скачать книгу бесплатно
– Да нет. Не только… Своего пса вспомнила…
– Понятно… Наши мертвые никуда не уходят.
Она встала, но, заметив, что Кира тоже пытается подняться, быстро удержала ее за плечи:
– Сидите, сидите, Антон поможет!
Кира смутилась:
– Но это как-то…
– Удобно. Он крепкий парень. Правда… А вот и он – тут как тут!
«Она хотела рассказать мне, что у него с ногой, – догадалась Кира. – Интересно зачем?»
Вынырнув из-за большого джипа, Антон развел руками, изобразив восторг:
– Совсем как новенькая!
– А зачем в травмпункт? – захныкала Кира. – Вы же так хорошо все сделали. Может быть, не надо?
Беззвучно рассмеявшись, Лариса покачала головой:
– Я же не врач. Возможно, требуется швы наложить. Не бойтесь, Антон побудет с вами и потом отвезет домой.
Нахмурившись, Антон закатил глаза, что-то высчитывая:
– Это будет стоить…
– Сын, прекрати! Кира, я покараулю ваш велосипед. У нас он будет в безопасности.
– В вашем музее? Или это все же кафе?
– А вы приходите потом – мы вам все покажем и расскажем. Вас ждет увлекательное путешествие…
– В кошачье царство? Уже хочу! Спасибо вам.
– Да не за что…
Антон не выдержал:
– Данке шон! Битте шон! Ах-ах! Все, погнали. – И наклонился к Кире. – Цепляйтесь за шею.
– Антон! – вскрикнула Лариса и, опомнившись, добавила скороговоркой: – Может быть, Кира сама?
– Я справлюсь! – отрезал он.
«Значит, у него что-то серьезное, не просто так хромает, раз она всполошилась».
Кира хотела было уверить его, что прекрасно допрыгает до машины на одной ноге, но Антон подхватил ее на руки и понес к стоявшему поодаль кофейного цвета «Фольксвагену Поло». Передняя дверца была гостеприимно открыта, а сиденье откинуто, чтобы она могла ехать полулежа.
– Нормально?
Он навис над ней, но в этой позе не было угрозы – и глаза, и губы улыбались. Никакого напряжения в лице, будто ему и впрямь было совершенно нетрудно ее перенести. От Антона шло тепло, которое хотелось потрогать.
У Киры слегка сбилось сердце от этой живой солнечной волны, накрывшей ее с головой. Она поймала себя на мысли, что впервые со времен знакомства со Станиславом другому человеку удалось смутить ее своей близостью.
– У вас глаза цвета моря – не синие, не зеленые. Морские. Вы должны были приехать сюда, – неожиданно проговорил Антон. – Бог вас пометил… Вы же останетесь?
– Не знаю. Хотелось бы…
– Что мешает?
– Пока у меня ни жилья, ни работы.
– А нам как раз нужен администратор!
Она усмехнулась:
– Это ты сейчас придумал?
Рука, натянувшая ремень безопасности, замерла над ней:
– А я только хотел предложить перейти на «ты»!
Кира засмеялась:
– Ну, пристегни же ремень!
Он потянул широкую лямку:
– Любишь опережать события?
Несколько мгновений они смотрели друг на друга молча, потом он усмехнулся:
– Глупость брякнул. Больше не повторится.
«Никогда?!» – чуть не вырвалось у нее.
Устроившись за рулем, Антон произнес уже весело:
– Если б мы не спешили спасать твою коленку, я покатал бы тебя по городу. Он заслуживает персональной экскурсии.
Кира собралась с духом:
– А что, если как-нибудь потом? Когда моя нога заживет…
– Устроим! – оживился он. – Отлично! Я тебе расскажу все местные легенды.
Вел он мягко и уверенно, на поворотах Кира ни разу не поморщилась от боли. Чтобы не коситься на Антона, она поглядывала в окно, пытаясь запоминать названия улиц. В ее подмосковном городке тоже была Садовая, как и в Москве, но, конечно, не было Скалистой, Орлиной и проезда Теплой Бухты. Кира невольно улыбалась, вслушиваясь в их звучание: «Я нашла свой Зурбаган…»
Ей нравилось, что улочки змеились, путая приезжих, пытались заманить старыми каменными лестницами в полусумрак чужих дворов, где шла тайная жизнь, которую нестерпимо хотелось подсмотреть. Все эти дни здесь Кира этим и занималась: на цыпочках поднималась и спускалась, цепляясь за стены, слепленные из камней разной формы и величины еще, казалось, в Средние века. А возможно, так оно и было.
Кира ни у кого не выясняла, сколько лет этому маленькому городу и кем он основан, для нее каждый переулок возникал на глазах, вырастая прямо под ее ногами. То, что она жила здесь в детстве с родителями, не имело значения, ведь те воспоминания затерлись в памяти и больше походили на сны. Забылись и потоки запахов, и целый оркестр звуков, в котором диссонировали резкие кошачьи вопли и гудки автомобилей.
Последние были точно из другой жизни… Здесь хотелось ходить пешком, с одной лишь бутылкой воды в сумке – больше ничего и не нужно! Впитывать взглядом смешные вывески над кафешками и магазинчиками – в Москве таких не увидишь. Столичная парадность чужда крымским городкам, которые кому-то могут показаться захолустными, но Кира наслаждалась их живой прелестью. Ее красота была под стать этим местам – естественная, не отшлифованная в салонах. Кира не отдавала себе в том отчета, но чувствовала себя своей на этом солнечном берегу.
