скачать книгу бесплатно
– А вы быстро схватываете.
– Логика вашего рассказа подвела меня к этой мысли. Значит, я прав?
– Да. Сестра Джесси уже несколько лет зарабатывает, будучи таким вот «другом».
– Но если в этом нет ничего противозаконного, то в чем проблема?
– В репутации.
– Ах, эта репутация!
– Понимаете, уже столько лет… Сто лет! Сто лет было в прошлом году нашей фирме. Еще мой прадед открыл юридическую контору. То есть качество предоставляемых услуг является неотъемлемой частью имени Кэмпбелл.
– А как давно сестра стала оказывать подобные услуги?
– Оказалось, что давно.
– Она сама рассказала вам о «дружеском» бизнесе?
– Нет, она скрывала от нас этот факт. Но, увы, однажды она присутствовала на процессе и консультировала клиента. В зале находились знакомые нашей семьи, они и донесли отцу. Он тогда очень сердился, был раздосадован ее выбором, просил оставить подобного рода бизнес. Но сестра отказалась. Отец пригрозил лишить ее наследства…
– Извините, а когда это было?
– Давненько, полтора года назад.
– И отец выполнил свое обещание?
– Этого не произошло. Две недели назад было зачитано завещание. В нем все осталось, как прежде.
– Что значит, как прежде?
– Завещание отец написал давно. Движимое и недвижимое имущество делится на три доли. Как я уже говорил, есть небольшие суммы, которые отец выделил садовнику Питеру, дворецкому Джону и миссис Стюарт. Пять тысяч фунтов отец завещал на благотворительность. Все остальное поделено между тремя наследниками.
– Я не вижу у вашей сестры мотива для убийства отца. Ну, поворчал старик… Однако ведь не лишил наследства!
– В том-то и дело… Он продолжал напоминать ей об этом. При встречах настаивал, чтобы она не позорила имя Кэмпбеллов, угрожал, что не оставит ей ничего. Они часто спорили. Папа пытался образумить ее.
– А что она на это отвечала?
– Вообще-то Джесси не особо реагировала. Она лишь смеялась и говорила отцу, что он старый ворчун.
– А мне нравится ваша сестра. И она права, знаете ли.
– Только одно дополнение. В сентябре, за три недели до смерти отца, она вновь присутствовала в качестве «друга» в суде, и клиент процесс проиграл. Такое бывает и у хороших адвокатов. Однако после процесса в газете появилась неприятная статья о том, что занятие «подруги Мак-Кензи» по фамилии Кэмпбелл – дочери уважаемого сэра Эндрю Кэмпбелла – весьма странное. Есть подозрение, что она не платит налоги. Да, журналист постарался… – Арчи сердито фыркнул. – Когда отец увидел эту статью, он очень рассердился. Вызвал Джесси на разговор и реально пригрозил лишить имущества и денег, если она не прекратит заниматься подобным бизнесом.
– Но непослушная дочь не пошла на уступки отцу?
– Не пошла. Она сказала, что проживет и без его денег.
– Вообще-то, Арчи, мне кажется, у вашей сестры сильный характер.
Арчибальд улыбнулся.
– Она с детства была упрямая. Джесси младшая. К тому же девочка. Ее все любили, баловали, – сказал он и как-то смущенно посмотрел на Макса: – Я люблю сестру. Но я перестал доверять ей. Я перестал доверять моим родным, а это плохо. – Он покачал головой, закрыл лицо руками. – К тому же дядя Роберт считает, что Джесси могла… поступить так, чтобы не лишиться наследства. Вы же просили честно рассказать обо всех возможных версиях.
– Я приму к сведению. Но все же, мне кажется, вопрос с наследством несколько притянут за уши. Так у нас говорят.
– Но мотив у нее есть, согласитесь?
– Очень слабый мотив. Однако давайте оставим эту версию как рабочую, – согласился Макс. – А вы? Вы подозреваете свою сестру?
– И сестру. И брата. И даже садовника.
– Садовника?
– Угу…
– И какой же мотив у садовника?
