скачать книгу бесплатно
– Не знаю, что твои ребята сказали мастеру, но здравый смысл вернулся к нему удивительно быстро, – заметил Ретиф по дороге к месту поединка, очерченному кругом.
– Они умеют быть убедительными! – бодро согласился лейтенант, шагая слева от командора и чуть позади него.
Дойдя до круга на арене, они остановились. Сейчас я получу то, ради чего трудился, подумал Ретиф, но хватит ли меня на то, что ждет впереди?
Толпа на трибунах волновалась. Было ясно, что командору придется нелегко. Чемпион, конечно, может не согласиться, он имеет полное право отдохнуть до следующего турнира, наслаждаясь плодами победы. Только для Ретифа это станет поражением, таким же окончательным, как и гибель на песке арены. Второй раз добиться своего маскарадом, наглостью и угрозами не получится.
Ретифу еще повезло: он поссорился с чемпионом у ворот. Обида заставит того принять вызов. Может быть.
Чемпион приблизился к Ретифу, окруженный судейской коллегией. Оба посмотрели друг другу в глаза. Блондин презрительно сощурился:
– Этот инвалид меня вызывает? Кажется, я где-то видел старого болтуна.
– О моей болтовне можешь не беспокоиться, юный лавочник. За меня будет говорить холодная сталь!
– Насадить тебя на вертел – не много чести! – Блондин порозовел и рассмеялся. – Седины не каждому прибавляют ума.
– Не много? Может быть. Если струсишь, чести будет еще меньше.
– Хочешь умереть здесь? Ради славы? Дело хозяйское, но я тебе не помощник.
– Чего не придумает сельский увалень, чтобы вывернуться. Такой сброд нельзя допускать до благородного боя!
Командор пристально глядел на блондина, пытаясь понять, насколько оскорбления задевают того за живое. Ставить вполне приличного парня в дурацкое положение было неприятно, но ничего другого не оставалось. Противника необходимо разозлить до такой степени, чтобы он забыл о заслуженной победе и согласился испытать судьбу еще раз. Кажется, он не любит упоминаний о торговле и лавочниках.
– Вернулся бы ты к своей капусте, дружок, – ухмыльнулся Ретиф. – Пока я не побил тебя своим мечом. Плашмя.
Некоторое время блондин угрюмо изучал командора.
– Хорошо, – сказал он негромко. – Встретимся на арене.
Еще один маленький шажок, подумал Ретиф, приближаясь к нарисованному кругу. Получится ли уговорить его на конный поединок?..
– Предлагаю конный поединок, – обратился Ретиф к судье. – Если, конечно, этот лавочник не боится и у него есть лошадь.
Последовали энергичные переговоры с представителями чемпиона; участники их размахивали руками и часто оглядывались на командора.
– Чемпион согласен встретиться с вами! – объявил наконец судья. – Днем или ночью, в жару или в холод, пешим или конным!
– Очень хорошо, – кивнул Ретиф. – Пусть оруженосец приведет моего коня.
Выбор его не был капризом: Ретиф прекрасно понимал, во что обойдется победа над чемпионом. В бою он уже не мог полагаться на свои ноги.
Когда-то эти неутомимые ноги легко вынесли его к перевалу Бифрост, навстречу разбойнику Мальдеди. Девять часов спустя Ретиф притащил тело разбойника, весом двести десять фунтов, вниз, в деревню. Притащил на спине, удерживая одной рукой; вторая была сломана.
Тогда Ретиф был совсем мальчиком – моложе своего противника на этой арене. Он принял вызов Мальдеди, брошенный всем желающим: сразиться без оружия на перевале, доказать, что ты уже не ребенок и можешь считаться мужчиной. Пожалуй, теперь приходится доказывать, что ты не слишком стар…
Подошел служитель, ведя Ночного Грома под уздцы. Оценить такого коня мог только большой знаток. Ретиф знал это очень хорошо. На неопытный взгляд – кляча, не более того. Командор, однако, в любой момент предпочел бы этого коня с императорским клеймом на боку целому стойлу на выставке.
Блондину подвели белого скакуна, крепкого и раскормленного. Вряд ли он такой уж стремительный, подумал Ретиф. Шансы повысились.
Прозвучали трубы, перекрывая гомон толпы. Ретиф поднялся в седло, не сводя глаз с противника.
– Ваше оружие, сэр! – сказал судья, подавая тяжелую палицу с длинными сверкающими остриями.
Массивная, неуклюжая: Ретифу не приходилось раньше пользоваться такой. Тонкостей обращения с дубиной Ретиф не знал. Блондин поступает умно, сказал он себе, улыбаясь. Имеет право выбирать оружие – и берет необычное. Все правильно.
Фицрейвен, стоя за барьером, имел мрачный и суровый вид. Не слишком-то он надеется на мои старые кости, подумал Ретиф.
