скачать книгу бесплатно
Именно там Мармелад обеспечил Вестхеду мучительные воспоминания.
«Матчи чемпионата лиги проходили в колледже “Лафайет”, – вспомнил Вестхед. – Мы в финальной игре, и если выиграешь, поедешь в НСАА. В финале мы играем против колледжа “Лафайет”. Осталось всего две минуты, и мы впереди, скажем, на семь очков. Джо Брайант крадет мяч и бежит вперед для неоспоримого броска из-под кольца, чтобы довести разницу в счете до девяти очков. Он подбегает, подпрыгивает так высоко, как только может, а потом заносит мяч сверху в кольцо, поворачиваясь с широкой улыбкой на лице. В то время в студенческом баскетболе не разрешалось заносить мяч сверху. Это было нарушением правил».
Судьи тут же выдали технический фол, не засчитав бросок и наградив «Лафайет» двумя штрафными бросками и контролем мяча (ball possession). Все еще широко улыбаясь, Брайант подошел к скамейке и сказал Вестхеду: «Тренер, я просто должен был это сделать».
«Таким образом, игра с семью очками отрыва трансформировалась в отрыв в четыре очка, – вспоминал Вестхед сорок лет спустя, все еще с оттенком недоверия в голосе. – Я был ошеломлен. Не могу сказать, что я вскочил, похлопал его по спине и сказал: “Джо, ты мужик”. Я не кричал на него. Я был в шоке. Он точно знал, что делает. И я могу сказать, что он, вероятно, все рассчитал: “Я ждал этого весь год, и мы выиграем эту игру, так что с того?”»
Этот момент стал символом карьеры Мармелада. «В той игре у него, наверное, было 20 очков, много подборов, – сказал тренер. – Я до сих пор помню, как он украл тот мяч и пробежал весь этот путь, потому что в десяти метрах от него никого не было».
«Ла Саль» боролся за победу и переигрывал в основное время высоко оцениваемую команду «Сиракьюз» в игре первого раунда в «Палестре», в Филадельфии. У Джо Брайанта была выдающаяся игра, но он не забил ставший бы победным бросок за три секунды до конца, и «Эксплорерз» проиграли в овертайме. «Сиракьюз» вышли в «Финал четырех»[10 - Англ. Final Four, «Финал четырех» – термин, часто применяющийся вместо термина «полуфинал»: последние четыре команды, оставшиеся в турнире плей-офф.].
После окончания сезона Мармелад объявил, что столкнулся с финансовыми трудностями и этой весной выходит на драфт НБА. Вестхед знал, что время было выбрано правильно.
«Оглядываясь назад, можно сказать, что Джо Брайант был первым 206-сантиметровым разыгрывающим в Америке, – сказал тренер. – Но в то время никто не думал об игроках такого роста как о разыгрывающих или играющих с мячом, и вообще как об игроках, у которых есть подобного рода навыки. На самом деле многие люди, которые видели игру Джо, думали, что в нем слишком много энергии, что он делает слишком много всего, что он должен был сделать свою игру менее яркой, более подобающую нападающему, а не действовать так, как будто он разыгрывающий».
Вестхед выслушал критику от скаутов и других тренеров, но не согласился с ней. Для Вестхеда высокий и худющий Мармелад был силой, которую следовало правильно использовать. И тренер согласился, что его лучший игрок готов к профессиональному баскетболу.
С любовью к этим филадельфийским болельщикам, галдящим в его ушах, Джо Брайант был уверен, что он на пути к ошеломляющей карьере. Мысль о том, что может быть и другой исход, едва ли приходила ему в голову.
Глава 4: Пэм и Мармелад
Именно во время учебы в «Ла Саль» Джо Брайант попал под влияние эффектной, статной молодой женщины по имени Пэм Кокс, к большому огорчению ее отца.
«Пэм Кокс могла бы стать адвокатом или кем-то в этом роде, – заметил Джон Смоллвуд, давний спортивный обозреватель «Филадельфия Дэйли Ньюс». – Вместо этого она связалась с сумасшедшим Джо Брайантом».
Это в значительной степени отражало точку зрения ее отца, Джона Кокса II. Он явно не мог смириться с мыслью, что его дочь связалась с Мармеладом. Члены семьи вспоминают, как он спрашивал, как этот парень сможет содержать ее и сохранять тот образ жизни, к которому она привыкла.
