скачать книгу бесплатно
По мере ничего не значащей беседы напряжение из-за невысказанных вопросов между ними нарастало. Казалось, непроизнесенные слова звучат громче тех, что слетали сейчас с языков.
Джоанна подтянула колени к груди и обняла их. В Холланд-Хаусе становилось все тише и тише, пока даже паркет не прекратил скрипеть. Во всем музее теперь находились только они двое.
Вечернее солнце заливало лучами наполовину избавленную от пыли картину на противоположной стене.
– Мы так и не закончили уборку, – заметила Джоанна. Работы оставалось максимум минут на тридцать. – Я все доделаю, перед тем как уйти.
– Подождет до завтра, – тихо проговорил Ник.
Завтра. Джоанна не знала, что будет завтра. Она с трудом могла думать о сегодняшнем вечере, поэтому сейчас выкинула все мысли из головы и откинулась на стену. Пыльная картина размером была почти в натуральную величину, но отсюда выглядела как одна из миниатюр. На портрете мужчина в охотничьем костюме эпохи Регентства стоял под дубом, надменно приподняв подбородок.
Ник проследил за взглядом Джоанны и улыбнулся.
– Астрид называет этого пижона писаным красавцем. Поспорить сложно, он и правда написан маслом.
К своему собственному удивлению, Джоанна рассмеялась. Ей самой всегда казалось, что изображенный на картине мужчина скорее жестокий. Он попирал сапогом распростертый у ног труп убитой лисицы. Художник придал глазам охотника выражение холодного торжества, как у настоящего хищника.
– Говорят, когда-то Холланд-Хаус принадлежал ему, – добавил Ник.
– Можешь себе представить, каково было здесь жить всего одной семье? – протянула Джоанна, вспомнив количество пустовавших сейчас комнат. – Такое огромное пространство.
– Не могу вообразить свое детство в подобном месте, – Ник поднял взгляд к потолочному окну, где на фоне вечернего неба уже проступали серебряные звезды. – Мы с братьями и сестрами росли в крошечной двухкомнатной квартирке. Для восьмерых она была слегка тесновата. – Эти слова прозвучали уже спокойно, больше похоже на привычные беседы.
– Восьмерых? – с изумлением переспросила Джоанна, которая хоть и знала о наличии у Ника братьев и сестер, все же не представляла, что их окажется так много.
– Трое братьев и две сестры, – кивнул он. – Все мальчишки спали в гостиной до тех пор, пока мне не исполнилось семь лет. Но мы не возражали. Было даже уютно, ну, знаешь как бывает?
– Ага, – вздохнула Джоанна, вспоминая летние каникулы с семейством Хант. Она любила спокойствие и безмятежность их с отцом дома, но и гостить у бабушки тоже обожала. Раньше, во всяком случае. Сейчас же не могла понять, как к этому относиться. От этой мысли на глаза навернулись слезы, и она зажмурилась, чтобы их отогнать. – Знаю.
Ник поколебался, явно желая что-то спросить, и Джоанна затаила дыхание, представляя, что именно, и с ужасом ожидая его слов, но он просто придвинулся ближе. Теперь их руки соприкасались.
Они сидели так некоторое время, пока Джоанна пыталась справиться с эмоциями. Затем она сумела выдавить:
– Расскажи о своей семье.
Ник снова замялся, пристально глядя на собеседницу, но в конце концов все же принялся рассказывать:
– Пока я рос, у нас почти ничего не было, кроме друг друга. Родители учили нас заботиться об остальных, помогать тем, кто нуждается. Я до сих пор верю, что это правильно: относиться по-доброму к окружающим.
Кто-нибудь другой мог произнести эти слова насмешливо, чтобы продемонстрировать «крутизну», чтобы выразить скептицизм насчет наивности родительских наставлений. Но Ник говорил просто и серьезно. Так, будто действительно верил в сказанное.
Джоанна опустила взгляд и посмотрела на свои руки – руки, которыми вчера забрала время у мистера Солта. Она тоже всегда верила в важность хороших поступков. Искренне, всем сердцем, как Ник. И хотела быть похожей на него. Думала, что уже похожа на него.
