скачать книгу бесплатно
– Пожалуй…
– Быть может, желание убить собственного отца?
Ардов вздрогнул, но Алина не обратила внимания. Увлеченная игрой, она встала из-за стола и принялась расхаживать по комнате, стараясь в осанке и голосе походить на профессора, которого, верно, встречала на лекциях в медицинском институте.
– Не пугайтесь. В определенный момент ребенок начинает понимать, что попытка устранить отца как соперника на пути обладания матерью встретит с его стороны наказание через кастрацию.
Илья Алексеевич с удивлением взглянул на девушку. Вне всяких сомнений, перед ним была очень яркая особа. Представить такое смелое заявление где-нибудь в великосветском салоне было просто немыслимо. Да и сама статья малоизвестного австрийского психолога, которую цитировала Алина, была, кажется, отвергнута академическим сообществом и признана шарлатанством. Автор, например, утверждал, что в основе такого недуга, как женская истерия, лежит подавление желаний сексуального характера. Ардов как-то встречался с этим занятным господином в Вене – по просьбе доктора Лунца он пытался применить для лечения ардовской депрессии свой новый «катартический метод», но опыт показался неудачным.
Тем временем девушка продолжала:
– Желая сохранить свою мужественность, ребенку приходится отвергнуть желание обладать матерью и, соответственно, отказаться от устранения отца. Но загнанное в область бессознательного, это желание становится основой для постоянного чувства вины. Вот мы и вскрыли причины вашего чувства.
Алина остановилась перед гостем и наклонилась.
– Поверьте, в этом нет ничего странного! – проговорила она теплым доверительным тоном. – Андрей Феоктистович разъяснит вам все наилучшим образом.
Девушка не мигая смотрела в глаза Ардова. Вкус апельсина перебила волна кислятины.
– Мой отец был убит четыре года назад, – сказал молодой человек и поморщился, сглотнув слюну.
Эта картина до сих пор не отпускала Илью Алексеевича. В тот день он вернулся из университета домой, в особняк на Невском, около двух часов. Дверь оказалась не заперта. Он уже было представил, как в шутку пожурит Нилыча за «двери нараспашку», а лакей примется всерьез охать и ругать себя за невнимательность, как вдруг увидел застывший в удивлении взгляд старика-лакея, сидящего на полу у стены. Нилыч был мертв. Из груди торчала рукоятка ножа. Рот Ардова вмиг наполнился кислой слюной, а в ушах появилось протяжное многоголосие комариного хора. Обреченно он ступил дальше в прихожую и уже не удивился, когда перед ним открылось лежащее ничком тело отца в шлафроке. Ковер под ним потемнел от натекшей крови. Далее, у двери в гостиную, под зеркалом лежал и труп Лизаветы – глупенькой, но доброй молодой мачехи Ильи. Ее бежевое платье было сплошь покрыто красными пятнами, словно ее поливали из брызгалки. Пятна были и на обоях, и на кушетке, и на зеркале…
Алина смутилась и вернулась к столу, где принялась перекладывать папки. Ардов встал. Сейчас розыгрыш казался ему совершенно неуместным.
– Где вы были сегодня в полдень? – спросил он возможно более строгим тоном.
Девушка взглянула с подозрением.
– А почему вы спрашиваете?
– По делу службы.
– Что ж у вас за служба?
– Полиция.
Услышав ответ, Алина растеряла остатки своей озорной приветливости.
– А с виду приличный человек, – с досадой молвила она. – Значит, власти хотите. Как все мужчины.
Неожиданный вывод обескуражил Ардова. Он даже не сразу заметил, что в комнату тихо вошла миниатюрная служанка в необычной черной одежде наподобие халхасского дэгэла[8 - Традиционный халат у тюркских народов.] с намерением протереть зеркало.
– Власти? – растерянно произнес он. – Позвольте, я ищу преступника.
– Нет, это вы – позвольте!
Девушка на глазах превращалась в форменную фурию. Набрав побольше воздуха, Алина уже готова была обрушиться на молодого человека с новыми обвинениями, но неожиданно отвлеклась на служанку:
– Выйдите отсюда, Энху€! – буквально закричала она. – Разве вы не видите, что сейчас вам здесь не место?!
