Полное собрание сочинений. Том 14. Сентябрь 1906 – февраль 1907

скачать книгу бесплатно

Опыт классификации русских политических партий

Объединительный съезд РСДРП, как известно, уклонился от задачи классового анализа политических партий в России и определения пролетарского отношения к ним. Общее подтверждение амстердамской резолюции[19 - Ленин имеет в виду резолюцию «Международные правила социалистической тактики», принятую Амстердамским международным социалистическим конгрессом II Интернационала в августе 1904 года. В резолюции было выражено отношение социалистов к буржуазным партиям; она запрещала социалистам участие в буржуазных правительствах и осуждала «всякое стремление к затушевыванию существующих классовых противоречий, облегчающему сближение с буржуазными партиями».] является не чем иным, как формой уклонения. А между тем революция требует от нас все более и более настоятельно применения марксистского метода и марксистской теории к освещению того глубокого и интереснейшего процесса образования партий, который идет в России, по понятным причинам, быстрее и острее, чем где бы то ни было.

Конечно, этот процесс далеко-далеко не закончился и не дал еще никаких вполне устойчивых результатов. Но ведь закончиться этот процесс и не может никогда в капиталистическом обществе, а «устойчивыми» результаты его могли бы стать лишь при застое революции, как крутой ломки всей старой политической надстройки. Поэтому откладывать задачи анализа буржуазных партий мы никак не можем, тем более, что период октябрьских свобод, с одной стороны, и период первой Думы, с другой, дали уже, несомненно, крупные результаты, с которыми нельзя не считаться. И открытая революционная борьба в форме стачки, восстания и т. п., и новая избирательная кампания потребуют от нашей партии ясного и отчетливого определения своих отношений к различным партиям, а это возможно лишь на основании научного, т. е. классового анализа их.