Вплоть до вчерашней беседы с бабушкой. Теперь же Джоанна чувствовала, что превращается в нечто, чего не понимала, и, разговаривая с единомышленником, гадала: есть ли способ вновь обрести себя? Вновь просто быть самой собой. И сможет ли она сделать это, зная, кем является?
– Отец учил меня тем же вещам, – тихо произнесла Джоанна.
Она рассказала Нику про папу и их большую семью в Малайзии. Про свое детство. А также – после некоторых колебаний – про двух кузенов и свои летние каникулы в особняке бабушки.
Они проговорили несколько часов. Беседа перескакивала с одной темы на другую: от обсуждения родных к воспоминаниям об общих знакомых, которые работали в музее, а затем – к любым мелочам, приходящим в голову. Когда слова наконец иссякли, Джоанна с облегчением обнаружила, что неловкость между ней и Ником испарилась. Молчание снова стало комфортным. Уютным.
– Обычно я не болтаю так много о своей скромной персоне, – усмехнулся он слегка неуверенно, точно боялся, что наскучил собеседнице.
– Мне нравится с тобой разговаривать, – заверила Джоанна, откидывая голову на стену и вспоминая нерешительность Ника, когда он назначал свидание. С его-то фотомодельной внешностью вокруг наверняка крутилась толпа поклонниц. Но он казался таким же новичком в отношениях, как и сама Джоанна. – И мне нравится быть рядом с тобой. И… Послушай, я действительно хотела сходить на свидание. Очень хотела. Даже нарядилась по такому случаю. – Говоря это, она поняла, что сейчас выглядит совсем не так презентабельно, потому что совершенно не думала об одежде, когда проснулась – просто натянула первое попавшееся платье поверх топика и велосипедок.
– Да? – слегка застенчиво улыбнулся Ник. – Я тоже принарядился. Не в костюм, конечно, но пиджак был стильный.
– Да? – эхом повторила Джоанна, поворачивая голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
Однажды кураторы музея попросили Ника надеть костюм эпохи Регентства, когда заболел профессиональный актер. Брюки оказались чуть тесноваты в бедрах, а пиджак едва не трещал по швам на широких мускулистых плечах.
Джоанна почувствовала, как изменился ритм ее дыхания, а когда Ник коснулся ее щеки, и вовсе перестала дышать. Она никогда раньше не целовалась. Затем, повинуясь движению теплой ладони парня, слегка запрокинула голову, ощущая на коже тепло его прерывистого дыхания. Он тоже нервничал.
Когда их губы соприкоснулись, сердце Джоанны учащенно забилось. Ник совсем немного отстранился и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ, внезапно поняла, что больше совершенно не боится, запустила пальцы в его темные волосы и поцеловала, чувствуя, как по телу разливаются тепло и дрожь. Затем немного сдвинулась, провела ладонью вниз к…
И резко отдернула руку, ругая себя. Нельзя прикасаться к затылку!
– М-м? – вопросительно промычал Ник, кажется еще потрясенный после поцелуя. – Джоанна, в чем дело? – но тут же сел прямо и нахмурился. – Ты это слышала?
Тогда она тоже различила слабый шум. Шорох автомобильных покрышек по гравию. Однако машины никогда не заезжали на территорию Холланд-парка так близко к музею. В окно лился свет.
Джоанна вскочила на ноги. Ник последовал ее примеру. Солнце уже садилось. Неужели прошло столько времени?
Во дворе стоял черный автомобиль. Еще три медленно подъезжали.
– Не знала, что сюда кого-то пускают на частные мероприятия в нерабочие часы, – пробормотала Джоанна, испытывая смутное беспокойство: где же она раньше видела похожие машины?
Ник, кажется, еще не до конца взял себя в руки после поцелуя, но после глубокого вдоха постарался сосредоточиться. Густые темные волосы по-прежнему выглядели растрепанными.
– Думаю, нам пора уходить.
Джоанне тоже не слишком хотелось заявиться на чужое мероприятие, поэтому она приняла протянутую ладонь Ника, хоть и не без некоторого колебания. Пришлось напомнить себе, что держаться за руки безопасно. Прикасаться к нему было так приятно – как тень эмоций от поцелуя.