Служанка покорно удалилась из комнаты, Алина же вернулась к Ардову. Ее голос звучал одновременно гневно и насмешливо:
– Ждете, что перед вами будут лебезить, просить прощения, уверять в собственной невиновности? Извольте! Сегодня в полдень я была на лекции по фармакогнозии и фармации на Женских медицинских курсах! Можете справиться у профессора Траппа.
– Алина, что происходит? – прозвучал строгий голос.
Ардов оглянулся и увидел в дверях доктора Бессонова, который, очевидно, слышал последние фразы. Мужчина был безупречно одет, источал запах флердоранжа, вид имел холеный и дорогой.
– Ты что себе позволяешь? – продолжил он так же холодно. – Выйди сейчас же!
Алина почти выбежала из приемной, бросив на отца полный ненависти взгляд.
– Простите мою дочь, – мягко обратился Бессонов к гостю, – она вела себя отвратительно.
– Ничего, – только и смог выдавить Ардов, смущенный разыгравшимся скандалом, причина которого осталась ему неясна.
Глава 6
Доктор Бессонов
Доктор Бессонов был чрезвычайно популярной фигурой в Санкт-Петербурге: он слыл передовым ученым-психологом, внедрявшим в повседневную жизнь самые революционные взгляды и методики. У него брали интервью, приглашали на диспуты, записывались на приемы. Диковинкой считались его «психологические группы», про которые ходили легенды, будто на них происходит совершенное перерождение личности и полный катарсис. Стоили они недешево, и попасть туда было непросто. Не далее как вчера Ардов видел Бессонова на сцене Общества развития науки, куда вынужден был отправиться вместе с Анастасией Аркадьевной под девизом «Это же единственная лекция о возрастающей роли психологии в обществе!» сразу же после завтрака. Несмотря на возраст, княгиня сохраняла чрезвычайную открытость всему новому и, желательно, необычному. Новинки техники, открытия в науке, достижения в искусствах, модные поветрия, гастроли заезжих мастеров и выставки национальных достижений – все это вызывало у нее острейший интерес и желание ознакомиться, составить собственное мнение и, по возможности, найти применение в своем обиходе. Либо просто стать обладательницей. «Без психологии сегодня невозможно развитие никаких сфер и областей, – пояснила она свою позицию, вставая из-за стола. – Я уж не говорю о личном развитии». Публика, набившаяся в лекционный зал, была довольно разномастной – от студентов и вольнослушателей до вполне респектабельных господ в шелковых галстуках. Надо признать, что Бессонов был совсем не так зануден, как его европейские коллеги, на которых Ардов уж насмотрелся. «Человек двойственен по природе, предназначению, жизни, – припомнил Ардов начало вчерашнего выступления доктора. – В нем всегда есть и светлое, и темное, он и дающий, и принимающий. В этом дуализме – основа первых религий, многих философских, психологических и прочих изысканий…»
Бессонов пригласил господина следователя в просторный кабинет, который прилегал к приемной. В помещении имелись четыре украшенные резьбой деревянные колонны, у стены на тонком ковре с херизским узором возвышался письменный стол с напольными статуями сидящих в лотосе бронзовых Будд по бокам, на самом столе – ряд из шести фигурок Ганеш с разными музыкальными инструментами в руках. Почти все стены были уставлены застекленными шкафами с книгами и безделушками, а в центре по кругу стояли кресла с резными слонами в подлокотниках. В них, очевидно, и располагались клиенты во время знаменитых групповых сеансов доктора Бессонова. В помещении ощущался тяжелый, смолистый, дымный аромат «драконовой крови» – редкого благовония с острова Сокотра.
Излагая суть дела, Ардов неотрывно изучал ботинки хозяина кабинета. Они были похожи на те, испачканные мелом, правда, выглядели новенькими, в то время как у предполагаемого убийцы обувь была порядком разбита.
– Где покупаете?