Начнем с перечня сколько-нибудь значительных политических партий (или, пожалуй, типов[3 - Мы говорим о типах партий, во-1-х, потому, что за всеми мелкими делениями невозможно угнаться, да и не важны они (напр., отличие какой-нибудь прогрессивно-промышленной партии[177 - Прогрессивно-промышленная партия возникла в октябре 1905 года в Москве; объединяла представителей крупной торгово-промышленной буржуазии и по своим политическим взглядам близко примыкала к «Союзу 17 октября». Партия полностью поддерживала политику царского правительства. В интересах буржуазии она добивалась расширения бюджетных прав Думы, более широкого экономического законодательства, некоторых реформ в области образования и суда. Аграрные требования партии сводились к защите политики Столыпина, направленной на создание опоры царскому самодержавию в лице деревенской буржуазии, кулаков. Впоследствии Прогрессивно-промышленная партия слилась с октябристами.] или диска[178 - «Диск» («Демократический союз конституционалистов») – контрреволюционная организация; возникла в Петербурге вскоре после появления царского манифеста 17 октября; объединяла представителей крупного дворянства, консервативных слоев промышленной буржуазии и высшей бюрократии. Программа «Диска» мало чем отличалась от программы октябристов. Она признавала конституционную монархию наиболее соответствующей для России формой государственного устройства. В целях привлечения на свою сторону кулачества «Диск» демагогически заявлял, что на первое место своей деятельности ставит разрешение аграрного вопроса. Повторяя основные положения аграрной программы кадетов, «Диск» выдвигал требование увеличения площади крестьянского землепользования за счет отчуждения за выкуп земель, не имеющих хозяйственного значения для землевладельцев. В конце 1905 года «Диск» вошел в партию октябристов.] от партии правового порядка[179 - Партия правового порядка — контрреволюционная партия крупной торгово-промышленной буржуазии, помещиков и высших слоев бюрократии; образовалась осенью 1905 года, окончательно оформилась после опубликования манифеста 17 октября. Прикрываясь флагом «правового порядка», партия в действительности решительно выступала в защиту царского режима. Она приветствовала роспуск I Государственной думы; во время выборов во II Государственную думу вступила в блок с черносотенным «Союзом истинно русских людей», предложив войти в этот же блок и октябристам. В 1907 году партия распалась, часть ее членов отошла к октябристам, часть – к откровенным черносотенцам.] ничтожно), во-2-х, ошибочно было бы считаться только с формально выступившими партиями, опуская вполне наметившиеся политические течения. Достаточно какого-либо малейшего изменения политической атмосферы, и эти течения в несколько недель примут форму партий.] партий) в порядке от «правых» к «левым». 1) Союз русского народа[20 - «Союз русского народа» — крайне реакционная, черносотенная организация монархистов; образовалась в октябре 1905 года в Петербурге для борьбы с революционным движением. «Союз» объединял реакционных помещиков, крупных домовладельцев, купцов, чинов полиции, духовенство, городское мещанство, кулаков, деклассированные и уголовные элементы. Во главе «Союза» стояли В. А. Бобринский, А. И. Дубровин, П. А. Крушеван, Н. Е. Марков 2-ой, В. М. Пуришкевич и др. Печатными органами «Союза» были газеты «Русское Знамя», «Объединение» и «Гроза». Отделения «Союза» были открыты во многих городах России.«Союз» отстаивал незыблемость царского самодержавия, сохранение полукрепостнического помещичьего хозяйства, дворянских привилегий. Его программным лозунгом был монархический националистический лозунг времен крепостного права – «православие, самодержавие, народность». Главным методом борьбы против революции «Союз» избрал погромы и убийства. Члены его при содействии и попустительстве полиции открыта и безнаказанно избивали и убивали из-за угла передовых революционных рабочих и представителей демократически настроенной интеллигенции, разгоняли и расстреливали митинги, организовывали еврейские погромы, вели бешеную травлю нерусских национальностей.После разгона II Думы «Союз» распался на 2 организации: «Палату Михаила Архангела» во главе с Пуришкевичем, которая выступала за использование III Думы в контрреволюционных целях, и собственно «Союз русского народа» во главе с Дубровиным, продолжавшим тактику открытого террора. Обе черносотенные организации были ликвидированы во время Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года. После Октябрьской социалистической революции бывшие члены этих организаций принимали активное участие в контрреволюционных мятежах и заговорах против Советской власти.], монархисты[21 - Ленин имеет в виду членов Русской монархической партии – контрреволюционной черносотенной организации, окончательно оформившейся в Москве осенью 1905 года в целях борьбы с революционным движением. В нее входили крупные землевладельцы, царские сановники и высшее духовенство. Во главе партии стояли реакционный публицист В. А. Грингмут, протоиерей И. Восторгов, князь Д. Н. Долгоруков, барон Г. Г. Розен и др., близок к ней был крайний реакционер протоиерей Иоанн Кронштадтский. Печатными органами партии были газета «Московские Ведомости» и ежемесячник «Русский Вестник». По своему направлению Русская монархическая партия близко стояла к погромно-черносотенному «Союзу русского народа»; она выступала с защитой неограниченного самодержавия, за сохранение всех привилегий дворянства, православной церкви и великорусской национальности. Монархисты были против каких бы то ни было законосовещательных учреждений, против созыва Государственной думы. В 1911 году партия была переименована в «Русский монархический союз».] и т. п. 2) Правопорядцы. 3) Октябристы. 4) Мирнообновленцы[22 - «Мирнообновлещы» — члены партии «мирного обновления», конституционно-монархической организации крупной буржуазии и помещиков, окончательно оформившейся в 1906 году после роспуска I Государственной думы. Партия объединяла «левых» октябристов и правых кадетов. Лидерами мирно-обновленцев были П. А. Гейден, Н. Н. Львов, П. П. Рябушинский, М. А. Стахович, Е. Н. и Г. Н. Трубецкие, Д. Н. Шипов и др. По своей программе партия близко примыкала к октябристам; защищала интересы торгово-промышленной буржуазии и помещиков, ведущих хозяйство по-капиталистически. Ленин называл партию «мирного обновления» «партией мирного ограбления», ибо ее деятельность была направлена на то, «как бы понадежнее, похитрее, поискуснее, прочнее извнутри, незаметнее снаружи, защитить права благородного российского дворянства на кровь и пот миллионов «мужичья»…» (Сочинения, 4 изд., том 13, стр. 40). В III Государственной думе партия «мирного обновления» объединилась с так называемой партией «демократических реформ» во фракцию «прогрессистов».]. 5) Партия демократических реформ[23 - Партия демократических реформ — партия либерально-монархической буржуазии; образовалась в начале 1906 года во время выборов в I Государственную думу из тех элементов, для которых программа кадетов казалась слишком левой. Ближайшее участие в руководстве партии принимали К. К. Арсеньев, И. И. Иванюков, М. М. Ковалевский, В. Д. Кузьмин-Караваев, А. С. Посников и др. К концу 1907 года партия перестала существовать.]. 6) Кадеты. 7) Свободомыслящие[24 - «Свободомыслящие» — члены партии «свободомыслящих», малочисленной буржуазной интеллигентской группировки, возникшей в ноябре 1905 года. Своей основной задачей партия считала «поднятие нравственного и культурного уровня» русского общества. Программа «свободомыслящих» была близка к программе партии кадетов, требовала установления конституционной монархии. В аграрном вопросе «свободомыслящие» защищали отчуждение частновладельческих земель за компенсацию. После разгона II Государственной думы партия «свободомыслящих» прекратила свое существование.], радикалы[25 - Радикалы-демократы — мелкобуржуазная организация; оформилась в ноябре 1905 года; занимала промежуточную позицию между кадетами и меньшевиками. Радикалы-демократы сделали попытку издавать газету «Радикал» (вышел один номер). Они выставляли требование демократической республики, хотя мирились и с конституционной монархией при условии ответственного перед парламентом кабинета министров; по аграрному вопросу высказывались за отчуждение государственных, удельных, кабинетских, монастырских и церковных земель без всякого вознаграждения и за отчуждение частновладельческих земель за минимальное вознаграждение. В начале 1906 года организация радикал-демократов распалась, бывшие ее члены примкнули к полукадетским органам печати «Без Заглавия» и «Товарищ».], беззаглавцы и т. п. 8) Трудовые народные социалисты[26 - Трудовые народные социалисты (энесы) – члены мелкобуржуазной Трудовой народно-социалистической партии, выделившейся из правого крыла партии социалистов-революционеров (эсеров) в 1906 году. Энесы выступали за блок с кадетами. Ленин называл их «социал-кадетами», «мещанскими оппортунистами», «эсеровскими меньшевиками», колеблющимися между кадетами и эсерами, подчеркивая, что эта партия «очень мало отличается от кадетов, ибо устраняет из программы и республику и требование всей земли» (см. настоящий том, стр. 24). Во главе партии стояли А. В. Пешехонов, Н. Ф. Анненский, В. А. Мякотин и др. После Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года партия народных социалистов слилась с трудовиками, активно поддерживала деятельность буржуазного Временного правительства, послав в его состав своих представителей. После Октябрьской социалистической революций энесы участвовали в контрреволюционных заговорах и вооруженных выступлениях против Советской власти. Партия прекратила свое существование в период иностранной военной интервенции и гражданской войны.]. 9) Социалисты-революционеры[27 - Социалисты-революционеры (эсеры) – мелкобуржуазная партия в России; возникла в конце 1901 – начале 1902 года в результате объединения различных народнических групп и кружков («Союз социалистов-революционеров», «Партия социалистов-революционеров» и др.). Ее официальными органами стали газета «Революционная Россия» (1900–1905) и журнал «Вестник Русской Революции» (1901–1905). Эсеры не видели классовых различий между пролетариатом и мелким собственником, затушевывали классовое расслоение и противоречия внутри крестьянства, отвергали руководящую роль пролетариата в революции. Взгляды эсеров представляли собой эклектическое смешение идей народничества и ревизионизма; эсеры пытались, по выражению В. И. Ленина, «прорехи народничества» исправлять «заплатами модной оппортунистической «критики» марксизма» (Сочинения, 5 изд., том 11, стр. 285). Тактика индивидуального террора, которую эсеры проповедовали как основной метод борьбы с самодержавием, наносила большой вред революционному движению, затрудняла дело организации масс для революционной борьбы.Аграрная программа эсеров предусматривала уничтожение частной собственности на землю и переход ее в распоряжение общин, проведение «трудового начала» и «уравнительности» землепользования, а также развитие кооперации. В этой программе, которую эсеры именовали «социализацией земли», в действительности не было ничего социалистического. Анализируя эсеровскую программу, Ленин показал, что сохранение товарного производства и частного хозяйства на общей земле не устраняет господства капитала, не избавляет трудящихся крестьян от эксплуатации и разорения; не может быть спасительным средством для мелких крестьян и кооперация в условиях капитализма, ибо она служит обогащению сельской буржуазии. В то же время Ленин отмечал, что требования уравнительного землепользования, не будучи социалистическими, имели исторически прогрессивный революционно-демократический характер, поскольку они были направлены против реакционного помещичьего землевладения.Партия большевиков разоблачала попытки эсеров маскироваться под социалистов, вела упорную борьбу с эсерами за влияние на крестьянство, вскрывала вред их тактики индивидуального террора для рабочего движения. В то же время большевики шли, при определенных условиях, на временные соглашения с эсерами в борьбе против царизма.Классовая неоднородность крестьянства обусловила политическую и идейную неустойчивость и организационный разброд в партии эсеров, их постоянные колебания между либеральной буржуазией и пролетариатом. Уже в годы первой русской революции от партии эсеров откололось правое крыло, образовавшее легальную Трудовую народно-социалистическую партию (энесы), близкую по своим взглядам к кадетам, и левое крыло, оформившееся в полуанархистский союз «максималистов». В период столыпинской реакции партия эсеров переживала полный идейный и организационный развал. В годы первой мировой войны большинство эсеров стояло на позициях социал-шовинизма.После победы Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года эсеры вместе с меньшевиками и кадетами были главной опорой контрреволюционного буржуазно-помещичьего Временного правительства, а лидеры партии (Керенский, Авксентьев, Чернов) входили в его состав. Партия эсеров отказалась от поддержки крестьянского требования ликвидации помещичьего землевладения, выступила за сохранение помещичьей собственности на землю; эсеровские министры Временного правительства посылали карательные отряды против крестьян, захватывавших помещичьи земли.В конце ноября 1917 года левое крыло эсеров образовало самостоятельную партию левых эсеров. Стремясь сохранить свое влияние в крестьянских массах, левые эсеры формально признали Советскую власть и вступили в соглашение с большевиками, но вскоре встали на путь борьбы против Советской власти.В годы иностранной военной интервенции и гражданской войны эсеры вели контрреволюционную подрывную работу, активно поддерживали интервентов и белогвардейцев, участвовали в контрреволюционных заговорах, организовывали террористические акты против деятелей Советского государства и Коммунистической партии. После окончания гражданской войны эсеры продолжали враждебную деятельность против Советского государства внутри страны и в стане белогвардейской эмиграции.]. 10) Максималисты[28 - «Максималисты» — мелкобуржуазная полуанархистская террористическая группа, отколовшаяся от партии эсеров в 1904 году и организационно оформившаяся в «Союз социалистов-революционеров максималистов» в октябре 1906 года на учредительном съезде в Або (Финляндия). «Максималисты» игнорировали буржуазно-демократический этап революции; наряду с эсеровским требованием «социализации» земли они настаивали также на немедленной «социализации» фабрик и заводов. Считая трудовое крестьянство главной движущей силой революции, «максималисты» в то же время заявляли, что в революционном движении решающее значение принадлежит «инициативному меньшинству», а основным средством борьбы является индивидуальный террор. Отмечая политическую непоследовательность «максималистов», В. И. Ленин писал: «Выделение максималистов, которые все время в течение революции выделялись и не могли выделиться из эсеров окончательно, только подтверждало классовую неустойчивость народнической революционности» (Сочинения, 4 изд., том 15, стр. 127). В 1907 году, после целого ряда неудачных террористических действий и массовых арестов, организации «максималистов» стали распадаться.После Февральской буржуазно-демократической революции 1917 года партия «максималистов» вновь возрождается. После победы Октябрьской социалистической революции «максималисты» некоторое время входили в Советы и во ВЦИК. Вскоре партия «максималистов» раскололась: одни из них встали на путь борьбы против Советской власти, другие, признав программу большевиков, в апреле 1920 года вступили в РКП(б).]. 11) Социал-демократы – меньшевики и большевики. Анархистов мы не считаем, ибо назвать их (да, пожалуй, и максималистов) политической партией было бы слишком рискованно.