– Можно выскользнуть через черный ход, – предложила Джоанна, шагая по направлению к ступеням. – Нас никто и не заметит, потому что войдут через…
Она резко остановилась и с ужасом уставилась через дверной проем в коридор снаружи библиотеки: там, прямо из воздуха, на паркет легкой прогулочной походкой шагнул мужчина с черными волосами до плеч и вытянутым хищным лицом, чертами напоминавшим коршуна. Когда появилась вторая нога, он педантично отряхнул костюм.
Пока что незнакомец держался вполоборота к Джоанне, но она понимала, что он может заметить их в любую секунду, поэтому сжала ладонь парня, призывая его к молчанию. Молясь про себя, чтобы он не обратил внимания на произошедшее. Но надежда оказалась напрасной. Ник замер с широко распахнутыми глазами, явно шокированный появлением мужчины из ниоткуда, но все же ободряюще пожал руку Джоанны в ответ.
Теперь она вспомнила, где раньше видела те черные машины или очень похожие на них.
Два года назад в день ее приезда к бабушке повсюду царило оживление. Но не привычное оживление с оттенком всеобщего веселья семейства Хант. Нет, дом, казалось, гудел от напряжения.
– В этом году город посетят Оливеры, – объяснила Рут недоумевающей кузине. – Поэтому все нервничают.
– Ты о чем? – не поняла Джоанна.
– Ну Оливеры же, – повторила Рут таким тоном, словно досадовала на недогадливость собеседницы, но заметила ее пустой взгляд и добавила: – Еще одно семейство монстров. Богатеи, которые разъезжают повсюду на черных «Ягуарах» и ненавидят нас. И это чувство взаимно.
– Еще одно семейство монстров? – переспросила тогда Джоанна. – Таких же, как мы?
– Совсем не таких, – фыркнула Рут. – Оливеры – настоящие негодяи. Жестокие и хладнокровные.
Позднее тем же летом кортеж из трех черных блестящих машин проезжал по улице, где в тот момент шагала Джоанна. На водительском месте в последнем автомобиле она сумела разглядеть мужчину в сером костюме и с шоферской фуражкой на голове, а на заднем сиденье в одиночестве развалился красивый золотоволосый парень. Примерно ее ровесник, он наблюдал за мелькающим мимо пейзажем с такой презрительной усмешкой, будто ненавидел весь мир.
«Жестокие и хладнокровные», – вспомнились слова двоюродной сестры.
Теперь, когда Джоанна знала, кто появился в музее, она невольно задумалась, что Оливеры сделают, если обнаружат здесь их с Ником.
Рядом с мужчиной возникла женщина, а затем из воздуха начали повсюду материализоваться все новые и новые люди: в коридоре, в главном зале, в позолоченной палате, в желтой гостиной.
Джоанна не могла захлопнуть двери, не привлекая при этом внимания. Старые деревянные створки рассохлись и издавали ужасающе громкий скрип, когда закрывались. Оставалось лишь осторожно отходить в глубь помещения, стараясь не наступать на паркетные половицы, способные выдать присутствие посторонних. Она умоляюще взглянула на Ника, и он послушно последовал за ней. Лишь бы их не заметили! Одна надежда, что прибывающие Оливеры будут заняты друг другом, а шум их появления замаскирует движения незваных гостей.
Внезапно за спиной Джоанны раздался скрип, заставивший ее вздрогнуть и медленно обернуться. В ранее пустой библиотеке теперь находились люди. Они стояли тут и там по всей длинной галерее. Ник резко вдохнул от удивления.
Один из мужчин опустил тяжелую ладонь на плечо Джоанны и усмехнулся:
– Почему всякий раз, как мы появляемся в этом времени, непременно обнаруживается, что вокруг кишат крысы?
4
Незнакомцы были монстрами.
Даже если ранее Джоанна испытывала на этот счет некоторые сомнения, то теперь они окончательно развеялись. Обычные люди не сумели бы возникнуть из ниоткуда. Она, должно быть, выглядела точно так же вчера, когда переместилась из утра в ночь.