Доктор не сразу понял, но, проследив за взглядом, сориентировался и даже не подал виду, что вопрос порядком его смутил.
– В магазине Собцова.
– Это новые?
– Да.
– А где изношенные?
– Вероятно, на помойке, – пожал плечами Бессонов. – А может, прислуга нищим отдала. Можно справиться у экономки.
Ардов продолжал рассматривать ботинки доктора. Помолчав, Бессонов доверительно произнес с едва заметной улыбкой, рассчитывая, что при необходимости признание можно будет перевести в шутку:
– Слегка натирают.
Доктор предположил, что у гостя имеется фиксация на обуви и на всякий случай продемонстрировал готовность поддержать тему. Ничего необычного тут не было, господин Бессонов частенько рассказывал клиентам о странной привязанности писателя Гоголя к сапогам, которые тот называл не иначе как «дно души», возил с собой в чемодане количеством не менее трех пар и, оставшись в одиночестве, частенько натягивал, чтобы насладиться формою. Но Ардов не стал развивать обувную тему.
– А вы о чем лекции читаете?
– Как сохранить любовь в семейных отношениях.
Бессонов открыл стеклянную дверцу и взял с полки книгу.
– Прошу!
На лиловой обложке значилось: «Докторъ Безсоновъ. Стихiя любви». Штук двадцать таких же томиков составляли на полочке отдельный ряд.
– Я вам сейчас подпишу.
Пока он выводил пожелание на титульном листе, Ардов огляделся.
– Новая обивка?
– А?
Доктору опять пришлось проследить за взглядом, чтобы понять, о чем толкует гость на этот раз. Молодой человек смотрел на ближайшее к себе кресло.
– Да… – растерянно молвил психолог. – Старая истерлась, пришлось заменить.
Илья Алексеевич мысленно поставил три вопросительных знака рядом с фамилией «Безсоновъ» в своей записной книжке.
Глава 7
В редакции
– Сенсация! В Париже открылся театр живых фотографий! – вопили на Невском мальчишки-газетчики в фуражках с медными бляхами. – Движущиеся картинки покорили публику!
Пропустив перед собой стайку разносчиков, Ардов вошел в здание редакции напротив Армянской церкви. В руке он нес перевязанную бечевкой коробку с вензелем магазина Собцова, напоминавшим герб диковинного царства: пара ботинок на нем была оплетена дубовыми венками и лентами с девизом «Носить не переносить!». Покидая Бессоновых, экономку он не застал, но зато по пути заскочил в Гостиный двор, где отыскал точно такие же башмаки, какие видел на предполагаемом убийце.
Кабинет главного редактора «Петербургскихъ в?домостей» Клотова был распахнут настежь: носились наборщики с гранками, бухгалтеры поминутно подскакивали за подписью, а репортеры в пять голосов докладывали собранные за сутки новости. В довершение всего маляр на козлах мазал стену в отвратительный соленый цвет, а с противоположной стороны пара рабочих прилаживала огромную картину, на которой был изображен соломенный стул. Удивительно, но в этом гаме Клотов отлично различал голоса одновременно говорящих сотрудников и каждому давал наставление.
– Немецкий инженер Дизель изобрел двигатель внутреннего сгорания, – грустно сообщил мужчина с длинными лоснящимися волосами.
– Ну и что? Что это за новость? Такой двигатель уже существует.
Клотов обернулся к господину в пенсне с усами щеточкой.
– Что у нас в политике?
– Правительство распространило ноту с идеей международной конференции по ограничению вооружений.
– Тоска зеленая! Кто поверит в искренность этих пацифистских устремлений? Всем нужна война. Выше! Выше! – вдруг закричал он, обратив внимание на картину с соломенным стулом.
Рабочие изменили положение полотна, а Клотов повернулся к толстяку, похожему на крота из-за прищура подслеповатых глаз.
– Культура?
Открытие Музея изящных искусств имени государя Александра III, – пропищал «крот» неожиданно тоненьким голосом.
– Ну не знаю. Ну… давайте сделаем репортаж, – неуверенно предположил Клотов, просматривая между делом ползущую из аппарата телеграфную ленту. – Так, без особых восторгов. «Сумбур в экспозиции, несистемный подход… Отсутствие лучших зарубежных образцов», – набросал он тезисы.
– Сегодня состоится первый в России футбольный матч, – вклинился коренастый дядька. – Встречаются физкультурники «Кружка любителей спорта» и «Петербургского кружка спортсменов».
– Это там, где двадцать лбов пинают мяч по полю? Не понимаю, кого это может захватить.
– Открыли первую междугородную телефонную линию Санкт-Петербург – Москва, – опять подал голос грустный мужчина с длинными волосами, листая блокнот.
– Интересно, – вроде бы оживился Клотов. – И сколько стоит?
– Полтора рубля три минуты.
– Отлично! Великолепно! – вдруг воскликнул редактор. – Ну вот же! Вот!
Грустный мужчина даже вздрогнул от неожиданности, но тут же сник, сообразив, что восторг Клотова вызвало сообщение на телеграфной ленте.
– Арсений Карлович! – крикнул Клотов с особой интонацией, в которой можно было угадать обиду на давнишнюю промашку, некогда допущенную вызываемым господином и с тех пор не прощенную редактором.
Тут же возник розовощекий юноша с блуждающей улыбкой на влажных губах.
– Пишите! В Лондоне по обвинению в грубой непристойности арестован известный ирландский писатель и поэт Оскар Уайльд. Суд предъявил ему обвинение в содомии как нарушении норм общественной морали.
Репортеры, впечатленные новостью, принялись заглядывать в ленту через плечо редактора.
– Простите, могу я видеть господина Чептокральского?
Ардов уже некоторое время с интересом наблюдал, как главный редактор вдохновенно выдавливал краски новостей на информационную палитру дня. Нисколько не удивившись постороннему, Клотов отозвался с некоторой обидой в голосе:
– Ваш Чептокральский шляется неизвестно где! Он должен был еще в 10:30 прибыть на летучку, но, как видите, его нет до сих пор!
– Чептокральский обещал сегодня материал про французские моды, – счел нужным уточнить розовощекий Арсений Карлович.
– При чем здесь моды, если он репортер криминальной хроники? – вскипел Клотов. Подойдя ближе к Ардову, он продолжил: – Чептокральский – непредсказуем. Ищите в городе, раз уж у вас дело большой важности. Где скандал – там и Чептокральский.
Заметив, что Ардов смотрит на картину с соломенным стулом, Клотов гордо произнес:
– «Соломенный стул». Картина непревзойденной Берты Моризо. Только что приобретена редакцией на Парижской выставке. – Перейдя на интимный шепот, Клотов продолжил: – У газеты, должен признаться, неплохо идут дела, так что надо куда-то вкладывать свободные средства. Играть на бирже – слишком рискованно: Чептокральский недавно собрал отличный материал про тамошние махинации. Правда, злые языки утверждали, будто разоблачения были проплачены, но наш адвокат отбрил клеветников. А вот скандальчик вышел отменный, публикацию обсуждали даже на заседании Думы! Именно поэтому месяц назад по совету Арсения Карловича мы купили два десятка дорогих попугаев. Самых дорогих. Как их? – Клотов обернулся с розовощекому помощнику.
– Гиацинтовый ара, – виновато ответил юноша.
– Да. Клетки висели по всей редакции. И можете себе представить, через месяц все птицы сдохли к чертовой матери! До одной!
– Это из-за сквозняков, я предупреждал, – отозвался помощник.
– Да, из-за сквозняков, – согласился Клотов. – С которыми ничего невозможно сделать. Пришлось перейти на живопись. Моризо только что умерла, так что стоимость полотна уже удвоилась. Если у вас есть что-то сенсационное, плачу по двойному тарифу, – без всякой подготовки перешел на деловые рельсы редактор. – C этими тюленями далеко не уплывешь, – кивнул он на своих репортеров.
– Можете дать адрес Чептокральского? – спросил Ардов.
Редактор обернулся к Арсению Карловичу.