Из этой пестрой вереницы партий явственно выделяется пять основных типов наших политических партий: 1) черносотенцы; 2) октябристы; 3) кадеты; 4) трудовики и 5) социал-демократы. Правильность такой группировки доказывается разбором классовой природы той или иной партии.

Необходимость выделения в особый тип социал-демократии не подлежит сомнению. Это общеевропейский тип. Это в России единственная рабочая партия, партия пролетариата и по своему составу и по своей строго выдержанной пролетарской точке зрения.

Далее, не менее очевидна необходимость выделить в особый тип трудовиков. Сюда относятся: «трудовая народно-социалистическая партия», эсеры собственно и, наконец, максималисты. Они все стоят на принципиальной точке зрения «трудового начала». Им всем свойственно стремление объединить и слить пролетария с мелким производителем в одну «Трудовую группу». Они стремятся опереться по преимуществу на крестьянство. И Государственная дума, выделив в Трудовую группу[29 - Трудовая группа (трудовики) – группа мелкобуржуазных демократов в Государственных думах России, состоявшая из крестьян и интеллигентов народнического толка. Фракция трудовиков образовалась в апреле 1906 года из крестьянских депутатов I Государственной думы.Трудовики выдвигали требования отмены всех сословных и национальных ограничений, демократизации земского и городского самоуправления, осуществления всеобщего избирательного права для выборов в Государственную думу. Аграрная программа трудовиков исходила из народнических принципов уравнительности землепользования: образование общенародного фонда из казенных, удельных, кабинетских, монастырских земель, а также частновладельческих, если размер владения превышал установленную трудовую норму; за отчуждаемые частновладельческие земли предусматривалось вознаграждение. В. И. Ленин отмечал, что типичный трудовик – крестьянин, которому «не чужды стремления к сделке с монархией, к успокоению на своем клочке земли в рамках буржуазного строя, но в настоящее время его главная сила идет на борьбу с помещиками за землю, на борьбу с крепостническим государством за демократию» (настоящий том, стр. 25).В Государственной думе трудовики колебались между кадетами и социал-демократами. Эти колебания обусловливались самой классовой природой мелких хозяев – крестьян. Ввиду того, что трудовики все же представляли крестьянские массы, большевики в Думе проводили тактику соглашений с ними по отдельным вопросам для общей борьбы с царским самодержавием и кадетами. В 1917 году Трудовая группа слилась с партией «народных социалистов», активно поддерживала буржуазное Временное правительство. После Октябрьской социалистической революции трудовики выступали на стороне буржуазной контрреволюции.] большинство крестьянских депутатов, доказала фактически, что указанным направлениям удалось (в той или иной степени) действительно положить начало политической организации крестьянства.

Правда, политические партии этого типа неизмеримо менее оформлены и закончены в своем образовании, по сравнению с с.-д. Номинально партии максималистов не существует, хотя раскол их с соц.-рев. есть совершившийся факт, документируемый самостоятельностью и литературных и террористических выступлений. В Государственной думе эсеры не образовали своей фракции, действуя за спиной части трудовиков. «Трудовая народно-социалистическая партия» тоже только собирается родиться, хотя литературно она уже выступает не только в блоке с чистыми эсерами, но и вполне самостоятельно; в Думе ее лидеры тоже действовали частью вместе с эсерами, частью независимо от них. «Протоколы первого съезда партии с.-р.» (Париж. 1906) тоже показывают выступление этих трудовых народных социалистов, как особой «группы», которая держит себя независимо от партии с.-р. Одним словом, в этом лагере мы видим (1) конспиративную партию (с.-р.), которая совершенно не в состоянии создать сколько-нибудь устойчивой и сколько-нибудь массовой организации, – не в состоянии действовать самостоятельно под своим знаменем ни в Гос. думе, ни в литературе периода свобод; (2) имеющую родиться легальную партию (тр. н.-с), которая выступила, как группа, на съезде с.-р. (декабрь 1905 г.), не будучи до сих пор в состоянии даже начать образования массовой организации и действуя в литературе и в Гос. думе большей частью в блоке с с.-р-ами.

Тот факт, что после двух периодов относительной свободы («октябрьский» и «думский» периоды) трудовики продолжают оставаться все еще неоформленными политически, конечно, не может быть объяснен случайностью. Несомненно, тут влияет меньшая способность мелкой буржуазии (особенно в деревнях) к организации, сравнительно с пролетариатом. Несомненно, что идейный разброд трудовиков тоже отражает крайне неустойчивое положение в современном обществе мелкого производителя: крайнее правое крыло трудовиков («трудовая народно-социалистическая партия» с гг. Пешехоновыми во главе ее) очень мало отличается от кадетов, ибо устраняет из программы и республику и требование всей земли; крайняя левая трудовиков, максималисты, очень немного отличаются от анархистов.

Эти две крайности намечают, так сказать, амплитуду политических качаний трудовой мелкой буржуазии. Экономически вполне объяснимо, что именно мелкая буржуазия проявляет такую неустойчивость. Несомненно, что ближайшее будущее русской революции скорее усилит, чем ослабит, эту неустойчивость. Но, констатируя и объясняя ее, мы, разумеется, не должны забывать о громадном политическом значении партий типа трудовиков. Действительная политическая свобода всего больше усилит именно эти партии, потому что при отсутствии политической свободы их способность к организации слабее, чем у буржуазии, слабее также, чем у пролетариата. С другой стороны, в такой преимущественно мелкобуржуазной и крестьянской стране, как Россия, совершенно неизбежно образование идейно-шатких и политически-неустойчивых, но чрезвычайно крупных мелкобуржуазных или «трудовых» партий.

В такой стране, как Россия, исход буржуазной революции всего более зависит от политического поведения мелких производителей. Что крупная буржуазия изменит, это несомненно (она уже на две трети изменила). Что пролетариат будет самым верным борцом, этого по отношению к русским рабочим не требуется даже доказывать, после октября и декабря. Мелкая же буржуазия есть именно та переменная величина, которая определит исход. К ее теперешнему политическому колебанию между кадетским лояльным убожеством и смелой, беспощадной революционной борьбой социал-демократы должны поэтому особенно внимательно присматриваться. И не только присматриваться к этому процессу, разумеется, а также посильно влиять на него в пролетарском духе.

Пойдем далее. Необходимость выделения в особый тип кадетов несомненна. Партия демократических реформ справа от них, свободомыслящие, радикалы и т. п. слева – не более, как совершенно ничтожные ответвления. Для современной политической эпохи кадеты – самостоятельный политический тип. Его отличие от трудовика ясно. Типичный трудовик, это – сознательный крестьянин. Ему не чужды стремления к сделке с монархией, к успокоению на своем клочке земли в рамках буржуазного строя, но в настоящее время его главная сила идет на борьбу с помещиками за землю, на борьбу с крепостническим государством за демократию. Его идеал – уничтожение эксплуатации; только мыслит он это уничтожение по-мелкобуржуазному, и потому на деле из его стремления выходит не борьба со всякой эксплуатацией, а только борьба с помещичьей и крупнофинансовой эксплуатацией. Кадет – типичный буржуазный интеллигент и частью даже либеральный помещик. Сделка с монархией, прекращение революции – его основное стремление. Неспособный совершенно к борьбе, кадет – настоящий маклер. Его идеал – увековечение буржуазной эксплуатации в упорядоченных, цивилизованных, парламентарных формах. Его политическая сила – объединение громадной массы буржуазной интеллигенции, необходимой во всяком капиталистическом обществе, но, конечно, абсолютно неспособной сколько-нибудь серьезно влиять на действительное изменение порядков этого общества.

Типичный октябрист – не буржуазный интеллигент, а крупный буржуа. Он – не идеолог буржуазного общества, а его непосредственный хозяин. Заинтересованный самым прямым образом в капиталистической эксплуатации, он презирает всякую теорию, плюет на интеллигенцию, отбрасывает всякие, свойственные кадетам, претензии на «демократизм». Это – буржуа-делец. Он тоже стремится, как и кадет, к сделке с монархией, но понимает под этой сделкой не ту или иную политическую систему, не парламентаризм, а соглашение нескольких лиц или главарей с придворной камарильей в интересах прямого подчинения правящей буржуазии неповоротливого, тупоумного и азиатски-продажного русского чиновника. Октябрист, это – кадет, который применяет в деловой жизни свои буржуазные теории. Кадет, это – октябрист, мечтающий в свободные от грабежа рабочих и крестьян часы об идеальном буржуазном обществе. Октябрист немножко еще научится парламентарному обхождению и политическому лицемерию с игрой в демократизм. Кадет немножко еще научится деловому буржуазному гешефтмахерству, – и они сольются, неизбежно и неминуемо сольются, совершенно независимо от того, удастся ли именно в теперешний момент и именно теперешним «мирнообновленцам» осуществить это слияние.

Но не будем говорить о будущем. Наше дело – научиться понимать настоящее. При сохранении всей полноты власти за шайкой придворной сволочи совершенно естественно, что одни уже демократические фразы кадетов и их «парламентская» оппозиция служили на деле гораздо больше элементам, левее их стоящим. Естественно и то, что октябрист, непосредственно враждебный этим элементам, сердито отстраняется от кадета и поддерживает (на выборах в первую Думу) правительственных черносотенцев.

Черносотенцы образуют последний тип наших политических партий. Они хотят не «конституции 17-го октября», как гг. Гучковы, а сохранения и формального восстановления самодержавия. В их интересах – вся та грязь, темнота и продажность, которые процветают при всевластии обожаемого монарха. Их сплачивает бешеная борьба за привилегии камарильи, за возможность по-прежнему грабить, насильничать и затыкать рот всей России. Защита во что бы то ни стало теперешнего царского правительства сплачивает их сплошь да рядом с октябристами, и поэтому относительно каких-нибудь правопорядцев так трудно сказать, где тут кончается черносотенец и где начинается октябрист.

Таким образом, русская революция в самое короткое время наметила крупные типы политических партий, соответствующие всем основным классам русского общества. Мы имеем партию сознательного, социалистического пролетариата, – партии радикальной или радикальничающей мелкой буржуазии и в первую голову сельской, т. е. крестьянства, – партии либерально-буржуазные, – партии реакционно-буржуазные. Несоответствие политических образований экономическим, классовым делениям состоит только в том, что двум последним группам противостоят не две, а три группы политических партий: кадеты, октябристы и черносотенцы. Но это несоответствие вполне объясняется временными особенностями переживаемого момента, когда чрезвычайно обострилась революционная борьба, когда практически крайне трудно отделить защиту самодержавия от защиты во что бы то ни стало монархии, когда группировка по экономическому признаку (за прогрессивный и за реакционный капитализм) естественно перекрещивается политической группировкой (за теперешнее правительство и против него). Но родство кадетов и октябристов слишком очевидно, и неизбежность образования крупной и «деловой» либерально-буржуазной партии едва ли может быть кем-либо оспариваема.

Итог: процесс образования политических партий в России дает самое блестящее подтверждение теории марксизма.

* * *

P. S. Статья написана до раскола в «Союзе 17-го октября». Теперь выход Шилова и предстоящее образование умеренно-либеральной партии (левые октябристы, мирнообновленцы и правые кадеты) окончательно обещают свести все русские политические партии к четырем основным типам всякой капиталистической страны.

«Пролетарий» № 5, 30 сентября 1906 г.

Печатается по тексту газеты «Пролетарий»

Заметки по поводу № 1 «Социал-демократа»[30 - «Социал-Демократ» — газета, нелегальный орган ЦК РСДРП; выходила в Петербурге с 17 (30) сентября по 18 ноября (1 декабря) 1906 года, всего вышло 7 номеров. Редакция газеты, избранная на IV (Объединительном) съезде РСДРП, состояла из одних меньшевиков (Ф. И. Дан, Л. Мартов, А. С. Мартынов, П. П. Маслов, А. Н. Потресов). Фактически газета являлась фракционным органом меньшевиков.]

Статья «Партизанские выступления» в только что полученном нами № 1 «Социал-Демократа» (издание ЦК РСДРП) подтвердила как нельзя лучше сказанное нами в № 5 «Пролетария»[31 - «Пролетарий» — большевистская нелегальная газета. Выходила с 21 августа (3 сентября) 1906 года по 28 ноября (11 декабря) 1909 года под редакцией В. И. Ленина; вышло 50 номеров. В работе редакции активное участие принимали М. Ф. Владимирский, В. В. Боровский, И. Ф. Дубровинский, А. В. Луначарский; техническую работу по изданию газеты проводили А. Г. Шлихтер, Е. С. Шлихтер и др. Первые двадцать номеров газеты были подготовлены к печати и набраны в Выборге (печатание с присылаемых матриц было организовано в Петербурге; в конспиративных целях в газете было указано, что она выходит в Москве). Затем, вследствие крайнего ухудшения условий издания нелегального органа в России, редакция «Пролетария», согласно решению Петербургского и Московского комитетов РСДРП, перенесла издание газеты заграницу (№№21–40 вышли в Женеве, №№ 41–50 – в Париже).№№ 1–2 «Пролетария» выходили как орган Московского и Петербургского комитетов РСДРП; №№ 3–4 – как орган Московского, Петербургского и Московского окружного комитетов РСДРП; №№ 5–11 – как орган Московского, Петербургского, Московского окружного, Пермского и Курского комитетов РСДРП; №№ 12–20 – как орган Московского, Петербургского, Московского окружного, Пермского, Курского и Казанского комитетов РСДРП; с №21 (с момента переезда редакции за границу) и до конца – снова как орган Московского и Петербургского комитетов РСДРП.Фактически «Пролетарий» являлся Центральным Органом большевиков. Вся основная работа в редакции «Пролетария» проводилась Лениным. Большинство номеров газеты имеет по нескольку его статей. В «Пролетарии» было опубликовано свыше 100 статей и заметок Ленина по важнейшим вопросам революционной борьбы рабочего класса. В газете широко освещались тактические и общеполитические вопросы, в ней публиковались отчеты о деятельности ЦК РСДРП, решения конференций и пленумов ЦК, письма ЦК по различным вопросам партийной деятельности и ряд других документов. В приложении к № 46 газеты были напечатаны извещение о совещании расширенной редакции «Пролетария», состоявшемся в Париже 8–17 (21–30) июня 1909 года, а также резолюции этого совещания. Газета была тесно связана с местными партийными организациями.В годы столыпинской реакции «Пролетарий» сыграл выдающуюся роль в сохранении и укреплении большевистских организаций, в борьбе против ликвидаторов, отзовистов, ультиматистов и богостроителей. На пленуме ЦК РСДРП в январе 1910 года меньшевикам с помощью примиренцев удалось под видом борьбы с фракционностью провести решение о закрытии газеты «Пролетарий».] о шаблонности и неисторичности ходячих, обывательских рассуждений на эту тему[4 - См. настоящий том, стр. 1–12. Ред.]. Автор громит грабежи, анархизм, бланкизм, ткачевизм[32 - Ткачевизм — направление в революционном народничестве, близкое к бланкизму, названное по имени его идеолога П. Н. Ткачева (1844–1885). Ткачевисты считали политическую борьбу необходимой предпосылкой революции, но недооценивали решающую роль народных масс. По мнению Ткачева, революционное меньшинство должно захватить политическую власть, создать новое государство и провести революционные преобразования в интересах народа, которому остается лишь воспользоваться готовыми результатами.С критикой мелкобуржуазной революционности Ткачева выступил Ф. Энгельс в статье «Эмигрантская литература» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XV, 1935, стр. 241–264).], разбой на большой дороге («дорожных разбойников», как гласит плохой перевод с немецкого), громит совершенно так же, как делают это либералы. Либералы верны себе, когда они под видом «анархии» отвергают всякую вооруженную борьбу с правительством. Социал-демократ, на словах не отрицающий такой борьбы, но на деле не разбирающий вопроса с этой точки зрения, переходит фактически на позицию либерализма. Вот характерный пример. «Поскольку революционные партии сами берут под свое покровительство анархию, они направляют озлобление буржуазных и мелкобуржуазных классов против себя и тем самым играют на руку реакции». Итак, либо покровительствовать анархической вооруженной борьбе, либо отстраниться вовсе от вооруженной борьбы! Другого выхода, по автору, нет. Организованной, планомерной, идейной, политически воспитывающей вооруженной борьбы он не допускает. Какой же у него бедный выбор !