– Пока мотив не просматривается, – вздохнул Арчибальд. – Но парень мне несимпатичен. Возможно, такое личностное к нему отношение мешает мне логически мыслить.
– И чем же он вам неприятен?
– Знаете, в течение сорока пяти лет садовником в поместье работал Питер Грант. Сколько я себя помню, я помню и Питера. Ему под восемьдесят. Он долгое время был одинок, женился, когда ему было далеко за сорок. У него родились два сына. Семья всегда проживала в сторожке, на территории поместья. Они и сейчас там живут. Отец не возражал против того, чтобы они остались жить в поместье. Наверное, привык к нему за все эти годы. Но наступил момент, когда Питеру стало трудно исполнять свои обязанности. И за садом теперь ухаживает его младший сын Томас.
– И Томас, по-вашему, не справляется со своими обязанностями?
– В том-то и дело, что справляется прекрасно.
– Тогда откуда взялась эта неприязнь?
– Не могу объяснить.
– И все же постарайтесь. Это важно, Арчи.
– Он… Ну, однажды он проявил внимание к моей дочери.
– О! Отцовская ревность?
– Наверное.
– Возможно, потому что парень – просто садовник, а ваша дочь – мисс Кэмпбелл?
– И это тоже.
– Но ваш отец женился на обедневшей русской княжне, у которой, кроме фамилии, ничего не было. И они прожили долгую счастливую жизнь.
Арчи улыбнулся:
– Эта княжна знала пять языков, играла на фортепьяно, имела профессию медсестры… А парень лишь школу закончил. А может, и не закончил. Мне показалось, он был слишком навязчив. Я даже сказал Питеру, его отцу, что Томас ведет себя неприлично. К тому же у Эмили, дочери, он ответных чувств не вызывает.
– И давно вы разговаривали с его отцом?
– Два месяца назад. Вся семья собралась на семейное торжество. Я наблюдал в окно, как этот… Томас остановил мою дочь, удерживал ее за локоть и что-то говорил ей. Я вынужден был открыть окно и позвать ее. Только после этого он оставил ее руку.
– А как объяснила его поведение Эмили?
– Отделалась шуткой.
– Да?
– Сказала, что мальчик-садовник просто влюблен. Однажды она ему улыбнулась и немного с ним поболтала. Томас возомнил бог знает что.
– Ну… вполне разумное объяснение.
Макс подумал, что с этим молодым человеком нужно обязательно встретиться и поговорить. А вот с Арчибальдом этот вопрос больше обсуждать не нужно. Он зол на парня.
– Арчи, вы сказали, что подозреваете всех: сестру, брата, даже садовника. С сестрой мы разобрались. С садовником тоже все более-менее понятно. А ваш брат? Чем он заслужил ваше недоверие?
– Боюсь, вы не поймете меня, – тихо произнес Арчи и покачал головой.
– А вы объясните. Я постараюсь понять.
– Когда я сказал вам, что подозреваю всех, я был честен. Но у меня нет объяснения, почему это так. Просто я не верю в несчастный случай и хочу разобраться, что произошло на самом деле. И если это убийство, то существует виновный, то есть убийца. Кто он и почему убил отца, я не имею представления. Поэтому я нанял вас, чтобы вы помогли разобраться. Это нужно всем нам. Мне, в первую очередь. Я считаю, что убийцей мог быть любой человек: член семьи, друг, кто-то из работников дома. Мой брат… У него алиби, я знаю. У всех членов семьи есть алиби. Но совсем не обязательно убивать самому.
– То есть конкретного мотива убивать отца у вашего брата не было?
– Я такой мотив не нахожу. Но ведь это не значит, что мотив не существовал вовсе?
Макс не ответил. Арчи прав. Странное дело… Пока никаких доказательств и аргументов в пользу того, что произошло убийство, Арчибальд не предоставил. Наоборот, все говорило о том, что здесь, в этой уютной комнате с камином и «висковыми» стеллажами сэр Кэмпбелл либо покончил с собой: лишил себя жизни, слушая голос любимой жены и наслаждаясь бокалом виски (по версии полиции), либо просто по рассеянности (запамятовал!) вместо одной таблетки выпил сразу несколько (по версии всех остальных).
