скачать книгу бесплатно
Шеболев сидел перед полпредом, шумно дыша, как большой бело-рыжий сенбернар, страдающий от жары, и Панков заметил, что кожа на его руках, торчащих из рукавов короткой форменной рубашки, обгорела и покрылась белой шелухой.
– Хотите, я вам приведу простой пример? – продолжал русский полковник, – Так получилось, что Арсаева восемь лет назад поймал именно я. Ваха был из хорошей семьи, его отец чеченец-аккинец, он руководил Первым медицинским, а здесь никуда не поступают без взяток. Мне предлагали, чтобы отмазать Ваху, полмиллиона. Потом миллион. А потом Ваха получил двадцать пять лет и поехал в колонию в отдельном купе с двумя конвоирами. Оба холостые, в здешних местах женитьба стоит дорого, молодые люди не могут себе позволить жену. На первой же остановке оба конвоира вышли попить чайку, а Ваху они оставили непристегнутым. Ваха вышел из вагона, сел в подъехавшие «Жигули» и был таков. А оба конвоира вскоре женились.
Панков помолчал.
– Если вы действительно хотите бороться с терроризмом в республике, – сказал Шеболев, – то вы должны создать особую группу при ФСБ. Группу, которая никому не подотчетна. Группу, которая имеет все полномочия забирать тех людей, которых она сочтет нужным, и делать с ними все, что сочтет нужным, не взирая на звонки и угрозы.
– Такую, как группа «Юг»? – уточнил Панков.
Шеболев ощерился и вдруг сжал правый кулак, словно натягивая воображаемый поводок.
– Арзо, – сказал Шеболев, – сидит у нас на цепи, и не дай бог этому волку раскрыть пасть не в ту сторону и вцепиться не в ту курицу. Порву.
***
Министру строительства Магомедсалиху Салимханову очень не нравилось, что он сидит в СИЗО по статье «попытка убийства», и еще больше ему не нравилось, что дело, ввиду его особой значимости, расследует лично прокурор Правобережного района Багаудин Арифов.
Дело в том, что три года назад Магомедсалих Салимханов убил сына Арифова.
Убийство это произошло при следующих обстоятельствах.
Магомедсалих, Али Арифов и еще несколько человек, входивших в окружение Ниязбека, занимались нефтью. Нефть забирали бензовозами прямо с узлов переработки и везли через Бараний туннель на территорию сопредельной Южной Аварии. Обратно через туннель возили спирт. Иногда нефть забирали не с узлов переработки, а из врезок в трубопровод, но так или иначе, вся нефть была без документов.
Это был такой популярный промысел в республике, что двести километров горной дороги, которая шла до Бараньего туннеля, даже расширили и заасфальтировали, но все равно через каждые два километра в ущелье валялся сгоревший бензовоз, потому что водители засыпали за рулем или лихачили.
Однажды на узел нефтепереработки, с которого забирали нефть, нагрянула прокурорская проверка. Магомедсалих не счел это дело за серьезное и пошел к Али. «Помоги, – сказал Магомедсалих, – если надо, мы заплатим». Дело действительно закрыли: стоило это сто пятьдесят штук, и для друзей это были немалые деньги.
Спустя некоторое время накрыли еще парочку бензовозов, заправлявшихся у трубопровода. Это были бензовозы их друга Сергея. У Сергея не оказалось денег, чтобы закрыть дело, и Али сказал, что сам все уладит, но что за это часть доли Сергея перейдет ему.
Таких случаев произошло пять или шесть за год, а потом как-то раз взяли друга Магомедсалиха по имени Мурад. Его обвинили в убийства бурового мастера. Магомедсалих пришел к сыну прокурора просить о закрытии дела, и тот сказал, что это будет стоить двести тысяч. «У него нет таких денег», – ответил Магомедсалих. «Так что ж я могу сделать, – последовал ответ, – он же его убил! Он сам всем рассказывал! Если у него нет денег, пусть отдает бизнес. У него пять бензовозов, пусть отдаст два».
