Синичья гора

скачать книгу бесплатно

Синичья гора
Игорь Геннадьевич Лебедев

Это история основания Свято-Успенского монастыря в Пушкинских горах. В 1653 году на Синичьей горе близ городка Воронич под Псковом подростку Тимофею чудесным образом явилась икона Богородицы. Позднее, по приказу царя Иоанна IV, на месте явления чудотворной иконы был возведен храм и основана обитель. Синичья гора была переименована в Святую, а монастырь стал именоваться Святогорским. Он стоит и поныне. Там хранится та самая чудотворная икона Богородицы, которая была обретена здесь более 450 лет назад.

Игорь Лебедев

Синичья гора

Глава 1. Явление Богородицы

Ласковый летний день клонился к закату. Порозовевшее солнце отражалось в водах тихо журчащей речки Луговки, по берегу которой бродили пятнистые коровы. В траве шелестели стрекозы и гудели кузнечики. Пастушок Тимофей, пятнадцатилетний отрок с копной соломенных волос, достал из холщовой сумки тростниковую дудочку.

Возвращаться домой не хотелось. Обитатели шумного городка Воронича, близ Пскова, славились разгульным нравом, грубостью и беспутством. Ругань, а нередко и потасовки были на улицах этого поселения делом самым обыкновенным. Богатые здесь не жертвовали сирым, ремесленники в мастерских исполняли работу кое-как, а торговцы на рынке и в лавках норовили обхитрить покупателя и подсунуть лежалый товар.

Сверстники не жаловали Тимофея: в игры не брали, обзывали обидными словами, а, бывало, ради забавы потчевали комком грязи.

Душа отрока томилась в Ворониче. С первыми лучами солнца сбегал он из злого города на берег Луговки с тремя коровами и проводил в одиночестве весь день.

С малых лет полюбилось Тимофею молиться Господу Иисусу Христу и Пресвятой Его Матери. Молитвы эти запечатлелись в его сердце в храме великомученика Георгия, который издавна стоял в центре Воронича. Тимофей часто ходил туда и, слушая льющиеся с клироса песнопения, нередко забывался в сладостном полусне. В такие минуты сердце его наполнялось покоем и радостью и казалось, будто где-то рядом стоит сама пресвятая Царица Небесная и взирает на него ласковым взором. Потому, приходя на Луговку, Тимофей вставал на колени в высокой траве и затягивал негромким, ломким голоском:

– Царица моя Преблагая, Надежда моя, Богородица, Приют сирот и странников Защитница, скорбящих Радость, обиженных Покровительница!..

И тогда возвращалось к нему то сладкое чувство, какое бывало в храме. И чудилось пастушку, будто соломенные его волосы ерошит не ветер, а ласковая рука самой Пресвятой Богородицы.

Бывало, простаивал так Тимофей целый день, устремив душу навстречу образу Пресвятой Девы, какой она была изображена на святой иконе «Умиление». Только с последними лучами солнца возвращалась душа его из молитвенных странствий. Тогда дудел пастушок в свирель, заслышав которую коровы послушно собирались вокруг хозяина.

Вот и в этот раз достал Тимофей дудочку и уже набрал было воздуху, чтобы дунуть, как вдруг увидел над речкой свет сильнее солнечного. Душа отрока затрепетала. Из этого неземного света, словно из клубящегося облака, выступила фигура в сияющих одеждах. И была эта фигура точь-в-точь как на той вороничской иконе «Умиление», перед которой любил он молиться.

– Богородица! – едва не задохнулся от восторга Тимофей.

В благоговейном страхе зажмурился, упал в траву и принялся горячо молиться.

– Не бойся, Тимофей, – раздался мягкий голос. – Встань, открой глаза.

Не переставая шептать слова молитвы, поднял Тимофей голову и взглянул на Пресвятую Деву. Слёзы катились из глаз сами собой, и оттого видел он всё в каком-то тумане.

– Ступай сейчас на Синичью гору, – услышал пастушок тот же ласковый голос. – Там откроется тебе Благодать Господа – создателя мира и благодетеля всякому дыханию.

Сказав так, Приснодева перекрестила Тимофея, и тут же облака окутали её фигуру золотыми покрывалами. В следующее мгновение свечение прекратилось и чудесное видение закончилось.

Глава 2. Путь на гору

«Где же эта Синичья гора?» – подумал Тимофей, когда душа его слегка успокоилась и сердце перестало колотиться в груди.