Семь монстров стояли в галерее в элегантных нарядах начала двадцатого века. Внимание Джоанны привлекли детали: белый шарф поверх темного пиджака, серебряные бусины на голубом платье, черные кожаные туфли, начищенные до зеркального блеска.
– Ты видела это? – прошептал Ник. – Видела, как они появились прямо из воздуха?
– Да, – прошептала Джоанна, ощущая раскаяние, что не может рассказать ему о происходящем и всем сердцем желая сама знать больше.
В памяти снова и снова всплывали слова Рут о жестокости Оливеров.
В повисшей тишине особенно отчетливо прозвучали шаги, медленные и выверенные. В библиотеку шагнул мужчина с лицом как у коршуна, хотя волосы до плеч глубокой чернотой больше походили на вороново крыло.
Схвативший Джоанну за плечо незнакомец сильнее сжал пальцы и сообщил:
– Люсьен, эти два крысеныша находились здесь и видели наше появление.
Она вздрогнула от холодного тона, которым были произнесены эти слова. И от дурного предчувствия. Бабушка предупреждала никогда и никому не рассказывать о существовании монстров. А теперь Ник увидел их собственными глазами. Что это означало?
– Мы… мы работаем здесь волонтерами, – проговорил он. – Помогаем с уборкой и каталогизацией. У нас нет ничего, что бы вам…
Схвативший Джоанну мужчина сильно ударил Ника по лицу.
– Не надо! – вскрикнула она и вскинула руку, будто могла помешать расправе, но почувствовала, как кто-то потянул ее за плечо назад, и отчаянно вцепилась в ладонь Ника.
Он был ранен, по губам текла кровь. Однако неизвестный оказался сильнее и оттащил Джоанну прочь.
Ее возглас привлек внимание Люсьена, который, видимо, являлся не последним человеком среди членов семьи Оливер. Он подошел ближе, схватил девушку за подбородок и заставил приподнять его, игнорируя попытки вырваться как ее самой, так и Ника, которого держали двое мужчин, а через пару секунд объявил:
– Она одна из нас.
– Монстр? – удивленно уточнил кто-то из приспешников.
– Монстр? – ошеломленно повторил Ник, от изумления перестав сопротивляться и широко распахнув темные глаза. – Что?
– Я не… – начала было Джоанна, но Люсьен сдавил пальцами ее лицо, и она вскрикнула от боли.
– Даже не пытайся отрицать. Я вижу твою сущность. Такова способность семьи Оливеров. Ты монстр, а твой приятель – обычный человек. – На последних словах он прищурился, точно заметил что-то еще.
Повинуясь неясному инстинкту, Джоанна проследила за взглядом Люсьена. Он смотрел на ее браслет: простую золотую цепочку с небольшой подвеской в виде лисицы с серебряным языком. Это украшение несколько лет назад подарила бабушка с комментарием: «Символ семьи Хантов».
– Обыскать их, – отдал резкий приказ Люсьен, скривившись.
Двое приспешников бросились исполнять поручение, действуя быстро и эффективно. Один выудил из кармана Джоанны телефон и принялся рассматривать его. Она выхватила свой мобильный и торопливо набрала сообщение Рут: «Оливеры в ХХ», однако не успела нажать «Отправить», так как мужчина выдернул аппарат у нее из рук, быстро пересек комнату и выбросил его, открыв окно. Снаружи донесся отдаленный звон разбитого стекла. Во время суматохи Нику удалось добраться до проводного телефона на столе, но подоспевший помощник Люсьена вырвал трубку.
Пленников силой выпроводили из библиотеки, держа за руки. Джоанна сопротивлялась, упираясь подошвами кед в скользкий, скрипучий паркет, и вопила:
– Пустите нас! – она и сама слышала панические нотки в собственном голосе. – Оставьте нас в покое!
Их притащили в позолоченную палату, которая располагалась через два зала от библиотеки и являлась самым красиво декорированным помещением музея. На бордовых бархатных подушках сверкали драгоценности, на стенах висели картины маслом в роскошных позолоченных рамах, резные листья блестели в свете зажженных ламп.
Там собралось по меньшей мере три десятка человек. Они расхаживали по залу и разговаривали друг с другом, как на коктейльной вечеринке, но тут же обернулись, когда конвоиры втолкнули внутрь пленников. Джоанна особенно остро осознала, насколько непрезентабельно сейчас выглядит: раскрасневшаяся, потная и взлохмаченная. Волосы выбились из хвоста. Ник тоже казался потрепанным: после схватки его темные пряди пребывали в полнейшем беспорядке, а на губах была размазана кровь.
В отличие от взъерошенных пленников, изящный интерьер позолоченной палаты подходил собравшимся членам семьи Оливер как подогнанная по руке перчатка. Они небрежно восседали на обитых бархатом креслах или опирались на стены, обшитые голубым с золотом панелями, с таким видом, будто все вокруг принадлежало им.
Самым угрожающим из присутствовавших казался светловолосый мужчина, который в одиночестве стоял возле огромного мраморного камина – незажженного по теплой погоде. Джоанна с удивлением поняла, что уже видела этого блондина. Именно его портрет висел в библиотеке, только одежда была изображена другая: предназначенная для охоты, эпохи Регентства. Однако холодные хищные глаза остались прежними. В реальной жизни бывший хозяин поместья оказался довольно высоким и с таким же вытянутым лицом, как у Люсьена. Однако, в отличие от него, не напоминал коршуна, а выглядел привлекательным и утонченным.
Джоанна посмотрела на Ника. Тот, похоже, не узнал красавчика с портрета. Да и с чего бы? Кто мог представить, что посторонние переместились в Холланд-Хаус из другого времени? Как бы ей хотелось сейчас ощутить ободряющее прикосновение руки напарника! И еще больше хотелось уговорить его бежать. Вот только куда? Повсюду их окружали Оливеры.
– Эдмунд, – кивнул Люсьен мужчине с холодными глазами. Тот промолчал, но жестом велел приблизиться с таким высокомерным видом, словно был королем. – Мы нашли этих двоих в библиотеке, – конвоиры вытолкнули пленников вперед. – Они сказали, что работают в музее волонтерами. Но взгляни на это. – Люсьен схватил запястье Джоанны и показал Эдмунду ее браслет с подвеской в форме лисы с серебряным языком. – Девчонка родом из семьи Хантов.
Фамилия эхом пронеслась по всему залу. Ее с нескрываемым презрением повторяли, перешептываясь между собой, все присутствовавшие. Джоанна повернулась, чтобы посмотреть на последнего, кто произнес: «Хант», – и увидела своего ровесника, надменного парня с золотистыми волосами. Он стоял возле одного из стрельчатых окон и с явной ненавистью наблюдал за ней.
– Хант, – эхом повторил Эдмунд. В отличие от возбужденных новостью родственников, он оставался спокойным и сейчас изучал Джоанну с высоты своего роста холодным взглядом, как ученый-энтомолог – особенно редкое насекомое. Затем наконец с легким интересом протянул: – Полукровка. Частично монстр, частично человек. В нашей семье таких убивают еще в утробе матери. Но Ханты любят разных уродцев.
Джоанна потрясенно уставилась на Эдмунда. Она всю жизнь слышала оскорбления по поводу своего рождения полукровкой, но бесстрастный тон и ледяное выражение глаз главы Оливеров почему-то особенно пугали, словно несли прямую угрозу. Не вызывало сомнений, что он не колеблясь убьет ее.
– Что с ними делать? – спросил Люсьен. – Мальчишка видел, как мы появились.
То же самое он сказал в библиотеке. Так, будто Ник представлял собой проблему, которую следует решить. Джоанна начала украдкой оглядываться по сторонам в поисках путей для побега, стараясь не выдавать своих намерений.
Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда Эдмунд опустил тяжелую руку ей на плечо и наклонился ближе, пристально изучая, после чего прокомментировал:
– Ты недавно переместилась в первый раз.
Джоанна рассмотрела цвет его глаз – светло-серые, как облака в пасмурный день, – и на несколько мгновений оказалась в плену этого взгляда, точно жертва при виде хищника.
