скачать книгу бесплатно
Андреева осталась одна. Она покосилась на Николая, тот по-прежнему её не замечал, равнодушно смотрел на толпу. «Никогда бы не подумала, что столь красивое лицо может быть столь отталкивающим», – решила Надя и отвернулась. Появилась Вика, веселая, счастливая. Она уже получила дозу необходимого восхищения и комплиментов, кокетничала с мужчинами налево и направо, пила шампанское, танцевала. Увидев Надю, махнула ей рукой.
– Вадим не смог приехать, – Андреева услышала за спиной голос Антона, по всей вероятности тот подошел к Николаю. – Он просил извиниться, очень хотел тебя увидеть, Николя.
– Я понимаю, – кивнул Фертовский, – мы давно с ним не виделись. Много работы, мало свободного времени.
– Да, я слышал, ты все еще ездишь в Штаты к сыну?
– Мне не часто удается его видеть, но я использую любую возможность. После того, как мы с Маргаритой развелись, она окончательно туда переехала, мне уже семь лет приходится пересекать Атлантику. Впрочем, это неважно. Сын для меня – самое главное в жизни. Все остальное – второстепенно. Мир детей удивителен. Даже если твоему ребенку уже почти 15, – Фертовский сделал еще глоток шампанского.
– Семь лет? – удивился Антон. – Не думал о том, чтобы сделать еще одну попытку? Кругом столько девушек. А с твоей внешностью, Николя, впору стать актером и сводить с ума представительниц прекрасной половины человечества.
– Боюсь, что не испытываю к этому никакой тяги: ни быть актером, ни пленять женские сердца. Я слишком требователен и притязателен. Кроме того, меня не привлекают женщины, которые в первый же вечер говорят «да», мне претит роль быть «преследуемым», а самому преследовать неинтересно.
– Мне бы твою уверенность, – вздохнул Антон, – хотя я тоже не гонюсь за бешеной популярностью. Мне достаточно внимания и любви одной женщины. Виктория… – он наблюдал за тем, как она танцует – лучше всех! – Правда, она красива?
– Пожалуй, – согласился Фертовский, – кажется, с тобой была еще одна?
– Да, Надя – её подруга. Никита взял Надежду под свое покровительство.
– Бондарев любит опекать дурнушек. Он всеяден, – Николай повернул голову и вдруг увидел Андрееву. Она на секунду закрыла глаза, поморщилась как от зубной боли. Что ж, по крайней мере, этот напыщенный индюк сказал то, что думал.
Надя поднялась с кресла, направилась к выходу. Все правильно, все верно. Она не может нравиться. Только Миша разглядел в ней красивую и умную женщину, ведь он же согласился с ней встречаться. Да еще Вадим был с ней ласков и внимателен, но это элементарная вежливость. У неё нестандартная фигура, несовременные взгляды и принципы, она нелепая и невезучая.
Виктория перехватила подругу у самого выхода из гостиной.
– Ты куда?
– Домой. Я хочу домой.
– Не глупи, вечеринка в самом разгаре, – Виктория оттащила её в сторону, – тут столько интересных людей, так весело. Кроме этого, есть мужчины, с которыми вполне можно пофлиртовать. Наденька, тебе это сейчас так необходимо. Я хочу, чтобы ты почувствовала себя красивой и желанной. Твой глупый Мишка растоптал в тебе женщину, настоящую женщину. Смотри, какой мужчина рядом с Тошей, они смотрят сюда, и, клянусь, что-то говорят про нас. Думаю, что говорят именно о тебе, – Виктория сощурилась, разглядывая Николая.
– Да, и он только что сказал, что я – дурнушка, – Наде все это надоело, она вырвалась из рук подруги и поторопилась к выходу.
– Так и сказал?! – Виктория догнала её, обернулась, еще раз бросила взгляд на Фертовского. Он смотрел на них, смотрел, не отрывая своих черных глаз. – Постой, Надежда Андреева! – она опять схватила Надю за руку. – Я хочу тебе кое-что сказать перед тем, как ты убежишь. Знаешь, почему у тебя ничего не получается? Ты не любишь себя! Ты не хочешь принять себя такой, какая ты есть. Принять и полюбить. Поэтому ты и не вызываешь любви у других. Твои неудачи не закаляют тебя, а загоняют в угол. Ты слушаешь всех, кто тебе говорит лишь гадости, но не видишь и не слышишь тех, кто тебя любит и желает добра. Подними голову, расправь плечи! Неужели слова этого высокомерного и надменного типа важнее сейчас того, о чем говорю я?! Если хочешь проигрывать, иди домой.
