скачать книгу бесплатно
– Можно заказать визитки? – спросил Валерий.
– Нет, – сказала девушка, – у нас временно испортилось оборудование. Мы сейчас только закатываем права и документы.
Валерий вынул из кармана сто долларов и сказал:
– Закатайте.
– Это что, – засмеялась девушка, – ваши права?
Валерий подмигнул и сказал:
– Разве это права? Права нынче – девятимиллиметровые.
Девушка улыбнулась.
– Вы сегодня свободны? – спросил Валерий, – я приглашаю вас на ужин.
Девушка озадачилась и неуверенно сказала:
– Вы нахал.
– Вы такая грустная, – сказал Валерий. – Просто мне хотелось как-то позабавить вас. Правда. Вы во сколько кончаете работу?
– В шесть.
– Прекрасно. Я здесь буду без пяти шесть.
Выйдя из библиотеки, Валерий поймал такси и поехал обратно к «Межинвесту».
По возвращении от начальства Сергей сдал эксперту, на всякий случай, две банки купленного в киоске пива. Эксперт обещал ему попытаться установить, принадлежит ли банка, купленная в киоске, и банка, в которую была заложена взрывчатка, к одной партии. Правда, это времени на это должно было уйти порядочно.
Вернувшись к себе в кабинет, Тихомиров принялся за черный портфель, который так неосмотрительно отдал ему молодой Митя, заведовавший электроникой. В портфеле лежали, собственно, не фотографии, а аккуратно распечатанные компьютером цветные картинки с лицами посетителей. Каждая картинка, форматом 9 на 20, имела сзади хитроумную пометку из цифр и букв.
После взрыва на Пятницкой Дмитриев перефотографировал дюжину людей Сазана. Теперь лейтенант аккуратно выстроил стопку из банковских листов – справа, а стопку фотографий, сделанных Дмитриевым, – слева. Сначала он пересмотрел карточки Дмитриева, а потом принялся за банковские. Штук шесть из людей Сазана красовались на банковских фотографиях. На обороте всех шести карточек код кончался буквами «EN», из чего Сергей вывел, что и остальные фотографии под буквой «EN» относятся к людям Сазана. Таких картинок набралось еще четыре.
Сергей переложил листы в папку и отправился с ней в подвал, туда, где недавно поставили цветной ксерокс, подаренный дружественными полисменами штата Миннесота. Сергей отдал папку человеку, приставленному к ксероксу. Ксерокс зачавкал, загудел и озарился изнутри: на поддон стали вылетать первые копии.
Вскоре в подвал спустился Чизаев.
– Пустое дело, – сказал Чизаев, увидев, что печатает ксерокс. – Случайных свидетелей у Сазана не бывает. Если ты его поймаешь – то только с согласия его клиентов.
Сергей вынул листы из поддона. Чизаев протянул копировальщику месячный проездной на апрель и попросил отксерить две штуки.
– Зачем тебе, – поинтересовался Сергей, – ведь бесплатно дают?
– А для жены, – пояснил Чизаев.
Когда Сергей поднялся в свой кабинет, на его столе лежала записка от эксперта, относительно сходства между купленной им банкой пива Heineken и банкой, послужившей упаковкой для бомбы. Сергей удивился таким быстрым результатам экспертизы, но записка извещала, что купленная им банка вообще не есть Heineken, и не совсем суть пиво. Банка была произведена на заводе в Воронеже, якобы по лицензии, и состав ее жести не имел никакого отношения к фрагментам взорвавшейся оболочки.
Не то чтоб Сергей на что-то надеялся, но записка никак его настроения не улучшила.
Было уже около четырех пополудни, когда на столе Сергея зазвонил телефон.
– Сергей Александрович? Это Дмитриев. Я тут в Черносвитском переулке пью чай у одной милой старушки. Я думаю, вам любопытно будет послушать. Дом тринадать, блок пять, квартира 7. Захватите с собой мои фотографии.
Сергей сунул отксеренные листы в папку и поехал в Черносвитский.
Старушка походила на тряпичный сверток, с верхушки которого глядели в мир грустные и цепкие глаза цвета растворимого кофе. Рядом прыгала собака с короткими ножками и розовым брюхом.
– Итак, Лидия Михайловна, – сказал Дмитриев, – в пять утра вы стояли у двери подъезда.
– Да, – сказала Лидия Михайловна, – я, знаете ли, привыкла выгуливать собаку рано. Мой Боречка очень возбудимый мальчик, и если выгуливать его поздно, то в сквере будут другие собаки, и он непременно поссорится. К тому же это такие, знаете ли, большие собаки. Сейчас развелось множество хозяев, которые держат собак, чтобы защищаться от преступников, и все это очень злые собаки. Мой Боречка ужасно нервничает. А потом, сейчас множество бегунов. Очень рано они не бегают, наверное, они боятся всех этих бандитов. Я бы тоже боялась ходить по улицам в пять утра, если бы не Боречка.
Сергей посмотрел на Боречку с короткими лапками и живо представил себе, как он охраняет владелицу от бандитов.
– Итак, – вежливо перебил Дмитриев, – в пять вы были в подъезде. И что вы увидели?