«Она могла делать все, что хотела, – соглашался Дик Вайс. – Она была похожа на модель с подиума, красивая девушка. Я уверен, что [ее отец] ожидал, что она выйдет замуж за врача или адвоката, – говорил Вайс. – Он никогда не думал, что она выйдет замуж за профессионального баскетболиста с Юго-Запада Филадельфии».
И все же их пара объединит два глубоких баскетбольных генофонда. Брат Пэм, Джон Артур Кокс III, по прозвищу Пухляш, был одним из лучших защитников по школьникам и позже играл в студенческий баскетбол в Вилланове и Университете Сан-Франциско. А Джо уже пробивался в НБА.
Однако ни Джо, ни Пухляш не могли обеспечить ключевой элемент личности, который сделал бы Коби Брайанта одним из самых великих участников игры.
«Она сногсшибательна, она смертоносна – Пэм Кокс, чувак, – со смехом объяснил Мо Ховард, и это мнение снова и снова повторялось среди друзей пары. – Она красивая женщина, но есть в ней и хладнокровный убийца».
Пэм Кокс также отличалась необычайной личной дисциплиной, еще одной ключевой чертой, которую она привила своему сыну.
«Это она заставила Джо идти по прямой и узкой дорожке, – сказал Вонтез Симпсон. – Джо был как большой ребенок. Ты не мог с собой ничего поделать, кроме как полюбить его».
Некоторые друзья говорили, что не случайно, когда Пэм и Джо стали встречаться, тренер Брайанта обнаружил, что на третьем курсе тот стал более сосредоточен и контролирует себя. Вестхед смеялся над этим соображением. «Из-за того, что они начали встречаться, он перестал прятать мяч за спину? – спросил тренер. – Нет, я не заметил ничего подобного. Я просто шучу. Я знал, что, встретившись с ней, можно было сказать, что она хороший человек, и поэтому будет полезна для Джо».
Некоторым наблюдателям такое сочетание казалось невероятным. Во-первых, их семьи были очень разные. В то время как Брайанты прибыли в город сравнительно недавно, будучи беженцами из Джорджии, сразу же оказавшимися в затруднительном финансовом положении, Коксы были старой филадельфийской семьей, чьи свадьбы и светские мероприятия можно было найти на страницах «Филадельфия Трибьюн», одной из старейших афроамериканских газет в стране.
Первый Джон Кокс, женившийся в 1933 году, был столпом Прихода Святого Игнатия, старинной религиозной общины в Западной Филадельфии, которая объединяла немецких иммигрантов с момента своего основания в 1890-х годах. Кокс посещал Приход Святого Спасителя, который был основан в 1924 году как Католическая религиозная община для афроамериканцев в Западной Филадельфии. Но немецкоговорящее население этого района переживало заметный спад, и к 1928 году Белая Конгрегация Святого Игнатия обратилась к Святому Спасителю с просьбой о слиянии.
Из этого союза Приход Святого Игнатия вскоре вырос в сильную организацию с амбициозной общественной программой, со школой и домом престарелых в числе начинаний. Джон Кокс-старший вступил в должность управляющего благотворительным магазином Святого Игнатия, прибыль от которого обеспечивала основное финансирование дома престарелых и других программ. К 1950-м годам благотворительный магазин был настолько силен и так хорошо управлялся Коксом, что приход не нуждался в дополнительном финансировании от Филадельфийской архиепископии, сообщала «Трибьюн».
Приток афроамериканских мигрантов на протяжении десятилетий создавал множество точек социального и расового напряжения по всему городу, но Святой Игнатий служил интегрирующим фактором вопреки конфликтам. Признак этого, возможно, появился в 1956 году, когда после многих лет игнорирования Джон Артур Кокс-старший одним из первых чернокожих был, наконец, выбран в «Рыцари Колумба» – благотворительное и социальное братство веры. Отсутствие интеграции в местную ложу уже давно было предметом споров в конгрегации, хотя Кокс, казалось, преуменьшал это, заявляя о своем фундаментальном оптимизме в интервью «Трибьюн».
«Нет ничего трудного в том, чтобы присоединиться к организации или остаться в ней, – сказал он о “Рыцарях Колумба”. – Мы знаем, что в сердцах некоторых людей живет некоторая враждебность, но она уменьшается с каждым днем».
