скачать книгу бесплатно
– От кого я закрываюсь? – сердито пробормотала Софочка. – От рекамье?
Ночью ей было душно, жарко, хотелось пить. Проснувшись в очередной раз, она не выдержала и вышла из спальни. Свечение стало ещё меньше. Почти не заметное даже в темноте.
– Ну и хорошо, – с удовлетворением отметила Софочка.
Она уже почти дошла до кухни, когда услышала за спиной еле уловимый шорох. Или шелест. Пожалуй, больше всего звук походил на шелест осенних листьев. Спина Софочки покрылась мелкими капельками холодного липкого пота. Шелест нарастал. Теперь он напоминал переливающуюся воду в небольшом горном ручье.
Почему ноги понесли её обратно в гостиную – Софочка не могла объяснить ни сейчас, ни потом, но дойдя до злополучного рекамье она совершенно ясно и чётко услышала прозвучавшее слово. Голос не принадлежал ни мужскому, ни женскому. И слово было не слово вовсе, а скорее полувздох, полушёпот.
– Лилит, – вздохнуло рекамье. – Лилит…
Мужество окончательно покинуло Софочку, и тихо ахнув, она тут же лишилась чувств. Рассвет своего пятидесятилетия она встретила на полу гостиной, на пушистом ярком коврике с модной нынче геометрической расцветкой.
Глава 2.
Лилит не всегда была ведьмой.
Когда-то давно, Лилит слыла самой милой, красивой и добросердечной девушкой. Не только в своей небольшой горной деревушке, но и по всей обширной округе.
Она росла сиротой – мать бросила её совсем крохой, подкинув в корзинке своим дальним родственникам. Кроме плачущего ребёнка в корзинке обнаружилось несколько тончайших батистовых пелёнок, новое шерстяное одеяльце и сложенный в несколько раз лист бумаги с одним единственным словом – именем младенца. Об отце же вообще ничего не было известно. Но судя по рассказам тётушки, чёрные как смоль волосы Лилит достались ей именно от отца. А вот глаза – прозрачно голубые, словно два хрустальных кусочка июльского неба – были точь-в-точь как у матери.
В приёмной семье Лилит любили. Бездетная тётушка Мария – троюродная сестра непутевой матери Лилит – подарила несчастному брошенному созданию всю любовь и нежность, которые переполняли её доброе сердце. В доме так же жил отец Марии – пожилой, но ещё крепкий мужчина. Вдвоём они держали торговую лавку со всякой всячиной, и с этого дохода жили.
Девочка с раннего детства отличалась удивительной памятью и любознательностью. К семи годам она легко выучилась грамоте, а с восьми начала по мере возможностей помогать Марии в лавке.
Жители деревни обожали маленькую черноволосую продавщицу. Лилит всех встречала с улыбкой. Каждому зашедшему она непременно уделяла время, внимательно слушала, сочувствовала или радовалась, искренне сопереживала. В лавку стали заходить просто так – «поболтать с милой Лилит», но неизменно выходили с покупкой. К тому же, ассортимент товаров был настолько широк, что обязательно находилось что-нибудь нужное. Здесь продавались плетёные корзинки всех размеров, гребни и щетки для волос, домашнее терпкое вино в тёмных бутылках, аптекарские травы, сушёные фрукты, отрезы тканей, бумага для письма, мелкая кухонная утварь, книжки, свечи…
Доходы от продаж росли, и Мария, посовещавшись с отцом, решила открыть скромную пекарню. Прямо у входа в лавку поставили три деревянных столика и несколько крепко сбитых табуретов. Над окном десятилетняя Лилит старательно вывела синей краской надпись «Пекарня у Марии». Мебель вырезал из дерева отец Марии. К процессу он подошёл творчески – на толстых ножках столов появились грубоватые завитушки и нехитрый резной узор.
Предлагаемые блюда в новой пекарне не отличались особым разнообразием, но всегда пользовались популярностью у неизбалованных местных жителей. Подавали здесь освежающие лимонады, чёрный кофе и пироги с ягодами, грибами, тыквой и рыбой. По воскресеньям и праздникам наливали пиво и вино.
