скачать книгу бесплатно
Марбод растворил двери в сад:
– Озеро!
Но озеро мелькнуло и пропало. Прокатилась в хлопьях синего тумана яшмовая колесница, распустились и опали хрустальные орхидеи, из углов полезли красномордые твари, глаза как кубышки.
Чужеземец в ужасе схватил Марбода за руку, а потом вдруг сказал непонятное:
– Анаморфные изображения! Многомерные зеркала.
Точно колдун – назвал имена красномордых, и волшебство для него пропало.
Марбод поднял факел повыше:
Головоглазы сгинули, мелькнул лотосовый затон, опять из воды полезло, извиваясь…
– Да. Незаколдованного озера здесь нет, – сказал Кукушонок и вышел.
* * *
Они долго ходили по хрустальной пещере, которую древние зодчие превратили во храм: жемчужина, на которую глядишь изнутри, плетенье цветов и огней, гора как висячий сад. Тысяча Ванвейленов, тысяча Кукушонков, две тысячи факелов: мир, замкнутый снаружи, а изнутри безграничный, как человеческое «я».
Все это было очень красиво, и Ванвейлен полагал, что фокусы хрустальной пещеры, превращенной в святилище, могли бы собирать богатый урожай с ротозеев галактики, но никакого золота и алмазов Ванвейлен не видел. Храм был ограблен – или эвакуирован – много веков назад, и в нем не было ничего, кроме горного хрусталя и очень занятных миражей, обличавших в конструкторах храма великих умельцев по части световых фокусов. Те, кто делали храм из хрустальной пещеры, знали законы оптики и архитектуры не в пример лучше обитателей поместья, где у челяди в центре мира была кухня, а у господ – трапезная, и по полу в центре мира разбрасывали для тепла солому.
Оставались тайники. Но если Ванвейлен хотел что-нибудь отыскать в этой пещере, ему надо было как-нибудь избавиться от своего спутника. Репутация колдуна была здешним эквивалентом дипломатической неприкосновенности, но он не собирался ее укреплять, демонстрируя перед Марбодом новейшие достижения научно-технической революции.
Они прошли немного и вошли в новый зал: тот постепенно повышался пятью уступами, в которых Ванвейлен после некоторого колебания опознал ступеньки, хотя каждая ступенька была шириной со взлетную полосу. Над ступеньками стоял пустой трон, и под троном валялся череп хомячка.
Марбод взбежал по ступенькам и вспрыгнул на трон.
Ванвейлен бочком двинулся в сторону.
– Осторожней!
Одна из каменных половиц под Ванвейленом заскрипела и начала переворачиваться. Ванвейлен взмахнул руками. Куртка его нанизалась на каменный шип, торчащий сбоку. Несколько мгновений Ванвейлену казалось, что куртка удержит его на месте, но потом дрянная здешняя ткань треснула и разорвалась, и Ванвейлен полетел вниз.
– Эй, вы живы? – закричал Марбод, подходя к дырке.
– Спустите фонарь, – узнаю.
Марбод спустил фонарь. Ванвейлен огляделся и хмыкнул. Ступенька, видимо, была предназначена специально для дураков и проворачивалась на шарнирах. Под ней начиналась глубокая яма, в дно которой были вбиты заостренные колья с железными колпачками. Но за много веков в подземелье проникла вода, колья сгнили, и теперь Ванвейлен плюхнулся в затхлый суп из деревянных хлопьев. Ванвейлен пошарил под задницей и выудил оттуда парочку заржавленных наконечников.
Марбод свесился вниз.
– Ну и ну, – спросил он, – это они сами сгнили или это вы их заколдовали?
– Сами сгнили, – отозвался Ванвейлен.
Марбод кинул ему веревку и вытащил наверх.
Через полчаса нашли нефритовые полки с книгами: не истлевшие свитки, не доклады небу. Ванвейлен раскрыл кожаный том: в руках негромко хлопнуло, вспучилось серым. Кукушонок был куда проворней Ванвейлена: выбил книгу из рук и подхватил ее в мешок. И тут же – во второй. Мешок пошел прыгать, загудел. Что-то больно впилось в лоб, потом в щеку. Ванвейлен глянул: пчела с полосатым брюшком.
Поднес факел пониже к полу: целая россыпь костей.
– Господи, – сказал Ванвейлен, – сколько покойников.
Марбод Кукушонок решил, что под покойниками Ванвейлен имеет в виду не кости, а пчел, и кивнул. У аломов была такая легенда, что последние защитники города превратились в золотистых пчел. И точно: пчелы в этих местах были необычайно злые, нападали на человека без повода, а уж если какая затесается под доспехи…
– Хорошо еще, что весна, – сообщил Марбод. – Летом они бы успели нас заесть до смерти.
– И что нам с этим делать? – спросил Ванвейлен про колыхающийся мешок.
Марбод усмехнулся:
– Сидели бы в осажденной крепости – сбросили бы со стены. А так – выкурим и мед съедим. К весне, однако, мало осталось.
– И часто они живут в старых книгах?
Марбод осторожно поднес факел: на всех томах замерцали дырочки.
– Так уж их, сволочей, закляли, – сказал Марбод, – Книгочеями были, книгочеями и остались.
– А что вы ищете в этой пещере?
– Я с Медведем поспорил, что меня не сожрут.
Ванвейлену не понравилось, что Марбод врет колдуну.
– Неправда, – сказал он. – Вы ищете заколдованное озеро. А чего вы при этом хотите от меня?
Марбод внимательно поглядел на собеседника. Вдруг лицо его нахмурилось, и он спросил:
– Это еще что за штука?
Ванвейлен глянул вниз и остолбенел. Уходя с Марбодом, он отдал мешок со снаряжением прибежавшему к горе Бредшо, во избежание неприятностей. И только небольшой лазерный пистолет, сунутый им в карман куртки, остался на месте. Каменный шип порвал куртку, ствол высунулся из прорехи, предательски помаргивая линзой.
– Дайте-ка это сюда, – сказал Марбод.
Ванвейлен мертвой рукой вынул пистолет, впрочем, расписанный для конспирации зеленым и белым. К тому же в лазере имелся датчик, а на руке Ванвелена – толстый браслет, подававший датчику сигналы. Благодаря этому из лазера мог выстрелить только Ванвейлен.
Марбод подвертел в руках странную штуку, попробовал на зуб и принюхался. Штука пахла Ванвейленом. Глаза Марбода как-то странно зажглись. Несмотря на то, что ствол был не из металла, а из пластика, несмотря на то, что ни одно оружие в мире Марбода не имело такого кургузого вида и линзочки на конце, Марбод, казалось, чутье профессионала уловил в этой штуке что-то родное.
Вдруг Марбод оставил пистолет в покое и сказал:
– Где-то в горе есть дворец, во дворце озеро или река, в реке – меч последнего Белого Кречета.
– Последнего Белого Кречета? Но ведь вы тоже Белый Кречет?
– Последнего короля из рода Белых Кречетов, – уточнил Марбод.
– Марбод, строители этого храма знали гораздо больше, чем ваш народ. Золотой Улей разрушили, когда ваши предки завоевали империю. Здесь не может быть мечей ваших королей.
Марбод усмехнулся сразу тысячью отражений.
– Город разрушили век назад.
– Но песни…
– Певец в замке поет то, за что платит хозяин замка. Мы сожгли много городов, но Золотой Улей остался цел, а губернатор его поклялся в верности Ятуну Кречету и положил начало роду Мохнатого Синко. После гибели последнего из королей-Кречетов его младший сын бежал сюда, к своему верному вассалу, и сидел здесь еще полгода. Когда город взяли, узурпатор Шадаур Алом приказал его разрушить, а земли отдал Опоссумам. Город велел убить. Храм, однако, провалился сквозь землю, и некоторые поют, что в храмовом озере утонул истинный меч.
Марбод встал, встряхнулся, чтоб сошлись пластины на панцире.
Ванвейлен усмехнулся. В замке пели, что в мире сменяли друг друга века: золотой, яшмовый, хрустальный, железный, и не очень, видимо, ошибались. Не считая, конечно, того, что нынешнему, железному веку, не хватает железа даже на сплошные доспехи.
– Что же до здешних чудес, – сказал Марбод, – предки мои учили, что бог – это Свет, и что все прочие боги – его отражения и атрибуты, и они возводили залы и статуи из одного света, и свет открыл им о себе удивительные тайны, как вы это видите здесь.
– Почему же, – спросил Ванвейлен, – король Шадаур Алом не приказал меч выловить?
– Потому что этот меч испепелит руку любого самозванца, который до него дотронется, и Шадауру не очень-то хотелось разыскать меч, который сожжет ему руки.
Марбод помолчал.
– Мне, – сказал он, – давно нагадали, что в подземном храме я найду солнечный меч и помощника. А из предсказанного многое исполняется, особенно потому, что предсказано.
«Насчет солнечного меча можешь считать, что предсказание исполнилось», – подумал Ванвейлен, глядя на лазерный пистолет в руках Марбода.
– Помощника – в чем? – спросил Ванвейлен вслух.
Марбод испытующе глядел на него. Красивое, спокойное лицо, совсем не такое, как тогда, когда он на глазах Ванвейлена в Черной Деревне рубил пленников: «Ах вот не хотите, суки, выкупаться за двадцать ишевиков? А за десять мне вас кормить будет дороже…»
– Господин Арфарра, – сказал Марбод (а, это о том, кто поссорил его с королем), – очень сильный колдун. Чужеземный колдун. Люди, которые не боятся ни меча, ни виселицы, боятся чужеземных колдунов. Если бы, однако, нашелся другой чужеземный колдун, пусть даже и не очень искусный… Сила колдуна – в том, что думают о нем люди…
И замолчал. Он, Марбод, не будет торопить колдуна с ответом. Но и отказаться ему не даст. Прыгала саламандра на факелах, прыгали в мешке покойники из Золотого Улья, и души пластин панциря, крытые красным лаком, резвились в зеркалах, подобно маленьким драконам хрустального сада.
– Отдайте-ка мне эту штуку, – вдруг промолвил Ванвейлен, показывая на лазер.
– А что это?
– Не знаю, за троном лежало.
– Положите это лучше на место, – сказал Марбод, – тут полно всяких вещей, которые были сделаны еще до времени людей, а когда люди начинают пользоваться силами, которые существовали еще для них, может выйти черт знает что.
На этом разговор их в пещере закончился, и Ванвейлен сходил за пустой трон, чтобы отставить там лазер, – но, конечно, не оставил, а сунул за отворот сапога, потому что не так-то много у него было с собой таких штучек, чтобы расставаться с ними без крайней необходимости.
«Черт побери, – думал Ванвейлен, – только этого мне и не хватало! Хорошо, что он не предложил это Бредшо, у того и так язык чешется проповедовать среди местных крестьян. Стать истинным колдуном при истинном короле? Неужели этот мальчишка думает, что историю делают мечом, хотя бы и волшебным?
Но когда Ванвейлен вылез из пещеры, и увидел разрушенные стены, оплетенные павиликой, и стертую роспись на рассыпавшихся дверях, он вдруг вздрогнул и подумал: хотя похоже, что здесь триста лет историю делают именно мечом. Будто в этом мире закон исторического регресса вместо исторического прогресса.
* * *
Наверху было солнечно и шумно.
Лух Медведь нахмурился, увидев Кукушонка живым.
Развели костер, зажарили дичь, мешок с пчелами повесили над дымом. Марбод посадил Ванвейлена по одну руку, а Белого Эльсила, своего боевого друга, по другую. Еще дальше сел Бредшо: только эти двое чужеземцев и оказались среди охотников. Когда наелись, Ванвейлен стал расспрашивать о родословной солнечного меча, и Белый Эльсил рассказал ему следующую историю.