Впрочем, не хуже ей было и у родителей в Подмосковье, которое отличал налет провинциальности в сравнении со столицей, куда на время переселил ее Станислав. Кира искренне восхищалась Москвой, но всегда понимала, что там она – гостья. Столица была для нее великовата…
* * *
В коридоре травмпункта было темно и зябко, точно за порогом и не веселилось солнце. Как-то отец рассказывал Кире, что под наркозом, когда ему удаляли половину желудка, он блуждал в похожем же коридоре, залитом мертвенным светом. Там было пусто, гулко и холодно. Даже в забытьи он ощущал, как его пробирает озноб, и, выходя из наркоза, стучал зубами, так что безжалостная старая санитарка, всаживавшая клизму, укрыла его дополнительным одеялом.
Антон усадил Киру на больничную скамейку без спинки, ласково подвинув толстую тетку с окровавленным большим пальцем ноги. Ей и одной явно не хватало этой скамьи, но он как-то ухитрился впихнуть Киру, и тетка не возмутилась. Он просто улыбнулся ей…
«Этот рыжий умеет очаровывать людей», – отметила Кира, но не поняла с ходу – одобряет это или нет. Ей самой это никогда не удавалось, она была слишком застенчива. Людей, с кем Кира сразу чувствовала себя свободно, можно было пересчитать по пальцам. За три года Станислав так и не вошел в их число…
От ледяной стены по спине разбежались мурашки, и девушка отклонилась, чтобы ко всему прочему не простудиться. Где-то позвякивали хирургические инструменты, и всякий раз Кира содрогалась от этих звуков. Ей хотелось зажать уши руками или запеть во весь голос. Но она знала, что никогда не позволит себе ни того ни другого.
Наклонившись, Антон шкодливо ухмыльнулся:
– Зрелище не для слабонервных…
Напротив маялся старый бомж, поддерживая одной рукой другую. Узкий коридор не мог поглотить исходившего от старика запаха, и Кира едва удерживалась от того, чтобы не зажать нос. Но наверняка старик заметил бы это, а она давно дала себе слово никого не обижать без особой необходимости. У нее не хватило духу сказать Станиславу, когда тот уходил, что без него ей станет легче дышать. А стоило бы… Все эти годы с ним Кира изо дня в день ощущала, какая давящая сила исходит от этого недоброго человека.
Она огляделась: сюда, в травмпункт, обращался кто-нибудь со ссадиной на душе?
Справа молодой татарин держал на коленях маленького мальчика с распухшей лодыжкой. Заметив Кирин взгляд, он сказал, хотя она ни о чем и не спрашивала:
– Со шкафа на кровать прыгал. Всегда – ловко. А тут…
И поцеловал черную макушку сына.
Антон шепнул:
– Я тоже тут побывал однажды…
Вздрогнув («я и забыла о нем!»), Кира повернулась:
– А с тобой что случилось?
Спросила больше из вежливости. В этом сумрачном месте ее охватила необъяснимая апатия. Не хотелось ни разговаривать, ни думать.
– Голову расшиб, – охотно пояснил он. – Хотел срезать через парк, уж не помню, куда несся… Нырнул в дырку в ограде – сто раз же там лазил! А тут не рассчитал и башкой о металлический штырь – бабах! Кровищи… И, главное, я так растерялся! Стою и не могу сообразить, что делать.
Очнувшись от нахлынувшего на нее безразличия, Кира содрогнулась:
– Ужас… И как же ты?
Антон едва заметно кивнул на старика:
– Вот такие друзья помогли. Они там в развалинах ресторана распивали… Не поверишь, у всех бомжей, оказывается, есть аптечки, им Красный Крест раздает или кто-то вроде него. Целой толпой кинулись меня спасать! И рану промыли и перебинтовали, чтоб я смог до травмпункта дотопать… Спасли, можно сказать. А ты говоришь – запах…
– Я не говорила! – возмутилась Кира и ужаснулась: «Неужели произнесла вслух?»
– У тебя на лице написано, – невозмутимо пояснил он. – В общем, уже здесь меня заштопали и бинтами заново так замотали, что мама, когда меня увидела, первое, что сказала: «Шариков…» Даже мама! Представляешь, как я выглядел?
«А про ногу ничего и не сказал… Это не связано с травмой? Или настолько серьезно, что не хочет рассказывать?»
Опустив глаза, чтобы не выдать любопытства, она осторожно спросила:
– А вы с Ларисой вдвоем живете?
– Почему? Еще бабушка с нами. Хочешь спросить, где мой рыжий папочка? Ушел в закат…
Она ахнула:
– Умер?
– Нет, живехонек. Удрал на Запад. Где-то в Германии сейчас вроде. Под немца косит. Они же бывают рыжими… Да ты не делай такие глаза, это сто лет назад было, еще в девяностые. Тогда все в Европу пытались просочиться. А теперь назад побежали. Многие наши немцы в Крыму строятся. Вон несколько деревень отгрохали.
– А там чем хуже?
– Угадай! У нас триста солнечных дней в году, а там – шестьдесят, что ли… Немцы же тоже люди.
Она подавилась смешком:
– Не сомневаюсь!
Оглянувшись, Антон состроил виноватое выражение:
– Очередь что-то не движется. Слушай, я выскочу ненадолго… Может, тебе принести чего-нибудь? Воды? Шоколадку?
– А ты куда? – забеспокоилась она.
– Да курить хочется…
– Ты куришь? – Это почему-то ее удивило.
– Никак не брошу, – признался он покаянно. – Мама мне мозг точит… У меня дед от рака легких умер, есть предпосылки.
– Да ну тебя! – Кира почувствовала, что испугалась всерьез. – Не надо думать о таком, а то притянешь еще…
Когда Антон вышел, несколько раз оглянувшись и помахав ей на пороге, грузная соседка прохрипела:
– Ишь, какой молоденький, а заботливый. Поди сыщи такого…
Кира не удержалась:
