скачать книгу бесплатно
Элла встаёт на цыпочки, опирается о полку и внимательно осматривает. В глубине, как раз на том месте, где стояла книга, девочка замечает маленькой золотой ключик, точно созданный для Дюймовочки. Недолго раздумывая, жадная до приключений, девчонка отпирает замок и раскрывает книгу на середине.
Пустые желтоватые страницы.
Перелистав на начало, Элла читает.
«Много лет на месте Пепелища находился прекрасный сад, равных которому не было ни в воображаемом мире, ни в реальном мире
Деревья цвели круглый год, а когда приходило время завязываться плодам, белые листья опадали снегопадом, и дети ловили их разинутыми от восторга ртами, и сразу же белым и розовым расцветали другие деревья. И круглый год здесь царили лишь счастье и покой.
Но был в самом сердце сада один изъян: огромный обрубок покорёженного черного дерева. Много раз его пытались выкорчевать, но корни так глубоко уходили в землю, что нечего было и надеяться.
Тогда первый воображающий приказал посадить вокруг уродливого пня тыквы. И когда те выросли, то побегами полностью скрыли страшный обрубок. И спрятал воображающий в этих зарослях книгу воображения, ибо надеялся, что там никто её искать не вздумает. Оплели её тыквенные стебли и скрыли под собой.
И после этого три королевства: Книжное, Тридевятое и Боярышниковое – выбрали сад местом для своих торжеств и вскоре решили провести там турнир лучников. Гости веселились в тени цветущих деревьев, мёд-пиво пили, а ловкие воины потешали их своим умением.
Но вот незадача: двое лучников, самых метких, по силе равны. Как выбрать победителя?
Стали спорить, кому приз вручить: тридевятому или книжному лучнику. И затянулся спор до позднего вечера. И видя, что решение никак не находится, а гости истомились, принцесса Лукреция, дочь Боярышникового короля, предложила:
«Пусть победителем станет тот, кто попадёт в вишенку на моей голове».
Отец принцессы противился сему, но дочь уговорила его, да и придворные жаждали зрелища перед сном.
Книжный лучник промахнулся и попал в дерево за спиной принцессы, побоявшись иначе навлечь на себя гнев правителя Боярышникового царства. Стрела его угодила в тыквенные заросли. Те жалостливо будто бы взвизгнули, но никто не обратил внимания.
А тридевятому лучнику, возлюбленному принцессы, оставалось если не сбить сладкую ягоду на голове прекрасной Лукреции, то хотя бы не так отклониться от цели, как соперник.
Он натянул тетиву и уже разжимал пальцы, чтобы спустить её. Но тут зашевелились тыквенные стебли, поднялись в воздух на небывалую высоту и, устремившись к тридевятнику, ударили его по руке. И стрела его, выпущенная дрогнувшей рукой, пронзила принцессу, и та упала бездыханной.
В отчаянии тридевятый лучник проклял сад, книгу, спрятанную в тыквенных зарослях и всех воображающих, а меж тремя царствами разразилась война на сотню лет, и после её окончания королевства уж больше не дружили. А от прекрасного сада осталась лишь пепельная пустошь и неизгладимая ненависть меж тремя королевствами».
Тут буквы пускаются в пляс, кружатся в причудливом хороводе. Слова распадаются, задорно перепрыгивают друг через друга и складываются заново:
«Чёрная птица, женщина-ворон, стремглав, проносится над полем. Пращники тридевятого царства силятся сбить её, но она уклоняется и лишь отвлекает воинов, пока её меткие боярышниковые лучники прицеливаются. И битва идёт не на жизнь, а на смерть, переполненная криками, звуками боевых горнов и свистом летящих снарядов».
У Эллы подкашиваются ноги и предательски кружится голова. Тошнота накатывает, точь-в-точь как при катании на быстрой карусели, что не может остановиться. От резкого толчка девочка падает, и книга, чмокнув страницами, засасывает её.
Глава 4
Элла растерянно приподнимается, но как тут же испуганно жмётся к земле. Сердце взволнованно бьётся. Саднит ушибленный локоть. Хочется осмотреть рану, но нет – поднести к глазам руку мешает змея колючей проволоки. Стоит двинуться – царапает. Лучше уж затаиться, переждать.