Он растерянно огляделся, пытаясь уразуметь, куда идти, чтобы выполнить Божью волю. Прямо от его ног вилась еле заметная в траве тропинка, убегавшая в сторону леса. По ней и побрел Тимофей, не переставая твердить слова молитвы. Брошенные бурёнки с удивлением уставились на уходящего пастушка, который так и не позвал их своей дудочкой в обратную дорогу.

Смеркалось. В лесу становилось всё темнее. Заухали филины, собираясь на ночную охоту. За деревьями заметались серые тени. Тимофею сделалось жутко в мрачном лесу. Тропинку он потерял и дальше брёл по наитию, припомнив, как однажды был с родителями на горе, которую матушка назвала Синичьей.

– Синица – птица добрая, – сказал тогда отец, выискивая под еловыми ветками боровики, – зла от неё не бывает.

– Между прочим, про твоё рождение нам синица поведала! – улыбнулась матушка, добавляя ягоду в Тимофеево лукошко.

– Как это? – удивился мальчик.

– Влетела как-то к нам через окно, посидела на столе да и упорхнула.

– Обыкновенно птица в доме к несчастью, – пояснил отец, – но только не синица. От неё вести добрые, зла не бывает.

– Так мы и узнали, что к весне ждать нам ребёночка…

Светлые воспоминания прервал утробный вой, раздавшийся совсем неподалёку. У Тимофея похолодело в груди. Ноги стали как каменные, от страху мальчик и шагу не мог ступить.

«Зачем ты полез в лес на ночь глядя?» – как будто шепнул ему в ухо чей-то хриплый голос.

– На то воля Божья была, – тихо ответил Тимофей, сам не зная кому, и перекрестился.

«Глупости, – опять зашептал в ухо голос. – Пригрезилось тебе всё. Никакой воли нет. А есть злые волки, которые тебя загрызут!»

Тимофей осмотрелся, желая понять, кто это с ним разговаривает. Никого рядом не оказалось. А вот за деревьями он, действительно, увидел множество жёлтых огоньков – злые волчьи глаза. Уже не один, а сразу несколько голосов затянули протяжную волчью песню, от которой шевелились волосы на голове.

– Царица моя Преблагая, Надежда моя, Богородица!.. – зашептал отрок. – Видишь мою беду, видишь скорбь; помоги мне, немощному, направь меня, как странника… Не имею иной помощи, кроме Тебя, ни иной Защитницы… сохрани меня и защити…

В то же мгновение услышал Тимофей синичий свист – весёлую незамысловатую песенку, от которой пришёл на сердце покой. Желтогрудая птичка запорхала над головой отрока и устремилась меж деревьев, указывая путь подобно маленькому фонарику. Воспрянув духом, поспешил Тимофей за синицей и сам не заметил, как вскоре оказался у подножия поросшей соснами крутой горы.

Не так-то легко было взобраться на ту гору: ноги скользили, ветки били по лицу, сухие сучья впивались в бока. Ночь уже вступила в свои права, и только луна, словно зацепившись за верхушку горы, освещала отроку путь наверх.

Взобравшись на гору, Тимофей без сил повалился наземь, и в этот момент всю гору залил свет, который показался отроку одушевлённым, имеющим мысль и силу. Свет окутал его и, казалось, проник в самую душу. Вновь, как и прежде на речке, выступил из света образ Пресвятой Богородицы.

– Через шесть лет приходи на это место, Тимофей, – зазвучал её несравненный голос. – А до сей поры терпи и молись. Благодать Моя да будет с тобою…

Сказав так, поднялась Она в небо и сделалась невидимой.

До самого утра простоял Тимофей на месте, сохраняя в себе тепло того чудесного света, которым всего на несколько мгновений наполнилась его душа в момент явления Пресвятой Девы. Сердце пребывало в сладкой бессловесной молитве, а душа ликовала.

Глава 3. Поношения

Пастушку не терпелось поделиться радостью о встрече. Ему казалось, что всякий, кому поведает он о великом чуде, будет радоваться вместе с ним и благодарить Господа за любовь к своим чадам.

Но первые же косари, которым он решился рассказать о явлении Пресвятой Девы, не дослушав, принялись хохотать, кривляться и пускать для потехи слюну.

Не стали слушать его и прачки, нёсшие бельё к реке. Женщины обозвали его уродом и велели не путаться под ногами.