Но главным блюдом, точнее напитком, с первых дней работы пекарни стал чай. Его всегда готовила Лилит. Начиная с конца февраля – с первых набухших почек и едва раскрывшихся пронзительно зелёных листьев, она бродила по лесу и собирала будущие ингредиенты для своего чая. Лес в их краях, надо сказать, был весьма условный, ведь деревня располагалась в холмистой местности, а ближе к горизонту холмы и вовсе превращались в горы – красивые, холодные, неприступные.
За травами Лилит уходила к дальнему и самому высокому холму. Его так и называли – Дальний. Вдоль его пологих склонов начиналась не очень густая рощица, простиравшаяся вплоть до подножия величественных и таинственных гор. Но так далеко Лилит не забредала, да это было и не к чему – всё необходимое она легко и быстро находила возле склонов Дальнего. Здесь, среди тонких сосен, растущих вперемешку с лиственными деревьями и пышными низкорослыми кустарниками, прятались очаровательные лесные лужайки. И нигде в округе, а может даже и за горами не встречалось такое богатое разноцветье трав.
Иногда Лилит отправлялась в противоположную от холма сторону, где собирала нужные ей растения в безлюдной заболоченной местности вдоль старого ручья. Марии совсем не нравилось, что Лилит ходит к тем болотам – это опасно сразу по двум причинам. Во-первых, зыбкая топь обманчива и девочка могла запросто провалиться в трясину, а во-вторых, места там и правда были глухими, давно заброшенными, и имели дурную славу. Старожилы рассказывали, что когда-то в быстрой горной речке, ставшей теперь худосочным ручьём, утопили сразу нескольких женщин, обвинённых в колдовстве. Ведь всем известно, что истинные ведьмы в воде не тонут, вот и этих несчастных бросили в речку, дабы убедиться в их дьявольской сущности. Предварительно, конечно же, связав им руки и ноги тяжелыми железными цепями. Трёх женщин через сутки нашли мёртвыми в небольшой тихой заводи далеко за пределами деревни. А вот последняя четвёртая – молодая совсем девушка – так и не отыскалась. Говорили, что сразу после этого случая местные стали замечать, как в полнолуние по берегу речки бродит тоненькая женская фигурка в белых развевающихся одеждах. Она якобы заманивала своей юностью и невинным видом сбившихся с дороги путников и коварно отбирала их души.
Ну, старым байкам Мария не очень-то верила, да и страшное время охоты на ведьм уже миновало, а вот провалиться в болото – это была вполне реальная угроза. Лилит, приоткрыв рот, слушала эти страшилки, послушно кивала головой и обещала тётушке больше не появляться в тех местах. Но, разумеется, появлялась. Просто заходила к ручью с другой стороны, чтобы никто из соседей случайно не заметил её и не рассказал Марии. Хотя, Мария и без того догадывалась, что добродушная, но не по годам сообразительная девочка сможет найти способ обвести её вокруг пальца.
Однажды, гуляя в поисках нужной травы вдоль ручья, Лилит наткнулась на незнакомую ей пожилую женщину. Та стояла возле калины и спокойно собирала в свой передник ярко-бордовые, глянцевые ягоды. Точно также пару дней назад, только с другого куста калины на противоположном берегу ручья собирала ягоды сама Лилит. Сейчас ведь самое время для их сбора.
Женщина явно заметила приближение девочки, но с места не сдвинулась. У её ног примостились две большие плетёные корзинки, до верху наполненные какими-то травами, ветками, скрученной корой и даже пучками мха. Лилит остановилась в нерешительности, в ней яростно боролись два сильных чувства. С одной стороны, ей было не по себе, всё же много чего жуткого люди болтают про эти болота, да и тётушка сто раз её предупреждала… Но до чего же любопытно узнать зачем эта странная женщина положила в свою корзину вон ту неказистую на вид сорную траву… А кора? Для своего чая Лилит использовала только дубовую кору, но эта точно не дубовая. И вот эти противно сморщенные грибы, для каких целей? Да, эта женщина знает о дарах леса гораздо больше, чем все остальные жители деревни!
Посомневавшись ещё с минуту, Лилит храбро улыбнулась, и подхватив подол своей длинной юбки, почти вприпрыжку подбежала к незнакомке.
Так она познакомилась с колдуньей.