Прозвучал свисток. Ретиф приблизился к противнику рысью, отведя палицу в сторону. Пока что он решил обращаться с ней как с коротким мечом. А дальше научится на опыте…
Белый конь пролетел мимо галопом и развернулся; Ретиф отбил палицей удар в голову, попытался достать спину противника, не смог. Коротка палица, подумал Ретиф, разворачиваясь в свою очередь, надо подбираться как можно ближе.
Последовал обмен ударами, не достигшими цели. Пользуясь неповоротливостью белого коня, Ретиф атаковал чемпиона с разных сторон, улюлюкая. Пусть тот разозлится как следует.
Блондин повертелся на месте, затем поднял коня на дыбы, стараясь достать противника тяжелыми копытами. Ночной Гром презрительно отступил в сторону; конь чемпиона едва не потерял равновесие.
Неплохо, великодушно согласился Ретиф. Но медленно, слишком медленно.
Командор ударил сверху, но в человека не попал: белый конь тряхнул головой, внезапно подставив ее под палицу. Выдохнув в последний раз, конь рухнул на песок. Блондин успел отскочить.
Ретиф на такое не рассчитывал: убивать животное ему было незачем. Конечно, атаковать противника сверху безопаснее, и правила не запрещают. В смертельном бою нет правил, кроме тех, которые человек устанавливает для себя сам.
Если он спешится, встречая противника на равных, преимущество, которое дает конь, будет потеряно. Вот он, противник, стоит, ждет, по лицу бежит тонкая струйка крови…
Мне нужна победа, на ней держится весь план, напомнил себе Ретиф. И он уже слишком стар, чтобы драться с молодыми на равных. Мысленно покачав головой, командор спешился. Некоторые поступки приходится совершать, даже если логика требует обратного. Противник – не бешеная собака, чтобы расправляться с ним, оставаясь в седле.
В ответ чемпион отсалютовал командору палицей.
– Достойный выбор, старик. Теперь тебе придется умереть, – с этими словами блондин двинулся вперед.
Ретиф остался там, где был, парируя удары, упреждая каждое движение противника. Когда палица Ретифа скользнула по виску чемпиона, тот отступил, тяжело дыша. Старик оказался не так прост: сдвинуть его с места никак не получалось. Командор стоял как стена, не уступая ни дюйма. Когда палицы скрещивались, удар отдавался в плече блондина, будто оружие встречало на своем пути гранитный валун. Чемпион осторожно двинулся вдоль нарисованной окружности.
Ретиф лишь поворачивался на месте, держась лицом к противнику, экономя силы. Отдавать инициативу – не слишком разумно, но командор не хотел показывать сопернику, как скованы его движения, не хотел впустую растрачивать силы, активно перемещаясь по арене. Руки пока хороши, не хуже, чем у других, а может, и лучше. Придется поработать ими.
Уклонившись от очередного удара, Ретиф зацепил челюсть противника, шагнул вперед и ударил его в плечо. Ошеломленный блондин быстро отступил. Сейчас бы использовать преимущество, но нельзя. Нельзя растрачивать силы на беготню по арене. Командор опустил палицу и оперся на нее. Где-то далеко шумела толпа; сверкал под солнцем песок, порывы ветра поднимали пыль над ареной.
– Шевелись, лавочник! Как тебе мой товар? Попробуй еще!..
Если парня все время злить, он потеряет осторожность. Должен потерять. И у Ретифа будет преимущество.
Атака блондина оказалась внезапной, но Ретифу удалось отразить удар. Чемпион молниеносно зашел с другой стороны; командор повернулся, успел перехватить палицу – и в этот момент пальцы левой руки взорвались. Голова закружилась, в глазах потемнело. С трудом удерживаясь на ногах, прогоняя смертельную слабость, командор усилием воли рассеял тьму и осмотрел руку. От двух пальцев осталась только кровавая мякоть; палица исчезла. Защищаться было нечем.
Голова гудела, каждый вдох резал легкие. Ноги начали трястись, с левой руки будто содрали кожу – вместе с мясом. Оказывается, он не в состоянии переносить боль так же стойко, как в молодости. Старость не радость.
Вот и пришел час, как тать в ночи. Неоткуда ждать помощи, некуда бежать. Собрать все силы, все остатки реакции и сообразительности. Или все потерять. На мгновение замешкавшись, преодолевая болевой шок, командор вытащил церемониальный кинжал: десятидюймовый клинок, богато украшенный драгоценными камнями. По крайней мере, он умрет с оружием в руках, лицом к противнику.
Шагнув вперед, блондин отбросил палицу.
– Или обыкновенному лавочнику не пристало делать благородные жесты, подобающие надменному рыцарю? – Чемпион рассмеялся, вынимая нож из-за пояса. – Пришел в себя, старик? Готов?
– Жест… дорого тебе обойдется, – пообещал Ретиф, с трудом ворочая языком.
Даже дышать было трудно. В нервах отдавалась боль от раздробленных костей и раздавленной плоти. Бледный лоб был покрыт холодным потом.
Чемпион приблизился вплотную; командор едва успел отступить, нож прошел в дюйме от него. Действительно, он разучился переносить боль. Долгие годы, проведенные на дипломатической службе, где оружием являются хитрость и изысканное коварство, не прошли даром. Сейчас, когда грубую силу надо одолевать грубой силой, он проигрывает.
Грубая сила без ловкости не работает, он это знал и раньше. Что ж, надо снова положиться на благоприобретенную изворотливость и находчивость. Ретиф постарался забыть о реве толпы на трибунах и сосредоточился.
Надо втянуть чемпиона в такую схватку, в которой у него не будет шансов. Пусть еще раз потеряет голову, пусть не сможет обратить себе на пользу молодость, быстроту и неутомимость…
– Так ты честный лавочник или балетмейстер? – прорычал командор как можно более убедительно. – Встречай меня лицом к лицу!
Блондин молча сделал обманное движение, взмахнул клинком – и не попал. Зато Ретиф сумел кольнуть чемпиона в запястье.
– Кабацкая драка – это другое. Старик, говоришь? А может, ты просто боишься моего клинка? Лицом к лицу, правая рука против правой руки?
Если парень на это купится, значит он еще моложе, чем выглядит, подумал Ретиф.
– Слыхал про такое, – кивнул блондин, обмениваясь уколами с командором. – Придумано специально, чтобы не выставлять старика на посмешище перед более ловким противником. Понимаю, ты надеешься меня подловить, но и я могу…
– Острие моего клинка к твоим услугам! – оборвал его Ретиф.
Выставив перед собой нож, глядя в глаза командору, блондин осторожно двинулся вперед. Еще ближе, пожалуйста, подумал Ретиф. Самую малость.
Неожиданно выронив кинжал, командор молниеносно вцепился блондину в запястье.
– А теперь попробуй вырваться, головастик, – предложил Ретиф.
Противники раскачивались, стоя нос к носу, глядя друг другу в глаза. Дышать было трудно, сердце страшно колотилось, левая рука превратилась в пульсирующий клубок боли, стекавший с пыльного лба пот заливал глаза, но хватка была крепкой. Блондин тщетно пытался вырваться.
Движением запястья Ретиф отвернул клинок в сторону, затем выдавил руку блондина кверху. Тот пытался сопротивляться, но тщетно.
– Я тебя не убью, – сообщил Ретиф, улыбаясь. – Но руку сломаю. В таком состоянии тебя снимут с поединка.
– Мне поблажки не нужны!.. – прохрипел блондин.
– А это не поблажка. Пока кости не срастутся, приятного будет очень мало, обещаю. Считай, я честно расплатился за свою руку.
Завернув надежно схваченную руку за спину противнику, командор надавил. Кости отчетливо хрустнули. Ну вот, можно отпустить… Бледный как смерть, задыхавшийся блондин с трудом удерживался на ногах.
На несколько минут воцарилась суматоха: работали врачи и судьи, звучали объявления и шумела непостоянная в своих симпатиях толпа, довольная провозглашением нового чемпиона.
К Ретифу протиснулся распорядитель в цветастом мундире Парадного полка. Командор поправил воротник, а заодно и регулятор микрофона.
– Имею честь объявить вам, сэр, что вы выиграли турнир и вам полагаются все почести сегодняшнего дня.
Распорядитель замешкался, сбитый с толку раскатами эха. Стоя под любопытными взглядами, Ретиф пытался разогнать тьму, едва не накрывшую его окончательно. Боль в раздавленных пальцах накатывала волнами, воздух, свистевший в горле, никак не мог справиться с удушьем. Слова будто доносились издалека, приходилось напрягаться, чтобы уловить смысл и устоять на ногах.
– Теперь же за преступления против мира и порядка внутри Империи именем императора я помещаю вас под арест, вплоть до суда. Приговор будет вынесен Верховным судом Фрагонара.
Ретиф перевел дыхание, собираясь с мыслями.
– Отлично! – пробормотал он. – Вы не смогли бы обрадовать меня больше, даже если бы захотели.
В просторном и роскошно убранном зале, известном как Небесный свод, собрались аристократы, сановники и пэры Лилии. Члены Верховного суда сидели на своих местах, не нарушая торжественной тишины.
Обвинение предъявило доказательства: выдавая себя за пэра Лилии и офицера Корпуса, обвиняемый нарушил законы Нортройяла и проявил неуважение к императорской власти, а также запятнал себя убийством, совершенным руками присягнувшего ему оруженосца. Что он хочет сказать в свое оправдание?
