скачать книгу бесплатно
– Слово султана твердое?
Сулейман хлопнул в ладоши, крикнул слугам:
– Сераскера и великого визиря!
«Пока мы вместе», – повторила про себя Роксолана. – Дорого мне обойдется эта клятва. Теперь я не имею права убегать в Украину, потому что принесу с собой смерть моему краю. Но что значит моя жизнь и моя судьба по сравнению с судьбой Украины, с жизнью тысяч и тысяч украинцев? Неужели пришло то время, о котором говорил Максим из Канева, о чем просила мать перед смертью?..»
Вошли двое: чернобородый старый военный министр – сераскер, и могучий, как гора, прославленный полководец, великий визирь, не раз возглавлявший орды янычар в походах. У них за спиной стоял эфенди с гусиным пером.
– Я повелеваю, – сказал Сулейман, – чтобы мои храбрые воины смотрели лишь на три стороны света – на восток, запад и юг. И чтобы они забыли о севере. Ни один турок больше не ступит на землю Запорожской державы – Украины.
Сераскер уважительно склонил голову в знак полного согласия. Заскрипело перо эфенди. А великий визирь Ибрагим-паша стоял ошеломленный: вот уже год он старательно готовил большой поход в Украину. Он решил утереть нос хвастливому Мелик-Гирею и доказать мелким воришкам – крымчакам, что такое настоящее военное искусство. Наконец, у визиря с Украиной были давние счеты: Ибрагим-паша за всю свою жизнь в бесчисленных походах и битвах лишь дважды терпел поражение и оба раза – от казаков. Стыдно вспоминать, как он в последний раз, пять лет назад, вынужден был позорно бежать от запорожцев и едва не утонул из-за серебряной кольчуги в Дунае. Он собирался жестоко отомстить казакам, повести всю армию, и вот…
– Я это делаю, – стальным голосом произнес Сулейман, – ради украшения моего дворца и всей Порты – несравненной по красоте и мудрости Роксоланы.
Великий визирь знал, что перечить султану – это все равно, что умереть на его глазах. «Надо действовать иначе», – мелькнула мысль у Ибрагима. Склонил в поклоне тяжелую львиную голову перед Сулейманом и, придерживая позолоченную саблю – подарок султана – вышел.
Ибрагим в душе ненавидел мальчишество султана и был уверен, что могущество Порты держится на нем, Ибрагиме. Знал, что за ним последуют паши, беи, шейхи, которые ревностно придерживаются шариата и которым православная украинка во дворце султана очень не нравится.
Храбрый, коварный Ибрагим-паша весь вечер просидел в одиночестве со своими мыслями, обдумывая планы.
Он завоеватель, воин. Убивать людей, рубить головы – его профессия, любимое дело, без этого он не мог жить. Он мечтал утопить Украину в крови. Это должен быть кровавый поход, о котором рассказывали бы потом сотни, тысячи лет. И вот… надо победить главного врага, который неожиданно появился перед ним, – Роксолану.
Ибрагим решил перехитрить султана.
Уже и полночь прошла, а он все взвешивал, обдумывал свой коварный замысел…
* * *
Шептались по углам, оглядываясь, рассказывали друг другу прислоняя чалму к чалме: новая пленница очаровала султана. Конечно, все свободное время великий и могучий Сулейман проводит только с ней, Роксоланой. Султан будто бы забыл, что у него есть гарем, где ждут его ласки красивых женщин тридцати покоренных стран. А он – только рядом с Роксоланой.
– Да, она колдунья, – гудел султанский двор.
– У них в Украине[4 - Как пишет историк Леонид Соколов: «Остановимся на значении термина "Украина”, который в конце XVI века стал использоваться в качестве географического названия, относящегося к юго-восточным приграничным землям Речи Посполитой, а именно к району Поднепровья. К западу от Украины лежали Волынь и Подолия. Термины “украина" “украина" которые неоднократно встречаются в летописях, начиная с 1187 года, не имели характера имени собственного, принадлежащего какой-то конкретной местности, а просто означали окраинные, приграничные земли. Другое дело, что украинские авторы приводят только те примеры упоминаний в летописях слова "украина”, где эти упоминания относятся к местностям, ныне входящим в территорию Украины или близким к ней, но совершенно игнорируют куда более многочисленные упоминания этого слова, относящиеся к землям, весьма далеким от территории современной Украины. Таким образом, Украина в конце XVI – первой половине XVII века, это юго-восточная окраина польских владений – район Поднепровья». Как известно, главная героиня произведения С. Плачинды, Роксолана жила в XVI веке. – Примеч. ред.] есть такое зелье…
– Конечно. Среди запорожцев тоже есть такие, которых стрела не берет.
