скачать книгу бесплатно
– Ардов, как продвигается расследование? – громко поинтересовался он, демонстрируя подчиненным полнейший контроль, под которым содержится участок.
– Установлена личность убитого, – доложил сыщик.
– Это, конечно, очень хорошо, – одобрил Евсей Макарович и без лишних вопросов двинулся к выходу, полагая свои обязательства по надзору за расследованием вполне исполненными.
– Я думаю, убийство совершено в целях ограбления, – раздался голос старшего помощника пристава Оскара Вильгельмовича фон Штайндлера, который также вышел из общей залы в приемную. Господин штабс-капитан имел обыкновение высказывать свое мнение по любому вопросу, не очень заботясь о наличии к тому объективных оснований. Очевидно, ему казалось, что такая манера делает его в глазах начальства незаменимым работником, у которого каждый чих в участке под особым учетом.
– Маловероятно, – отозвался Ардов. – В кармане убитого найдены медные деньги почти на рубль.
– Ну и что? – оживился пристав, желая поддержать простую и понятную версию преступления. – Кто знает, что там еще было, в карманах-то? Может, там двадцать рублей было?
– Двадцать взяли, рубль оставили, – подхватил фон Штайндлер.
– В спешке не нашли, – проявив фантазию, объяснил нестыковочку пристав.
– Или специально оставили, – поддержал старший помощник.
– Чтобы пустить по ложному следу, – довершил описание версии Евсей Макарович, вполне довольный складностью найденного резона.
– Убитый работал ассистентом профессора химии. Доходы были более чем скромными, – попытался остудить начальственный пыл Ардов.
– И какая же версия вероятная? – с насмешливостью в голосе полюбопытствовал фон Штайндлер.
– Думаю, убийство как-то связано с тайной жизнью Крючина.
– Наверное, покойник состоял в масонской ложе? – уже с явной издевкой предположил старший помощник и посмотрел на начальника.
– Таких данных у нас пока нет, – невозмутимо ответил сыщик.
– Илья Алексеевич, я вас очень прошу… – вступил Троекрутов, сделав страдательное выражение лица. – Давайте без этих ваших… узоров…
Пристав нарисовал в воздухе фигуру неопределенной формы и в сопровождении Штайндлера покинул помещение. Ардов опустился на лавку.
Что имеем? В субботу Горский начал какой-то химический опыт, который сегодня завершился неким обнадеживающим результатом. Накануне вечером он отпустил помощников ночевать по домам с обязательством явиться к утру. Крючин почему-то вместо Щепяного переулка отправился к дому 119 по набережной Фонтанки, где и был зарезан. Кто его туда отправил? Не Горский ли? Но с каким поручением?… И почему встреча закончилась смертью парламентера? Список жильцов дома 119 никаких подозрений не вызвал: в квартирке во дворе, состоящей из двух комнат и кухни, обитал слесарь c Варшавского вокзала с супругой; первый этаж занимала генеральша – одна в семи комнатах; во втором проживала семья приказчика из пяти человек; мансардный этаж делили два семейства – военного фельдшера и портного.
Глава 9
Бурые лягушки
– Как думаете, что за опыт проводит Горский? – подсел к Ардову Жарков.
Илья Алексеевич пожал плечами.
– Можете назвать книги, которые были в лаборатории? – не отставал Петр Павлович.
– Зачем вам?
– Сделайте одолжение.
Ардов мысленно вернулся в подвал и, приблизившись к полке, принялся зачитывать названия на корешках:
– «Герметическiя фигуры» Клавдия де Доминико Челентано Валлес Нови, «Магическiй архидоксъ» Филиппа Ауреола Теофраста Бомбаста фон Гогенгейма, «Розарiй философовъ» Арнольда из Виллановы…
– А что за манускрипт лежал на столе?
Илья Алексеевич обернулся к столу как раз в момент, когда Аладьин торопливо сворачивал в трубочку листы богато иллюстрированной рукописи. Сыщик успел прочесть лишь заглавные буквы:
– «Splendor Solis».
– Блеск Солнца, – перевел Жарков и в возбуждении потер ладони. – Понятно…
– Что понятно? – вынырнул из «римской комнаты» Ардов.
Этот прием – мысленный возврат на место происшествия – Илья Алексеевич частенько применял в расследованиях, поскольку обладал уникальным свойством памяти – ничего не забывал и во всякий момент мог без труда восстановить в воображении любую картину из прошлого, чтобы рассмотреть ее в мельчайших подробностях, примечая упущенные ранее детали.
