скачать книгу бесплатно
Вышла на порог. Вздохнула полной грудью, закурила. Ещё надо успеть купить еды и имбирный ликёр для матери. Заканчивается, говорит.
– Курррлхххы! – послышалось под ногами.
Дора скосила глаза. Моргнула. Посмотрела снова. Нет, не почудилось.
– Курррлхххы! – повторило существо, сидевшее у ног.
Существо было мелкое, размером со взрослого кота. У него была продолговатая прямоугольная морда, острые короткие уши, внимательные янтарные глаза, узкое тельце, покрытое блестящей золотистой чешуёй, четыре лапы и длинный хвост. И крылья.
Только этого не хватало!
Дора огляделась – темно, никого вокруг. Лишь одинокий бот-секьюр ползает, шуршит колёсами. Она присела перед златокрылом.
– Откуда ты здесь? Потерялся? Давай-ка твой чип проверим.
Она протянула руку к шее зверя. Своего златокрыла у неё никогда не было, развлечение это не для бедных, но всякий знал: нашёл златокрыла – проверь чип. И верни потеряху хозяину.
Златокрыл снова курлыкнул, посмотрел грустно и доверчиво повернул шею.
– Мать твою! – вырвалось у Доры.
Чип вырезали. Рана ещё свежая совсем.
Златокрыла тяжело купить, но отказаться от него ещё сложнее. Без уважительной причины и кучи объяснительных записок – вообще нельзя. Попадёшь в чёрные списки Аколитус, ни работы нормальной не увидишь, ни вообще чего-то нормального. Так она слышала, по крайней мере. А ещё слышала, что не все справляются с экзотическими питомцами. Или случается, что хозяин златокрыла погиб, а родственники с диковинным наследством возиться не хотят. Вот и избавляются таким способом. Вырезают чип и подкидывают кому-то под порог, как котят.
А этот ещё молоденький совсем, похоже.
Зверёныш ткнулся ей в бок. Курлыкнул.
– Я не могу тебя взять, – прошептала Дора. – Не могу. Я учёбу бросила, чтобы еда в доме была. Ещё и тебя кормить…
Зверь тронул её лапой, заглянул в глаза.
– Вас же чем попало не накормишь. Да и оформлять тебя….
Златокрыл вздохнул. Повернулся израненной шеей.
– Мать твою, – повторила Дора.
Мать встретила её отчаянным воплем:
– Это что такое?!
– Златокрыл, – устало ответила Дора, спуская зверя с плеча. – Сидел под дверью кафе, раненый. Не могла же я его там оставить… Да не бойся, я его подлечу немного и найду хозяина.
– Тварь инопланетная, – мать отшатнулась от сунувшегося к ней златокрыла, – не подходи ко мне! – златокрыл вжался в стену. – Не давай ему шляться по квартире! Пусть в твоей комнате сидит и не выходит, пока не сплавишь.
Мать взяла у неё пакет с продуктами. Пельмени с синто-мясом, синтетическое молоко, яйца натуральные, огурцы голубые, немного кофейных зёрен, пачка сухого печенья и сигареты. Что ещё нужно?
– А имбирный ликер где?
– У тебя же есть ещё на завтра. А я златокрылу еды купила. И лоток. Ты же не хочешь, чтобы он на полу кучу сделал.
Про мазь для заживления раны зверя она промолчала. Ради неё пришлось выписать кредит у кафешного бот-кассира. А потом ещё и сбиться с ног в поисках всего необходимого – на третьей полосе продукты для златокрылов не продают на каждом углу. Один магазин только нашла, где был небольшой запас – для проезжих с высших полос.
– С ума сошла? Мать без ликера оставила ради этой дряни? Что ты за человек такой? Всю дорогу от тебя толку нет! Учёбу бросила, тварь домой притащила. Что дальше? К сиреневым пойдёшь в услужение?
– Тебе напомнить, из-за чего я бросила учёбу?
– Напоминать она мне будет! Мать ей в тягость! Дрянь неблагодарная!
Дора влетела в свою комнатушку и закрыла дверь, едва не прищемив златокрылу хвост. Села на пол, прислонилась к стене и обхватила себя руками. Златокрыл, курлыкнув, пристроился рядом.
На следующий день она ни свет, ни заря отправилась на нулевую полосу – в ближайший филиал Центра внеземного сотрудничества. Оформлять златокрыла. Предупредила хозяина кафе, что задержится – в утренние часы, пока народа мало, бот-кассир и бот-секьюр сами справятся. Если не зависнут.