Вокруг свистит и ревёт война, изрыгая камни из пращей и огненные стрелы из тугих луков. Чуть оторвав голову от земли, Элла оглядывается. Взрывы и крики оглушают, страх сбивает с толку.
Она – пленница колючей паутины, похожей на тюремную решётку, как раз меж двух воюющих сторон. Справа – ежи. Слева из-за баррикад стреляют лучники, над ними реет белоснежный флаг с красными, как кровь, плодами боярышника.
Над головой Эллы раздаётся пронзительный крик. Извернувшись, заключённая в тиски видит над собой полуптицу-получеловека: женщину, чьё тело покрывают чёрные перья, с огромными орлиными крыльями. И глаза её точно изумруды в лучах багрового заката.
Она вьётся над Эллой, легко уклоняется от камней горящей смолы, словно наперёд знает историю их полёта.
Она кружит и кружит над Эллой, выискивая мгновение, чтобы подобраться ближе. Элла съёживается, припадает к земле. Страх парализует.
«Уходи», – шепчет девочка.
Хочется закрыть глаза, а, открыв, проснуться дома, в кровати, подвешенной к потолку.
– Гарпия! – кричит кто-то под флагом боярышника. – Защищайте гарпию! Она вернулась!
Женщина-птица набрасывается на колючую заслонку и рвёт её когтями, корябает руки о шипы, брызжет кровью и тянется к жертве.
И когда когтистые пальцы гарпии уже близко, Элла разбивает сковавший её лёд страха и ползёт прочь, путается в проволоке и царапает шею, пока волосы окончательно не обматываются вокруг металлических стеблей. Элла замирает и, кое-как повернув голову, в ужасе смотрит на птицу. Радость мелькает в её багрово-зелёных глазах.
– Прочь! – гарпию отбрасывает в сторону мощный удар камнем.
Рассекая проволоку, пробивается широкоплечий воин. Он сбросил доспехи, чтобы те не сковывали движений, и теперь, защищённый лишь хлопокой рубахой да кожаными штанами, схлестнулся в рукопашную с птицей. Он ловко молотит её кулаками и совершенно не замечает, как шипы проволоки впиваются в тело. Птица же целится в глаза, коварно жаждет ослепить противника, но неизменно промахивается. Наконец, после очередного удара чёрная женщина взвывает от боли и улетает прочь.
Богатырь разрывает колючую проволоку и, как пушинку, подхватывает Эллу. Спасённой сразу же становится легко и спокойно, точно она дома, и больше нет ни тревог, ни забот.
– Разве Марфа Ильинична не говорила тебе ничего не трогать? Пойдём.
Воин относит Эллу в тридевятый лагерь, где после славной битвы лучники пересчитывают оставшиеся для следующего боя стрелы, пращники спешат к кузнецам, а конники залечивают раны своих храбрых и верных коней. Над тылом вьётся сизый дымок: готовят похлёбки.
Перед великим воином и его драгоценной ношей все расступаются, снимают шапки и шлемы, стражники отдают честь и, сильнее выпрямляются, точно хвастаясь своей статью.
В сером шатре богатырь опускает Эллу на мягкую подушку и наливает чай в железный стакан.
Тут уютно, хотя повсюду и висят мечи, рапиры, дубинки с острыми шипами, тяжёлые булавы и острые стилеты. В воздухе витает таинственный дух, будто накануне праздника. Чувствуется нечто особенное, словно вокруг и нет войны, а стоит высунуться наружу, как попадёшь в цирк или на карнавал.
– Почему ты ослушалась Марфу Ильиничну? – богатырь говорит мягко. У него тёмные с зеленцой глаза. Шрам от поцелуя стрелы над левой бровью и шишечки мозолей на руках.
Элла пригубливает чай и, уняв дрожь, отвечает.
– Мне было скучно одной в гостиной, и я решила посмотреть книги. А кто вы? Вы – мой дядя?
Богатырь щурится, поглаживает светлую бороду.
– Да, Элла. Я – Марк Андреевич Норкин. Твой дядя.
Ну, наконец-то!
И не такой он страшный и отстранённый, как Элла думала. Даже немного смешон с огромной, точно львиной гривой, бородой. Богатырь…
– Как я сюда попала? И что это за место такое? Книга называлась «Пепелище». Это то самое Пепелище?