Магомедсалих вернулся домой сильно озадаченный. Дело в том, что Мурик действительно убил бурового мастера, потому что тот завел собственные бензовозы, но он никогда об этом не трепался. Единственный раз, когда Мурик проговорился, был, когда они сидели вместе, пьяные в ночном клубе, и в их компании был сын прокурора. Али Арифов был не так пьян, как другие, и Магомедсалих вспомнил, как он расспрашивал Мурада о покойнике.
Магомедсалих поразмыслил еще и понял, что всякий раз, когда менты брали бензовозы, они точно знали, где они будут, так, как будто их кто-то наводил. Еще Магомедсалих понял, что в результате этих проверок доля его и его друзей в бизнесе сократилась до сорока процентов, а доля Али возросла до шестидесяти.
После этого Магомедсалих взял ствол, сел в машину и поехал к Али Арифову. Было три часа ночи; Али отворил ему, отчаянно зевая. Он был в шлепанцах, и поверх его бедер было замотано полотенце. Они прошли в кухню, и через раскрытую дверь Магомедсалих заметил, что в спальне спит пьяная проститутка. Магомедсалих сказал Али все, что он о нем думает, и потребовал, чтобы тот вернул бизнес и выпустил Мурада. Еще Магомедсалих потребовал триста тысяч долларов. Сто пятьдесят тысяч взамен тех, которые получил Али, и еще столько же за моральный ущерб. Али засмеялся:
– Ты бандит, а я сын прокурора. Как я решу, так и будет.
Магомедсалих вытащил из-за пояса пистолет и сказал:
– Клянусь Аллахом, ты вернешь все, и ты извинишься перед Муриком.
– Серьезный ствол, – ответил Али, – как ты думаешь, сколько ты получишь за него лет?
В следующую секунду Магомедсалих выстрелил.
Следствие так ни до чего и не докопалось, но прокурор Правобережного района знал, что его сына убил Магомедсалих, и все это знали. «Если бы это был не Магомедсалих, а Сергей или Хизри, – говорили все, – то они бы убили и проститутку, спавшую в соседней комнате. Только Магомедсалих мог в такой ситуации оставить женщину в живых».
***
Ниязбек приехал к полпреду спустя два дня после убийства брата. Панков молча смотрел из окна, как во двор пансионата заезжает колонна джипов, и как из них выпрыгивают черноволосые парни с автоматами.
В кабинет полпреда Ниязбек зашел вместе с тремя друзьями. Несмотря на жару, он был в рубашке с длинными рукавами. От него, как и в прошлый раз, пахло дорогим одеколоном, и только в лице что-то странно изменилось. Панкову понадобилось несколько минут, чтобы понять, что Ниязбек не брился два дня.
Двоих из спутников Ниязбека Панков узнал сразу. Это были хромец Хизри и смуглый чернобородый Джаватхан. Третий представился как Магомед-Расул.
Магомед-Расул оказался из какого-то ремонтного управления, Джаватхан был замминистра по налогам и сборам, а Хизри был просто Хизри.
– У меня к тебе просьба, – сказал Ниязбек, – отпусти Магомедсалиха.
– Исключено.
– Ты делаешь ошибку. Магомедсалих – мой друг.
– Я знаю, что он твой друг. Я не сомневаюсь, что у него были причины сделать то, что он сделал. Наверняка это были важные причины. Может, вице-спикер обозвал нехорошим словом его кошку, а может, мама вице-спикера когда-то не подала воды бабушке Магомедсалиха. Но мне нет дела до его причин. Человек устроил перестрелку на глазах половины парламента и трех телекамер! Если этого недостаточно, чтобы посадить человека, то что – достаточно?
– Чушь какая-то, – бухнул Джаватхан, – человек такие дела делал, а его за драку посадили. Неудобно как-то!