Лилит тогда исполнилось двенадцать лет и женская красота её только начала расцветать, но быстро менявшаяся внешность не смущала девочку. Она была целиком поглощена новыми знаниями, открывающими перед ней огромный удивительный мир природы. Своё знакомство с колдуньей Лилит предусмотрительно скрыла от Марии. Вынужденная ложь тяготила её, но она понимала, что тётушка такого сомнительного знакомства не оценит. Ведьм, их злых приворотов и пугающих магических способностей боялись до сих пор. А объяснять всем, что Анна – так звали колдунью – занималась исключительно безопасной натуральной магией и целительством, было делом неблагодарным, да и непосильным для двенадцатилетнего ребёнка.
– У каждой травы своё время сбора, – учила Анна девочку. – Не только месяц, но и время суток играют важную роль. Прошёл ли накануне дождь, выпала или нет за ночь обильная роса, когда наступила засуха – всё имеет значение. И самое главное. Запомни, от того при какой Луне – растущей или убывающей – ты собрала растения будет зависеть и конечный результат их применения.
Лилит оказалась ученицей способной и прилежной. Слова Анны она впитывала словно губка и не раз ловила себя на мысли, что новые знания вовсе не новые, а как будто бы давным-давно позабытые и вот теперь внезапно всплывающие в её памяти. Ощущение неожиданно появляющихся воспоминаний было удивительным и щемяще приятным. Однажды она поделилась этим наблюдением с Анной.
– Всё верно, именно так ты и должна чувствовать, – тихо сказала та после некоторой паузы. – Послушай меня, девочка. Я родилась в настолько мрачные и тёмные времена, что даже солнечный весенний день иногда казался непроглядной ночью. Да, спустя десятилетия всё изменилось. Но какой ужасной ценой! Ценой сотен загубленных невинных жизней и тысяч сломленных судеб. Поверь мне, Лилит, люди никогда не смогут принять тебя в свой круг, если ты имеешь смелость чем-то от них отличаться. Например, носишь красную юбку, вместо общепринятой серой. Или у тебя от рождения рыжие волосы и ты не прячешь свои роскошные кудри под невзрачной косынкой или благопристойным белым чепцом.
– Но я не понимаю, – растерянно произнесла Лилит. – Я ношу такие же платья, как и все… И волосы у меня обычные чёрные. Такие волосы у половины наших девушек. Правда, мои больше блестят. Но это из-за отвара сушёных ягод рябины, которым я их ополаскиваю…
– Не перебивай, Лилит, дослушай. Это важно. Дело совсем не в рябине. А в том, что ты не такая как все. Ты по факту своего рождения другая. Разве сама ты этого не чувствуешь?
– Ну, иногда мне кажется, что я всё же немного отличаюсь от остальных.
– Немного, – грустно усмехнулась Анна. – Ты добрая и искренняя девочка, а твоё сердечко создано для радости и любви. Не забывай об этом, Лилит. Но помни также, что и твоя тёмная сторона обязательно себя покажет, ты не сможешь от неё сбежать или спрятаться. Поэтому не пугайся и не злись, а просто прими темноту как неотъемлемую часть себя. Прими свою тёмную сторону наравне со светлой. Пообещай мне, что так и сделаешь, когда придёт время.
– Хорошо. Я обещаю.
Лилит не совсем поняла о какой темноте идёт речь, но сразу как-то притихла, и до вечера того дня больше ни о чём Анну не спрашивала. Анна же наоборот говорила без умолку, поясняя лечебные свойства и способы приготовления разных травяных настоев и отваров. Объясняя и показывая, она изредка кидала на девочку обеспокоенные взгляды, но в каждом из них читалась не только тревога, но и надежда, и гордость, и спокойная уверенная радость.
Анна действительно была счастлива от того, что нашла себе наконец достойную ученицу. Талантливую преемницу, которой можно без страха передать все свои драгоценные знания и десятилетиями накопленный бесценный опыт.
То, что Лилит от рождения является ведьмой, Анна догадалась очень быстро, в первые дни их знакомства. Она увидела, как под руками девочки начавший вянуть от дневной жары белоснежный цветок ипомеи вдруг ожил, поднялся и вновь раскрылся. А луноцвет, цветущий днём – такое чудо возможно только в руках настоящей ведьмы. Спустя пару дней, когда Лилит для удобства подвязала узлом свою длинную юбку, Анна заметила на левой ноге девочки, с внутренней стороны небольшое родимое пятно в виде звёздочки. И теперь уже никаких сомнений в истинном происхождении Лилит не оставалось.
Сама Анна ведьмой не была, а своему искусству целительства и природной магии она научилась давным-давно. Ещё будучи ребёнком, она случайно попала в услужение к одному знатному господину. Тот был уже стар, одинок и имел в своём доме прекрасную библиотеку. Он обучил маленькую Анну грамоте, а после чего предоставил ей свободный доступ к своим бесчисленным книгам. Через несколько лет он помер и способную девочку, умеющую читать и писать, забрала к себе женщина, живущая недалеко по соседству. Вот она как раз и занималась магией, причём всеми её видами. Чего только не насмотрелась Анна, пока работала служанкой у той колдуньи.
Женщина обучать Анну своему таинственному ремеслу вовсе не собиралась, наоборот, она её использовала только лишь как расторопную, но молчаливую помощницу. На подхвате – подай, принеси, запиши, убери, ну и в том же духе. Однако Анна не растерялась, она отлично понимала, что у такой бедной и безродной девушки, как она, шансов прожить более-менее обеспеченную жизнь крайне мало, поэтому начала тщательно записывать всё услышанное и увиденное. Тайком, разумеется. Тогда она ещё не осознавала, что таким образом приступила к написанию своего собственного гримуара – книги заклинаний, заговоров и магических ритуалов.
Надо сказать, что для колдовства те времена были не самые лучшие. На ведьм охотились, их преследовали, топили в воде, жгли в огне. Костры инквизиции пылали повсюду. Любую невинную женщину могли обвинить в колдовстве. Будь то юная девушка, вздумавшая пройтись по улице в новых красных башмачках, или же почтенная мать многочисленного семейства, которая в неудачное время зашла к соседке, а у той после её визита вдруг перестали нестись все куры. А уж яркие рыжие волосы, зеленые глаза и необычной формы родинки априори считались дьявольской отметиной. Страшные времена стояли – мрачные, тяжёлые и беспросветные от стелющегося над городами и деревнями дыма костров.
Но Анна умудрилась ни разу не попасться, и даже подозрений на себя не навлекла. Свои чуть золотистые волосы она предусмотрительно подкрашивала специальным настоев болотных трав, дабы не привлекали чужое внимание неподобающим блеском. Одежду выбирала себе самых пуританских расцветок и фасонов. Без надобности по улицам не шастала, с соседями общалась ровно столько, сколько требовалось для поддержания минимальных дружеских связей. И колдовала потихоньку.
А вот женщина, взявшая к себе Анну в качестве прислуги, спустя восемь лет попала-таки в руки правосудия и была заточена в местную тюрьму по обвинению в колдовстве. Условия содержания там оказались настолько ужасными, что даже последние мыши и крысы сбегали из камер несчастных осуждённых. Дожить до исполнения приговора доводилось далеко не каждому. Вот и хозяйка Анны, промучившись в тюрьме пару месяцев, в конце концов умерла там от голода.
Так Анна сама стала колдуньей.
Теперь жительницы их небольшого городка со своими бедами и горестями стали ходить к Анне, как некогда ходили к её хозяйке. Конечно, это было опасно. Смертельно опасно! Причём для обеих сторон. Но ведь за колдовством приходят только тогда, когда другие способы не помогают, а оставлять всё как есть уже нет никаких сил.
Раз в неделю Анна старательно рассыпала по подоконнику крупную соль, выкладывала вокруг своего дома срезанные стебли крапивы, а в комнатах расставляла скромные букетики из веточек мяты, полыни и чабреца. Над входной дверью она повесила маленький мешочек, в ткань которого зашила высушенный и измельчённый укроп. А когда выходила на улицу, то непременно прятала в кармане платья жёлудь и вешала на шею амулет из белого вереска.
То ли это нехитрое колдовство помогло, то ли простая осторожность вкупе с удачей, но таким образом Анна дожила до весьма преклонных лет целой и невредимой. Личная жизнь её не сложилась, но зато она с юных лет занималась любимым делом, с радостью и добрыми помыслами помогала нуждающимся в её услугах людям, и этого ей хватало с лихвой. А когда с возрастом здоровье Анны пошатнулось, да и сил поубавилось, она переехала из города в уютную деревушку вблизи гор, где спустя несколько месяцев с удивлением обнаружила, что и здесь, в этих глухих краях у неё по-прежнему есть клиентура. Местные женщины, как и везде, нуждались хотя бы в крошечной доли колдовства.
А теперь вот ещё и ученица появилась. Да какая! Истинная ведьма, с врождёнными способностями и талантами. С открытым миру сердцем и распахнутыми наивными глазами, голубыми, как июльское небо. Надо только её уберечь, уберечь от соблазнов и злых помыслов, которые всегда рядом с нами. А с ведьмами тем более. Ведь тьма живёт в любом человеке, но далеко не каждому суждено с ней смириться и научиться ей разумно управлять.
К четырнадцати годам Лилит под руководством и присмотром Анны выучилась готовить целебные снадобья от удушающего кашля, желудочных кровотечений, головных болей и приступов жесточайшей лихорадки. Она теперь самостоятельно справлялась с изготовлением травяных настоек, бальзамов и порошков, помогающих при учащенном сердцебиении, бессоннице, ревматизме и женских недомоганиях. Но об этих своих новых умениях и приобретённых знаниях Лилит никому не рассказывала, даже любимой тётушке Марии. Ведь Анна очень доходчиво объяснила юной девушке, что необходимо быть крайне осторожной и осмотрительной. Да, времена стали другими, открытые преследования на женщин, занимающихся целительством, к счастью прекратились. Но всё же люди остаются прежними… Зависть, жадность и скудоумие – вот те качества, которые в два счёта могут спровоцировать какого-нибудь обывателя на ложный донос.
– Будь аккуратна, Лилит, – наставляла Анна девушку. – Не хвастайся своими умениями. Не рассказывай о том, что знаешь. Вот увидишь, придёт время и жаждущие получить помощь сами тебя отыщут. А пока храни при себе великую тайну и учение целительной природной магии.
Единственным местом, в котором Лилит позволялось хоть немного продемонстрировать своё удивительное мастерство, стала пекарня Марии. Собственно, ничего существенно не изменилось – как несколько лет назад Лилит готовила там чай, так она его и продолжала готовить. Но, если раньше это были травяные сборы, приготовленные по наитию, по особенному ведьминому чутью, то отныне Лилит настаивала свой необычный чай, следуя строгим инструкциям Анны. Да и разновидностей напитка теперь прибавилось. После открытия пекарни здесь подавали только утренний чай и вечерний. Первый – обычно с листьями чёрной смородины и земляники, а иногда и с крапивой или мятой. А во второй маленькая Лилит добавляла лаванду, мелиссу или пустырник. Сейчас же предлагаемые виды чая в пекарне Марии множились с невероятной скоростью. Теперь Лилит готовила напиток, ориентируясь на индивидуальные особенности каждого посетителя. Разумеется, она и не думала доводить до сведения этого самого посетителя свои намерения. Дабы не выдать себя.
Непринужденная беседа и внимательный, ясный взгляд пронзительных голубых глаз – так это выглядело со стороны. Но Лилит молниеносно подмечала все детали – уставший или осунувшийся вид посетителя, его бледная или наоборот слишком красная кожа лица, желтоватые белки глаз, тяжелая походка, дрожание пальцев, отёкшие ноги, расчёсанные пятна, а иногда и багрово-фиолетовые подтёки от синяков… Ей хватало ровно одной минуты, чтобы безошибочно определить, какой именно ингредиент она сейчас добавит в свой чай. Надо ли говорить, что благодарных покупателей у пекарни Марии становилось всё больше и больше.
Таким вот немудреным способом Лилит и практиковалась в целительстве. В дневное время. А по вечерам она под присмотром Анны готовила уже серьёзные лечебные снадобья для приходящих в её дом женщин.