Его сын, Джон Артур Кокс-младший, получил известность в конце сороковых и начале пятидесятых годов за свое мастерство боксера и за игру в баскетбол в общественных командах, но это была очень ограниченная эпоха возможностей для молодых чернокожих. Вместо того чтобы поступить в колледж, младший Кокс поступил на службу.
К 1953 году он был двадцатилетним рядовым армии США, который вернулся домой с подготовки для быстрой женитьбы с на Милдред Уильямс, семнадцатилетней красавице: месса в церкви Св. Игнатия, как сообщали в «Трибьюн», прошла в 7:30 утра. Свадьба была настолько поспешной, что не было времени на прием. Супруги произнесли клятвы за завтраком, и рядовой Кокс поспешил на Аляску, чтобы служить там в военной полиции.
Джон Артур Пухляш Кокс III будет их первым ребенком, а вскоре за ним последует и его сестра Пэм.
Как только его военная служба была завершена, Джон Кокс II вернулся в Филадельфию и начал карьеру в пожарной службе города, где в течение первых лет предпринял ряд трудных, часто безуспешных попыток интегрироваться. Ему предстояло пройти через суровые годы управления администрации Риццо и стать одним из первых черных лейтенантов в департаменте, что само по себе было немалым подвигом.
Он обладал определенной филадельфийской твердостью. «Мистер Кокс был городским парнем, – объяснял Мо Ховард. – Он вырос в Западной Филадельфии. Он не был из богатой семьи или чего-то подобного. Он и его жена обеспечивали вполне приличный образ жизни для Пэм и Пухляша. Когда я впервые встретил Пухляша и Пэм, они жили в Фэрмаунт Парке, самом большом городском парке в мире. Так что иметь дом рядом с Парком Фэрмаунт – это достижение, особенно для чернокожих людей».
Этот район, более известный как Парксайд, сильно отличался от той части Западной Филадельфии, где вырос Джон Кокс, рассказывал Ховард: «Это было лучше, чем на дне. По мне, так для мистера и миссис Кокс такое взросление дало им стимул и мотивацию к успеху, который они и реализовали».
Джон Кокс II представлял из себя довольно сложную личность, вызывающую противоречивое отношение даже в его собственной семье. Гейл Уильямс, близкий родственник Милдред Уильямс Кокс, написал вымышленный рассказ о семье баскетбольной звезды, в котором нарисовал нелестные портреты персонажей, представляющих как Пэм Кокс, так и ее отца. Друзья семьи в интервью подтвердили некоторые сложные элементы личностей отца и дочери, однако многие знакомые также говорили и о компенсирующих это качествах.
Любопытным обстоятельством было то, что Большого Джо Брайанта, человека с очень ограниченными средствами, очень часто цитировали и фотографировали в местных газетах, в то время как Джона Артура Кокса II – человека выдающегося и занимавшего высокий пост в городском пожарном департаменте, – по-видимому, никогда не цитировали и не фотографировали, несмотря на то, что он был отцом замечательного сына, зятем и внуком. Это было почти так же, как если бы он старательно избегал общественного внимания.
Баскетбольная любовь
Джону Коксу, возможно, не нравилось, что его дочь связалась с Мармеладом, но это был союз, который продлился десятилетия и произвел на свет троих талантливых детей. История Пэм и Мармелада сама по себе станет центральным и определяющим элементом в жизни их знаменитого сына, начиная с его воспитания и заканчивая принципиальным конфликтом, который позже стал знаковой отметкой в их жизни.
Пэм вспоминала, что впервые узнала о Джо еще ребенком, потому что их бабушка и дедушка жили рядом. В то время Мармелад определенно не был тем, кто ее интересовал, как сказала она однажды репортеру.
«Джо всегда знал Пэм через Пухляша», – объяснял Гилберт Сондерс. Ее брат и Джо Брайант обладали добродушным характером и огромным талантом. Мармелад и Пухляш нравились друг другу, будучи молодыми игроками, они смотрели на мир почти одинаково.
Пухляш был на год младше Мармелада и Мо Ховарда в школе, и они часто играли против него и вместе с ним. Ховард вспоминал: «Пухляш всегда говорил: “Я хочу быть так же хорош, как и вы, ребята. Чем бы вы, парни, ни занимались, я хочу заниматься именно этим”. Чтобы сделать это, ты должен забивать, чувак. У Джоуи был один из самых высоких средних показателей в Общественной лиге; Пухляш был одним из тех парней, которые находились аккурат после него в таблице бомбардиров. Пухляш был на класс младше нас. Пухляш был очень, очень хорошим игроком».