Глаза российского чиновника сделались цвета жидкой ртути.
– Вы хотите сказать, что его лучше посадить за убийство? Могу обеспечить.
– Послушай, Владислав Авдеевич, – сказал Ниязбек, – это хороший парень. Может, он не такой умный, как ты, но он храбрый и честный. Ему всего двадцать семь лет, и у него через две недели чемпионат мира в Токио. Отпусти его на чемпионат, дай ему выиграть. Он вернется и сам придет в тюрьму. Я гарантирую.
– Нет, – сказал Панков.
Ниязбек поднялся.
– Ну ладно, – сказал он, – потом не говори, что я тебя не просил.
Панков вышел провожать гостей в приемную.
– Послушай, Ниязбек, – спросил он вполголоса, – что тебе сказал Ваха?
– Какой Ваха?
– Ваха Арсаев. С которым ты встречался на похоронах.
– Ты, наверное, обознался, – ответил Ниязбек. Помолчал и добавил: – Оставь это дело.
– Какое?
– Ты требуешь расследования убийства моего брата. Не делай этого.
Панков помолчал и спросил еще тише:
– А почему ты небритый?
– Что?
– Мне говорили, что у вас… ну, что люди отращивают бороду, когда они дали обет кровной мести. Ты что, отращиваешь бороду?
Ниязбек рассеянно провел рукой по лицу:
– Ох ты, – сказал он, – оброс, как ерш. Три дня на ногах. Сейчас побреюсь.
***
Из резиденции полпреда Ниязбек поехал домой к одному человеку, которого звали Дауд. Когда Ниязбек заехал во дворе, он увидел там несколько машин. Дауд заметил, что Ниязбек узнал номера машин, и, после того, как они обнялись, Дауд сказал:
– Он хотел бы с тобой поговорить.
Ниязбек пожал плечами и пошел вверх за Даудом.
У дверей гостиной толклась охрана, а в самой гостиной за накрытым столом одиноко сидел Гази-Магомед Асланов. Он сидел, обхватив полупустую уже бутылку сардельками пальцев, и по одутловатому его лицу стекал пот.
Будучи главой «Аварнефтегаза», Гази-Магомед Асланов являлся формально самым крупным хозяйственником республики. Республика добывала около миллиона тонн превосходной легкой нефти без примеси серы, превосходившей по качеству Brent и приближавшейся к марке Basra light. Нефть вывозилась из республики тремя способами.
Во-первых, она шла по нефтепроводу, и на каждый километр этого нефтепровода приходилось по пять-шесть врезок.
Во-вторых, нефть грузили на баржи и вывозили в море, где ее и скупали танкера. Танкер мог и сам загрузиться нефтью в порту, но тогда эта нефть была бы легальная и обошлась бы раза в полтора дороже.
В-третьих, нефть вывозили через туннель на Бараньем Перевале в сопредельную Южную Аварию. В ту сторону по туннелю шли цистерны с контрабандной нефтью, а в обратную шли цистерны с контрабандным спиртом. Туннель охраняла горная бригада, призванная не допустить в республику экстремистов и террористов. Бригада брала по сто долларов с каждой машины.
Нефтяной промысел был для самых разных людей. У одних были десятки бензовозов, но в горах были люди, которым принадлежал один бензовоз на две-три семьи. Эти люди покупали нефть на узле сортировки и платили за проезд всем, кто мог взять с них деньги.
Таким образом, «Аварнефтегаз» добывал около миллиона тонн нефти, но его генеральный директор и сын президента Гази-Магомед Асланов контролировал продажу не более чем двухсот тысяч тонн. Ниязбек контролировал гораздо больше.
При виде Ниязбека Гази-Магомед попытался встать, но он слишком много весил и слишком много выпил.
– Ниязбек, я очень сожалею, – сказал Гази-Магомед, – Скажи, я могу что-то сделать?