Андреева не ответила, повернулась, пошла к креслу. Перед тем, как сесть в него, дерзко и с вызовом посмотрела на Фертовского.
– Наденька, я потерял Вас, – рядом появился Никита.
– Разве можно потерять то, что еще не имел?
Внезапно усилившаяся музыка заглушила её слова, Никита склонился ближе, у него были голубые глаза, настоящие голубые глаза. Интересно, насколько он был искренен в своем желании опекать? Он просто жалел или ему, действительно, нравились женщины всех типов?
– Хотите, выйдем на балкон? – предложил Никита. – Там сейчас такая романтическая звездная ночь! Все женщины любят под звездами слушать серенады.
– Никита, – Надя взяла со столика бокал с шампанским, – серенады ведь поют красивым женщинам? – спросила она громко, так громко, чтобы услышал Фертовский, он, действительно, повернул голову.
– Серенады поют любимым женщинам, – улыбнулся Никита, – а некрасивых женщин не бывает, я это точно знаю. Есть лишь неумные мужчины, которые неспособны увидеть самое главное – красоту.
– Да, недостаток ума – для мужчины беда, самая настоящая, – Надя чувствовала, как Фертовский сверлит её глазами, – мне жаль таких мужчин, они многое теряют. Хотя, если ты глуп, то можешь и не догадываться о потере.
– Я тоже так думаю, – согласился Никита и увел Надежду на балкон.
Глава 15
Прошла неделя. За все это время Лиза ни разу не столкнулась с Иваном Сергеевичем. Работы было много, пришлось самой несколько раз взобраться на верхнюю площадку стапеля и следить за работой, сборка шла полным ходом.
Каждое утро Лиза входила в здание, где находился цех главной сборки. Здание было огромным, много этажей, последний из которых чуть-чуть не доставал до облаков. Так, по крайней мере, казалось. Горячее азиатское солнце по утрам направляло свои лучи на его фасад, нагревало обшивку нижних этажей и металлические гофрированные ворота.
Лиза сдавала пропуск в холле, получала белый халат, шла дальше. Вереница коридоров, несколько поворотов, маленькое помещение с деревянными низкими шкафчиками, рядом контейнер с обувью – этакие тряпочные «чуни», которые раньше заставляли надевать в музеях. Далее подъем еще на два этажа, коридор и спуск.
Лиза вошла в цех, при входе поздоровалась с охранником, который сидел за столом и записывал вновь приходящих.
– Елизавета Васильевна! – к ней навстречу торопился технолог. – Нас сейчас переводят в «чистое» помещение. Туда прибудут итальянцы. Мы должны успеть собрать хотя бы одну часть установки, – сообщил он, – у них какое-то стыковочное устройство, которое они хотят привезти.
– Сейчас? – удивилась Лиза, она подошла к круглому герметичному окну, за которым находилось «чистое» помещение. Там она еще не была.
– Да, Вы подойдете туда после обеда, мы все подготовим.
Полдня пролетело быстро, стапель увезли в «чистое» помещение. Все в цехе суетились, нервничали. Хотя могли бы и привыкнуть к подобным визитам. На следующей неделе ожидали еще и приезд американцев.
– Елизавета Васильевна! – один из конструкторов установки махнул ей рукой, приглашая войти. Лиза попала в помещение с тусклым светом, получила подробные инструкции. Необходимо на свой халат надеть еще один, застегнуть все до единой пуговицы, на ноги еще одни «чуни», на голову шапочка, под которую убрать все волосы.
Когда Лиза во все это облачилась, почувствовала, как буквально задыхается в своем новом одеянии: ткань была плотной и не вентилировалась, халат велик, мешал идти. Хорошо, что никому не пришло в голову повесить здесь зеркало, вот посмеялись бы над собой. Лиза вошла в барокамеру, здесь проходили обработку сухим паром.
Наконец все процедуры завершились, и Лиза шагнула в «чистое» помещение.
Оказывается, итальянцы уже прибыли. Небольшой группой, шесть человек, вместе с переводчицей они стояли недалеко от входа. Рядом – начальник цеха, его заместитель, несколько конструкторов, начальник конструкторского отдела. Итальянцы что-то быстро говорили, указывали на стапели, которых здесь было три. Лиза чувствовала себя более чем неловко. Она вспотела, халат мешал нормально передвигаться, шапочка то и дело сползала на глаза, волосы были мокрыми, они выбились из-под шапочки и прилипли ко лбу. Почему-то все остальные не смотрелись так комично. Длинноногая переводчица выглядела в халате как соблазнительная медсестра, да и шапочка на ней сидела складно. Итальянцы, смуглые от природы, вообще смотрелись великолепно в голубых халатах.