Богатырь усмехается и залпом поглощает весь напиток из носика чайника.
– Тебя, Элла, сюда привело любопытство. Ты права, это место зовётся Пепелищем. Но тебе не следует тут находиться. И я надеюсь, что впредь ты не будешь совать нос не в своё дело. Договорились?
Доносится шум далёкого взрыва, и драконий рык сотрясает шатёр. Дядя мрачнеет, и будто и его борода чуть темнеет. А Элла взволнованно оборачивается в сторону звука, словно оттуда и в самом деле может появиться крылатый змей.
– Допивай чай. Я отведу тебя домой. Марфе Ильиничне пригодится помощница.
– Марк Андреевич! – в шатёр заглядывает стрелец в сбившейся набок красной шапке. – Там проблема. Малой опять безобразничает.
Дядя Марк резко поднимается и, выходя из шатра, бросает Элле:
– И не смей уходить! Это военный лагерь, а не детская площадка.
В одиночестве Элла медленно допивает чай, чуть обжигающий нёбо. Голова вот-вот пойдёт кругом от переполняющих мыслей.
«Неужели я попала сюда через книгу? Она что же, как кроличья нора?».
Элла чувствует себя героиней одной из историй, прочитанных на подоконнике под размеренное мурлыканье Тошки. Неужели, неужели это всё по-настоящему?
Потусторонний мир, мир за книжным переплётом неумолимо манит к себе. Какой он? Примет ли в свои объятия или с силой оттолкнёт чужестранку?
Девочка отставляет стакан, расхрабрившись, приподнимает полы шатра и выглядывает наружу. Вдыхает волшебный книжный запах. Нет. Это порох и промоченные в спирте бинты для раненых. Ещё конский навоз. Ничего поэтичного.
Оглядывается. Военные действия, похоже, закончились. В лагере лениво суетятся: латают легкораненых под их шутки-прибаутки, чинят прорехи, смеются и пьют мерзко пахнущую брагу из дубовых кружек.
– Ага, средневековый роман. Интересно, где же Айвенго?
Элла осторожно выбирается на улицу. Лучники слишком заняты игрой в кости и изготовлением стрел, чтобы заметить её. Пращники бурно обсуждают снаряды. И незваная гостья, ловко избегая патрули, блуждает по лагерю в поисках дяди Марка. Несколько раз она чуть не попадает под копыта лошади, но в последнее мгновение ловкая рука отвлёкшегося пажа перехватывает поводья, и мягкий голос шёпотом успокаивает взволнованного коня. А Элла уходит прочь прежде, чем её отчитывают.
Группа хохочущих лучников окружает дядю-богатыря. Тот громоподобно кричит и гоняет по кругу взмыленного паренька лет пятнадцати.
– Паршивец! Ох, паршивец! – бьёт берёзовым веником.
Мальчишка в остроносых красных сапогах, потрёпанном кафтане и брюках ойкает и пытается уклониться от очередного удара.
– Сказал же тебе в тереме сидеть! Так что не сидится-то?! Всё на рожон да на рожон лезешь, неугомонный!
– Да как тут в тереме-то сидеть, коли повсюду война? Вдруг моя помощь пригодится! Сами ж говорили, что мои услуги неоценимы.
И вновь удары беспощадным веником и вскрики «ой» и «ай».
– Война тебе не игрушка. А ну пошёл вон.
Финальный укус веника. Лучники расступаются, и из их гущи, как выстрел, выбегает красный, как рак, молодец, покрепче затягивая пояс на брюках. Подбежав к Элле, он рассуждает, что уж девчонку-то вояки не обидят, и, бесстыжий, прячется за её спиной. Внезапно оказавшаяся в центре внимания, Элла замирает в испуге: встречается взглядом с хмурым дядей. Опять приказ нарушила, да ещё этот мальчишка её во что-то нехорошее втягивает.
– Между прочим, я, Марк Андреевич, сударь вы наш великолепный, богатырь вы наш первый, кое-что выведал о неком военном союзе, заключаемом против Тридевятого царства. Что скажете? Нехило, да?
Дядя-богатырь недовольно переводит взгляд с племянницы на шпиона-озорника и обратно. Хмурит белёсые брови. Только детского сада не хватало!
– Сговорились вы что ли, меня сегодня огорчать? Не даёте отдохнуть на старости лет. Ну, Эрик, выкладывай, – упирает руки в боки, но веника не отбрасывает.
– А вот не скажу! – мальчишка точь-в-точь копирует движение полководца. – Вдруг опять побьёте. Знаю я вас!
Элла потихоньку отступает. Но хитрюга угадывает её манёвр и движется следом, пока Элла не доходит до глубокой траншеи. Не прыгать же вниз?! От дяди попадёт ещё больше. Вон он, коршуном за ней следит. Впрочем, может его борода и усы скрывают улыбку?
– Эрик, мне некогда играть в твои игры, – хмурится воин. – Жду обоих через десять минут в шатре.
И уходит прочь, звонко отдаёт приказы, оставляя после себя ряды солдат, вытянувшихся по струнке. Элла облегчённо вздыхает. Может, ещё пронесёт? Неохота вновь гору посуды перемывать.
– Уф-ф-ф, спасся, – юный любитель смути провокаций отирает пот со лба.
– Молодец, – шипит Элла. – А меня-то за что в свою игру втянул?
– Ну, извините, сударыня-недотрога, на вас не написано, что вы верная соратница старого педанта и до жути терпеть не можете приключений.
Щёки Эллы вспыхивают как розы, кровь ударяет в голову. Это она-то приключений не любит! Да она все книжки прочла, какие смогла найти. Да она самый большущий любитель приключений. Почти до слёз обидно.
– Какой наглец! Ну и поделом тебе. Пусть дядя тебя ещё разок веником выпорет. Вот сейчас вернёмся в шатёр – пожалуюсь на тебя.
– А, так ты племянница? – спесь спадает с мальчишки, словно его окатили ведром холодной воды. Он с любопытством смотрит на Эллу, точно на диковинную зверушку. Его жадный взор пугает девчонку, и она пятится вдоль траншеи.
– Ты, правда, оттуда? – Впивается в Эллу взглядом голубых глаз, отбрасывает со лба светлую прядь вечно щекочущих волос.
– Откуда?
И чинно отвечает:
– Оттуда. Из мира, что по ту сторону воображения. Где в магазинах продаются книги о разных выдуманных событиях, и их тьма тьмущая.
– Ну, наверное.
– Здорово! – глаза юноши по-детски загораются весёлым огоньком. – А я никогда не видел ни одной книги… художественной, ? добавляет по слогам.
– Пожалуй, если будешь хорошо себя вести, то я как-нибудь принесу тебе книгу, – не подумав, бросает Элла. В Москве она очень любила делиться книгами, если просили. Правда, просили редко. Потому что, кроме кота-разбойника, друзей у Эллы не было, да никому и не хотелось ничего брать у странной девочки, которая могла идти в класс математики и по дороге бурчать себе под нос что-то об эльфах и гномах.
Но Эрика ничто не смущает.
– И к ней можно будет прикоснуться?
– И даже почитать, – улыбается Элла.
– Почитать? – парень в ужасе отшатывается и вертит пальцем у виска. – Почитать? Но это же очень опасно. Говорят, можно не вернуться. Никогда, – почти шёпотом.
– Не преувеличивай. Чтение, конечно, очень затягивает и порой оторваться сложно. Но в книгах нет ничего опасного. Поверь мне.
Элла немного кривит душой. После «Пепелища» она далеко не так уверена в книгах, как прежде. Но, может, это лишь действие пагубной атмосферы тыквенного дома, и в другом месте можно будет без опасений наслаждаться чтением?
– А ты много прочла? – спрашивает Эрик. Он уже оправился от шока и вновь превращается в чуть сурового, рассудительного юношу. Весь детский восторг сходит на нет.
– Ну, кое-что.
Элла врёт от смущения. Она прочла далеко не кое-что, а всю школьную библиотеку, а потом голодным зверем перекинулась на районную, брала даже сложные произведения вроде «Уиллиса» Джойса, правда, не прониклась и вернула, не пройдя и половины болота. «Я вернусь позже», – сказала она книге на прощанье. Элла наизусть знала добрую сотню сказок, почти все детские книги, а Пушкина могла часами читать по памяти.
– Здорово. Так, значит, дядя хочет, чтобы ты помогла ему на войне?
