условиях, когда необходимо защитить металл. Например, там, где есть частые песчаные бури, которые воздействуют на металл, или море близко, и соленые брызги разъедают со временем покрытие, и пескоструйная установка помогает сохранить его.
– Любопытно, – задумчиво произнес Лев. – И на каких же конструкциях такая установка используется?
– Я не знаю, – виновато ответил молодой эксперт. – Пытаюсь найти что-то похожее, но пока безрезультатно. Это или какая-то новая разработка или… не знаю даже, что предпринять. Могу только добавить, что состав кристаллизовался в идеальных условиях.
– А что это значит?
– Это значит, что его наносили на какое-то изделие не в уличных условиях или пыльного помещения. Скорее всего, в заводских условиях, причем в специальной покрасочной камере. И еще. Период высыхания был выдержан полностью. То есть послойное высыхание произошло, и покрытие превратилось в конгломерат. Но возраст его, как мне кажется, не более месяца. Нет разницы между поверхностным слоем и более нижним. На молекулярном уровне взаимодействие с окружающей средой все равно происходит, но здесь его практически нет. И это покрытие на порядок крепче, чем покрытие каркаса фургона «КамАЗа». Проще говоря, «КамАЗ» покрашен обычной краской, а вы привели образец специального состава.
– Час от часу не легче, – нахмурился Лев. – Получается, в машине перевозили какое-то изделие или оборудование со специальным покрытием, стойким к внешнему природному воздействию. Сразу возникают мысли о террористах и каких-то суперсовременных страшных разработках. Одно успокаивает – везли небрежно. С бомбой или другой опасной штукой так бы не обращались. Ладно. Спасибо всем!
Павлов долго не отвечал. Гуров постоял на улице в тени под каштанами и снова набрал номер спасателя.
– Лев Иванович! Здравия желаю! – раздался, наконец, в трубке жизнерадостный голос старшего лей- тенанта.
– Здорово, Олег! Слушай, ты сейчас на дежурстве или как?
– Или как, – засмеялся спасатель. – Выходной у меня.
– Отлично. Понимаю, что планы, дела, но я попрошу тебя все же уделить мне с часок твоего времени. Сможешь? Дело серьезное.