Лиза решила спрятаться за начальником цеха, и поскольку была маленького роста, сделала это вполне удачно. Вроде бы ее никто не видел, но она все слышала, и нельзя сказать, чтобы не присутствовала. Только проклятая шапочка мешала спокойно жить.
Вдруг все умолкли, начальники расступились, и неожиданно Лиза оказалась на обозрении присутствующих. Она услышала, как ее представили. Итальянцы с любопытством смотрели на маленькую раскрасневшуюся женщину, про которую рассказывала переводчица.
А Лиза думала о том, когда все это закончится. В какой-то момент захотелось сорвать шапку, бросить непродуваемый халат и убежать. Но она понимала, что пытку надо выдержать до конца. Ничего не оставалось, как вымученно улыбаться и отвечать на вопросы.
Впрочем, итальянцы были благожелательны и настроены весьма дружелюбно. Некоторые из них тараторили на родном языке, тогда в бой вступала переводчица. А кое-кто переходил на английский язык. В этом случае в беседе без перевода принимали участие и конструктора, и начальник цеха. К своему удивлению Лиза определила, что понимает некоторые слова итальянского английского, иностранцы не очень себя озадачивали правильным произношением. И для того, чтобы понять их в общих чертах, оказывается, хватило школьных знаний. Пару раз Лиза даже вставила несколько слов, которые так кстати вспомнились. Тем самым привела в полный восторг иностранцев. Несмотря на это, она почувствовала себя намного лучше, когда покинула «чистое» помещение. Хотя надо признать, что настроение улучшилось еще там, после общения с итальянцами. Под конец беседа приняла вполне шутливый тон. Лиза забыла и про шапочку, и про неудобный халат.
Она вышла в цех, взъерошила влажные густые волосы, хорошо, что на концах еще осталась завивка. Лиза всегда любила стрижки, хотя когда-то в молодости имела длинные волосы, которые потом без сожаления отрезала. Чем старше женщина, тем короче у нее должны быть волосы, так считала Лиза.
Она прошла по цеху, увидела Федоровича. Тот мимикой спросил «как все прошло?» Она кивнула.
– Белла донна! Белла донна![2 - Белла донна – красивая женщина, красивая дама (итал.)] – услышала за спиной, обернулась. Итальянцы узнали ее. Они гуськом передвигались за переводчицей, размахивали руками и возбужденно обсуждали увиденное.
Лиза засмеялась, по-итальянски «красивая дама» звучало как русское название ядовитого растения – белладонна. Смешным показалось потому, что Лиза отличалась умением вставлять, подтрунивать, порой ядовито, говорить колкости. Дочь унаследовала это качество, хотя и не в такой степени.
Лиза в отличном настроении вышла из здания цеха, рабочий день уже закончился. Она вздохнула, как хорошо, что сегодня пятница. Лиза любила вечер пятницы, рабочая неделя уже позади и тебя ждут выходные.
Она решила не обходить здание по его теневой стороне, пошла прямо под палящим солнцем. Хватило нескольких метров, чтобы понять, еще пару секунд, и она упадет в обморок. Тепловой удар был обеспечен.
– Кто же так делает? – Лиза услышала знакомый голос, – без головного убора прямо по солнцепеку. Хотя бы шапочку прихватили из цеха.
Иван Сергеевич подхватил Лизу под руки и отвел в тень. Как фокусник откуда-то вытащил бутылку с водой.
– Мне уже лучше, – сказала Лиза и посмотрела на своего спасителя. Он поднял на лоб темные очки, улыбнулся. Загар притаился в каждой морщинке-лучике. – Мне сегодня определенно везет на джентльменов.
Глава 16
Вадиму удалось вернуться раньше, не к вечеру, а к обеду. Он ехал в Беляниново и думал о том, что возвращается не в пустой дом. Эта мысль приятно согревала.
Перед самой развилкой в деревню и коттеджный поселок Вадим увидел съемочную группу, они расположились чуть в стороне от дороги. Деревенские жители, толпясь, глазели на происходящее, очень это странное действо – съемки фильма. Эмоциональный Бондарев громко втолковывал актеру, чего от него требуется, хвалил массовку, спорил с директором. Потом его отвлек оператор. Помощник режиссера Виталик бестолково суетился и испуганно вжимал голову в плечи, когда Никита выкрикивал его имя.
– Стоп! На сегодня достаточно! – наконец гаркнул Никита и устало махнул рукой. Все облегченно вздохнули, сегодняшние съемки казались особенно выматывающими, сказывалась бессонная ночь.
– Привет, Николя! – Вадим подошел к брату, тронул его за плечо. Тот уже выключил камеру, курил, наблюдая, как участники съемочной группы складывают аппаратуру в микроавтобусы.
– Привет! – Фертовский пожал руку Вадиму. – Давно не виделись. Как родители?
– Все так же, – Вадим снисходительно улыбнулся, вспомнив о них. Матушка чуть ли не билась в истерике, когда Вадим решил уехать в Беляниново, отец пожал плечами: «посмотрим».
– Николай Владимирович! Вы идете? – крикнули из автобуса.
– Зайдем ко мне? – предложил Вадим, – пообщаемся, я тебя таким кофе напою.
Фертовский секунду раздумывал, погасил сигарету.
– Хорошо.
Они остановились перед самым домом, Николай поднял голову, осмотрел фасад.
– Вадим, ты приобрел настоящее имение, – высказался он, – какова общая площадь?
– 148м
, три комнаты, гостиная, кухня, ванная, душевая, терраса, – ответил Вадим. – Знаешь, мне самому нравится. Я не разделяю пристрастие к вычурному вкус модных ныне дворцов и коттеджей.
Они вошли в прихожую.
– Вадим, как хорошо, что Вы приехали! – Надя торопливо спускалась по лестнице, на лице столько искренней радости, что Вадим понял: он рад ни меньше ее. От Нади исходило тепло, настоящее, человеческое. Вадиму страстно захотелось узнать поближе эту девушку. Увидев Фертовского, она осеклась, изменилась в лице. Совсем не ожидала увидеть его здесь, хотя Антон упоминал, что Фертовский – двоюродный брат Вадима.
– Полагаю, вы уже знакомы, – сказал Вадим, – тому способствовала вчерашняя вечеринка. Хотя я помню, что Николя никогда не отличался любовью к проведению подобным образом свободного времени. Свадьбы вообще у него вызывают депрессию. Ему скучно, когда другие так безудержно веселятся.
– Это было заметно, – не удержалась Надя и посмотрела на Фертовского. Ей не нравился этот человек, и не только потому, что он вчера нелестно высказался в ее адрес, он вел себя отталкивающе, неприветливо. Казалось, его раздражают все окружающие, и он делает большое одолжение, нисходя до них.
– Мне показалось, что Вам было ни менее скучно, – на лице Фертовского промелькнуло что-то, отдаленно напоминающее улыбку. Причем она была заметна лишь с долю секунды, в глазах, губы он по-прежнему надменно сжимал. – Вы хотели уйти в самом разгаре веселья.
– Почему Вы так решили? – неужели он наблюдал за ней?!
– Наденька, у моего брата зоркий глаз, – Вадиму показалось, что между этими двумя уже пролегла взаимная неприязнь, – он ведь всю жизнь с камерой и подмечает очень многое.
– Возможно, камера и помогает видеть то, что незаметно невооруженному глазу, но, чтобы понимать других, нужна не техника, а душевные качества, – взволнованно сказала Надя. – Просто нужно научиться видеть.
– Для достижения цели неважны средства, главное – получить положительный результат, – спокойно парировал Фертовский.
– Иногда цель и средства – звенья разных цепей, ведь так легко перейти грань, думая лишь о цели. Вадим, – она не дала ответить Николаю, демонстративно повернувшись к Зорину, – вы с дороги, устали, я приготовила обед. Есть и кофе, – взгляд ее стал мягким.
Вадим смущенно покосился на брата. Так бывает, когда два человека едва знакомы, а уже неприятны друг другу. Вот ему, например, совсем не нравится подружка Антона, и ничего с этим не поделаешь.
– Приятного аппетита! – Надя, опустив глаза, прошла между двумя мужчинами, Фертовского так и не удостоила взглядом.
Как не настаивал Вадим, Николай от обеда категорически отказался. Он согласился лишь на кофе, и то после долгих уговоров. Сказал, что не любит кофе, сваренный женщиной.
– У Надюши великолепные кулинарные способности! – Вадим заглотнул обед одним махом. Он откинулся на спинку стула, блаженно улыбнулся.
– Ты давно ее знаешь? – спросил Николай, о чем-то думая.
– Несколько дней, Надю привез Антон. У нее какие-то неприятности в жизни. Тоша и его подруга решили привезти Надежду сюда, в Беляниново.
– Подруга Антона? Такая девица с «огненными» волосами и внешностью фотомодели? Вчера она была примой.
