скачать книгу бесплатно
Вышел из обер-полицмейстерского кабинета Путилин, сплюнул на паркет, поговорку вспомнил: «Нужен сыщик – Иван Уколыч, дело сделал – последний сволочь!» И вдруг его словно обдало холодным потом.
– Что же я наделал? Как теперь выкрутиться? – простонал и опрометью к Шерстобитову бросился.
Еще с порога кричит:
– Собирай вещи, теперь уж точно Сибири не миновать!
– То есть?
– У французов сервиз был пользованный, зубами ободранный, а наш новый. Вот посол и догадается, что мы его дурим.
– А ему не все равно, лишь бы добро свое вернуть: что тот сервиз, что этот?
– Совсем нет! Настоящий сервиз – подарок императора. В этом вся сила. Что делать?
Крепко сыщики задумались. Вдруг Путилин закричал:
– Ура, придумал! Лови извозчика, везем сервиз этот чертов в пожарное депо.
– Зачем? – изумился Шерстобитов.
– Сам догадайся!
Шерстобитов вдруг дико захохотал, обнял с восхищением друга:
– Ну, Иван Дмитриевич, ты – голова!
* * *
Погрузили в коляску ящики с сервизом и отправились к пожарным. По дороге у знакомого лавочника в кредит выпивки и закуски набрали.
– К нам полиция, да не с пустыми руками! – обрадовались укротители огненной стихии. – Почему не погулять, да еще с богатого сервиза?
Всю ночь гудели, только Господа молили:
– Чтоб нынче возгораний не случилось!
Господь молитвам внял. К утру, разглядывая сервиз, Путилин с удовлетворением произнес:
– Ну вот, ободрали в самый раз! Можно к герцогу везти… Вы нас прямо-таки с края пропасти вытащили. Век не забудем.
Пожарные похохатывают:
– И вам сердечное мерси! Почаще так заезжайте.
Прямо от пожарных сыщики поехали к герцогу, сервиз повезли.
Там их как дорогих родственников встречают. Герцог благодарит, герцогиня вся расцвела:
– Какая прелесть! Теперь императора мы достойно встретим.
Вошел камердинер. Вперился взглядом в серебро – не оторвать, от радости, видать, малость свихнулся.
Герцог галантно скалит зубы:
– Поздравляю с успешным завершением дела!
А Путилин очень зол был на посольских, твердо знал: вор среди прислуги находится. Вот он громогласно и заявляет:
– Дело в самом разгаре! Еще кое-кому придется наручники надеть…
Герцог удивленно глаза округлил, а камердинер проводил сыщиков до парадного подъезда.
…Утром, когда Путилин ел яичницу с ветчиной, прикатил от Галахова вестовой, командует:
– Их превосходительство вас срочно к себе требуют! Собирайтесь.
Поперхнулся Путилин, почуяло сердце недоброе.
– А зачем я понадобился?
– Там узнаете! Извольте поторопиться. Приказано – срочно.
Покойник
Как увидал Галахов Путилина, так и схватил его за грудки, трясет со страшной силой и ругается:
– Аферисты, жулье, мать вашу!.. Что ж вы меня перед государем осрамили? Да я вас… да я вам… Зачем другой сервиз подсунули?
Путилин пытается сообразить, что к чему, но про себя решил: «Пойду в несознанку! Признаваться только дураки торопятся!» Отвечает:
– Ваше превосходительство, не понимаю, о чем речь!
Топает ногами генерал:
– Не валяй дурака! – Повернулся к адъютанту, говорит: – Оставьте нас вдвоем. – Попил воды, немного успокоился. Предложил: – Садись, надо думать, как нам всем выкрутиться. Ты вчера привез сервиз и сказал при всех посольских, что кому-то из них еще будешь наручники надевать. Угрозу услыхал камердинер, да и сервиз увидал. Вот он, дурак, и решил, что воровство разоблачили. Побежал к себе в комнату, закрыл дверь и повесился.
– Камердинер?! Нет, этого не может быть!
Опять генерал осерчал, на паркет плюнул:
– Как это «не может быть», когда в посольском доме свежий покойник!
