скачать книгу бесплатно
– Ну, хоть какие-то родственники есть? Дед с бабкой? Дядя или тетя, прозябающие в глуши?
– Никого. Перед тем как я ее наняла, Дев приказал полностью все проверить. Натали не знает своих родителей и почему ее бросили младенцем. Она жила в нескольких детских домах, пока в восемнадцать лет не поступила в Мичиганский университет на полную стипендию.
Очевидно, собранной им информации недостаточно.
– Я немедленно лечу в Будапешт, – заявила Сара. – Заберу Натали. Она будет жить у меня, пока память не вернется.
Дом бросил взгляд на референта. Инстинкт подсказывал, что он горько пожалеет о решении, которое готов принять.
– Почему бы тебе не подождать? Возможно, завтра все будет в порядке. Я тогда позвоню.
– Не знаю.
– Я позвоню тебе, Сара. Как только она проснется.
Когда та неохотно согласилась, он распрощался и несколько секунд стоял, держа трубку. Он слишком долго работал под прикрытием, чтобы принимать что-либо за чистую монету или верить кому-то, особенно женщине, которую выловили из Дуная и которая вообще не должна была находиться в Будапеште. Он стал снова нажимать кнопки телефона. Его контакт в Интерполе ответил почти сразу же:
– Oui?[4 - Да (фр.).]
– Это Дом, – ответил он на беглом французском. – Помните расследование, которое вы проводили для меня две недели назад?
– Oui.
– Мне нужно, чтобы вы копали глубже.
– Oui.
Закончив разговор, он несколько минут продолжал рассматривать нежданную гостью. Помятая юбка закрутилась вокруг ног, застегнутая до самого верха блузка, похоже, душила ее.
После короткого спора с собой Дом перевернул ее. Расстегнул блузку, стал снимать, но она открыла сонные глаза и пробормотала:
– Что вы делаете?
– Укладываю вас удобнее.
– М-м-м.
Прежде чем он успел стянуть с нее блузку и юбку, она уже спала. Под юбкой оказались простые белые хлопчатые трусики, прикрывавшие стройные бедра и очень миленький задик. Он благородно воспротивился порыву стащить с нее и белье, просто прикрыл простыней, после чего открыл бутылку «Пилзнера» для себя, еще одну для собаки и приступил к ночному бдению.
Он снова перевернул ее сразу после полуночи, приподняв ей веко. Она недовольно заворчала, но не раньше, чем он увидел, как с обнадеживающей быстротой сузился и расширился зрачок.
Через два часа он опять ее разбудил.
– Натали! Вы меня слышите?
– Проваливайте.
Последний раз он проверил ее состояние перед рассветом. Потом растянулся на кожаном диване и стал наблюдать, как темная ночь окрашивается в золотое и розовое сияние.
Что-то холодное и мокрое ткнулось ей в локоть. В плечо. В подбородок.
Однако она не проснулась, пока полоска грубой кожи не оцарапала щеку.
Натали непонимающе заморгала. Краем сонного сознания поняла, что находится в постели, и открыла глаза.
– Фу!
Блестящая от слюны розовая пасть с черными деснами и длинным языком, свисавшим между зловещими острыми клыками, нависала всего в нескольких дюймах от ее глаз. Словно в ответ на ее испуганный вопль открытая пасть шумно выдохнула и издала оглушительный лай.
Она стала отползать, как вспугнутый краб, но при этом увидела веселые глаза над длинным носом, широкий лоб, увенчанный одним коричневым и одним белым ухом, и длинное худое тело с энергично машущим хвостом.
Очевидно, пес принял ее отступление как знак того, что она уступает ему место в постели, и с громким фырканьем приземлился на матрац. Язык снова заработал, покрывая слюной ее щеки и подбородок, прежде чем она успела оттолкнуть пса.
– Эй, прекрати!
Но его радость была заразительна. Засмеявшись, она погладила его:
– О’кей, о’кей! Я тоже тебя люблю. Но довольно работать языком!
Он все-таки еще раз дотянулся до нее, прежде чем позволил перевернуть себя на спину, после чего немедленно вытянул все четыре лапы, прося почесать пузо. Она подчинилась, чем вызвала дрожь экстаза.
– Красивый парень, – пробормотала она.
Нежась под ее пальцами, он энергично заработал ногами.
– Интересно, как тебя зовут?
– У него нет клички, – сказал кто-то за спиной.
Повернувшись, она окинула испуганным взглядом огромное, скудно обставленное помещение. Судя по потолочным балкам с деревянными фермами в форме буквы «А», это чердак. На удивление хорошо отремонтированный чердак со сверкающими дубовыми полами и современным освещением.
Перегородок не было совсем. Лишь изогнутая, доходившая до пояса стойка из стеклянных блоков, отделяющая зону кухни. Мужчина за стойкой выглядел как у себя дома. Темноволосый и темноглазый, в футбольной рубашке в яркую красно-черную полоску, с логотипом какой-то неизвестной ей команды. Стрейчевая ткань облегала широкие мускулистые плечи. Волнистые стеклянные блоки позволяли видеть такие же мускулистые бедра, облаченные в беговые шорты.
Ее рука застыла на собачьем пузе при виде того, как он включает эспрессо-машину из нержавеющей стали. Та почти немедленно выдала струйку густой черной жидкости.