Ретиф сидел в одиночестве на скамье подсудимых, баюкая туго забинтованную руку, которая онемела от обезболивающего. Сейчас выяснится, насколько хорошо он подготовился к финальному испытанию. Готовился же он долго и тщательно.
В Галактике нет хранилища документов, сравнимого с архивами Корпуса, и Ретиф провел там не одну неделю, разбираясь в подробностях истории Нортройяла и предшествовавшей ему старой Империи. К архивным фактам добавился собственный богатый опыт. Осталось увидеть, выдержит ли шаткая постройка из традиции, преданий, слухов и старых записей испытание истиной. От этого полностью зависел успех задания. Кролику совершенно необходимо найтись в цилиндре, иначе выйдет нехорошо.
Вот они, перед ним, – люди, которых необходимо убедить. Следуя долгим и непростым путем, Ретиф добрался до высших сановников этого мира. Судьи Верховного суда, имперский архивариус, хранители Хартии, Кодекса, протоколов и ритуалов, на которых держится общество. Рисковать всем, ломая священный порядок турнира, было почти безумием, но как еще привлечь внимание столь избранной аудитории? Теперь, когда драма развернулась на глазах сотен тысяч зрителей, его выслушают. Только путаться в показаниях никак нельзя.
– Пэры королевства! – начал Ретиф, стараясь говорить ясно и отчетливо. – Обвинения в мой адрес основаны на предположении, что я выдаю себя за другого. С начала и до конца я лишь настаивал на своих правах старшего офицера и пэра Лилии. Как подобает Кавалеру, я стойко сопротивлялся всем попыткам лишить меня законных прав и привилегий. Весьма прискорбно, когда чиновники невысокого ранга проявляют неосведомленность в отношении статуса боевого командора Лилии. Но теперь, представ перед благороднейшими пэрами Нортройяла, я не сомневаюсь, что справедливость моих требований будет наконец признана.
Пока Ретиф переводил дух, прозвучал голос сурового седобородого судьи:
– Ваши претензии суду представляются безосновательными. Никто из присутствующих вас не знает. Если вы – потомок одного из перебежчиков, покинувших своих соратников-Кавалеров во времена изгнания, едва ли вам удастся снискать уважение достойных людей, сидящих в этом зале. Вы обманываете себя, полагая, что ваш маскарад может ввести в заблуждение высокий суд!
– Я не уроженец Нортройяла, – ответил Ретиф. – На это я и не претендую. И среди моих предков нет отступников. Не упускает ли высокий суд из виду, что одному из кораблей, не сопровождавших Кавалеров на пути в изгнание, удалось обмануть разведку Конкордиата и те, кто летел на нем, организовали противодействие вторжению?
Судьи, склонив друг к другу головы, принялись переговариваться и шуршать бумагами.
– Вы хотите сказать, что речь идет о корабле, на котором находились император Рокель и его свита? – спросил судья.
– Совершенно верно, ваша честь.
– В таком случае ваша история выглядит совсем неправдоподобной! – отрезал судья. – Когда император Ролан триумфально воссоединился со своими подданными здесь, в Нортройяле, в прошлом году, его сопровождал весь двор.
– Я коснусь этого позднее. Пока достаточно сказать, что я являюсь законным наследником…
– Совершенно недостаточно, могу вас уверить! – раздраженно оборвал Ретифа судья. – Не намерены ли вы указывать суду, какие доказательства считать достаточными?
– Простите, ваша честь. Я в состоянии доказать свое утверждение.
– Очень хорошо. Предъявляйте ваши доказательства, хотя не представляю, как они могут оказаться убедительными.
– Вот, ваша честь! – Ретиф извлек из плоской полевой сумки на поясе какую-то бумагу. – Подтверждение моей добросовестности. Не сомневаюсь, что суд признает подлинность офицерского патента и жалованной грамоты, выданной императором Рокелем. Прошу заметить, печати не сломаны.
Ретиф передал документ секретарю суда. Приняв перевитую выцветшей красной лентой и скрепленную тяжелыми сургучными печатями грамоту, секретарь передал ее председателю суда. Повертев грамоту в руках, судья сломал легко раскрошившиеся печати. Остальные смотрели с интересом, придвинувшись поближе.
Исполненный в старинном имперском стиле, с перечислением предков и почестей, документ был подписан императором, уже два века отошедшим в мир иной, и заверен тускло блестевшей золотой печатью. Даже судьям не каждый день приходилось видеть такую бумагу. Такой документ стоил целого состояния.
– Последний параграф я предлагаю прочесть вслух, – потребовал Ретиф. – Поправка, внесенная тридцать лет назад.
Помолчав, судья передал бумагу секретарю:
