скачать книгу бесплатно
Счастливчик Хламов
Александр Николаевич Лекомцев
В комедии подобного плана не обойтись без гиперболизации образов и явлений, Да и гротеск здесь более чем уместен. Разумеется, в пьесе преувеличено очень многое. Ясно, что ничего подобного происходить в России не может и не должно. Но понятно и другое: многое из того, что ранее считалось невозможным, уже сегодня стало реальностью. При этом некоторые уважаемые господа и дамы наставительно рекомендуют с высоких трибун считать происходящее нормой и естественным социальным процессом. И это удивляет. Сама же история поучительна и проста. Волею судеб хроническому неудачнику Вадиму Хламовову, наконец-то, повезло. У него появилась реальная возможность выбраться из нищеты.
Александр Лекомцев
Счастливчик Хламов
В двух действиях
Действующие лица:
Вадим Вадимович Хламов – начинающий, но, как бы, перспективный дегустатор, 30 лет
Варан Гартанович Сидоров – начальник службы безопасности частного особняка, 40 лет
Марионелла Моисеевна Свардунг – технолог процесса дегустации специальной продукции, чуть младше Сидорова
Оба действия происходят в одном месте, в специальном кабинете
технического ежедневного инструктажа дегустаторов
Действие первое
Обычный, но просторный кабинет с двумя компьютерами, большим столом, несколькими креслами. Большие шкафы с книгами и документацией. Остановка строгая, деловая. На большом столе, кроме компьютеров несколько телефонных аппаратов, прибор селекторной связи. В одном из кресел сидит Хламов. Разумеется, при пиджаке и галстуке. Терпеливо листает какой-то бизнес-журнал с рекламными фотографиями.
Вздыхает, смотрит на часы, висящие тут же, на стене. Отложив журнал в сторону, встаёт с кресла и начинает прохаживаться по кабинету. Он отсутствующим взглядом, обозревает шкафы и, в целом, кабинет.
Резко раскрыв дверь, в кабинет входит Сидоров с папкой в руках. Садится в одно из кресел, развязывает тесемки папки. Жестом показывает Хламову, что он тоже должен сесть. Тот, пожимая плечами, садится.
Сидоров: – Извините, Вадим Вадимович, что заставил вас ждать. Но тут спешка, как говориться, не нужна. Не блох ловим, а занимаемся тем…
Хламов: – Чем?
Сидоров: – А вот иронизировать не стоит! Мы в течение текущего дня будем заниматься только тем, что объяснять вам лично, долго и кропотливо, терпеливо, чем вам предстоит заниматься и, простите уже, ещё раз основательно щупать, изучать, чем вы дышите и как… Вы проверены на сто рядов. Но, на всякий случай, Вадим Вадимович, кое-что проясним ещё раз. Это необходимо. От каждого нашего неверного, моего, конкретно, шага зависит, представьте себе, безопасность государства.
Хламов: – Не понял. Совсем не понял. Мы же не в Кремле и даже не в особняке обычного депутата городской думы, мы просто в доме у конкретного господина… Правда, в очень шикарном доме. Явно, тут дворец.
Сидоров: – У Виталия Тимуровича много таких дворцов и здесь, и за кордоном. Я вам замечу, что он господин очень конкретный, строгий, деловой, но справедливый. И вы правы, вы сейчас находитесь не просто в доме, а во дворце, который чуть поменьше знаменитого… Зимнего. Ну, знаете, есть такой. Сейчас там, в Питере, Эрмитаж располагается. А владелец всего вот этого… здания, где мы сейчас находимся, настолько важный, я подчёркиваю, господин, что вам и не снилось. Достаточно мне назвать его имя и отчество и вам всё станет ясно (торжественно и с придыханием). Да, представьте себе Вадим Вадимович, это тот самый Виталий Тимурович! Вот!
Хламов: – Мало ли Виталиев Тимуровичей ходит по белу свету, к примеру, в поисках работы или чтобы… иногда пожрать чего-нибудь.
Сидоров: – Не надо утрировать, в том месте, где даже мысли записываются на видеоплёнку. Это особый Виталий Тимурович, который… Ну, вам и не надо знать. Радуйтесь, что у вас есть работа, уважаемый господин Хламов.