Первая страница рукописи В. И. Ленина «Заметки по поводу № 1 «Социал-Демократа»». – 1906 г. (Уменьшено)

«Один из видов партизанских выступлений революционеров: экспроприации частного и казенного имущества, уже похоронен жизнью». Ведь это же прямая неправда, товарищ! Не может быть, чтобы вы не знали таких меньшевистских организаций, которые после Объединительного съезда участвовали, прямо или косвенно, в казенных эксах, в «утилизации» добычи и т. п. Когда у социал-демократа слово расходится с делом, это уже совсем плохо. Это ведет к лицемерию. Это зависит либо от нечистой совести (такое объяснение мы отвергаем), либо от непродуманной, бессвязной теории.

* * *

Тов. Аксельрод сердито отвечает нам в «Социал-Демократе» на заметку в № 1 «Пролетария»[5 - См. Сочинения, 5 изд., том 13, стр, 368. Ред.]. Полтора столбца петита посвящаются недоумениям, восклицаниям, уверениям, попрекам по нашему адресу за то, что мы назвали его агитацию за рабочий съезд «скрытной» от партии. Аксельрод никак не может понять, что это значит. И в то же время он сам говорит: «Я в близком будущем воспользуюсь ею (имеющейся у меня возможностью) для вынесения вопроса о рабочем съезде на арену политического обсуждения» (курсив наш). Ну, вот давно бы так! Надо было начать с «вынесения вопроса на арену политического обсуждения», а не кружкового шептанья. Тогда бы ваша агитация была партийно-правильной, открытой, достойной революционного класса. Тогда бы буржуазная пресса не могла вносить смуты в социал-демократию и ронять ее престиж, сообщая сенсационные заметки об этом кружковом шептанье и порождая тысячи недоумений. Крайне прискорбно, что даже теперь в своем запоздалом и чрезвычайно обширном «письме в редакцию» Аксельрод обходит суть вопроса, ни слова не говоря о том, какой именно съезд он предлагает, когда, на каких началах, кем созываемый, с какой именно целью. Аксельрод отделывается фразами, вроде следующей: работа по подготовке съезда окажет живительное действие на социал-демократию «как раз в той мере, в какой эта работа пропитана будет действительно социал-демократическим содержанием, т. е. поскольку кружковые интересы и фракционные счеты вытеснены будут в ней социально-политическими вопросами и задачами, имеющими самое непосредственное отношение к жизненным интересам рабочего класса».

Помилосердствуйте, товарищ! Ведь это же совсем пустышка, облеченная в важные слова. Подготовка съезда оживит социал-демократию как раз в той мере, в какой будет действительно социал-демократична! И ново и умно. «Фракционные счеты» должны быть вытеснены социально-политическими вопросами и задачами, – а различное понимание этих вопросов и задач как раз и разделило партию на фракции! Настоящая сказка про белого бычка.

А рядом Плеханов грубо и пошло инсинуирует насчет мотивов борьбы за партийный съезд и так же грубо восхваляет «счастливую мысль» Аксельрода о созыве «как можно скорее» рабочего съезда. Да, да… что может быть, в самом деле, счастливее той мысли, что действительно социал-демократическая работа оживляет социал-демократию?

* * *

В редакционной передовице «Социал-Демократа» читаем: «Теперь, как и после II съезда, обе фракции (большевики и меньшевики), вероятно, одинаково сильны по численности» и несколько ниже второй раз: «Теперь, как и после II съезда, обе фракции одинаково влиятельны в партии». Мысль автора ясна. В передовой статье официального «издания ЦК» она приобретает важное значение. Партия рабочего класса должна знать точно, из кого состоят ее «фракции» и как они сильны. На чем же основано мнение об их равенстве?

Одно из двух: или автор имеет в виду только русскую часть партии (плюс Кавказ), или он присоединяет поляков, латышей и Бунд[33 - Бунд («Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России») был организован в 1897 году на учредительном съезде еврейских социал-демократических групп в Вильно; объединял преимущественно полупролетарские элементы еврейских ремесленников западных областей России. На 1 съезде РСДРП (1898) Бунд вошел в состав РСДРП «как автономная организация, самостоятельная лишь в вопросах, касающихся специально еврейского пролетариата» («КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», ч. I, 1954, стр. 14).Бунд являлся носителем национализма и сепаратизма в рабочем движении России. В апреле 1901 года IV съезд Бунда постановил изменить организационные отношения с РСДРП, установленные I съездом РСДРП. Съезд заявил в своей резолюции, что он рассматривает РСДРП как федеративное соединение национальных организаций и что Бунд должен входить в нее как федеративная часть.На II съезде РСДРП, после того, как было отвергнуто требование Бунда признать его единственным представителем еврейского пролетариата, Бунд вышел из партии. В 1906 году, на основании решения IV (Объединительного) съезда партии, Бунд вновь вошел в состав РСДРП.Внутри РСДРП бундовцы постоянно поддерживали оппортунистическое крыло партии («экономистов», меньшевиков, ликвидаторов), вели борьбу против большевиков и большевизма. Программному требованию большевиков о праве наций на самоопределение Бунд противопоставлял требование культурно-национальной автономии. В годы столыпинской реакции Бунд занимал ликвидаторскую позицию, активно участвовал в создании Августовского антипартийного блока. Во время первой мировой войны 1914–1918 годов бундовцы стояли на позициях социал-шовинизма. В 1917 году Бунд поддерживал буржуазное Временное правительство, боролся на стороне врагов Октябрьской социалистической революции. В годы иностранной военной интервенции и гражданской войны руководители Бунда окончательно сомкнулись с силами контрреволюции. Одновременно с этим среди рядовых членов Бунда наметился перелом в пользу сотрудничества с Советской властью. В марте 1921 года Бунд самоликвидировался, часть его членов была принята в РКП(б) на общих основаниях.]. Если принять первое толкование, то, значит, автор признает громадное усиление «большинства» на счет «меньшинства» после IV (Объединительного) съезда, ибо на этом съезде было представлено около 13 000 большевиков и около 18 000 меньшевиков. Но такое толкование невероятно, ибо национальные социал-демократические партии уже больше месяца все объединились с РСДРП. Значит, надо взять второе толкование. Тогда очевидно, что автор относит поляков и латышей к большевикам, а Бунд к меньшевикам. Считая, по данным последних съездов национальных социал-демократических партий, около 40 000 поляков и латышей, около 33 000 членов Бунда, мы получим тогда действительно приблизительное равенство обеих фракций.

Но, спрашивается, правильно ли отчисление Бунда к меньшевикам? Конечно, если ЦК утверждает это, мы должны ему верить. Но выяснить себе значение такой группировки необходимо. В области тактики она не подтверждается взятыми в совокупности последними резолюциями Бунда. Следовательно, объяснения надо искать в организационной позиции Бунда. Очевидно, издание ЦК учитывает, как реальный факт, то обстоятельство, что Бунд не требует экстренного съезда. Кто хочет действительно изменить политику партии, как целого, т. е. политику ЦК, тот должен требовать съезда; кто не требует, тот не хочет серьезно изменять, – такова сущность этого хода мысли.