– Он производил такое благоприятное впечатление, так, казалось, искренне переживал кражу, что на него подумать было невозможно.
– Ты, Путилин, опытный сыщик. Ты отлично знаешь, что случаи создают воров. Иной сам по себе и не думал о воровстве, но прельстился вещью, плохо лежащей. Так было и на этот раз. Камердинер по каким-то делам уезжал в Париж, вернулся – в буфете дорогой сервиз лежит, никто им не пользуется. Вот он и соблазнился, довольно неумело подделался под кражу с улицы. Ты ведь сразу догадался, что украл кто-то из прислуги.
– Но куда камердинер дел сервиз? Ведь мы точно узнали, что ни один покупатель краденого сервиза не приобретал!
– Покойный оставил предсмертную записку, мне ее герцог любезно показал. Камердинер раскаялся в своем грехе, пишет, что ему и деньги-то были не нужны, что за бесценок продал уворованное англичанину Леону Бурку, остановившемуся в доме Штакельберга по Косому Дементьевскому переулку. Герцог тут же послал к англичанину полицейских из охраны, и тот без запирательств сервиз вернул.
– Так у герцога теперь два сервиза? – простонал Путилин.
Галахов выдохнул:
– Наконец-то дошло до тебя! Я-то, Путилин, думал, что ты умный, а ты, право, совсем дурак. В том-то и загвоздка, что два одинаковых сервиза, зачем пугал покойного? А сегодня утром герцог рассказал об этом Николаю Павловичу. Что теперь о полиции государь будет думать?
– А он что, своими глазами видел оба сервиза?
– Пока нет! Герцог с супругой и советниками сейчас отбывают на охоту. Кстати, посла пригласил наследник- цесаревич.
Глаза Путилина хитро блеснули, он весело проговорил:
– Ваше превосходительство, посол ошибся. У него нет двух сервизов.
Умный Галахов погрозил перстом, но улыбнулся:
– Я тоже так думаю. Только смотр-ри, без скандала, работай чисто! Можешь идти!
Мимо окон канцелярии проследовала кавалькада – цесаревич с послом отбыли на охоту – на три дня.
Пришла пора вновь отличиться друзьям-полицейским.
Пир горой
Путилин объяснил ситуацию Шерстобитову. Тот хлопнул его по плечу:
– Я для тебя незаменимый друг! На Апраксином рынке у меня есть знакомец, который ливреи шьет для посольской прислуги. Фамилия у него Пьянов. Прекрасный такой человек, жизнерадостный. Айда к нему!
Явились к Пьянову в мастерскую. Тот обрадовался, зовет чай пить.
– У меня от воды голова кружится, – отвечает Шерстобитов. – Лучше ответь, Степан Алексеевич, когда у тебя день рождения?
– На день моего святого – Стефана, то бишь второго декабря.
– А можешь отпраздновать его загодя, скажем послезавтра?
Почесал Пьянов в потылице и хитро сощурился:
– Коли вашей милости так надо, то почему же не погулять? Со всем нашим удовольствием!
– Степан Алексеевич, только просьба к тебе товарищеская: пригласи к себе всех посольских, что у герцога Монтебелло служат. А гулянку устрой за наш счет, мы денег тебе дадим. Напои покрепче их.
– Мне ваше угощение без надобности, я сам в полной силе.
– Придут посольские к тебе?..
– Какой же нехристь не любит за счет русского погужеваться? Должны прийти.
В трактире Апраксина рынка был устроен «дипломатический» прием. Спустя много-много лет Путилин, чьи приключения гремели на всю Россию, рассказывал о давних событиях А.Ф. Кони:
– Задали мы такой бал, что небу жарко стало! Под утро всех пришлось развозить: французы-то совсем очумели, к себе домой попасть не могут, только мычат. Иноземец, он ведь слабый: крепкое на них и действует. Ну-с, а часа в три ночи пришел Яша-вор. Вот человек-то был! Душа! Сердце золотое, незлобливый, услужливый, а уж насчет ловкости, так я другого такого не видывал. В остроге сидел бессменно, а от нас доверием пользовался в полной мере. Не теперешним ворам чета был. Царство ему небесное!