– Да, – ответил Ниязбек, – ты мог бы перестать пить, как свинья. Чтобы не быть таким позором для своего отца.
Повернулся и вышел.
Гази-Магомед молча смотрел ему вслед, и вместе с потом по его лицу катились слезы.
***
Гази-Магомед впервые увидел Айзанат, свою покойную невестку, когда ей было семь лет, и она училась в одном классе с его младшим братом Гамзатом. В следующий раз он увидел ее только через двенадцать лет, когда они с братом впутались в какую-то глупую историю и приехали к Ниязбеку поблагодарить за помощь. Гази-Магомед уже тогда был очень полным, и его брат всегда звал его дураком. Отец тоже его недолюбливал и говорил: «Слушайся брата».
После того, как Гази-Магомед увидел Айзанат, он впервые решил заработать много денег, и сделать это отдельно от брата. Вскоре Гази-Магомед познакомился с парнем по имени Миша. Миша очень оживился, узнав, что отец Гази-Магомеда – бывший первый секретарь компартии республики, и предложил Гази-Магомеду очень простое дело. Всего-то и надо было, что ходить по банкам и получать кредиты. Это оказалось удивительно просто. Миша приводил Гази-Магомеда в кабинет, тот говорил те слова, которым научил его Миша, и подписывал договор.
За короткое время они набрали кредитов на пять миллионов долларов. Гази-Магомед знал, что он возьмет все эти деньги и принесет их Айзанат, и может быть, она после этого решит, что он не такой толстый. Гази-Магомеду даже не пришло в голову, что деньги, собственно, достаются не ему, а Мише. Он бы так никогда это не и не понял, если бы в один прекрасный день раз Миша не взял его с собой на чей-то день рождения.
Это был день рождения очень влиятельного бандита, и все дарили ему часы, мобильники и даже машины. Что же касается Миши, то он скромно положил руку на плечо Гази-Магомеда и сказал:
– А я дарю тебе этого дурака. Он уже взял на себя пять миллионов долларов и возьмет еще столько же, потому что деться ему уже некуда.
После этого Гази-Магомеда отвели в подвал и там он просидел две недели, время от времени подписывая какие-то бумаги. В конце второй недели дверь подвала отворилась, и в нее спустился Ниязбек. Он вывел Гази-Магомеда наружу, и когда они проходили мимо хозяина дачи, тот стоял по стойке смирно и даже попытался поцеловать Ниязбеку руку.
На следующий день они вернулись в Торби-калу. Гази-Магомеду было стыдно. Он сказал Ниязбеку, что он хотел бы отдать ему долю в бизнесе, но Ниязбек сказал:
– Не надо. Я с родичей доли не беру. Моя сестра выходит замуж за твоего брата.
Гази-Магомед женился только два года спустя после смерти Айзанат. К этому времени он растолстел еще на двадцать килограмм и стал безнадежным пьяницей.
***
Утро во вторник началось с народных волнений.
Волнения имели место перед мэрией. Человек двести стояли у памятника Аслудину Асланову с плакатами «Шарапудин – вор!» «Руки прочь от Расула», – и тому подобными, и когда милиция стала теснить митингующих, у одного из участников митинга из-за пазухи выпала граната. По счастью, она не взорвалась, но владельца гранаты забрали в ментовку как террориста и выпустили только спустя два часа, когда выяснилось, что он является троюродным братом замначальника ГИБДД Бештойского района. Это обстоятельство, по-видимому, послужило ему заместо алиби.
После этого толпа перебралась от мэрии к резиденции полпреда, и Панков приказал выяснить, в чем дело.
Дело оказалось до крайности простым и началось три дня назад, когда в двухстах километрах от Торби-калы, в море, где была расположена местная нелегальная нефтяная биржа, танкер государственной компании «Авартрансфлот» заправился нефтью из маленькой баржечки. Руководил «Авартрансфлотом» некто Сапарчи Телаев.