Аргументация эта неопровержима, и мы считаем своим долгом содействовать уяснению и правильной оценке ее всеми организациями нашей партии. Действительно, в демократической организации нейтралитет почти невозможен и воздержание часто равняется действию. Результат этого «действия» налицо. Издание ЦК пропагандирует самые смутные идеи насчет «рабочего съезда» и занимает определенно и последовательно меньшевистскую позицию в тактике. Какими последствиями грозит это для всей партии на случай выборной кампании или новых призывов к выступлениям, достаточно показали «лозунги» ЦК во время Думы и после ее разгона. Своим теперешним «воздержанием» Бунд действительно сделал себя соучастником меньшевистской тактики и политики ЦК.

Написано в начале октября 1906 г.

Впервые напечатано в 1931 г. в Ленинском сборнике XVI

Печатается по рукописи

Русский радикал задним умом крепок!

В «Товарище»[34 - «Товарищ» — ежедневная буржуазная газета; выходила в Петербурге с 15 (28) марта 1906 по 30 декабря 1907 года (12 января 1908). Формально газета не являлась органом какой-либо партии, фактически же была органом левых кадетов. Ближайшее участие в газете принимали С. Н. Прокопович и Е. Д. Кускова. В газете сотрудничали и меньшевики.] от 20-го сентября помещен чрезвычайно поучительный «разговор» кадета с некиим более левым политиком (трудовиком?), выражающим точку зрения сотрудника этой газеты, г-на В. В. X—ова. Вот как радикал отчитывает кадета:

«Разве не наоборот?» – спрашивает он кадета, ораторствующего о том, что только уверенность в своем праве способна создать силу. «Не сила дает уверенность в ненарушимости права?» «Деятельность вашей партии… я считаю политическим донкихотством… Вы укрепляли фикции»… «Виноваты ваши конституционные иллюзии… То, что вы говорили и как говорили, создавало чрезмерную веру во всемогущество Думы. А это не способствовало накоплению общественных сил… Мне хотелось всегда, когда я слушал ваши думские и внедумские речи, чтобы вы перестали считать Думу конституционным органом, а видели бы в ней лишь орган общественной воли, которая воюет с другою волею… Положение дела больше всего требовало организации своих сил… Дума должна была все усилия употребить к тому, чтобы самой создать аппарат, которого не дал ей закон… Вы обнаруживаете свою ахиллесову пяту – конституционные иллюзии… Я всегда убеждался лишь в том, как прочно въелись в вашу партию конституционные фикции… Я браню (вас, кадетов), так как вы переставали чувствовать себя борющейся стороной, а являлись какими-то ликвидаторами борьбы. Вы предлагали, между прочим, то, что в других странах явилось уже в результате борьбы сторон».

Не правда ли, какие поучительные речи? Напрасно только наш бравый бернштейнианец[35 - Бернштейнианцы — представители враждебного марксизму, оппортунистического течения в международной социал-демократии, возникшего в конце XIX века в Германии и названного по имени Э. Бернштейна, наиболее открытого выразителя ревизионизма.В 1896–1898 годах Бернштейн выступил в теоретическом органе германской социал-демократии журнале «Die Neue Zeit» («Новое Время») с серией статей «Проблемы социализма», в которых подверг ревизии философские, экономические и политические основы революционного марксизма. «Отрицалась возможность научно обосновать социализм и доказать, с точки зрения материалистического понимания истории, его необходимость и неизбежность; отрицался факт растущей нищеты, пролетаризации и обострения капиталистических противоречий; объявлялось несостоятельным самое понятие о «конечной цели» и безусловно отвергалась идея диктатуры пролетариата; отрицалась принципиальная противоположность либерализма и социализма; отрицалась теория классовой борьбы…» (В. И. Ленин. Сочинения, 5 изд., том 6, стр. 7). Ревизия марксизма бернштейнианцами была направлена к тому, чтобы превратить социал-демократию из партии социальной революции в партию социальных реформ.Левые элементы германской социал-демократии начали борьбу против Бернштейна на страницах своих газет. В защиту бернштейнианства выступило правое, оппортунистическое крыло. Центральный комитет партии занимал примиренческую позицию по отношению к бернштейнианству и не давал ему отпора. В журнале «Die Neue Zeit» полемика по поводу статей Бернштейна была открыта в июле 1898 года статьей Г. В. Плеханова «Бернштейн и материализм», направленной против ревизионизма.В 1899 году статьи Бернштейна вышли отдельной книгой под заглавием «Предпосылки социализма и задачи социал-демократии».На съездах Германской социал-демократической партии – Штутгартском (октябрь 1898), Ганноверском (октябрь 1899) и Любекском (сентябрь 1901) – бернштейнианство было осуждено, но, ввиду примиренческой позиции большинства лидеров, партия не отмежевалась от Бернштейна. Бернштейнианцы продолжали открыто пропагандировать ревизионистские идеи в журнале «Sozialistische Monatshefte» («Социалистический Ежемесячник») и в партийных организациях.Бернштейнианство встретило поддержку оппортунистических элементов других партий II Интернационала. В России бернштейнианские теории были поддержаны «легальными марксистами» и «экономистами». Царская цензура пропустила три издания книги Бернштейна, переведенной на русский язык, а начальник московского охранного отделения Зубатов включил ее в число книг, рекомендованных для чтения рабочим.Только революционные марксисты России, большевики во главе с Лениным вели решительную и последовательную борьбу против бернштейнианства и его сторонников. Ленин уже в 1899 году выступил против бернштейнианцев в «Протесте российских социал-демократов» и в статье «Наша программа»; развернутой критике бернштейнианство подвергнуто в книге Ленина «Что делать?» и в его статьях «Марксизм и ревизионизм», «Разногласия в европейском рабочем движении» (см. Сочинения, 5 изд., том 4, стр. 163–176, 182–186; том 6, стр. 1–192; 4 изд., том 15, стр. 15–25; том 16, стр. 317–322) и др.] «вывел» очень уже глупого кадета, чтобы побить его в «разговоре». Есть все-таки поумнее. Есть такие, которые следят внимательно за меньшевистской литературой и особенно за писаниями Плеханова. Такой кадет иначе отвечал бы своему собеседнику.

Он сказал бы: мой милый радикал! Qui prouve trop, ne prouve rien. Кто слишком много доказывает, тот ничего не доказывает. А вы доказываете, несомненно, слишком многое с точки зрения вашей собственной позиции. Не вы ли поддерживали нас на выборах в Думу и боролись с бойкотистами? А ведь выборы обязывали. Эти выборы целиком шли под знаком того, что вы теперь называете «конституционными иллюзиями» (фи! фи! не начитались ли вы большевистских произведений?). Ведь я бы мог показать вам, милейший радикал, такое местечко – и не одно! – в вашей собственной газете «Товарищ», где вы (не вы непременно лично, а ваши единомышленники) уверяли доверчивого русского обывателя, что дурным министрам придется уйти в отставку, если победит на выборах партия «народной свободы». А? Что? Вы забыли это, мой милый радикал? А мы это помним, очень хорошо помним. Нельзя было выбирать, почтеннейший, не давая обещаний быть лояльным, не клянясь применять одни только конституционные приемы борьбы. А мы, мы, партия народной свободы, мы даем обещания только для того, единственно для того, чтобы их выполнять!

Вы говорите, что мы слишком верили во всемогущество Думы, что это не способствовало накоплению «собственных» сил? Но прочтите же, бога для, что писал Плеханов, писатель, для вас безусловно авторитетный. Ведь именно вы, ваши единомышленники, а отнюдь не кадеты, любят заявлять в интимных разговорах, что они, собственно, совсем, совсем социал-демократы и объявили бы себя таковыми, если бы… если бы социал-демократия целиком встала на точку зрения Плеханова. А не Плеханов ли говорил на Объединительном съезде РСДРП, что кричать о конституционных иллюзиях могут только анархисты? Не Плеханов ли предлагал резолюцию, в которой Дума не только названа была властью — и это название утверждено Объединительным съездом с.-д.!! – но притом властью, «самим царем вызванною к жизни и законом утвержденною»? Не Плеханов ли писал в почтенном органе меньшевиков, – а ведь вы, господа из «Нашей Жизни»[36 - «Наша Жизнь» — ежедневная газета либерального направления; выходила в Петербурге с перерывами с 6 (19) ноября 1904 по 11 (24) июля 1906 года.], всегда хвалили эти тенденции меньшевиков! – что наибольшее агитационное значение имеет органическая работа в Думе? И вы рукоплескали Плеханову, вы печатно восторгались его «мужеством» (да! да! вы выражались именно так!) в борьбе с «бланкизмом»! Вы в буквальном смысле слова не износили башмаков с тех пор, как все это было, и вы уже повторяете сами печальные бланкистские заблуждения!!

Если бы кадет стал защищаться таким образом, его защита превратилась бы в нападение, и радикал был бы разбит наголову…

Этот радикал напоминает своим теперешним партизанским выступлением против конституционных иллюзий того героя народного эпоса, который кричал: «таскать вам не перетаскать» при виде похоронной процессии. Подумайте, в самом деле: когда важна была и насущно-необходима борьба с конституционными иллюзиями? Очевидно, тогда, когда они процветали и могли приносить, приносили на деле, широкий вред, соблазняя всяческих «малых сих». Другими словами: тогда, когда широкой массе могло и должно было казаться, что конституция есть, а на самом деле никакой конституции не было. Именно такое время было в период выборов в первую Думу и в течение заседаний Думы, т. е. в марте – июне 1906 года. Именно тогда конституционные иллюзии и принесли широкий вред. Но тогда с ними боролись систематически одни только большевики с.-д., плывя против течения. Тогда гг. X—овы и прочие писатели из «Нашей Жизни» поддерживали эти иллюзии, «воюя» с большевиками, браня их за резкую критику кадетов.

Теперь Дума разогнана. Кадеты разбиты. Никому и не кажется, что конституция есть. Теперь даже не очень благородные животные могут лягать кадетов («я браню их» – смотри «разговор») и через четыре слова на пятое проклинать конституционные иллюзии. Эх, господа радикалы! Дорого яичко в христов день!..

Пример г. X—ова и К

поучительный образчик того, как люди, считающие себя образованными политиками и даже свободомыслящими или радикалами, беспомощно и безыдейно, дрябло и бессильно, плывут по течению. В марте – июне 1906 г. они поддерживают конституционные иллюзии, называя Думу властью, волочатся в хвосте кадетов, брезгливо морщат нос по поводу беспощадной критики этой модной тогда партии. В сентябре 1906 г. они «бранят» кадетов и «воюют» с конституционными иллюзиями, не понимая, что они опять отстали, что теперь недостаточно этого, а нужен прямой призыв к определенной (предыдущим историческим развитием определенной) форме революционной борьбы.

Хорошо было бы, если бы на примере таких господ русская интеллигенция, рождающая массу подобных хлюпиков, научилась сознавать весь вред оппортунизма. Напрасно считают у нас нередко это слово «просто бранью», не вдумываясь в его значение. Оппортунист не предает своей партии, не изменяет ей, не отходит от нее. Он искренне и усердно продолжает служить ей. Но его типичная и характерная черта – податливость настроению минуты, неспособность противостоять моде, политическая близорукость и бесхарактерность. Оппортунизм есть принесение длительных и существенных интересов партии в жертву ее минутным, преходящим, второстепенным интересам. Некоторый подъем промышленности, сравнительное процветание торговли, легкое оживление буржуазного либерализма, – и оппортунист уже кричит: не запугивайте буржуазии, не чурайтесь ее, бросьте «фразы» о социальной революции! Собралась Дума, повеяло полицейско-конституционной «весной», – и оппортунист уже называет Думу властью, торопится проклясть «пагубный» бойкот, спешит выдвинуть лозунг о поддержке требования думского, т. е. кадетского, министерства. Отхлынула волна, – оппортунист так же искренне и так же некстати начинает «бранить» кадетов и разносить конституционные иллюзии.

Никакая выдержанная политика, достойная истинно революционного класса, стойко ведущая через все мелкие уклонения и колебания к подготовке решительного и беззаветно-смелого сражения с врагом, невозможна при господстве подобных интеллигентских настроений. Вот почему сознательный пролетариат должен уметь критически относиться к становящейся на его сторону интеллигенции, должен научиться беспощадной борьбе с оппортунизмом в политике.

«Вестник Жизни» № 12, 18 октября 1906 г. Подпись: H. Ленин

Печатается по тексту журнала «Вестник Жизни»

К итогам кадетского съезда[37 - Имеется в виду IV съезд кадетской партии, состоявшийся в Гельсингфорсе 24–28 сентября (7–11 октября) 1906 года,]

Мы не раз уже выясняли, что борьба самодержавия с пролетарско-крестьянской революцией неизбежно обрушивается и на либеральную оппозицию. Раз молчит пролетариат, правительство погромщиков не упустит, конечно, случая придушить и кадета. Оно душит теперь мирнообновленца. Оно не особенно милостиво поглядывает теперь даже и на октябриста. И если благодаря военно-полевому правосудию даже смолкнет временно треск браунингов и бомб и классическое «руки вверх!» прекратит свою перекличку, – то это нисколько не будет, конечно, порукой тому, что кадет и мирнообновленец обретут, наконец, вожделенный покой легальной, конституционной борьбы.

Могло казаться, что в результате бешеной реакции руководящие круги либеральной оппозиции окажутся отброшенными далеко влево. Разгон Думы подорвал в корне конституционные иллюзии. Нет такого сотрудника «Товарища», или «Столичной Почты»[38 - «Столичная Почта» — ежедневная газета; выходила в Петербурге с октября 1906 по февраль 1908 года. Вначале орган левых кадетов, с февраля 1907 года стала трибуной Трудовой группы. Была запрещена царским правительством.], который не понимал бы теперь этого. Гибель кадетской прессы (всей провинциальной и значительной части столичной), запрещение съезда, отказ в легализации партии, предание суду всех, подписавшихся под выборгским воззванием[39 - Выборгское воззвание — обращение «Народу от народных представителей», принятое на совещании 9–10 (22–23) июля 1906 года в городе Выборге, куда, после роспуска Думы, приехало около 200 бывших депутатов I Государственной думы, в большинстве своем кадетов. Текст воззвания был подготовлен созданной на этом совещании комиссией, в которую вошли кадеты, трудовики и меньшевики. Воззвание призывало население в знак протеста против роспуска Думы отказываться от уплаты налогов, не давать рекрутов, не признавать займов, заключенных без санкции Думы. Подобными мерами «пассивного сопротивления» кадеты надеялись отвести поток массового революционного движения в спокойное русло. Позднее В. И. Ленин отмечал: «В первой Думе либерализм фразерствовал о народной свободе, под сурдинку забегая с заднего крыльца к Трепову и борясь с трудовиками и рабочими депутатами. Выборгским манифестом он старался убить двух зайцев, лавировать так, чтобы можно было истолковать его поведение – смотря по надобности – ив духе поддержки революции и в духе борьбы с революцией» (Сочинения, 4 изд., том 15, стр. 49). В сентябре 1906 года на своем съезде кадеты уже открыто высказались против применения «пассивного сопротивления» и отреклись от призывов Выборгского воззвания.Вскоре после совещания в Выборге его участники были привлечены царским правительством к судебной ответственности. В декабре 1907 года состоялся суд, который приговорил принявших воззвание к трем месяцам тюремного заключения.], должны были, казалось, принудить кадетов покинуть точку зрения организации общественного мнения и стать, наконец, на точку зрения организации общественных сил. И дальше, казалось, что если у кадетских вождей не хватит героической решимости гордо уйти в подполье, то армия тут же, на месте, покинет этих вождей.