Паши и шейхи обиженно шипели:
– Она упряма: креста не сняла с шеи.
– Султан теперь не будет воевать с богатой страной.
– Мы обеднеем.
– Неужели наместник Аллаха захочет жениться на неверной?
Шептали, но, как всегда, все падали перед султаном ниц, гнули спины и до смерти боялись его гневного взгляда. В итоге немилость царя царей – это и была смерть.
Всех поражала красота Насти, ее ум. За несколько недель она свободно овладела турецким языком, быстро научилась читать и писать. Шейхи только удивлялись.
Прошло еще полтора месяца, и новая весть поразила могучую Порту: Сулейман скрепил свою любовь к Роксолане высоким браком. Он предоставил ей титул великой султанши Стамбула. Никогда за всю историю Турции женщина еще занимала такого почетного места.
Слетела голова с паши, который тихонько высказал свое недовольство этим браком, а кто-то донес на ухо султану о крамольнике. Сплетни, болтовня в султанском дворе утихли. Зато все восхваляли красоту и ум великой султанши…
О ней заговорила Европа.
Настя почти всегда сопровождала султана на различных выставках, банкетах, приемах и имела возможность разговаривать с иностранцами. Всю Европу поразила весть, что султанша – пленница из Украины – разговаривает с послами на латыни.
Удивлению не было предела. Откуда бывшая пленница из Украины знает латынь? Дипломаты пожимали плечами: в Украине, говорят, умеют только пахать и воевать.
– Нет, – объясняла Настя-Роксолана, – в Украине в каждом селе есть школа, которую ведет священник или бывший писарь Войска Запорожского. Они и учат детей церковнославянскому и латинскому языкам.
Настя вздыхала, вспоминая, как отец Петр хвалил ее при родителях, удивлялся ее памяти и уму. «Она гетманом смогла бы стать «, – не раз повторял отец Петр. «Немного не угадал мой учитель, – вспоминала теперь Настя. – Я почти гетманша. А может, и больше «.
А европейские послы быстро разнесли весть о высокой культуре в Украине. Заговорили и о ней, о Роксолане.
«Для его величества султана, – писал посол Венеции в Стамбуле Доменико Травизано – Роксолана настолько желанная жена, что как только он ее узнал, не захотел брать никакую другую женщину. Так не поступал еще никто из его предшественников, потому что у турков есть обычай менять жен».
Французский дипломат отмечал: «У нее милый и скромный вид…»
Сам Сулейман Великолепный называл свою жену Хюррем – радостная. И действительно, она была особенно очаровательна, привлекательна, когда улыбалась или радовалась.
А улыбка все чаще появлялась на лице Насти: она радовалась тому, что понемногу укрощает султана. Ее радовала клятва Сулеймана о ненападении на Украину.
«Многим тысячам украинцам сохранит жизнь клятва Сулеймана, – думала Настя. – Как же расцветет, окрепнет моя Запорожская держава, когда на нее прекратит нападать Турция! Нет, сжигать дворец султана не стоит, лучше взять его как следует в свои руки. И следить за Ибрагимом. У него самая большая армия в мире. Чует мое сердце: Ибрагиму не нравится клятва Сулеймана. Надо следить, чтобы проклятый визирь не переубедил султана. Надо окружить визиря моими верными слугами…»
Но султан держал свое слово: вскоре он послал великого визиря с войском в поход на Восток.
Джулио Розати. «Турецкие наездники»
…Вечерами Настя читала. У нее появился еще один учитель древнегреческого языка. Очень быстро она овладела этим языком и могла читать в подлиннике Гомера. Этим очень гордился султан, хвастался перед всеми иностранными послами.
Почти ежедневно к ней заходил Иван Кочерга со своим сыном Али. Тогда Настя провожала евнухов и служанок прочь, и разговор с драгоманом и его сыном затягивался допоздна.
Иногда они переходили на шепот…
Нет, Настя не довольствовалась одной лишь клятвой султана. Она хотела большего. У нее было достаточно ума для этого.
* * *
Шли соревнования. Молодые наездники, конники султана демонстрировали свою ловкость, смелость, силу. На плацу, в тени большого белого шатра сидел Сулейман. Рядом с ним – Настя. Здесь же Хусейн-паша, беи, шейхи, паши, эфенди, послы.
Сильнее всех переживала Роксолана и драгоман Иван Кочерга: среди претендентов на золотой приз падишаха был и Али. Пока он шел впереди вместе с четырьмя молодыми. Но их ждал сюрприз: с султанской конюшни должны были вывести дикого коня – аргамака. Победит тот, кто дольше продержится на нем. Пока победителей не было – почти все погибали под копытами.
Но Али кое-что посоветовала сама султанша. Он садится последним. Перед тем как запрыгнуть в седло, глянет в глаза лошади – это обязательно. Затем похлопает ее по шее, скажет несколько слов. Все это должно помочь.
Вот уже закончили рубить лозу, скакать наперегонки. Лишь трое сумели перепрыгнуть большой ров с водой. Среди них – Али на чистокровном арабском жеребце, подаренному ему султаншей.
Конюхи подводят закованного в цепи дикого жеребца…
Летит на землю один всадник, второй. Замерли зрители.
Но вот подходит Али, похлопывает по шее жеребца, заглядывает в глаза и быстро вскакивает в седло. Спущенный c цепей конь сразу встает дыбом. Падает. Встает. Бросается в аллюр. Прыгает. Но сбросить наездника не может. Еще немного времени – и лошадь идет красивой рысью перед султаном. Затем – шагом. Али полностью управляет лошадью.
– Приз отдать этому воину – он достоин моего внимания! – Восклицает в восторге темпераментный Сулейман. Юноше преподносят позолоченную саблю с драгоценным эфесом.
– Сулейман, – обращается к султану Настя на латыни, – Али стоит того, чтобы его поставить начальником над другими воинами. Он покажет хороший пример, он научит своих янычар хорошо держаться в седле!
– Да, моя Хюррем, – говорит султан, – ты больше заботишься о мощи армии, чем мой глупый старик сераскер…
Напрягали слух паши и шейхи и никак не могли понять, о чем говорит султан с султаншей.
– Назначаю Али агой, – объявил Сулейман, и все почтительно склонили головы, хотя во взглядах многих – зависть: редко какому молодому воину удается сразу стать начальником над янычарами.
…А молодой ага с отцом все чаще посещал султаншу. И не напрасно.
* * *
Долго, слишком долго этим утром не выходил из спальни Роксоланы великий султан. Явился в свои покои веселый, радостный, возбужденный.
Только сел завтракать, как вбежал сераскер, все утро карауливший султана.
Упал на колени министр, затряслась его огромная черная борода.
– О, ве… ве… – не мог ничего произнести военный министр.
Веселый Сулейман понял, что сераскер хочет сообщить ему какую-то скверную новость.
– Чем хочет огорчить меня слуга в это волшебное утро, когда я узнал, что моя жена, великая султанша Роксолана-ханум, подарит мне ребенка? Говори, не запинайся, я выслушаю тебя.
– О тень Аллаха на земле! Этой ночью три галеры с рабами с оружием снялись и… ушли в море, на север. С ними сбежали более тысячи плененных. Почти все с Украины, есть и из Московии. Убиты около ста янычар – охранников и надзирателей. Прошу высокого разрешения отправить за ними погоню. Может, догоним…
Султан молчал. Наконец сказал:
– А когда бежали гребцы и рабы? В полночь? На рассвете?
– Никто не знает, повелитель Вселенной. Утром мне доложили. Очевидно – около полуночи, о сердце Вселенной.
– А что делал в это время мой сераскер?
Министр опустил голову.
– Ну?
– Спал, о улыбка Аллаха!
– Ага, спал! – перебил его султан. – Я давно заметил, что мой сераскер очень любит спать. Что же, надо это учесть и позаботиться, чтобы слуга спал дольше.
Султан кивнул охранникам, едва заметно провел ребром одной ладони по другой. Этого было достаточно. Хмурые крепкие охранники схватили своего министра, любое слово которого до последнего момента было для них законом, потащили во двор и там обезглавили.
Нет, любовь к Роксолане не сделала Сулеймана мягче к подчиненным. Он оставался тираном.
Глаза его горели яростным огнем, который погас мгновенно, как только в покои вошла Роксолана. Улыбающаяся, радостная она сказала, что хочет позавтракать вместе со своим дорогим мужем.
Султан велел подать изысканные блюда.
А Роксолана в душе праздновала большую победу. Больше месяца готовила она побег своих земляков. А этой ночью Али-ага вместе с отцом и другими пленными изрубили стражу, вывели из портовых подземелий рабов-невольников с Украины и Московии, вооружили их. Потом уничтожили стражу возле галер. А там их уже ждали, готовились, знали.
Еще никогда так быстро не мчались галеры по воде – гребцы уже не были рабами, и силы их удесятерились.
Не угнаться уже султанским янычарам за тремя галерами, которые режут волны Черного моря. Подняты паруса, и попутный ветер несет счастливых, возбужденных казаков к родным берегам, «в мир крещеный, в тихие воды, в ясные зори»…
В обществе любимой Роксоланы султан забыл о потере. А может, и не забыл, просто у него изменилось настроение. И понимал Сулейман: никто не догонит галер, на веслах которых сидят лучшие гребцы, бегущие в свой родной край, на свободу.
А они действительно быстро мчались по морю, поседевшие, почерневшие от солнца, ветра, тяжелой работы, горькой неволи, они весело болтали и вспоминали добрым словом Настю-султаншу, слава ей в веках.
* * *
Прошел год.
У Роксоланы радость: родился сын Селим. И рада Настя, но ей немного грустно: хороший мальчик, но… нет уже возврата в Украину. Не только клятва Сулеймана, но и сын приковал ее к чужбине. Впрочем, это же сын! Он вырастет… И такой будет, как Али. И тогда… О, тогда они могут вместе вернуться… Что ж, посмотрим.
Нянь много. Рабыни так и вьются подле молодой матери и ребенка. Только иногда замечтается Настя: ох, если бы это родная мама была со мной, и если бы я жила в своем Рогатине; родила бы сына Семену; приходили бы подруги, соседки, родственницы, приносили роженице и новорожденному подарки: «чтобы рос здоровый и счастливый», а затем устроили бы смотрины, крестины; а какие песни пели бы; и как красиво в церкви хор пел бы «многая лета». А в саду щебетали бы соловьи, и кукушка накуковала бы сыну долгие-долгие годы…
Замечтается Настя, потом оглянется: роскошные покои, ковры, золото, серебро, бархат, рабы… и все чужое. Но теперь есть утешение: маленький Селим. И еще: девятая галера недавно исчезла с Босфора. Почти все рабы – украинцы. Есть и белорусы, московиты. Они уже дома. Вспоминают ли там ее – султаншу? Турчанку.
Нет, не турчанка она. До самой смерти останется украинкой, дочерью рогатинского священника, славного рыцаря Запорожской Сечи. Не предаст она в душе ни веры, ни Украины, ни памяти родителей.
Бороться.
И есть с кем. Она уже немного знает о планах Ибрагима. Хитрый, старый пес. Надо ей быть настороже… И она изучает арабский язык, чтобы общаться с арабами – рабами великого визиря (он любил именно их). Она одаривает слуг, они должны все слышать и все видеть.
Настя готовилась.
Готовился и великий визирь.
Летели напряженные дни, месяцы…
А внешне все выглядело спокойно, размеренно.
Каждое утро служанка подвозила Роксолане тележку с едой. Сверкали позолоченные зарфы – блюдца для кофе, инкрустированные драгоценными камнями (каждый камень – знала Роксолана – стоит десять тысяч пиастров), серебряные мангалы – жаровни, фарфоровые блюда с позолоченными крышечками. Служанка крутила столик, а Настя выбирала блюда. Остаток отдавала слугам.
Затем – прогулка с маленьким Селимом по саду. Роскошный обед. Путешествие по морю на ялике – любимый отдых Насти. Приказала грести далеко в море. Потом час ялик качался на волнах, а Настя всматривалась в голубой горизонт, из-за которого выступали далекие неподвижные облака. Ей казалось, что это именно с Украины подул ветерок. Иногда она ощущала запахи мяты, любистка. Иногда она слышала кукушку… Чьи-то родные голоса… Тогда приказывала возвращаться. Как можно быстрее.
Вечером – книги. И арабский язык. Собственно, она приглашала рабов, и они по-простому учили султаншу: рассказывали сказки, легенды, сообщали новости.
Она знала, что при султанском дворе, в порту, среди янычарской стражи, на галерах очень много лазутчиков Ибрагима. Великий визирь хочет разоблачить, застать на горячем тех, кто устраивает побеги невольников на галерах. И все же недавно одиннадцатая за последнее время галера исчезла из стамбульского рейда, и через двое суток судно, как и все предыдущие, бросило якорь у самой Большой Хортицы и было сожжено беглецами-казаками.