Однако Анна оказывала помощь не только в излечении телесных недугов. Любовная магия – заговоры, привороты, отвороты и действенные колдовские напитки – вот что составляло чуть ли не большую часть просьб пришедших под покровом ночи посетительниц. Молоденькие неопытные девушки и отчаявшиеся взрослые женщины просили либо приворожить своего возлюбленного, либо же наоборот умоляли дать им действенное средство, способное охладить пыл надоевшего любовника. Приходили и те, кто мечтал избавиться навечно от мужа-тирана. Такие женщины обычно не уточняли способ «избавления», они прятали заплаканные глаза, прерывисто и часто вздыхали. Анна вручала им самые сильные амулеты, специальные колдовские отвары и точные инструкции по применению того и другого. Тщательное следование этим инструкциям гарантировало бедной женщине, что её мучитель покинет в скором времени дом – уйдёт однажды ночью и никто уже не сможет его отыскать.
Лилит очень быстро освоила изготовление любовных напитков, травяных свечей и амулетов. Но к самому ритуалу —например, заговору на свечу, – Анна её не допускала. И вовсе не от того, что юная ученица могла что-либо напутать в порядке действий или ошибиться в произносимых словах. О, нет! Анна опасалась, что мощная сила истинной ведьмы во время магического ритуала может выйти из-под контроля пока ещё неопытной Лилит. И колдовской отвар, призванный всего лишь выгнать из дому незадачливого ухажёра, в ведьминых руках Лилит превратится в смертельный яд.
Если бы Анна вдруг поделилась с Лилит этими опасениями, та бы тут же рассмеялась своим лёгким и звонким смехом. Девушка не считала себя ведьмой. Да ей никто и не намекал на это. Анна лишь уклончиво говорила про её «особенные способности к целительству», да про то, что Лилит отличается от других и это лучше держать в тайне. Ну, про своё отличие девушка и сама догадывалась, однако большого значения этому факту не придавала.
Лилит не была тогда ведьмой, потому что не считала себя таковой. А ведь мы всегда являемся именно теми, за кого сами себя принимаем.
На своё пятнадцатилетие Лилит получила от Анны роскошный подарок.
– О, ты мне подарила такую же прекрасную книжку, как и у тебя! – воскликнула Лилит, восхищённо поглаживая пальцами бархатно-мягкую обложку, изготовленную из телячьей кожи.
– Да. Это твой личный гримуар, – не без гордости ответила Анна. – Пока в нём чистые листы бумаги, но они ждут, когда ты своей рукой начнёшь записывать здесь все рецепты, заговоры и ритуалы, которым я тебя обучила.
– О, ты так добра ко мне! Я прямо сегодня начну!
Лилит с восторгом и обожанием вертела в руках полученный гримуар, бережно перелистывая пустые страницы из дорогой тонкой бумаги. Она беззаботно улыбалась, жмурилась от ещё яркого осеннего солнца и смешно морщила свой маленький точёный носик.
– Но послушай меня внимательно, моя девочка, – с грустной и чуть тревожной улыбкой произнесла Анна. – Ради всех святых, никому и никогда не показывай свой гримуар! Только ты имеешь право его читать, и уже тем более исполнять все записанные в нём заклинания. Никто, кроме тебя, Лилит!
– Я поняла, не волнуйся, пожалуйста. Я буду его всегда очень надёжно прятать. Его никто не найдёт – я окурю гримуар дымом полыни, а в месте, где он будет спрятан положу веточку вербены.
– Хорошо, – в этот раз Анна улыбнулась мягко и нежно.
Она по праву могла гордиться своей талантливой ученицей. Лилит всё схватывала на ходу, никогда ничего не забывала и не путала. Помимо того что девушка обладала ясным и пытливым умом, она ещё умела искренне сопереживать и утешать. Да, из неё получится лучшая целительница из всех ныне живущих!
Вечером этого дня в пекарне Марии наливали бесплатно всем желающим терпкое и душистое домашнее вино, чтобы они могли выпить за здоровье «милой Лилит». Мария испекла несколько больших пирогов с брусникой, и разрезав их на ровные треугольнички, тоже раздала посетителям пекарни.
От тётушки Лилит получила в подарок изящный гребень и заколку для волос. И то, и другое было украшено камешками прозрачного топаза. Простая и добросердечная женщина инстинктивно угадала, что её любимой девочке очень скоро потребуется защита от интриганов и обманщиков. А прозрачный топаз как раз символизирует собой истину и пресекает любые попытки ввести хозяина удивительного камня в заблуждение.
Подаренный гребень Лилит пока отложила в сторону, а вот заколкой стразу же подобрала свои шелковистые и чёрные, как безлунная ночь, волосы. Она ещё смотрелась в ручное зеркальце, когда в его тусклом отражении заметила вошедшего только что в пекарню молодого мужчину.
Он был ей незнаком, и судя по запылившейся в дороге одежде, приехал в их деревню откуда-то издалека.
Сердце Лилит застучало с удвоенной скоростью, и она почувствовала как её вдруг бросило в жар. Мужчина растерянно оглянулся по сторонам и тоже заметил Лилит. Теперь уже он не мог оторвать взгляда от хрустальной и чистой голубизны её глаз.
А сердце ведьмы продолжало бешено стучать. Тёмная сторона её сущности в этот миг впервые обозначила своё присутствие. И Лилит поймала себя на том, что губы её беззвучно шепчут заговор.
Лёгкий, простой заговор. На вечную любовь.
Глава 3.
Проснувшись, Софочка первым делом подумала, что померла и попала в ад. Тело болело немилосердно. От сна на жёстком полу ныла спина, а правое бедро ломило так, словно по нему пару раз проехался старый раздолбанный локомотив. В голове что-то гудело. Она неловко перевернулась на бок и выяснила, что ко всем прочим бедам ещё и отлежала себе руку.
– Да что ж такое-то, – жалобно простонала Софочка и кое-как поднялась на четвереньки.
Отлёжанная правая рука подвернулась, и потеряв равновесие тело Софочки приняло критический наклон, в следствии чего её лоб со звонким и крайне обидным звуком встретился с полом. Пушистый коврик, конечно, смягчил внезапную встречу со спрятанной под ним добротной и ещё крепкой паркетной доской, но удар всё равно вышел ощутимо болезненным.
Софочка с минуту постояла в вынужденной йоговской асане «собака мордой вниз», после чего выдохнула, вдохнула, и предприняла вторую, более осторожную попытку подняться на ноги. К счастью, в этот раз удачную.
Прислонившись к стене, она прикрыла глаза и попробовала определить источник шума и какого-то странного гудения в своей собственной голове. Шум постепенно стихал, становясь более прерывистым, ритмичным, и в конце концов он совершенно непонятным образом трансформировался в отдельные слова. Да-да, Софочка теперь ясно слышала в своей голове быстро произносимые кем-то слова. Она мотнула головой. Тонкий женский голосок бормотавший в её мозгах какую-то тарабарщину становился всё тише, но прежде чем он умолк насовсем, Софочка успела разобрать некоторые фразы.
«Пусть любовь моя вольётся в твои уста… Пронзит до самого сердца… Отныне ты мой, я твоя…»
Потом в ушах Софочки зазвенела привычная тишина. Всё стихло, шум исчез. Она осторожно отодвинулась от стенки, потёрла пальцами свои виски, пригладила волосы и подошла к висящему в коридоре большому зеркалу.
– Значит так, – твёрдо сказала она своему бледному отражению. – Всё хорошо. Голоса в голове – это дурной признак, конечно… Что-то вчера я переутомилась… Стоп. А почему я на полу-то проснулась?
И тут она наконец-то вспомнила вчерашний вечер. Импозантного, но очень странного посетителя по имени Рудольф. Оживающую лисицу на чудном воротнике его древнего пальто. Трость со злобно скалящимся чёрным пуделем. И рекамье.
– Рекамье! – в ужасе воскликнула Софочка.
Она резко развернулась вокруг своей оси и уставилась на невыносимо изящную антикварную кушетку времён Людовика Восьмого.
Ничего не происходило. То есть, абсолютно. Потускневшая от времени обивочная ткань не светилась и не переливалась всеми цветами радуги, как это было вчера. Наоборот, теперь при безжалостном дневном свете данный предмет мебели выглядел весьма потрёпанным и уставшим. Хоть и не лишённым очарования.