Натали по-прежнему не отрывала от него глаз. Он наполнил чашки и обошел стеклянную стойку.
Когда он пересек комнату, собака села. Натали последовала ее примеру, потянув за собой простыню. По какой-то непонятной причине она спала в нижнем белье.
Он что-то приказал на неизвестном ей языке. Повторил, уже тверже. Пес неохотно спрыгнул с кровати.
– Как вы себя чувствуете?
– Я… э-э-э… хорошо.
– Голова болит?
Она попробовала осторожно повернуть голову:
– Я не… ой!
Морщась, она потрогала шишку:
– Что случилось?
– Непонятно. То ли вы упали с моста, то ли с туристического судна и ударились головой. Хотите аспирин?
– Господи, да!
Он протянул ей чашку и направился, как она предположила, в ванную, спрятанную под одним из скосов. Она воспользовалась его коротким отсутствием, чтобы снова осмотреть похожую на пещеру комнату в поисках хоть чего-то знакомого.
Паника крошечными мурашками поползла по спине, когда она наконец осознала, что сидит скрестив ноги на незастланной постели. В незнакомой комнате. С собакой, сторожившей в нескольких шагах, улыбавшейся от уха до уха и выглядевшей так, словно вот-вот на нее прыгнет.
Она подняла чашку дрожащими руками. Край стучал о зубы, кофейная пена осела на верхней губе, когда она сделала первый нерешительный глоток.
– Брр…
Первым порывом было выплюнуть невероятно крепкий эспрессо. Но учтивость и холодный пристальный взгляд хозяина чердака вынудили ее глотнуть.
– Лучше запивать это водой.
Она с благодарностью сменила чашку на стакан и уже потянулась к двум маленьким белым таблеткам, но внезапно застыла и с сильно заколотившимся сердцем уставилась на таблетки.
О боже! Может, ее опоили? И он намерен снова ее усыпить?
Слабый проблеск здравого смысла пытался пробиться через натянутые нервы. Если бы хотел опоить ее, с таким же успехом мог бы что-то подсыпать в кофе. Тем не менее она отвела его руку.
– Я… не стоит… У меня, возможно, аллергия.
– Вы не носите медицинского браслета с предупреждением.
– Я вообще мало что ношу.
– Верно.
Он оставил таблетки и чашку на низкой книжной полке, служившей также прикроватной тумбочкой. Натали сжала стакан, взглянула на улыбавшуюся собаку, на него. По спине снова поползли мурашки.
– Ладно, – дрожащим голосом пролепетала она, – кто вы?
Глава 4
– Я Доминик. Доминик Сан-Себастьян. Для друзей и родственников – Дом. – Он глядел ей в глаза, ища малейший проблеск узнавания. Если она изображает непонимающий взгляд, значит, чертовски хорошая актриса.
– Я кузен Сары, – добавил он.
Ничего. Глазом не моргнула. Брови не свела.
– Сара Сен-Себастьян Хантер, – продолжал он и, выждав секунду, решил выпалить из всех орудий: – Она внучка Шарлотты, великой герцогини Карленберг.
– Карленберг?
– Вы изучали документ, относящийся к Карленбергу. Вернее, дополнение к нему.
На мгновение показалось, что он задел за живое. Брови сошлись, губы сложились в знакомой гримаске. Она громко выдохнула и подвинулась к краю кровати, таща за собой простыню.
– Я не знаю ни вас, ни вашей кузины, ни ее бабушки. Теперь, если не возражаете, я бы хотела одеться и уйти.
– Куда именно?
Она мгновенно насторожилась:
– Я… не знаю…
Очевидно, она пыталась сообразить, куда идти, но ничего не вышло.
– Где… где я?
– Вероятно, это поможет.
Дом подошел к окну и раздвинул шторы. В комнату ворвался утренний свет. Снова появился великолепный вид на Дунай, картинный красный купол парламента и лес шпилей.
– О-о-о!
Завернувшись в простыню, как в сари, она подступила к стеклянной стене.
– Как великолепно.
– Узнаете здание?
– Вроде как. Может быть.
Судя по голосу, она далеко не была в этом уверена. И как отметил Дом, не прищурилась, не напрягала зрение, когда изучала величественное здание на другом берегу реки. Очевидно, очки ей нужны для чтения или для того, чтобы рассмотреть находящиеся вблизи предметы. Да, она носила их во время двух предыдущих встреч. Почти как щит.
– Сдаюсь.
Она повернулась к нему. Изящные ноздри подрагивали, паника туманила глаза.
– Где я?!
– В Будапеште.
– Венгрия?
Он хотел спросить, существует ли город с таким же названием в другой стране, но паника вызвала на ее глазах слезы. Она начала всхлипывать. Шумно, некрасиво, отчего пес вскочил, прижал уши, длинный узкий хвост вытянулся. Словно он чуял врага, но не знал, где искать.
– Все в порядке, – заверил Дом как собаку, так и женщину. Он подумал, что от нее пахнет рекой, но стал гладить ее волосы. Рекой, дизельным топливом и мягкой дрожащей женщиной, все еще теплой после сна. Так отличавшейся от сухой высокомерной особы, которая выгнала его из гостиничного номера. Его голос понизился до хрипловатого шепота:
– Все хорошо.