Но почему-то Макс разделял сомнения Арчибальда. Он и сам не мог понять, почему. Скорее всего, кто-то помог старшему Кэмпбеллу выпить столько таблеток. Но каким образом? И, самое главное, кому мог помешать восьмидесятишестилетний старик? Кто поторопил его кончину? Эндрю Кэмпбелл мог прожить еще пять-десять лет. Может, и того меньше. Но убийца не хотел ждать. Он, очевидно, имел очень веский мотив для того, чтобы ускорить смерть пожилого человека. И что же так торопило преступника?
– Арчи, давайте очертим ближайший круг людей, с которыми общался ваш отец. Я буду кое-что записывать. Не обращайте внимания. Рассказывайте. Начнем с работающих в доме. О близких чуть позже.
– О миссис Стюарт мы уже говорили. Я помню, что должен выяснить, какова сумма ее ренты. Хочу лишь добавить, что и мама, и отец доверяли ей абсолютно. Я никогда не слышал от них плохого слова в ее адрес.
– Расскажите о Джоне. Который не Бэрримор. – Макс хитро улыбнулся. –Как его… Робертсон?
Арчибальд кивнул:
– Да, Джон Робертсон.
– Как давно он работает в доме?
– Думаю, лет двадцать.
– Ого. Значит, он тоже пользовался доверием ваших родителей. Столько лет оставаться в доме.
– Вы правы. Джон надежный, преданный, тактичный человек. Сначала он занимался лишь домашними делами: прислугой и хозяйством. Но уже лет пять как он стал личным секретарем родителей. Насколько я знаю, отец был очень доволен его работой, доверял ему. Джон напоминал отцу обо всех встречах, визитах, вскрывал корреспонденцию и сам определял, насколько важна та или иная информация, следил за коммунальными платежами, налогами. Можно сказать, он вел все дела в поместье.
– Вы хотите сказать, что у дворецкого был доступ к банковским счетам вашего отца? – удивился Макс.
– Не думаю, что ко всем. Однако все, что касается домашних расходов и налоговых выплат – да.
– А вы интересовались счетами вашего отца? Э-э… не было ли каких необоснованных или странных трат?
Арчибальд удивленно посмотрел на Макса.
– У нас не принято интересоваться чужими деньгами. Если честно, я даже не в курсе, сколько тратит моя жена. Нет, что касается общих денег, – здесь все под контролем, у нас с ней есть общие счета. Но есть и раздельные. Мы друг друга не контролируем.
– Я спрашиваю не из личного любопытства, Арчи. Человек, который имел доступ к деньгам вашего отца, естественно, попадает под подозрение. Я ни в коем случае не хочу обвинить Джона в нечестности, но проверить ведение банковских операций вашего отца не мешало бы. В основе большинства преступлений лежит денежный вопрос, мистер Арчибальд. Вам ли, адвокату, этого не знать.
– Две недели назад было зачитано завещание отца. Кроме движимого и недвижимого имущества, которое было поделено на три части, нам досталась и приличная сумма денег. Никаких вопросов ни у нас, ни у нотариуса не возникло.
Макс очень хотел расспросить подробнее, что означает «приличная сумма денег», но постеснялся. Он лишь спросил:
– А Хилхаузи кому достался?
– Хилхаузи я выкупил у брата и сестры еще два года назад.
– Что значит, выкупили? Объясните, Арчи.