Софочка приблизилась к рекамье и дрожащей рукой провела по округлому изгибу его подлокотника.
И снова ничего не произошло. Рекамье не светилось. И уж, тем более, не разговаривало.
– Уфф, – с облегчением выдохнула Софочка. – Привиделось, значит. А я так и знала! Надо меньше работать и больше отдыхать. И никакого колдовства. Никакого больше колдовства. Это всё в прошлом.
Обойдя по кругу рекамье, Софочка победоносно хмыкнула и пошла собираться на работу. Юбилей юбилеем, а рабочий день, увы, никто не отменял.
День у неё прошёл тихо и мирно, в обычных трудовых хлопотах. До обеда ей позвонила с поздравлениями мама, Женька и парочка подруг с прошлых мест работы. После обеда отзвонились мужчины – отчим, бывший муж и нынешний начальник. В четыре часа Софочка сбежала с работы, в половине пятого она уже сидела в кресле салона красоты у своего любимого мастера, а без четверти шесть официант ресторана принёс ей первый бокал шампанского.
Женька как всегда опоздала. Она подбежала к столику запыхавшаяся, раскрасневшихся, и с невероятным для конца января букетом.
– Лаванда! – ахнула Софочка. – Господи, где ты её нашла?
– А, пустяки, – отмахнулась довольная произведённым эффектом Женька.
Фиолетовая дымка крошечных соцветий расплывалась по серебристой упаковочной бумаге, тем самым преувеличивая истинный размер в общем-то скромного букетика.
Лаванду Софочка обожала. И сама толком не могла объяснить почему. Скорее всего это наследственное. Бабушка – та, что всегда называла маленькую Софочку исключительно Софьей – всю жизнь разводила цветы. С апреля и до конца октября она жила на своей загородной даче, где выращивала самые разнообразные и подчас диковинные растения. На самом деле, великолепный сад заложила ещё её мать – прабабка Софочки.
Чего там только не было! Пышные кусты белоснежных роз соседствовали с яркими бордовыми лилиями, вдоль забора густо рос колючий шиповник, а по ночам по всему саду плыл тяжёлый и сладкий аромат цветущего дурмана. Но особую зависть у соседей вызывали аккуратные, как будто бы сошедшие со страниц заграничного журнала, квадратные грядочки с розмарином, чабрецом и мелиссой. В советские времена не так-то просто было раздобыть качественные семена, не говоря уже про рассаду и саженцы. Как бабушка умудрялась содержать такой сад? Не понятно. Лаванда у неё тоже, кстати, была. И с ней она возилась, наверное, больше всего, так как поначалу крайне капризное растение категорически отказывалось расти в неласковом подмосковном климате. Однако в результате лаванда у бабушки исправно цвела и благоухала каждое лето. Не взирая на погодные условия. И скептические высказывания соседей.
Софочка хорошо помнила, как бабушка рассказывала ей про некоторые растения. Это было очень похоже на волшебную сказку, но очень приближенную к реальности.
– Сирень обязательно должна расти возле дома. Своим цветением она обещает удачу и мир в семье. А рябину необходимо посадить, чтобы защититься от пожара. И не вздумай, Софья, изводить полынь с участка, это – не сорняк. Она защищает от злых умыслов и недобрых взглядов.
Маленькая девочка слушала свою бабку с восторгом. И, конечно, верила во все эти дурацкие приметы. Эх, сколько лет с тех пор минуло… Уже и бабушки давно в живых нет, и в загородный дом теперь никто не ездит. А в каком заброшенном состоянии сейчас находится некогда прекрасный сад даже представить страшно.
В ресторане они с Женькой засиделись допоздна. Софочка принципиально не стала зазывать на празднование своего юбилея всех подряд. И в одну кучу. К родителям она заедет в ближайшие выходные и сводит их в открывшееся неподалёку итальянское кафе. А остальных ей и видеть особо не хотелось. Какой смысл-то? Времена её сверкающей солнечным светом молодости канули в лету, захватив с собой не только все радости жизни, но и желание искать те самые радости. Как будто какая-то неведомая тьма одним махом вдруг взяла и заслонила сияющее счастьем солнце.
Вот лишь Женька – её бессменная и верная подруга – всегда оставалась для Софочки желанным гостем.