Он играл с заметной уверенностью. Много лет спустя Ховард смотрел на молодого Коби Брайанта и вспоминал брата Пэм. «В самом начале карьеры Коби его стиль был от Пухляша Кокса», – сказал Ховард.
Одним из необычных факторов, который, казалось, привлекал всеобщее внимание, было то, как сильно Пэм Кокс обожала своего брата. «В ее глазах Пухляш не мог сделать ничего плохого», – вспоминал Вонтез Симпсон.
Со временем стало ясно, что Пухляш Кокс был избалован любящими родителями и сестрой до такой степени, что его отец обратился к Сонни Хиллу за помощью в решении этой проблемы.
«Семья Коксов передала его мне, – вспоминал Сонни Хилл. – Пухляш происходил из аристократической семьи. Он был в значительной степени избалован, и его семья передала его на мое попечение в мою лигу. Я стал определяющей частью жизни Пухляша с точки зрения структуры, дисциплины и баскетбола».
Пухляш Кокс не только поделился своим стилем и любовью к роскоши со своим племянником Коби. Кроме того, оба они были любимцами в семье, и родные постоянно заискивали перед ними.
Пухляш и Пэм поначалу жили в Филадельфии, посещая среднюю школу Овербрук, но семья купила дом недалеко от Мэйн Лэйн в пригороде Парксайд, что означало, что Пэм и Пухляш перешли в школу Роксборо, где не было таких ярких баскетбольных традиций и где Пухляш мог легко подняться в качестве звезды площадки.
Супруги Кокс приобрели весьма эксклюзивный загородный дом, принадлежавший Мохаммеду Али, с бассейном и домиком при нем. Собственность, которую семья могла себе позволить с рангом Джона Кокса в пожарной службе и работой его жены Милдред в федеральном правительстве.
«Коксы были трудолюбивыми людьми, которые могли позволить своим детям вести отличный образ жизни, – заметил Мо Ховард. – Они не считали себя лучше других. Они относились ко всем одинаково. Когда я с ними познакомился, они весьма хорошо держались».
Некоторые полагали, что семейный очаг Пухляша и его привлекательная сестра так заворожили Мармелада, что он часто навещал дом Коксов. Тем не менее, Мо Ховард с этим не согласен: «Я не думаю, что какая-либо привлекательность материального успеха властвовала над Джоуи. Джоуи был все тем же самым парнем, когда у него не было всего этого и когда у него все это появилось. В их доме были все удобства. И Джоуи просто принял это, понимаешь? Такие вещи не определяли того, кем был Джоуи».
Тем временем мистер Кокс приобрел репутацию человека, которому не нравилось, когда люди слонялись по его территории и плавали в его бассейне.
Джон Кокс охранял не только бассейн. «Мистер Кокс не хотел, чтобы кто-то приходил в дом обедать с семьей и встречаться с его дочерью», – сказал Гилберт Сондерс.
Сама Пэм Кокс однажды вспомнила, что ее чувства к Мармеладу возникли однажды вечером, когда команда ее брата, «Вилланова», играла с «Ла Саль». Семьи сидели по разные стороны площадки, и когда она встала, чтобы поздороваться с Большим Джо Брайантом, то обнаружила, что Мармелад направляется в противоположную сторону, чтобы поздороваться с ее родителями. «Это был один из этих самых моментов», – объяснила она позже.
Пэм училась в колледже в Питтсбурге, и дела у нее шли хорошо, но перед началом третьего курса она внезапно перевелась в Вилланову. Позже она сказала, что Джо не был причиной ее возвращения в Филадельфию, но сам факт, что она должна была объяснять это, казалось, только поднимал больше вопросов, не говоря уже о беспокойстве ее отца.
К тому времени Мармелад преуспевал в «Ла Саль», но неспециалистам казалось, что ему все еще не хватает целеустремленности. «Джо был неограненным алмазом, – объяснял Гилберт Сондерс. – Пэм отполировала его. Джей Би не был выбором ее отца. Но он был открыт для полировки. Пэм отполировала его. Пэм заявила о себе, став его женой».
В какой-то момент Мармелад и Пэм решили вместе переехать на съемную квартиру. Как вспоминал Сондерс: «Они жили в крошечной квартирке в Джермантауне, тогда как она могла бы жить в роскоши с родителями в том комфортабельном доме на Сити Лайн-авеню. Она любила его достаточно сильно, чтобы принять таким, каким он был, независимо от желаний ее отца».
Напряженность немного снизилась, когда Мармелад был выбран на драфте «Голден Стэйт», четырнадцатым общим выбором первого раунда драфта НБА в июне того года. «Уорриорз» только что выиграли титул НБА, и их тренировал Эл Эттлз, суровый защитник, игравший в профессиональный баскетбол за «Филадельфию Уорриорз» вместе с Уилтом Чемберленом. Казалось, для Мармелада это идеальное место для начала карьеры.
Семья Брайантов была в восторге, и Эттлз позже вспоминал, что он очень хотел тренировать Джо Брайанта. Но, очевидно, начальные переговоры команды с агентом Ричи Филлипсом прошли не так гладко. «Уорриорз» рассчитывали платить ему сумму около $100 тыс. в год. Филлипс не желал с этим соглашаться.
На протяжении лета «Уорриорз» странно молчали по поводу контракта. В этот период неопределенности Пэм и Джо поженились. Довольно скоро друзья узнали, что она беременна.
«Казалось, они были вместе всего минуту, – вспоминал Вонтез Симпсон. – Всякое случается».
На протяжении десятилетий свадьбы в семействе Коксов были официальными церемониями, подробно описанными позже на страницах светской хроники «Трибьюн». Но Пэм и Мармелад тихо поженились в доме Вирджила Дэвиса, друга, который жил в Западной Филадельфии. Это было такое маленькое событие, что даже не сопровождалось оплаченной заметкой в «Трибьюн».
Контракт
В те дни команды должны были представить свои предложения по контракту игрокам, выбранным на драфте, к началу сентября. Если командам это не удавалось, они теряли право выбора и игроку разрешалось стать свободным агентом.
«Если вы не отправите этот контракт, вы потеряете на него права, – вспоминал Пэт Уильямс, который в то время был генеральным менеджером «Филадельфии-76». – Ты потеряешь игрока. И вот однажды мне позвонил Ричи Филлипс, бывший помощник окружного прокурора Филадельфии, который представлял интересы некоторых спортсменов, а также профсоюз судей Высшей бейсбольной лиги. Мы с Ричи были друзьями. Он был агентом Мармелада».
Филлипс спросил Уильямса о правилах контракта и сказал ему, что со стороны «Уорриорз» не было никаких подвижек.
Уильямс был ошеломлен. Потерять права на игрока, выбранного в первом раунде драфта, было большим промахом. Франклин Миули, владелец «Уорриорз», который переехал в Калифорнию из Филадельфии в 1962 году, был в тесных отношениях с владельцами «Сиксерс». Уильямс знал, что «Сиксерс» не захотят беспокоить Миули, поэтому он предложил им подождать несколько дней, чтобы посмотреть, будет ли предложен контракт.
Через несколько дней Филлипс снова позвонил и сказал Уильямсу, что у них все еще нет контракта. Филлипс также обратился в «Нью-Йорк Никс», которые быстро проявили интерес.
Уильямс пошел к владельцу «Сиксерс» Ирву Козлоффу и проинформировал его о ситуации: никакого предложения от исполнительного директора «Уорриорз» Дика Вертлиба не поступало.
«Ох, мне очень не хочется так поступать с Франклином», – сказал Козлофф Уильямсу, и тот ответил: «Ну, кому-нибудь он достанется, Коз, кто-нибудь в конце концов заполучит Джо Брайанта. Довольно хороший молодой игрок, и ты знаешь, что он хочет подписать контракт с нами и остаться в Филадельфии».
Тем временем помощник тренера «Сиксерс» Джек Макмахон только что буквально видел, как Мармелад блестяще выступал во время своего пребывания в Лиге Бейкера. Тренерский штаб выступал за то, чтобы подписать с ним контракт.
«Сиксерс» лишь два года назад провели свой катастрофический сезон 1973 года, когда они сыграли 9–73, худший рекорд НБА за все время. Под руководством тренера Джина Шу они постепенно перестраивались, поэтому им были нужны все молодые игроки, которых они только могли заполучить.
«И вот мы начали переговоры», – сказал Уильямс.
Как свободный агент, Мармелад Брайант теперь имел рычаги давления. «Мы рассчитывали, что он станет звездой, – объяснил Уильямс. – Мы хотели заполучить этого талантливого игрока. Джо был молодым героем в Филадельфии. В лице Ричи Филлипса он имел преимущество жесткого переговорщика. У Ричи была абсолютная золотая жила, упавшая прямо ему в руки».
В этом сезоне у «76-х» уже было два собственных отличных выбора на драфте: восемнадцатилетний Дэррил Докинз и двадцатиоднолетний Ллойд Фри (вскоре сменивший имя на Уорлд Би Фри). Докинз, пятый выбор на драфте, подписал семилетний контракт на $1,4 млн, дававший ему чуть больше $100 тыс. в год.
Джо Брайант, четырнадцатый выбор на драфте, получил трехлетний контракт стоимостью $900 тыс., и ему выплачивали порядка $300 тыс. каждый сезон.
«Всего за два года до этого «Чикаго Буллз» платили ветерану Тому Бурвинклу $45 тыс. в год и испытывали большие затруднения при мысли о том, чтобы платить любимцу болельщиков Джерри Слоуну $60 тыс.», – вспоминает Уильямс, который приехал в Филадельфию после работы в качестве генерального менеджера «Буллз».
«В то время это был большой кусок, – сказал Уильямс. – Мы начали работать над этой сделкой и завершили ее, и следующее, о чем вам надо знать, что мы подписали контракт и провели пресс-конференцию. Для Филадельфии это была важная новость. Местный студент-феномен внезапно стал игроком “Филадельфии-76”».
В своем доме на Уиллоус-авеню Большой Джо собрал всю семью. Вся его баскетбольная поддержка сына окупилась так, как он и представить себе не мог. «В тот вечер, когда он подписал контракт с “76-ми”, мы все вместе плакали и молились», – позже вспоминал отец.
После этого Мармелад заявлял, что его игра в Бейкер Лиге Сонни Хилла принесла ему дополнительные $800 тыс., и это заявление Сонни Хилл повторял много раз в последующие десятилетия.
Потеря выбора в первом раунде драфта нанесла «Уорриорз» огромный удар. Команды НБА буквально живут способностью развивать молодые таланты. Хотя закрытие Американской баскетбольной ассоциации в следующем сезоне создало изобилие доступных игроков, потеря выбора первого раунда с административной точки зрения была ошибкой, которую команда не хотела предавать огласке. Таким образом, в течение многих лет реальные обстоятельства будут заменены на версию обмена.
«Я даже не знаю, что “Сиксерс” дали нам за Джо Брайанта, – уклончиво скажет позже Эл Эттлз. – Этим занимался Дик Вертлиб. Мне нужен был Джо».
Несмотря на большой контракт Джо, времена для профессиональных баскетболистов оказались довольно ненадежными. Вдобавок к потере команд АБА, НБА еще больше сократила свои списки составов на одного игрока, что вылилось в ликвидацию рабочих мест и еще худшую ситуацию для игроков.
Время и обстоятельства, казалось, были почти идеальными для Джо Брайанта, выпускавшегося из «Ла Саль». Если у него еще не было чрезмерных ожиданий, то гигантский контракт говорил ему, что он мгновенно должен был стать звездой.
«Мы наткнулись на целый арсенал молодых талантов», – сказал Пэт Уильямс, оглядываясь назад.
«У нас глаза разбегались», – сказал Дик Вайс о составе «Филадельфии».
Баскетбольные болельщики в Филадельфии считали Мармелада своим любимым сыном, и они праздновали, зная, что один из них теперь игрок «Сиксерс».
«Все были в восторге, чувак, – вспоминал Мо Ховард. – Джоуи будет в Филадельфии, он будет в “Сиксерс”. Мы просто знали, что в этой команде есть кто-то, кого он собирается усадить на скамейку запасных. Кто-то должен был присесть из-за Джоуи».
Ситуация сразу же вызвала вопрос: а кого же может заменить Мармелад?
Глава 5: Отряд бомбометателей
По мнению Пола Вестхеда и Мо Ховарда, Джо Брайант был первоклассным талантом для НБА. Но добавление Мармелада в команду создало странный состав «Сиксерс», со стартовыми игроками, состоящими из непримиримых ветеранов и подпоркой из очень молодых резервистов.
Перед Брайантом в иерархии были отличные форварды-ветераны Билли Каннингем, Стив Микс и Джордж Макгиннис. Новички были молоды, неопытны и дико неустойчивы. Следовательно, поначалу им было уготовлено ограниченное время на площадке.
Молодые таланты со скамейки запасных – Фри, Докинз и Брайант – станут известны как «Отряд Бомбометателей» за их пристрастие к броскам из любого места площадки. Будучи местным фаворитом в течение многих лет, Брайант питал большие надежды на успех, однако его первый сезон в НБА стал для него ледяным душем.
«Джо изредка получал место на площадке, – вспоминал Пэт Уильямс. – Ему было трудно получить игровое время, которое он так хотел. Он был колоритен в работе с мячом. Он был шоуменом, и у него было это замечательное прозвище. Я помню много вечеров, когда он был на площадке, и толпа ревела. Не уверен, что тренеры это оценили, но он был настоящим шоуменом. С ним всегда так было».
Тренером был Джин Шу. «Он был ветераном, прошедшим огонь и воду, – сказал Уильямс. – Мы неожиданно предоставили ему целый арсенал из молодых игроков».
Как и большинство тренеров в ту эпоху, Шу не был известен своими педагогическими способностями. Это не входило в его должностные обязанности, как это уже стало в двадцать первом веке, когда команды НБА массово начали брать молодых игроков. В 1975 году профессиональный баскетбол оставался достоянием взрослых мужчин.
«Джин был ветераном в баскетболе и ожидал, что его игроки будут знать, что они делают, – сказал Пэт Уильямс. – Он сам был старым профессионалом. Он уже много лет тренировал. Тренировал великих “Буллетс”. Джин был самим собой. Его подход был таков: “Вот как следует играть в эту игру”. Он ожидал, что они так и будут делать».
«Сиксерс» обнаружили Дэррила Докинза в средней школе Флориды, спрятали его до драфта, а затем заплатили ему, чтобы он стал профессионалом, один из первых случаев, когда игрок сразу из средней школы перешел в НБА (хотя годом ранее Мозес Мэлоун перешел из средней школы в АБА).
«У Шу была целая конюшня, полная молодых игроков, все они хотели играть в мяч, хотели получать свои минуты, – сказал Уильямс, – и было трудно дать им эти минуты. У нас есть Джо, у нас есть Дэррил, у нас есть Уорлд Би Фри, и все они хотят получить достаточное количество игрового времени. То еще зрелище для “76-х” 1975-х и 1976-х годов. Это определенно было приключение».
Поскольку Брайант играл мало, авторы «Трибьюн», газеты, служащей афроамериканскому сообществу, казалось, были в ярости от того, что Шу не использовал его более серьезно.
«Мы были озадачены, – сказал Мо Ховард о кружке друзей и приятелей Брайанта по баскетболу, – потому что мы не могли понять, почему никто другой не мог понять, какой из Джоуи баскетболист. Люди ходят на игры только для того, чтобы увидеть Джоуи, понимаешь, о чем я? Я часто ходил смотреть, как играет Джоуи. Поймите, я всегда видел, что он играет так, как играет. По периметру ты увидишь пас за спиной. Тренер его сажает на скамейку. Он бежит в отрыв, ловит мяч примерно в пяти-шести метрах от корзины, вытягивается и делает прыжок. Если не забивает, то его убирают с площадки. Знаешь ли, мы в Филадельфии не привыкли такое видеть».
Внезапно местные болельщики Мармелада стали чем-то вроде обузы. Куда бы он ни пошел, Брайанту приходилось объяснять, почему он не играет, что было трудно, потому что он сам этого не понимал. Впервые в жизни он оказался в стороне, лишь наблюдая за игрой, которую любил. В душе он был глубоко разочарован.
«Мы просто ходили смотреть, как играет Джоуи, и не могли видеть его, как мы говорим, “балдежным”, потому что мы знали, что он может играть, – это тоже расстраивало нас, – объяснял Мо Ховард. – Особенно учитывая, что он парень из Филадельфии, особенно на домашней арене. Он был 206-сантиметровым игроком внешней границы поля, который мог играть и бросать. Он был верным командным игроком. Он не делал ничего такого эгоистичного; он делал все, что должен был делать, чтобы помочь своей команде победить. Вот кем был Джоуи. И надо отдать должное, что делал он это с чуть большим талантом, чем некоторые из защитников».