– Когда умерла мама, отец составил завещание. Имущество делилось на три равные части. Собственно, мы знали о содержании завещания, отец сразу поставил нас в известность о том, как он хочет распорядиться имуществом и деньгами. Так вот… Когда встал вопрос о поместье, отец пожелал, чтобы Хилхаузи остался в семье. Он понимал, что если кому-то из нас троих взбредет в голову продать свою часть, то остальные должны будут подчиниться. Однако дом и сад надо содержать. Это недешево. Отец переживал, захотим ли мы постоянно вкладывать деньги в Хилхаузи. Поначалу, возможно, да, но со временем… Сестра живет, в основном, в Лондоне, часто уезжает во Францию. У нее там дом. Брат тоже разъезжает по экспедициям. Тогда я, чтобы успокоить отца, предложил брату и сестре выкупить их доли. Как ни странно, они не возражали. Так что Хилхаузи принадлежит мне.
– То есть сэр Эндрю Кэмпбелл последние два года жил в вашем доме?
– Не совсем так. – Арчи усмехнулся. (Макс решил, что усмешка относится к непониманию Максимом Омским английских… тьфу, шотландских реалий. Поди разберись в их вековых традициях!) – В Шотландской юрисдикции действует так называемый «узуфрукт» – ограниченное имущественное право, которое объединяет два имущественных интереса: пользование (узус) и собственно «фрукты» (в переносном смысле – получение прибыли от вещи, которой владеют). Во французском законодательстве, например, узуфрукт применяется к наследству очень часто. В Великобритании такое право имеется только в Шотландии. По завещанию отца Хилхаузи должен принадлежать троим наследникам в равных долях. Однако я, скажем так, выкупил Хилхаузи у отца, но наделил его правом пожизненной ренты – лайфрент. Он оставался пользователем поместья до конца жизни. При продаже деньги получил не отец, а мои брат и сестра. Естественно, моя доля, как одного из наследников, была вычтена из стоимости поместья.
– Арчи, но у вас появился мотив для убийства отца. Как я понял, вы не имели права пользоваться домом до тех пор, пока отец оставался жив.
– Теоретически, да, это так. Но дом я выкупил, скорее, из сентиментальных соображений. Я, как и отец, не хотел бы видеть здесь других хозяев. Кстати, жена ворчала… Она была против этой сделки поначалу. Мне пришлось ее уговаривать. Но вы вправе задавать мне эти вопросы. Мы договорились, что я буду отвечать честно.
Макс кивнул. Объяснение его удовлетворило.
– Хорошо. Давайте продолжим. Мы говорили о Джоне. Вы могли бы поинтересоваться в банке движением денег на счету вашего отца за последние три-четыре месяца?
– Нет, в банке я вряд ли получу такие сведения. Но я поговорю с нотариусом, который заведовал делами отца. У него был обязательный доступ к счетам отца. Собственно, он рассчитывал все юридические траты, пошлины, все нюансы, связанные с наследством. Он обязан все знать о движимом и недвижимом имуществе. Да, пожалуй, у него я могу уточнить.
Арчи снова записал в блокнот поручение Макса.
– Странно. У вас собственная юридическая контора, а делами отца занимался посторонний нотариус.
– Увы, это так. Но я же вам говорил, что в Великобритании юридический бизнес находится под серьезным контролем. Родители приняли такое решение, чтобы уберечься от бесконечных проверок, а также избежать конфликта интересов наследников. Так как юридическая контора досталась мне (у брата другие интересы, сестра не изъявила желания работать под вывеской «Грегори Кэмпбелл»), то такое решение было оправданным и честным. Иначе меня могли бы заподозрить в давлении на родителей или сокрытии налогов. Профессиональная репутация стоит дороже, знаете ли.
– После смерти отца вы, Арчи, никого из работников не уволили. Я понимаю, что вы нуждаетесь в помощи миссис Стюарт. Садовник тоже необходим. Но Джон? Вы собираетесь увольнять дворецкого?
– Я еще не обсуждал с ним этот вопрос. Дело в том, что мы с женой пока не решили, будем ли мы здесь постоянно жить или оставим Хилхаузи как вторичное жилье. У нас уже есть небольшой дом на море. Все упирается в налоги и коммунальные услуги, которые в Великобритании очень большие. Пока я работаю, это вполне по силам, но годы берут свое. На пенсии содержать столько недвижимости – это расточительство. Значит, надо продавать квартиру. В общем, пока я не готов ответить.