Хламов: – Я радуюсь. Я понимаю, что тут… особый случай. Я просто так сказал про всяких разных Виталиев Тимуровичей… Я имею же право привести конкретный жизненный пример?
Сидоров: – Имеете право. Но пример не конкретный. Всё размыто. Если бы я был не культурным человеком, то я сказал бы, что у вас в голове – навозная жижа. Но из-за своей воспитанности и природной интеллигентности я не скажу, что вы хам и ничтожество. Тупейшие сравнения! Я не о себе. Я о том, что вы говорите. К слову сказать, наш Виталий Тимурович иногда появляется в телевизионной передаче, которая так и называется: «Вам и не снилось!». Сейчас, правда, такой передачи нет. Всякий сброд и нищету, видите ли, чужое счастье… раздражает. А каждому, даже не очень далёкому теперь человеку, ясно, что безопасность государства…
Хламов: -… и его народа.
Сидоров: – Не перебивайте, пожалуйста! Я говорю не о народе. Я говорю о более важном явлении: о государстве и тех господах, которых оно пригрело… Оговорился, с вами, тут! Чёрт возьми! Не пригрело, а просто обратило на их деятельность внимание и поддержало так, что они…
Хламов: – …не оказались в подвалах, на чердаках и канализационных колодцах.
Сидоров: – Вы начитались стихов не запрещённого, но не нашего, не народного… поэта Некрасова или там прозаика… Короленко, и потому, не вникая в суть вопроса, зубоскалите.
Хламов: – Что вы такое говорите? Я даже не слышал ни о Некрасове, ни о Короленко, ни о Чернышевском, ни о Герцене, ни о Радищеве… Ничего я этого не знаю! А если и знал, то забыл. Лучше про них забыть. Так жить проще.
Сидоров: – Вот-вот! Я же говорил, что при всех ваших способностях, вы ещё не совсем созрели для… жизни в демократическом обществе. Я вам сейчас говорю о ныне здравствующих, о тех господах, которые находятся под гласной и не гласной охраной государства. Они – наши кормильцы.
Хламов: – Я вот и смотрю, сколько откормленных нынче в России. Всё имеют – и жильё, и нормальную работу, и добрую зарплату.
Сидоров: – Ну что я могу вам такие доводы сказать, уважаемый? Тут целая философия… И время показало…
Хламов: – … основной массе народа дулю. Получается, кукиш. А на заслуженный пенсионный отдых людей будут отправлять, когда им исполнится ровно сто лет. Живу вот и не понимаю, чем таким особенным отличаются от нас, простых, так сказать денежные мешки с двумя ногами? Их имена и они сами занесены в Красную книгу, что ли? Но ведь сейчас миллиардеров у нас много. Значит, получается, слава богу, богатеем… средне… статистически. Если всё взять в среднем, то на каждого нищего, бомжа и бича приходится… Одним словом, живём мы очень здорово! Слава партии «Единая Россия»!
Сидоров: – Правильно! Вечная… э-э… слава! Верно и справедливо мыслите, Вадим Вадимович. Я тоже её член. Заметьте, очень активный член.
Хламов:– Когда член активный – просто замечательно и даже… хорошо. Большая радость в доме с таким вот… членом. С него начинается душевная теплота и взаимоуважение. И жена ласковая, и хозяйственная, и добрая.
Сидоров: – Правильно. Не только в доме, но и в государстве при таких членах – полный порядок. Наши члены – всем членам члены! Разве плохо, спрошу я так, что у нас, в стране, имеются свои миллиардеры и мультимиллионеры?
Хламов (очень тихо): – Ещё как имеются! Скажите, пожалуйста, как и где им удалось заработать такие космические деньги?
Сидоров: – Тут кроется… очень важная государственная тайна. Представьте себе, что не для… разглашения.
Хламов: – А что, могут быть у государства тайны от собственного народа?
Сидоров: – Могут! Во благо…
Хламов: – Во благо отдельно взятых господ? Мне вот, чтобы заработать миллион долларов, надо было бы трудиться полторы тысячи лет на трёх работах, вообще, ничего не употреблять в пищу, даже рожки, ходить только в набедренной повязке, вот тогда…
Сидоров: – Скоро вы будете нормально зарабатывать. Но такое произойдёт только в том случае, если вы не прекратите болтать антинародного, можно сказать, экстремистского вздора. И не стоит отвлекаться от темы. Я напоминаю вам, что мы обязаны за сегодняшний день ещё раз проверить вас на лояльность к существующей власти.
Хламов: – Мне безразлично. Я лоялен и аполитичен. Я только повторяю, что говорят другие люди. Многие… всякое говорят. Сам не знаю, но люди утверждают… Проще говоря, загляните в Интернет и посмотрите, что нормальные граждане пишут о компрадорах местного значения. Когда ознакомитесь, то у вас… рейтинг упадёт сходу и уже никогда не поднимется.
Сидоров: – Я в курсе. Читал. Вздор! А вы взрослый мужчина, но повторяете за всякими хулиганами самые не хорошие слова. Ая-яй!
Хламов: – Меня зомбировали. И те, и другие. Я не виноват в том, что вот именно такой! Я ведь уже заполнил десятки анкет, в которых настойчиво намекал, что я не шпион, ни диверсант и даже… ни экстремист, не имею ни крамольных связей, ни родственников в сомнительных коллективах, не участвую ни в каких митингах, не состою, не судим… Даже знакомых за границей нет. И открою вам тайну!
Сидоров (заинтересованно, отодвигает в сторону папку с бумагами): – Ну-ка, ну-ка! Что там у вас?
Хламов: – Вам, как… доброму человеку и активному члену руководящей, то есть я хотел сказать, партии власти в вашем лице, доверительно сообщаю. Не для разглашения.
Сидоров: – Говорите! Не стесняйтесь. Мы постараемся всё уладить. На вас весит убийство или вы обокрали пивной ларёк?
Хламов: – Нет. Всё гораздо страшнее.
Сидоров (озабочено): – Что?
Хламов (очень тихо и с грустью): – Можете верить или нет, но у меня не имеется денежных вкладов не только в швейцарских банках, но даже и в нашем… сберегательном, родном, российском.
Сидоров (удивлённо): – Страшно! Почти позорно… Но поправимо. А почему у вас нет нигде и никаких вкладов?
Хламов: – Потому, что гречка подорожала. А мы все – я и моя жена, двое маленьких детей очень любим гречневую кашу, и по той причине лишних денег у нас не наблюдается. Какие могут быть вклады? Регулярно, один раз в месяц мы садимся в тихий и плотный семейный круг, и едим… с блаженством гречневую кашу. И тогда даже я начинаю верить, что живу в кромешном… раю.
Сидоров (наставительно улыбается): – Ах, этот неуместный и совсем не смешной ваш… юмор! Если бы вы только до конца понимали, куда вы попали, в чей уютный домик, ну, допустим, дворец, то так бы не улыбались… Скептически. Надо уметь ценить то, что даровала вам сама судьба. В некоторой степени, я вам даже завидую. Но чисто по-человечески, нахожусь в состоянии радости за вас и за таких вот, как вы… никчемных и непутёвых. Везёт же… некоторым.
Хламов: – Мне приятно, что вы не очень завистливый господин. Но вот, скажите, как бы я улыбался, если бы окончательно осознал, в чьём дворце я нахожусь?
Сидоров: – Вы бы улыбались задорно, с искринкой в глазах, как та самая лисица, которая отбирает у ворон последний кусок сыра. Ведь забавно! Правда?
Хламов: – Очень весело!
Сидоров: – А ведь здесь, в данном особняке, любое неверное действие может нанести не поправимый вред государству через лицо, которое… Одним словом, вам доверено, в очень большой степени, здоровье и безопасность человека, который… Очень государственный человек… в мировом масштабе.
Хламов (пожимает плечами): – Я слышал, что он просто богатый… миллиардер, но даже не депутат городской думы. Я уже говорил. Он, так сказать, владелец заводов и, как констатировал про зарубежную буржуазию в своё время, один из классиков советской литературы для младшего школьного возраста, не только заводов, но и газет, и пароходов. Сейчас такие господа и дамы очень даже есть.