– Типичная библиотека алхимика, – заключил Жарков. – Так я и думал. Горский еще в гимназии был увлечен тайнами космического процесса творения, все твердил про четыре первоэлемента Аристотеля и пытался увлечь нас идеями постижения сущности человека и мира.
– А что такое «Блеск солнца»?
– Это средневековая рукопись. Работа состоит из 22 образов, включающих ряд из семи алхимических колб, каждая из которых связана со своей планетой. В пределах колб показан символический процесс трансмутации. У Горского конечно же копия манускрипта, но в данном случае это неважно.
– Горский увлечен трансмутацией металлов? – догадался Илья Алексеевич.
– Он проводит эксперимент по созданию золота! – воскликнул Жарков.
Петр Павлович пребывал в возбуждении, которое совершенно не разделял Илья Алексеевич.
– Ну и что… – пожал он плечами.
– Мы обязаны проследить за ходом этого исследования!
– Вот еще! Зачем это?
– Трансмутация золота – вопрос государственного значения.
– Прежде всего это не запрещено законом…
Ардов встал и направился к выходу. Жарков последовал за ним.
На улице уже зажгли фонари.
– Как вы не понимаете, – горячился Петр Павлович, – такие процессы нельзя оставлять без надзора!
– Послушайте, это же не подделка денег! – вяло отмахнулся Ардов. – А стало быть, ваш профессор может создавать свое золото без всякого надзора.
– Иногда вы ставите меня в совершеннейший тупик своими взглядами, Илья Алексеевич! – сдерживая раздражение, заметил криминалист. – Процесс трансмутации никак не регламентирован законами только лишь потому, что никому и в голову не приходило, что мечтания средневековых алхимиков удастся кому-либо воплотить в жизнь.
– А вы что же, верите, что это возможно?
– Я считаю, что это невозможно, – взяв себя в руки, рассудительно ответил Жарков, но тут же наклонился к уху Ильи Алексеевича и жарко зашептал: – Но Горский гений! Поверьте мне! Совершеннейший гений.
– Петр Романович, – строгим тоном осадил спутника Ардов, – в этом деле наша задача – найти убийцу несчастного студента. Заботы государственной важности давайте оставим государственным мужам высшего звания.
Жарков хотел было возразить, но сзади раздались шаги. Обернувшись, чины полиции увидели Аладьина, приближавшегося к ним как-то боком, нелепой подпрыгивающей походкой.
– Я насчет К-крючина… – заикаясь, выпалил студент. – Профессор ошибается.
– Что вы имеете в виду? – не понял Ардов.
– К-крючин был скользким типом.
Ардов и Жарков переглянулись. Аладьин все еще задыхался от быстрой ходьбы и нервно оглядывался. Его голос был каким-то мутным, болотным, а с каждой запинкой изо рта выскакивала маленькая лягушка. Сдерживая отвращение, Илья Алексеевич наблюдал, как эти липкие бурые лягушки прыгали по плечам и голове юноши.
– Сильно сказано, – прокомментировал Петр Павлович, не зная, как еще прореагировать на необычное признание.
– Он м-меня избивал! – скривив лицо в гримасе боли, взвизгнул Аладьин и выплюнул очередную лягушку. – А этой кукле всю г-голову задурил!
– Кого вы имеете в виду? – насторожился Илья Алексеевич.
– Глебову! Он всё смеялся, мол, б-барышни – существа при-при-митивные.
Шлеп, шлеп – еще пара лягушек бурыми кляксами вылетели изо рта Аладьина. Ардову стоило труда не подавать виду.
– А чем эта Глебова занимается?
– Она натурщица в художественном училище… Не понимаю, что она в нем нашла.
– Господин Аладьин, – вступил Жарков, – вас можно заподозрить в зависти.
– Какая, к черту, зависть?! – отбросил приличия студент. – Он был м-мерзавцем. Один раз я застал его за изготовлением субстанции, которая не имела отношения к нашим опытам.
– А в чем суть ваших опытов? – решил все-таки осведомиться сыщик.
– Я не м-могу раз-раз-глашать…
Аладьин смутился и потупился.
– Извините, мне нужно возвращаться в лабораторию, – пробормотал он. – Опыт нельзя п-прерывать.
Помощник профессора скрылся так же неожиданно, как и появился.
