скачать книгу бесплатно
всё шуршит, свистит, щебечет и трещит.
И никто не ищет смысла – нет нужды —
В недосказанном, невнятном – предрешён.
И оттал -киваю – щийся от воды,
Пеликан, как Моцарт, отрешён.
Не придёт, счастливчик, в голову ему
И подумать: «Вот я, птица-пеликан!» —
Что какой-нибудь в завистливом дыму
Сеть ему готовит и капкан.
А и зверь голодный если налетит,
Не из зависти – как Вы же, на бифштекс.
И дуэт страстей их предварит
Высшей справедливости гротеск.
Так, в прекрасной бессловесности кружась,
Шум и голос музыкальных ищут форм.
Каждый – логика другого, отродясь
Не убийца, не доносчик и не вор.
ХХХ («Снег-Тишина…»)
Снег-тишина.
Пух -легчайший.
Сугроб за сугробом,
и явным капризом
Ветра каприз,
из губ мчащий
В сугробы
с сюрпризом.
Как не бывало —
в пыль,
В быль заснеженную
старой России;
В пыль нежнейшую
сугробы-гробы
РассыпАлись,
рассЫпались —
воскресили:
Тройка; снег;
бег; побег
Его – с нею
её – в неизбежность…
Но снег ли?
Но бег ли?
А, может быть,
брег пенящийся?
Или
зари безбрежность?
Или…
Только
можно ль сказать вот так,
Запросто, о воскресшем?
Желанном, сказать
при котором – наг,
Словом поспешным.
Ветра каприз,
из губ мчащий,
Кисеёй искрящей
улёгся в быль.
А снег всё падал,
живой, пьянящий,
И быстро сугробы —
росли – гробы.
Этюд
Метели буяные,
Шумные, пьяные —
Январские бури —
февральский прелюд.
Бежать ли от вас,
иль искать в вас приют?
Но душ наших
клавиши фортепьянные
То будто воспрянут,
то вновь опадут,
Встревожены ритмом
синкопы гарцующей,
Рассеяны темой
подъездных дверей.
И эхом,
обрывки пространства
связующим,
Нам – вымысла жести
пунктир негодующий
И звуки – фермата
продрогших зверей.
ХХХ («Ах, как торопится проворный…»)
Ах,
как торопится проворный
Огонь —
считает дни мои —
С какою скоростью огромной!
И с ядовитостью змеи.
Сжирает всё!
Мечи полешко
идей безумных,
поспевай!
И средь углей его не мешкай,
И ни о чём не вспоминай.
Так пыхнет дымом, жаром мщенья…
Ну, что тот ветхий огонёк,
В тебе живущий от рожденья —
Неосторожный мотылёк.
В день рождения. Январь
Сорокалетия сорока
Трещит о таянии дня.
И в сон глядит Господне Око:
«Спеши!» – И жизнь, как простыня
Вся сбита, вся змеёй скрутилась
И затаилась на краю…
Я просыпалась – и светился
Металл луча сквозь кисею;
И капля сферой освещённой
Ползла по наледи стекла
И, сжавшись вдруг, и обречённо,
Как в преисподнюю протекла…
Нечаянно всё промелькнуло:
Любови, боли, смена вех —
На строгом поводке посула,
Что хватит счастья нам на всех.
Когда ж хватали и делили —
Всё обращалось в тихий прах…
За нас и ангелы молили
У Настоятеля в ногах.
И вот теперь сквозь луч сусальный
И треск сороки слышу я:
«Он ждёт на суд исповедальный».
Он ждёт – и вниз летит змея.
ХХХ («О, браслеты, кольца! путы!»)
О, браслеты, кольца! – Путы! —
Атрибуты несвободы! —
Украшенья дорогие и грошовые…
А мои персты свободны,
Высоки, как трон породы,
И легки на расстояния тяжёлые.
И упрёк принять нельзя им
в лицемерьи для кого-то —
Обретались дорогие и грошовые.
Но терялись вдруг, неясно,
где и как. И вновь свобода
Выходила и встречала, грош дожёвывая.
О, любви тугие кольца!
Оставляя след заметный,
Ускользая, точно вторят всем лишениям:
«Вот страданий след кровавый,
а вот счастья оттиск бледный. —
Выбирай,
те, что поярче,
украшения».
ХХХ («Устарели Грации…»)
Устарели Грации.
Обветшали Музы.
Слава эмиграции!
Налегке, без груза…
Рифму, ритм, гармонию
Трудно ль по карманам
Рассовать, и – в море
Грёз самообмана.
Побросав всё в прошлом,
Встряхивая гривой, —
Ты теперь дотошный
Эмигрант счастливый!
Что же ты всё ищешь
Сущностью земною? —
Ти-ши-ны…
Потише!
Эй, там, за стеною.
Надежда победить
Надежда победить? —
Как дорого, как глупо…
Себя, других винить
Потом и бегать с лупой