Сидоров: – Ну вот, вы начинаете, в конце концов, понимать, Вадим Вадимович, что… богатые тоже плачут. Но здесь, слава богу, пока веселятся.
Хламов: – До первой пули,
Сидоров (возмущённо): – Что? Я не расслышал или мне показалось? Вы что-то сказали про пулю?
Хламов: – Отрицаю! Про пулю я ничего не говорил. Просто, начал рассказ о том, что у меня, в моей комнатке, которая, как бы, расположилась в квартире на двенадцать хозяев, проживает маленький ёжик, и зовут его Пулик.
Сидоров: – Проверим! Если у вас в наличии имеется такой ёжик, то… тогда ладно.
Хламов: – Сейчас ёжика нет. Его нет… с нами!
Сидоров: – Почему?
Хламов: – Он скоропостижно скончался от… вселенской грусти.
Сидоров: – Когда?
Хламов: – Только что. Я чувствую… душой. У нас с ним (почти что плачет) телепатическая и духовная связь. Он умер ещё и от плохого аппетита.
Сидоров: – Когда?
Хламов: – Что «когда»?
Сидоров: – Когда вы прекратите паясничать и начнёте морально готовиться к тому, что я вам сейчас скажу.
Хламов: – Уже прекратил! Но я не вру, я очень страдаю (стонет). Пулик был для меня больше, чем друг. Мы ходили с ним на охоту.
Сидоров: – На кого охотились? На мышей?
Хламов: – Нет! В основном, боровая дичь. На лосей тоже. Но редко. Тут врать не буду. Не хорошо говорить неправду. На уток и гусей ещё мы с ним охотились. Он… плавающий ёжик. Очень умный. Всё умел и многое знал. Мне… больно.
Сидоров (с вздохом): – Если так, то примите мои соболезнования. Я сочувствую вам и сожалею, что вас постигло такое горе.
Хламов: – Да, постигло. Лучше бы я…
Сидоров: – Может быть, вы и правы. Лучше бы вы…
Хламов: – В каком смысле? Я не то хотел сказать. Лучше бы я, вам не говорил о своей утрате. Тогда меньше бы и сам страдал, и вам не приносил бы тяжких страданий.
Сидоров: – Я ничего. Я… держусь. Понимаю, у вас трагедия. Но, всё равно, вы пока задавайте вопросы! Но только не дурацкие. Нам надо работать. А дельные задавайте вопросы, по теме вашей… работы. Время – деньги!
Хламов: – Ладно. Договорились. Буду мудрым и осмотрительным, как большой и умный ворон из чукотских сказок, а не наш, московский, который без сыра остался, и всё по помойкам… шастает. Говорю! А вы слушайте, и потом не утверждайте, что не слышали. Я за прошлую прошёл мощную медицинскую комиссию, но так и не понял, кем я здесь, у вас, буду усиленно трудиться и зверски напрягаться. Что всё это означает?
Сидоров: – Не спешите. Всему своё время. Подробности данного плана вам объяснят другие компетентные люди, а я…
Хламов: – А вы кто? Кто вы?
Сидоров: – Я здесь начальник службы безопасности всего этого… жилья и ораны, и, кроме того, почти что, личный секретарь… Вы понимаете, кого. Извините, я с вами долго общался и до того, и сейчас. Но вот не представился вам. Завертелся! Зовут меня Варан Гартанович Сидоров.
Хламов: – Знаю! Варан – это птица такая.
Сидоров (наставительно и с упрёком): – Это не птица, не рыба, и даже не гигантская ящерица, как утверждают мои недруги. Так звучит моё имя. А вот у вас всё просто. Вадим Вадимович Хламов. Не интересное имя и отчество. Самоё обычное, не престижное. Обычное такое… Но не огорчайтесь.
Хламов: – Я не собираюсь огорчаться. Мне и не надо, чтобы было интересно. Я не какая-нибудь певица, балерина или телеведущая. Меня устраивает моё имя и отчество, и да и фамилия тоже.
Сидоров: – Вам, что, Вадим Вадимович, так и не сказали, кем вы будете здесь добросовестно, активно и качественно служить?
Хламов: – Конечно, мне про это сообщили… шёпотом. До моего сведения довели, что я буду дегустатором. Но, почему-то, меня очень тщательно… Одним словом, четыре дня все врачи специальной поликлиники, включая стоматолога, внимательно рассматривали моё анальное отверстие, то есть заднепроходное. Извините, но более культурней по данному вопросу я не могу выразиться. А ведь я не прячу там не то, что героин, но даже записку от… какой-нибудь подруги детства. Нет! Но, всё-таки, я скажу более примитивно. Они изучали то место моей прямой кишки, которое… Если вы когда-нибудь, ходили в туалет по большой надобности, то знаете…
Сидоров: – Ходил! Знаю!
Хламов: – Значит, мы с вами в этом плане почти родственники. Так вот. Простите, но волшебники в белых халатах тщательно прощупывали и даже изучали под микроскопом то самое моё родное… выходное отверстие. Они, понимаете, Варан Гартанович, нюхали, мяли его и прочее. Внедряли туда какие-то странные металлические инструменты в тот район моего тела, которое в народе называется «очком». Здесь у вас, в тереме вашем, что такое располагается? Дом «голубых»? Приют педиков? Если так, то я не дам своего согласия, ни за какие деньги и бублики, участвовать в таком вот мероприятии! Я стопроцентный мужик.
Сидоров: – Сразу же хочу вам открыть тайну и сказать откровенно. Здесь нет, не было и не будет извращенцев. А если бы и были… гомосексуалисты или, к примеру, лесбиянки, то, наверное, для таких надобностей нашлись бы, вполне, симпатичные и очень молодые мальчики и девочки. Должен прямо сказать. У вас лицо очень даже не подиумное и совсем не голливудское. Если бы вы мне приснились, то мне стало бы не совсем хорошо. На долгое время. А ведь я – участник боевых действий, нескольких локальных войн. Так что, прошу вас, Вадим Вадимович, не снитесь мне, пожалуйста. Лучше так… наяву скажите прямо, что вас не устраивает и почему.
Хламов: – Я понимаю. Я дегустатор. Моя работа опасна. Покушал с аппетитом, как говорится, и – в большую шкатулку. Можно сказать, пробуя на вкус самую разную пищу, я рискую быть отравленным. Во имя…
Сидоров: – На данную тему и по этому профилю… здесь уже давно набран штат таких дегустаторов, которые пробуют и разные блюда, и спиртные напитки, и даже лекарства. Некоторые уже удостоены правительственных наград… кое-кто посмертно. Яды, понимаете, сейчас изощрённые… изготовляют. Но ведь зарплата здесь, у дегустаторов такая, что ни одна комплексная бригада шахтёров на самом далёком севере не получает столько… даже за полгода.
Хламов: – Я согласен! Буду трудиться, подвергаясь риску для жизни. Но я должен знать, Гартан Варанович…
Сидоров: – Не оскорбляйте моего отца! Всё наоборот.
Хламов: – Я никого не оскорбляю. Что «наоборот»?
Сидоров: – Моего папу звали Гартан, а вы называете его Вараном. Намекаете на то, что моя мама с кем-то изменяла моему папе? Была с каким-то моим тёзкой, но более старшего возраста, чем я, в непристойных связях, и я, получается, незаконнорожденный.
Хламов: – Нет, я ни на что не намекаю. Я понял. Всё надо переставить местами, Варан Гартанович. Но что я должен… делать как дегустатор, Варан Гартанович?
Сидоров: – Это не в моей компетенции. Сейчас сюда придёт главный технолог по этим, таким вот, специфическим делам и всё вам, Вадим Вадимович, объяснит. Но если вы слышали о таком явлении, как коммунизм, то вы будете жить при нём. При коммунизме! Вы и ваша семья. И ваш ежик Пулик, если бы он был жив, тоже ни в чём бы не нуждался. У вас будет всё! Вы человек необычной судьбы… Вам должны завидовать сотни тысяч… нет, пожалуй, что миллионы российских граждан. Не только не имущих, но и весьма даже и не всегда и не совсем бедствующих.