По какой-то причине капитан баржи потребовал за нефть больше, чем в прошлый раз. Капитан танкера возмутился и отказался платить вовсе. Возможно, если бы баржечка принадлежала бы какому-нибудь лоху, это и сошло бы ему с рук. Но баржечка принадлежала мэру города Торби-кала Шарапудину Атаеву, и командовал ей ее двоюродный племянник.
Племянник мэра со вооруженными людьми поднялся на борт танкера и забрал те деньги, которые он хотел за товар. Кроме этого, они забрали с собой все деньги, которые нашли на танкере, и все бывшее там оружие. Им, однако, не хватило ума испортить средства радиосвязи.
Поэтому, когда баржечка причалила в порту, ее уже ждали. Победителей избили, оружие и деньги отобрали. При этом случилась маленькая перестрелка, но так как никто не заявлял о ней в милицию, милиция предпочла не обратить на это дело внимания.
Спустя два часа к дому Телаева подъехали машины мэра Торби-калы Шарапудина Атаева. Мэр лично позвонил главе «Авартрансфлота» и заверил, что не позволит своему племяннику требовать за нефть больше, чем раньше, но попросил вернуть деньги и оружие. На это Сапарчи Телаев ответил, что оружие досталось ему в честном бою и что ничего, кроме задницы ишака, мэр не получит.
После этого случилась перестрелка чуть побольше, но так как милиция привыкла к автоматным выстрелам во дворе Сапарчи Телаева, она предпочла не обратить на это дело внимания.
Мэр города обиделся и отдал соответствующие распоряжения, и когда утром Сапарчи проснулся, он обнаружил, что в его городском особняке отключены не только свет и тепло, но даже канализация. Сапарчи взял людей и поехал к начальнику горводоканала поговорить о справедливости. В ходе разговора в ворота здания водоканала попала граната из РПГ-7, но так как начальник не обратился в милицию, она предпочла не регистрировать происшествие.
После этого разговора начальник горводоканала немедленно подсоединил особняк Сапарчи к канализации, хотя мэр строго-настрого запретил ему это делать до тех пор, пока Сапарчи не вернет деньги и оружие. Мэр города огорчился. Начальника горводоканала уволили.
Это был человек очень уважаемый, а главное – представитель одного из самых многочисленных кланов республики. Все его родственники были возмущены увольнением и вышли на площадь, и от этого и получилась демонстрация.
***
Обе стороны конфликта прибыли в полпредство через два часа. За эти два часа толпа на площади загустела, как каша, из которой выпарили воду, и к ней прибавились какие-то люди, которые ходили, помахивая автоматами, как дворники помахивают метлой. Вся картина вместе чрезвычайно напоминала подготовку к съемках фильма о штурме Зимнего.
Когда полпред пришел в кабинет, все участники встречи уже были на месте. Мэр города расхаживал взад-вперед перед дверью, и синие глаза на его смуглом лице горели, как два газовых факела в ночи. Глаза Атаев унаследовал от матери-казачки, а широкое лицо – от отца-ногайца.
Сапарчи Телаев сидел за столом в короткой черной футболке, рельефно обтягивавшей плечи и мышцы. Ничего подобного Панков не видел с тех пор, как смотрел фильм «Терминатор-2». Чтобы так выглядеть, глава «Авартрансфлота» должен был проводить в тренажерной весь рабочий день. Было непонятно, когда он умудряется руководить госкомпанией.
– Слушай, – говорил Сапарчи, – этот твой Махач, он ничего не понимает в бизнесе! Он заливает нефть, а потом он требует цену как за бензин!
– Он требует ту цену, которую ты платишь Гамзату, – возразил мэр города. – Почему ты Гамзату платишь одни деньги, а мне – другие?
– Потому что ты не сын президента, – отвечал Сапарчи, – когда это бывало, чтобы тонна, которую продает сын президента, стоила столько же, сколько тонна, которую продает мэр!