Голографические стены широкого коридора Центра показывали картины из жизни златокрылов. Вот они на родной планете, маленькой Эли-Тринадцать – здесь они могут летать, сила тяжести меньше земной. Вот они на руках у гуманоидов, похожих на людей, но с сиреневатой кожей и вытянутыми лицами, жителей планеты Феодоры – первой в кольце, в честь которой родители её и назвали. Додумались же! А вот златокрылы со всевозможными инопланетными существами на других планетах, куда их переселили после катастрофы на Эли-Тринадцать и где они полноценно прижились. В отличие от Земли.
Дора шла медленно, внимательно рассматривая голо-картины. Подлёдные города на Калипсо и Ганимеде, из которых вроде как златокрылы и вышли изначально, откуда их давным-давно и переселили на Эли, и куда, спустя годы, снова доставили в надежде, что местные колонии отличаются от земных. Зелёные джунгли далёких планет кольца. Песчаные пустыни Радаманта с разумными ящерами, где выносливые златокрылы тоже прижились. Они прижились даже на Жемчужной планете-океане – местные разумные амфибии обустроили для них висячие островки суши, и крылатые гости летали с одного островка на другой.
Гость-подобрашка бодро трусил рядом с Дорой. Наконец они вошли в кабинет специалиста по оформлению и поддержке в содержании златокрылов.
– Мы обязательно найдём и накажем виновных, – сказал молодой русоволосый специалист, Иоанн Кралов, выслушав рассказ Доры и старательно нахмурив брови. – Я уже сделал запрос в Аколитус. Но златокрыла им, конечно же, никто не вернёт. Мы зарегистрируем его и будем искать нового хозяина. Или, – он посмотрел на Дору, – можем оформить на вас на льготных условиях.
– Но я… – Дора растерялась.
– Вам не придётся за него платить, поскольку Всемирное государство уже получило за него плату, а вы своим вмешательством не дали оплаченному экземпляру бездарно пропасть. Также вам выдадут питание для златокрыла на первый месяц. Вам останется лишь соблюдать условия содержания.
Дора хотела ответить, что подходящих условий у неё как раз и нет. Мать ненавидит златокрылов, а младшие брат с сестрой восприняли его, как игрушку. Дома бардак и теснота, а сама она с утра до вечера – на работе. Но все слова вдруг застряли в горле. Златокрыл выполз из медбокса, где его взвешивали, измеряли температуру, проверяли состояние костей и кожи и ещё много чего, тихонько курлыкнул и тронул когтём ножку кресла, на котором сидела Дора. Затем сел на задние лапы и хлопнул крыльями по полу.
– Это – молодая особь, самец. Судя по всему, с прежним владельцем в контакт войти не успел – это облегчит общение с новым хозяином, – он снова бросил суровый взгляд на Дору. – Или – хозяйкой.
– Я… Послушайте, моя семья…
Иоанн посмотрел на данные приборов, выданные медбоксом.
– Судя по эмпатическим волнам, златокрыл к вам благосклонен. Обиды на род человеческий не наблюдается. Если верить приборам, он уже и не вспоминает, что не так давно ему причинили боль. Удивительно, не правда ли? – в серых глазах «специалиста по оформлению…» – ни капли удивления, да и вообще никаких чувств.
Дора вдруг подумала, что с таким человеком златокрылу было бы совсем неуютно. А ещё подумала, что могла бы брать зверя с собой на работу – он чистоплотный, лоток сразу опознал, нешумный, днём, говорят, в основном спит, да и большинство людей всё-таки к златокрылам благоволят. Во всяком случае, остерегаются показывать обратное. Он мог бы стать символом кафе. Их посетители – простые люди, которые не могут себе позволить редкого зверя. А ночью и в нечастые выходные его как-нибудь потерпят дома. В конце концов, она их всех кормит, благодаря ей брат Эжен в этом году перешёл в студиозы, да не куда-нибудь, а на квантово-механический факультет по специальности «конструктор уборщиков-многоножек с уклоном в многообразие инопланетных инсектов» – одной из лучших, что доступны третьеполосникам. Конечно, в космос третьеполосную голь никто не пустит, даже второполосника – навряд ли. Но если вдруг на Землю прилетит делегация разумных инсектов и случайно окажется на третьей полосе, Эжен узнает их в лицо. Ну а «конструктор» – чтобы списанных роботов чинить.
А сестра, Анна, благодаря ей, может спокойно школярить. А мать… Мать может запивать таблетки от застарелой язвы кофе с имбирным ликёром, дымить дешёвыми сигаретами и портить всем жизнь. Дора зажмурилась, представив, как минимум, испорченный сегодняшний вечер, и быстро выдохнула:
– Оформляйте!
Иоанн Кралов кивнул, и златокрыла тут же унесли – вживлять новый чип с данными Феодоры Славской. А перед самой Феодорой возник экран эйртопа с кучкой документов на нем. И она принялась раз за разом вбивать свои данные и прикладывать отпечаток пальца, обязуясь выполнять каждое условие содержания экзотического питомца. От некоторых бросало в дрожь.
«Златокрыл должен питаться только специальной смесью, купленной в специальном магазине. Гуманоидная еда не подходит им даже в качестве угощения или временного перекуса. Исключение в качестве угощения – имбирь, и то нечасто. Обязуюсь… Приложить палец…».
Ладно, сэкономлю на чём-нибудь другом. Например, на куреве. Давно хотела бросить…
«У златокрыла должно быть пусть небольшое, но своё помещение в доме. Где он может побыть в одиночестве, наедине со своим энергополем и своими мыслями. Обязуюсь… Приложить палец…»
Дора представила собственную тесную комнатушку, где помещались кровать, стол и треснувший шкаф. Сделать под столом подобие домика? Расчистить от хлама и утеплить балкон? Пожалуй, для начала обойдёмся домиком…
«Златокрыл должен проводить наедине с вами не менее трёх часов в день. Также необходимы ежедневные прогулки на свежем воздухе. Обязуюсь… Приложить палец…»
Что ж, придётся позже ложиться. Или раньше вставать. Да и днём в кафе клиентов не так уж много, можно выскочить…
«Минимум один раз в неделю необходимо посещение комнат с пониженной гравитацией, где златокрыл может размять крылья. Обязуюсь… Приложить палец…
П.С. В идеале – создать подобные условия в своём доме.»
Всё чётче и чётче становилось понятно, почему златокрылов не продают беднякам.
«Уведомлять куратора, в вашем случае, господина Иоанна Кралова, о каждом изменении в поведении златокрыла и в его отношениях с вами. Обязуюсь… Приложить палец…»
«Впишите имя златокрыла»
Дора задумалась – ничего умного не приходило в голову. Тогда она вбила первую придуманную глупость: «Имбирный Пряник», – раз уж имбирь вам можно… Заверила последний документ, получив в ответ на личную карту копию документов и права на питомца. Вскоре ей привели златокрыла. На чешуйчатой шее красовался свежий пластырь.
Расчёты Доры оправдались: посетители кафе были в восторге от Пряника! Большую часть времени он спал в углу барной стойки, но иногда спускался и важно вышагивал между столами. Курлыкал, расправлял золотые крылья, охотно подставлял шею желающим погладить. Оставалось только следить, чтобы никакую еду ему не всунули. Ну, и чтобы утащить не попытались. Впрочем, и то, и другое не так-то просто. Златокрыл сам знал, что ему есть, и с кем ему быть. И рычать умел не хуже, чем курлыкать.
Мать не разговаривала с Дорой семь дней, пока на восьмой не обнаружила, что еды в доме неожиданно стало больше, и была она даже не сплошной синтетикой. Желающих посмотреть на Пряника и оставить ему чаевые становилось всё больше. Если раньше Дора могла целый час просидеть за стойкой без дела, то сейчас сбивалась с ног, разнося и принимая заказы. Когда, к концу лета, наплыв не схлынул, владелец кафе нанял для Доры помощницу.
Тоже человека.
Август 41 год н.к.э., Эдуард
Эдуард допил черный кофе и задумался о втором стакане.
Его сын, Артемий Орлов, сидел на грубой деревянной скамейке под общипанным рябиновым деревом и уныло пил латте, который родной отец ему принёс из «Утро-Булки». Потому как сам отпрыск идти в кафе наотрез отказывался, и – ладно бы просто отказывался! Сын уже полчаса излагал Эдуарду, почему нога его никогда больше не ступит в «Утро-Булку».
– С тех пор, как у неё эта пакость появилась, к ней вообще не подступиться!
– Да у неё просто работы прибавилось. Все хотят посмотреть на златокрыла. Люди третьей полосы не могут себе позволить этих зверушек. Но знаешь, что я подумал…
– Она и нос задрала! Раньше ей никто и копейки чаевых кроме меня не давал, а теперь богатенькие второполосные сынки забрасывают монетами и кредитами её паскудного златокрыла.
– По моим наблюдениям, скорее уж дочки, а не сынки, – Эдуард не раз приходил чинить и настраивать перегруженный бот-персонал в кафе и лично наблюдал, как пищали девочки над чудо-зверем. – Я вот что хотел тебе сказать…
– И сынки – тоже, – прорычал сын и побагровел.
Эдуард вздохнул.
– Послушай, Артемий, разве тебе эта девушка когда-то что-то обещала?
– Нет, конечно. Зачем ей нищеброд?!
– То есть, ты даже ни разу с ней не поговорил?
– А что я ей скажу? Что мой папаша профукал моё будущее?
– Здрасьте-приехали, – опешил Эдуард.
– Если бы ты не отказался от второй полосы…
– Я бы не смог жениться на твоей матери, – спокойно ответил Эдуард, хотя и вздрогнул от изумления.
Вот, значит, что ты в душе носишь, сын мой?
– Ты мог бы забрать меня у неё, – взвизгнул Артемий, расплескав на шорты латте. – Сексом же вам никто не запрещал заниматься! Боги святые, да другие женщины только рады забеременеть от второполосника и отдать ему ребёнка, чтобы хоть он жил нормально. Вот и она, – кивок в сторону «Утро-Булки», – небось, надеется.
– Мы живём нормально. Поверь, уж мне-то есть с чем сравнивать. Доходы поменьше, одежда попроще, но это – не всегда хуже, – в голове слегка зашумело, блокиратор о себе напомнил: нельзя, мол, на запретные темы. Даже с сыном. Эдуард поморгал, перевёл дух. – Да и потом, если бы ты вырос на второй полосе, у тебя тем более не было бы надежды на нормальные отношения с этой девушкой.
– Да я бы… – Артемий осёкся.
– Что? Поимел бы её и забрал ребёнка?
Артемий вскочил.
– Знаешь что, батя… – выдохнул он. – Я… Мне уже пора!
И, швырнув недопитый латте в мусорный бак, зашагал прочь.
Эдуард смотрел ему вслед. Потом перевёл взгляд на широкое окно «Утро-Булки», за которым спал на прилавке златокрыл и улыбалась кому-то коротко стриженная блондинка.
М-да. Вот и провёл вечер с сыном. Вот и рассказал ему о важном решении…
Эдуард бесцельно брёл по вечернему парку, на ходу допивая кофе. Он таки купил второй стакан. Было только начало седьмого. До встречи с клиентом оставалось почти два часа, а домой возвращаться не хотелось. Сидеть в машине – тоже. В голову, между тем, тараканами лезли разбуженные сыном воспоминания.
С Терезой они познакомились в цветочном магазине третьей полосы, стоящем недалеко от нулёвки, граничащей с его второй полосой. Он любил приезжать к ней за букетами и вазонами. Не потому что у третьеполосной флористки дешевле, просто… Были её цветы более живые, что ли. Именно такие и хотелось подарить маме. Или старенькой учительнице. Или кому-то ещё, кто по-настоящему дорог.
Таланты Терезы замечал не только он. Когда в базе второй полосы освободилось место, Аколитус выбрала её из ряда других претендентов. Ей предложили подняться. Стать хозяйкой дорогого цветочного бутика. Жить в роскошной квартире, а не в пристройке к магазину. Она отказалась. Смешно сказать – из-за любви к растениям.
– То, как они их там выращивают – это издевательство, – говорила она Эдуарду. – Их заливают удобрениями, пропитывают красителями, чтобы получались невиданные расцветки. Выдают земные цветы за инопланетные. Чушь какая! Где вы видели розовый сириусяник? У него цветы – разных оттенков зелёного, а листья – белые, тем и прекрасны. И вообще, такие перекормленные и перекрашенные растения долго не живут. Их хватает на пару недель от силы.
– Потом можно новые купить, – брякнул Эдуард.
Тереза испепелила его взглядом.
Он галантно извинился.
В теплице при доме-магазине Тереза создавала для каждого растения – и земного, и инопланетного – все необходимые условия. По двадцать раз на день проверяла температуру, влажность воздуха и ещё бог знает что. Цветов у неё росло не так уж много, и выглядели они не столь вырвиглазно, как в бутиках вторых и первых полос, но зато каждое растение было настоящим.
Тереза… волнистые светлые волосы, голубые глаза, чуть стеснительная улыбка… Чем-то похожа на девушку из «Утро-Булки», по которой Артемий с ума сходит. Только Тереза не стриглась коротко.
Когда он объявил о намерении переселиться на третью полосу и жениться на Терезе, друзья и родные долго и настойчиво крутили пальцем у виска. Говорили, что потом он не сможет вернуться – «изгнанников» повышают крайне неохотно, даже, если их выбирает Аколитус. И поди докажи, что ты изгнанник добровольный. А докажешь, ещё хуже сделаешь – мол, чего выделывался, искал приключений на задницу? Твердили, что он, с рождения привыкший к хорошему уровню, никогда не уживётся на более низком. И самое отвратительное – спрашивали: зачем отказываться от всего ради женщины, которой и жить-то недолго осталось?
Да, Тереза была неизлечимо больна, и он знал об этом с самого начала. И всё же она успела подарить ему сына и семь счастливых лет. Самых счастливых в его жизни – даром, что прошли они на третьей полосе.