Кадетский съезд показал, что эти расчеты неверны. Пока что, во всяком случае. Съезд санкционировал, не совсем охотно, правда, тот «шаг на месте», или, вернее, «ни шагу с места», которое предложил ему центральный комитет. Съезд принял резолюцию об организации общественных сил, но резолюцию совершенно платоническую, решительно никого ни к чему не обязывающую, совершенно не указывающую даже того дела, для которого и в котором эти силы могут и должны сорганизоваться. Съезд принял, – правда, сравнительно незначительным большинством, – знаменитый 4 пункт тактической резолюции, провозглашающий пассивное сопротивление партии тому пассивному сопротивлению, которое стихийно нарастает в народных низах, и которое рекомендует выборгское воззвание. Съезд закончился, как съезд единой, нераздельной «партии народной свободы».

И так оно, несомненно, и должно было быть. Час раскола кадетской партии еще не пробил. Если классовые противоречия успели уже безвозвратно втиснуть в рамки явной контрреволюции широкие слои крупной буржуазии, то они не успели еще разложить в достаточной степени широкие слои той средней и мелкой буржуазии, которая голосовала за кадетов на выборах. Нет, пока что, объективных признаков того, что обывательскую провинцию охватил перед лицом революции тот буржуазный страх, который безраздельно овладел уже «заплечными гуманистами» гучковского пошиба.

Разложение это идет быстро вперед. И сами кадетские вожди не уверены, конечно, в том, что созданный ими пестрый блок «народной свободы» выдержит искус обостряющейся социально-политической борьбы.

В российской революции, несомненно, должен быть тот роковой предел, за которым раскол этого блока будет решительно неизбежен. Он будет достигнут и перейден тогда, когда водоворот пролетарско-крестьянского восстания безвозвратно втянет в себя самые широкие слои мелкой, а частью и средней городской буржуазии. Тогда, но только тогда, от огромного кадетского блока действительно останется только та имущая средняя буржуазия, которой несомненно на роду написано разделить в конце концов с г. Гучковым его буржуазный страх. Тогда рассеется тот призрак национальной революции, который все еще так силен теперь и который многим мешает должным образом оценить поистине гигантскую творческую роль классовых противоречий в российской революции. На этом пределе огромная политическая партия, базирующаяся на организации общественного мнения, станет давно изжитым анахронизмом, а все элементы действительно массового движения, как справа, так и слева, отведут силе, голой материальной силе, ту великую не только разрушительную, но и творческую роль, без которой немыслимо, конечно, действительное завершение революции. Но там, где материальная сила вступает в свои верховные права, там нет места кадетско-буржуазной гегемонии. Об этом свидетельствует все прошлое нашей борьбы; не нужно быть пророком, чтобы безошибочно предсказать, что то же самое произойдет, если нам предстоит пережить новый подъем революции. Фигура кадета – «законный» участник в дележе добычи революции, – но и только.

И вот почему были объективно правы те кадетские вожди, которые предлагали признать выборгское воззвание просто ошибкой увлечения, поскольку это воззвание непосредственно призывает к тактике пассивного сопротивления. Ибо при теперешней напряженности борьбы нет и не может быть такого массового пассивного сопротивления, которое не переходило бы непосредственно в активное наступление. Г-н Струве вполне прав, говоря, что такой культурный способ борьбы (в противоположность, изволите ли видеть, способу чисто революционному, наступательному) уместен только против культурного, конституционного правительства. Кто усомнится хоть на минуту в том, что столыпинская банда двинет свои карательные экспедиции при первых же признаках массового неплатежа податей и массовой недачи рекрутов. А кто остановит тогда население от перехода к обороне, к активному наступлению с оружием в руках?

И выборгское воззвание, даже в самый момент его подписания в чисто кадетском понимании, было в лучшем случае угрозой такого перехода по адресу правительства, а вовсе не практическим лозунгом. И гг. Милюковы и Струве вовсе не ответственны в данном случае за политическую наивность тех провинциальных кадетов, которые приняли это воззвание за практический лозунг. Судьба воззвания в провинции свидетельствует об этом. Терроризированная пресса говорила об этой судьбе очень мало и очень глухо, но то, что она говорила, показывает, кажется нам, что партия «народной свободы», как партия, усиленно практиковала провозглашенный этим воззванием принцип пассивного сопротивления по отношению к самому же воззванию. Раз это так, то съезд мог только закрепить эту позицию кадетов. Побушевавшее было против этого закрепления меньшинство съезда в конце концов сдалось и осталось в партии.

А из глубины страны каждый день приходят вести о том, что идея пассивного сопротивления нашла себе отклик среди народных масс. Неплатеж податей, недача рекрутов, бойкот властей начинают становиться действительно практическим лозунгом. Никто не закрывает глаз на те огромные организационные пробелы, при которых нарастает это движение. Никто не оспаривает неизбежность хаотичности в нем. Но этот хаос создает порядок – порядок революции, эту высшую ступень хаотических, стихийных народных взрывов. Ненависть, которая кипит теперь в народных массах под гигантским давлением военно-полевой конституции, не может не прорываться и действительно прорывается то здесь, то там вспышками открытой вооруженной борьбы. У нас нет данных, на основании которых можно было бы безошибочно предсказать, что в момент набора и сбора податей вспыхнет общенародное восстание, хотя бы даже в форме чисто пассивного сопротивления, но что проявления этой борьбы будут, это неизбежно. И кадеты своевременно отходят в сторонку. «Совесть не позволяет санкционировать эту опасную экспертизу», заявил кадетский съезд устами г-жи Тырковой, члена центрального комитета партии.

Но ссылка на совесть не меняет, конечно, дела. Если бы надвигающиеся события даже с математической точностью говорили бы о близком торжестве народной революции, руководящие круги кадетов не отнеслись бы к делу иначе. Все прошлое кадетской партии порукой тому, и переговоры с погромщиками о министерских портфелях были кульминационным пунктом в истории кадетской партии; они были для нее объективно несравненно характернее, чем выборгское воззвание. И один из авторитетнейших представителей партии, профессор Гредескул, самым определенным образом свидетельствует нам об этом («Речь» № 180)[40 - «Речь» — ежедневная газета, центральный орган партии кадетов; выходила в Петербурге с 23 февраля (8 марта) 1906 года под фактической редакцией П. Н. Милюкова и И. В. Гессена, при ближайшем участии М. М. Винавера, П. Д. Долгорукова, П. Б. Струве и других. Газета была закрыта Военно-революционным комитетом при Петроградском Совете 26 октября (8 ноября) 1917 года. До августа 1918 года продолжала выходить под разными названиями: «Наша Речь», «Свободная Речь», «Век», «Новая Речь», «Наш Век».]: «Мы жили с нашим народом, – говорит он, – мы делили его бурные порывы». Но это было время «бурной, горячей юности»; теперь пришло время «упорной и настойчивой зрелости». А палладиум этой зрелости – избирательная кампания, с ответным адресом Думы на тронную речь в виде платформы.

«Бурных порывов» кадетская партия никогда с народом не делила и не могла делить, почтенный профессор просто сболтнул это для красного словца. Но кадетская партия, в лице ее съезда, не ушла и вправо. Она осталась на месте. Она по-прежнему намерена принимать участие в переживаемом революционном кризисе лишь постольку, поскольку он может выродиться в кризис чисто парламентский.

Мы можем только приветствовать ту определенность, ту ясность, которую съезд придал своим постановлениям в этом смысле. Конечно, он должен сильно разочаровать тех, которые видели в выборгском воззвании «начало левения» кадетов и яркий признак складывающегося национального характера российской революции.

Заявив, что он мыслит революцию лишь как парламентскую борьбу, съезд тем самым поставил ребром перед широкой массой демократии вопрос об открытой борьбе за власть. Весь ход российской революции говорит за то, что демократия ответит на этот вопрос не по-кадетски. И социал-демократия должна готовиться к тому, чтобы к моменту этого ответа городская и деревенская беднота нашла именно в ней, в социал-демократии, своего естественного гегемона в периоде революции.