Прогнали его от себя купцы, хлестнул прутом гончар, везший кувшины на ярмарку. А мальчишки, к которым осмелился подойти Тимофей, так и вовсе облили помоями и изваляли в соломе.

Родители, увидев вошедшего во двор перепачканного сына, не нашли для него доброго слова, а только обругали за то, что бросил вчера коров на пастбище. Хотел было мальчик поведать им о великом чуде, да не успел и рта раскрыть.

– Некогда мне, Тимофей, россказни твои слушать, – осекла его мать, – дел невпроворот. Ступай, курей покорми!

Кротко исполнил Тимофей родительскую волю, а потом, умывшись и вычистив одежду, поспешил в церковь святого Георгия. Там увидел он ту самую икону, с которой дважды сходила к нему Богородица. Пал перед ней на колени пастушок и стал молиться. Редкие прихожане дивились такому усердию глупого отрока, кивали на него и усмехались. Вероятно, не посещала души их Благодать Господня, оттого и не верили они в Бога, а ходили в церковь так, по привычке. Оттого и горячая молитва пастушка казалась им глупостью.

– Вот уже третий час не идёт из церкви, – удивлялись одни.

– Да что с него взять, дурак он и есть дурак, – подхватывали другие. – Когда в голове ветер свищет, немудрено часами так вот стоять.

– Ох, за что ж такое родителям наказание? – притворно сокрушались третьи.

Выйдя из церкви, не пошел Тимофей домой, а двинулся по торговой улице, заглядывая в лавки, словно намеревался купить дорогого товару.

На скорняжном дворе нанялся он в работники. Весь день таскал Тимофей огромные чаны с водой и перемешивал отмокавшую кожу в баркасах[1 - Баркас – специальная деревянная ванна для обработки кожи.]. Хозяин не давал ему и минуты на отдых, желая получить от работника двойной труд за оговорённую плату. К вечеру еле стоял Тимофей на ногах от усталости. Когда же получил от хозяина деньги, купил в лавке чёрствого хлебу, а остатки заработка раздал нищим.

Когда у скорняка работа кончилась, пошел Тимофей трудиться в ткаческую мастерскую. Там грузил он на подводы рулоны льняного полотна, сукна и грубой сермяги. По вечерам у хлебной лавки его уже ждали убогие, вдовы и сироты – раздавал Тимофей бездольным всё, что получалось заработать за день, оставляя себе лишь краюху.

Так пошел отрок странствовать по весям[2 - Веси – деревни, села, поселки.], нанимаясь всюду на подённую работу. Вечером раздавал он заработанное нуждающимся, а ночь проводил в молитве, вдали от людских глаз.

Глава 4. Кузница

В деревеньке Выбуты нанялся Тимофей на работу к одноглазому кузнецу Самсону, кузня которого стояла у старого кладбища возле церкви Ильи-пророка на берегу реки Великой. Ковал Самсон сохи и плуги для вспашки, слыл большим мастером воинского доспеха, а также делал крепкие цепи, которые называл кузьмою. «Узловат кузьма, развязать нельзя» – хвалился он, отдавая цепь покупателю. Тимофею он сказывал, что архангел Михаил сковал дьявола цепями, сработанными божьими кузнецами Кузьмой и Демьяном.

Жил Самсон бобылём и был человеком угрюмым и нелюдимым. Поначалу Тимофею крепко доставалось от него за невольные промашки в работе. Но по слову Богородицы пребывала с отроком неотступно Благодать Божия, с которой легко сносил он любые невзгоды и уязвления. Постепенно приноровился отрок так споро управлять огненным горном, что уже и сам Самсон нет-нет да и удостаивал работника скупой похвалы.

Все заработанные деньги, как и прежде, раздавал Тимофей нищим на паперти Ильинской церкви, а по ночам молился, глядя на звезды, выкованные, по словам Самсона, Кузьмой и Демьяном. Снились отроку святые кузнецы – как поймали они змея, истреблявшего людей, запрягли в выкованный ими плуг и пахали на нём землю от моря и до моря.

Провел Тимофей в работниках на кузне несколько лет. За то время много чего свершилось окрест[3 - Окрест – вокруг.]. Сам царь Иван Васильевич собрал русское войско в Великолукской крепости и двинул его на Полоцк, чтобы защитить церкви и святые иконы, доставшиеся на поругание литовскому князю Сигизмунду. После трёхнедельной осады царь Иван IV занял город и вернул в Спасский монастырь святой крест Ефросинии Полоцкой.