– Да, это ее жизненная позиция, – прокомментировал Вадим, хлебнул кофе. Нет, брат в корне неправ. Женщина может варить великолепный кофе, и дело, наверное, вовсе не в этом. Николай отказался от этого божественного напитка лишь по причине того, что его готовила Надя.
– Каждый выбирает то, что считает необходимым. Кому-то блистать на подмостках, кому-то варить обед, – Николай поднялся со своего места, подошел к окну.
– Полагаю, ты о Наде? Поверь, брат, ты поверхностно судишь о ней. Кроме того, кажется, тебя злит, что она дала отпор самому Николаю Фертовскому, – Вадим улыбнулся. – Признай, что это было сделано умно.
– Ум женщины не должен оттачиваться на злословии.
В этот момент Надя вышла из дому, остановилась на крыльце, приставив ладошку ко лбу, полюбовалась небом удивительной голубизны. Такого неба никогда не бывает в мегаполисе, огромного, чистого, манящего своей бездонностью. Далеко-далеко, у самой кромки мирно дремали расплывшиеся полоски облаков, которые отстали от своих вчерашних собратьев. Надя любовалась ими и думала о том, что ее нисколько не огорчила пикировка с братом Вадима, не испортила хорошего настроения. Надменный тип по имени Николай Фертовский доставил ей всего лишь несколько неприятных минут, не более. Надя поняла, что ее больше не волнует его вчерашняя оценка, впрочем, как и сегодняшняя. Ей неинтересен человек и неинтересны его высказывания. Мало ли что он там думает!
Это было здорово! Андреева впервые осознала, что ее не тревожит то, как о ней говорят, как ее оценивают. Раньше, знакомясь с молодыми людьми, она с ужасом представляла себе, что о ней скажут, как посмотрят. Ждала критики и получала ее. Выходит, что она все время выступала в роли жертвы, поэтому к ней и относились как к жертве. Самое удивительное, что среди тех, кто выступал в роли купца на товар, чаще всего попадались недалекие и ограниченные личности. И только они имели право выбора. Они одаривали ее своим вниманием как милостынею. И Наде приходилось это принимать, ведь они мужчины, а ей по всем временным статьям пора замуж.
Андреева спустилась по ступенькам, подошла к цветам на клумбе. Наклонившись над одним из них, легонько обхватила бутон руками, закрыв глаза, вдохнула аромат.
– Нет, она мне определенно нравится, – Вадим оказался рядом с Николаем, который все это время наблюдал за девушкой.
– Только из-за того, что она нюхает цветы на твоей клумбе? – Фертовский сложил руки на груди. Вадим хорошо знал брата, сам иногда бывал таким саркастичным.
– Как ты думаешь, сколько лет Наде? – Вадим вернулся к своему кофе, налил еще чашку.
– Достаточно для того, чтобы хотеть выйти замуж, при этом иметь гораздо меньше шансов чем, скажем, лет шесть-семь назад, – не задумываясь, выдал Николай. – А поскольку она так и не вышла замуж, следовательно, спрос невелик.
– Я бы не стал так уверенно утверждать, – Вадиму все больше хотелось защитить Надежду от несправедливых нападок брата. – В нашей жизни происходят подчас события, которые нельзя объяснить так рационально и стандартно, как ты пытаешься это сделать, впихнув их в общепринятые, но не всегда справедливые, суждения, а порой они просто безжалостно унижают или даже растаптывают человека. Очень легко и просто сказать, да, она во всем сама виновата, у нее ничего не получается, потому что она, к примеру, не такая как все или что-то в этом роде. У каждого своя судьба, кто-то находит свое счастье рано, кто-то поздно, а кто-то умирает, так и не познав его. Николай, ты ведь тоже далеко небезупречен. Ты делал и делаешь ошибки, платишь за них. Я, как и ты, тоже ошибся. Неудачный брак – это не конец жизни, но это и не показатель твоих лучших качеств. Кто здесь прав, кто виноват, не стоит судить. Но необходимо помнить, что всегда есть шанс все исправить, есть шанс у каждого, если захочешь. А я хочу, да, я хочу быть счастливым, и кто знает, может быть, мое счастье сейчас в нескольких метрах от меня.
Фертовский покачал головой.
– У меня нет никакого желания спорить с тобой, доказывать что-то, опровергать, мы ни к чему не придем. Но одно я знаю точно: женщина должна быть достойна тебя, как материально, так и духовно. Мезальянс всегда обречен.
– Твой снобизм меня угнетает, – Вадим подошел к мойке. В этот момент у Фертовского зазвонил телефон, Никита жаждал видеть своего главного оператора.