Когда аломы жили там, где ровно и песок, у короля их родились два сына: Ятун и Амар. Мать Ятуна и Амара принесла в приданое мужу драгоценный меч и яшмовое ожерелье. На свадьбе было сказано, что потомки меча и ожерелья покорят страну Великого Света.
Однако муж бросил женщину и детей, а драгоценные подарки отнял. Выросши, Ятун и Амар потребовали от отца вернуть приданое. Тот оказался. «Что делать? С одной стороны, надо отомстить похитителю родового имущества, а с другой – нельзя поднять руку на отца. Как ни решить – все зло, а откажешься выбирать – прослывешь трусом». В таких случаях гадают на постороннем, и посторонний нагадал: можно убить отца. Но прибавил: сделав это, вы завладеете страной Великого Света, но навлечете на нее проклятье и раздоры. Но так как ожерелье с мечом были очень красивые, то Ятун и Амар пошли и убили отца.
– А потом? – спросил Ванвейлен.
– Потом Амар забрал себе ожерелье, а Ятун – меч. Завоевали страну Великого Света, разделили ее и поссорились. Род Амара до сих пор правит на востоке, а дом Ятуна пресекся и меч сгинул.
– Не сгинул, – поправил Белый Эльсил, – а спит на дне озера и ждет истинного короля.
– Стало быть, – подытожил Ванвейлен, которому в свете недавнего предложения Марбода не терпелось узнать всю подноготную волшебного меча, – Страна Великого Света распалась на кусочки по причине родового проклятия. А отчего утонул меч? Новое проклятие?
Что-то хрустнуло. Это Кукушонок сломал двурогую стрелу и кинул обломки в огонь. Листья катальпы укоризненно зашумели. Один из дружинников всполошился, стал вылавливать из огня железный наконечник.
Белый Эльсил поднял голову с колен Марбода и посмотрел на Ванвейлена. Он был зол на чужеземца за то, что Марбод пощадил его и его золото, за то, что из-за чужеземца Марбод не взял Эльсила с собой в подземный храм, и особенно – за последний вопрос.
– Меч утонул не от проклятия, – сказал Эльсил, а от женского коварства. Дочь последнего Ятуна понесла от дворцового пажа. Король прелюбодея казнил, а дочь отдал рабу.
– Вольноотпущеннику, – поправили сзади.
Эльсил усмехнулся.
– Ну, вольноотпущеннику. Ведьмино отродье, приплыл в корзинке. Имя дали – просто Алом, как всем незаконнорожденным. Король, конечно, сделал потом зятя дворцовым управляющим.
«Гм, – подумал Ванвейлен, – интересно, король зятя сделал управляющим, или управляющего – зятем?»
– А женщина, чтобы отомстить за смерть возлюбленного, приказала мужу убить отца и братьев. Рабу самому на такое не решиться.
Тут один из дружинников поднял голову, и увидел, что прибежал лесной дух-щекотунчик с глазами как плошки и сел меж ветвей катальпы. Но дружинник был глупый, и подумал, что щекотунчик прибежал на запах бузы и жареной дичи.
А Лух Медведь вскричал:
– Что ты брешешь! Отец первого короля Алома – сам Шакуник! Всех великих королей вынимали из корзинок и птичьих клювов!
Белый Эльсил усмехнулся.
– Все равно престолом он завладел незаконно… Это-то вы не будете оспаривать?
– Почему? – спросил Бредшо. – Потому что захватил его убийством?
Белый Эльсил покачал головой.
– Нет. Когда Шадаур Алом получил королевство, все родственники его жены по мужской линии были мертвы, а имущество по закону при этом переходит к старшей дочери. Не считая, конечно, вдовьей части. И вот вдова убитого короля Ятуна затворилась, три года жгла свечи. Наконец покойник явился: совсем как при жизни, только голову держал под мышкой. «Боги, говорит, меня отпустили до утреннего прилива».