Коллеги постояли в молчаливом недоумении.
– Неожиданное явление, – резюмировал Петр Павлович, закуривая папироску.
– Водяной какой-то, – пробормотал Илья Алексеевич, приходя в себя после нашествия лягушек.
Глава 10
Лысый, худой, со шрамом
Ардов шел по гулкому коридору художественного училища, за ним едва поспевал старичок в мундире бутылочного цвета с бархатным воротником.
– Ради бога, извините, ваше благородие, – тараторил служитель. – Я думал, вы художник. Тут ведь глазом не успеешь моргнуть – сманят натурщицу! С ними нынче тяжело. А и всегда тяжело было. До реформы вообще с мужчин писали, можете представить? У нас не Италия, пойди сыщи, которая встала бы на натуру из любви к искусству. А ведь они и получают у нас вдвое больше мужчин. Да все равно… Даже если из простого звания – никак не уломаешь. А если и удастся, глядишь, через месяц она уже за какого-нибудь художника выскочила.
Илья Алексеевич остановился возле дверей в натурный класс. Старичок приоткрыл створку. В проеме открылась просторная аудитория, уставленная мольбертами, за которыми корпели будущие мастера живописи. На помосте возлежала обнаженная модель, едва прикрытая туникой. Девушка с рыжими волосами держала в руке яблоко, напоминая собой прямо-таки библейскую Еву.
– Мадемуазель Глебова – наше сокровище! – негромко проворковал старичок.
Ожидая окончания натурного класса, Илья Алексеевич согласился на краткую экскурсию по училищу. Служитель продолжал тараторить, словно опасался, что господин сыщик может объявить во время паузы нечто ужасное.
– Судите сами: на экзамен четвертого возраста дают сюжет «Улисс и Навсикая», а ведь там сплошь барышни в драпировках – это, считай, обнаженная натура. Как прикажете изображать, если студенты в классах этой натуры в глаза не видели! Пришлось менять на «Самсона, преданного Далилою филистимлянам» – там по преимуществу мужские фигуры, женская одна только…
Улучив момент, Ардов все-таки успел задать интересующий его вопрос.
– Крючин? – переспросил старичок, снял пенсне и замигал глазами. – Конечно, знаю! Милейший, обходительнейший молодой человек.
Учитывая вчерашние признания Аладьина, ответ Илью Алексеевича удивил.
– Он ухаживает за госпожой Глебовой, – доверительно продолжил старичок, – частенько поджидает ее у входа с цветами. Вы знаете, он увлекается химией и однажды сказал мне, что благодаря этой науке намерен разбогатеть.
Подойдя к каморке, отведенной натурщикам для переодевания, Илья Алексеевич кивнул провожатому, разрешая оставить его и заняться своими делами. Выждав, он постучал. Ответа не последовало, хотя за дверью послышалось явное движение, даже скрипнула половица. Не дождавшись ответа, Ардов отворил дверь и ступил внутрь.
Едва он открыл рот, чтобы сообщить о цели визита, как почувствовал, что его шеи коснулось что-то холодное. Илья Алексеевич замер. «Неужели это она?» – с досадой подумал он, представив, как сейчас острое лезвие разрежет ему горло.
– На сладенькое потянуло? – резанул голос темного серебра у самого уха.
Ардов почувствовал, как белый пластрон[15 - Пластрон – манишка.] на груди стал напитываться горячей кровью из разрезанной шеи.
– Я из полиции, – стараясь не терять самообладания, успел просипеть он.
Рука с лезвием отстранилась.
– Простите, – опять дрогнул темным блеском голос. – Я думала, вы очередной липовый антрепренер. Тут ходят, знаете…
Помолчав мгновение, Глебова вышла из-за его спины. Илья Алексеевич посмотрел себе на грудь – крови не было. Потер шею – цела, слава богу. Очевидно, это голос. Он был острый, поблескивал в темноте металлическим отсветом – такие иногда встречались Ардову, о них можно было порезаться.
– Меня интересует Крючин. Вы ведь знакомы?
– Я к его темным делишкам отношения не имею, – сухо ответила натурщица и прошла за ширму, чтобы продолжить облачение – она была полураздета.
Отброшенное на столик оружие оказалось бутафорским кинжалом довольно неуклюжей работы.
– Его убили, – сказал Илья Алексеевич.
Девушка вышла из-за ширмы и непонимающе захлопала глазами.
– Как убили? Кто?