Ну так вот, пришел Яша, мешок принес. Говорит:
– Извольте сосчитать, кажись, все!
Стали мы с Шерстобитовым считать: две ложки с вензелями лишних.
– А вот это, Яша, нехорошо! Чужое брать никогда не надо.
– Простите, не утерпел. Сами в руки попались.
…А на следующий день посол с охоты вернулся. Видит – сервиз один, а прислуга с перепою зеленая, вместо дверей в косяк тычется.
Махнул герцог рукой, да и замолк об этом деле: «Россия!..»
Эпилог
Так закончилась история, начавшаяся со случайного эпизода – со встречи императором погребальной процессии. Сам Николай Павлович прожил недолго. Он умер в начале 1855 года, не дожив до своего шестидесятилетия. И был он фигурой гораздо более интересной и сложной, нежели нам порой представляли историки- марксисты.
В память его человеколюбивого поступка на Благовещенском мосту часовню все-таки соорудили. Изящная модель ее из яшмы и гранита до самого переворота в октябре 1917 года хранилась в Эрмитаже. Зато скульптурная группа, которую ваял профессор Пименов, так и не украсила съезд на Английскую набережную – Николай из скромности запретил.
Благодаря государю вдова Раутио сделалась известной всему Петербургу. С ней познакомился весьма почтенный и богатый купец Иван Антипов. По окончании вдовьего траура он отвел ее в церковь – под венец. Хотя купец был далеко не молод, но от этого брака появилось трое детей.
Сын Раутио стал военным. Всю жизнь он свято берег память о благодетеле, в медальоне носил миниатюрный портрет Николая. Раутио храбро сражался на Балканах, был награжден Георгием. Погиб он молодым – 31 августа 1877 года при третьем неудачном штурме Плевны.
Ювелирная фирма «Сазиков» в 1857 году получила почетное звание придворного поставщика. Знатоки по сей день восторгаются ее изделиями.
Иван Дмитриевич Путилин сделал карьеру – достиг высоких чинов, стал начальником сыскной полиции Петербурга. Жулье трепетало перед ним. Слава о нем гремела по всей России. Он был отчаянно храбр, неистощим на выдумки и умел остроумно распутывать самые сложные дела.
Под конец своей бурной жизни Иван Дмитриевич выпустил книгу воспоминаний. Порой, возвращаясь мыслями к ушедшей молодости, он улыбался:
– Веселые были времена! И нравы хорошие.
Марксист
Эта история кажется невероятной. Но о ней свидетельствуют документы. Это объемистое следственное дело, начатое 2 марта 1868 года полицией города Тамбова. Каллиграфическим почерком написанные протоколы судебно-врачебного осмотра тел семи человек, насильственно лишенных жизни, листы допросов и осмотра места происшествия и прочее. Дело прошито шнуром с приложением хорошо сохранившейся сургучной печати.
За дубовым столом
Ладная семья у купца первой гильдии Жемарина. Царит в ней благочестие, трудолюбие, достаток. Глава семьи и добытчик – сорокаоднолетний Иван Сергеевич, богатырского сложения человек с густой русой бородой в мелких кудряшках, с озорным блеском в глазах. Истинно былинный герой!
Под пару ему жена Марья Емельяновна – статная красавица, голубоглазая, улыбчивая, мать двоих прелестных мальчишек: восьмилетнего Александра и двенадцатилетнего Ивана.
Особое почтение к матери Жемарина – шестидесятилетней Варваре Силантьевне. Она распорядительна и щедра. Успевает и на кухне присмотреть, провизии заказать, и расшалившихся внуков приструнить, и убогих, по дорогам шатающихся, приютить, обогреть, накормить и слово доброе сказать.
Пьет такой странник чай с пряниками и рассказывает о жизни разных людей, империю населяющих, о чудесах, творимых ясновидящими, о целителях, о юродивых, о замечательных святых, просиявших на земле Российской.