– Машину, – сказала старушка, – у нашего дома остановилась машина. В пять утра, точнее, в пять часов три минуты! Я очень удивилась и раскрыла дверь. Я думала, что это в наш подъезд. Это была такая заграничная машина, цвета кофе со сливками, но я не знаю ихних марок. Но человек, который вышел из машины, пошел совсем в другую сторону, а машину он так и не выключил. Он завернул за угол и пошел по Вьюжному переулку. У него была с собой такая черная сумка. Я немножко удивилась, и вышла с Боречкой. А я шла как раз за этим человеком, только я, конечно, от него отстала. Когда я дошла до конца переулка, я увидела, как этот молодой человек стоит у крыльца этой фирмы с зеленым ковриком. Мы все зовем ее «зеленый коврик». Тут я подумала, что это ихний служащий, или какой-то курьер, потому что он бог знают когда работают, у них в два часа ночи свет горит! Но мне тогда еще показалось странным, что он не выключил машину. Ведь если он служащий, то почему он не выключил машину? А если он приехал на минутку, то почему он не остановился прямо перед зеленым ковриком?
– И что этот человек делал на крыльце? – спросил Дмитриев.
– Да вроде как потоптался на крыльце, да и пошел обратно. Мне показалось, что он никого не застал в такую рань.
– А пакет с мусором? Вы видели, чтобы он положил пакет с мусором на крыльцо?
– Пакет я, конечно, увидела, когда проходила мимо. Я еще хотела его поднять, а потом подумала: вот еще! Но, конечно, я не видела, чтобы этот человек клал пакет. Ну вы сами посудите, если бы я увидела, что молодой человек едет в такую даль, чтобы выбросить мусор, я бы очень удивилась!
– Но вы не все время его видели? Когда он подошел к двери банка, вы еще находились за углом?
– Да, я даже удивилась, что он так недалеко ушел. Я бы в его годы ой куда убежала, пока такая старуха дошла до угла.
– А что было дальше?
– Он сошел с крыльца и пошел обратно. Он прошел мимо меня, и я придержала Боречку.
– А его сумка, – спросил Тихомиров, – как он нес сумку, – так же, как и туда?
Старушка поглядела на него удивленно.
– А вы знаете, – сказала она, – вы правы! Он туда нес эту сумку, словно в ней были перепелиные яйца, а обратно он ее тащил, как кота за хвост.
– Вы могли бы описать этого молодого человека?
– О да, на улице было уже светло. Это был высокий молодой человек, лет тридцати, худой и в синих джинсах. У него был очень неприятный взгляд: глаза бегали, как мыши. Знаете, я никогда не доверяю людям с таким взглядом. Зимой я переходила сугроб… Сергей вытащил из нагрудного кармана отксеренные листы и спросил:
– Лидия Михайловна, его нет среди этих людей?
Старушка долго изучала снимки.
– Есть, – сказала она, – вот этот.
И ткнула пальцем в снимок наглого белобрысого парня со странно выпученными глазами и шеей, изогнутой на манер носика чайника.
– Вы уверены, – переспросил Сергей.
– Я была учительницей пения в школе, – оскорбилась старушка. Вы знаете, что такое учительница пения? Это учительница, которая ведет уроки во всех классах школы, а у нас их было А, Б, и В, и она ведет эти уроки один раз в неделю. Я называла по имени всех моих учеников. Мои коллеги это подтвердят.
– Но даже учеников вы видели несколько раз. А здесь – один раз, еще на рассвете.
– Я его не один раз видела, – сказал старушка. – Я его прекрасно запомнила, когда он ударил Боречку!
– Ударил Боречку? Где, когда?
– Месяц назад. Он стоял со своими товарищами в скверике, и, кажется, пил. Боречка подбежал к нему, и этот молодой человек его просто ударил! А остальные загоготали!
– А среди этих снимков нет фотографий этих остальных?
Старушка склонилась над карточками.
– Вот эта, – сказала она, – и эта. И эта.
Третье фото, на которое указала старушка, было фото Валерия Нестеренко.
– Скажите, – спросил Сергей, – а машину его вы могли бы описать?
Старушка покачала головой.
– Нет, – объяснила она, – вы понимаете, у нас в школе учились дети, а не машины. Это была красивая машина, цвета кофе с молоком.
– А номер вы случайно не помните?
– Нет, – сказала старушка, – номер я не помню. Я пришла и записала его на бумажке, а Боречка взял эту бумажку и съел.
По углам маленького проходного дворика еще лежал снег, молодой разбитной дворник гнал метлой талую воду в канализационный люк, и вечереющий воздух дышал близкой весной.
– Странная история, – сказал Сергей, поплотнее запахивая куртку. – Хитрый, осторожный бандит посылает взорвать офис своего друга – ленивого джентльмена, который ставит заграничную машину за углом! Мало того, – он выбирает джентльмена, которого видели и знают в этом районе! Совсем не как на Пятницкой… – Бандиты глупеют от безнаказанности, – сказал Дмитриев. – К тому же он полагал, что расследованием будет заниматься сам. Чего напрягаться-то?
– А может, исполнитель травки накушался, – заметил Тихомиров.
Они помолчали, и Дмитриев вдруг сказал:
– Кстати, ты был прав насчет владельца бара. Он меня хорошо накормил и долго капал на человека по фамилии Дыбач, которого он-де позавчера заметил случайно на улице, провожая гостей. А на самом деле этот Дыбач задолжал ему, не знаю уж сколько. Но хозяин бара не знал, что пакет оставили в пять, а так как бар закрывается в час, он был вынужден сказать, что видел этого типа в час.
Без пяти шесть Валерий был у библиотеки. Девушка удивилась, увидев его машину, – видимо, утром она смотрела в окно и видела, что он пришел своими ногами. У нее были светлые, почти ненакрашенные глаза, и в своей черной обтягивающей юбочке она походила на тонкую вазу на длинной ножке. «Ну чего ты приармяниваешься, – подумалось вдруг Сазану, – сходил бы к шлюхам».
Сазан усадил девушку в машину и спросил:
– Как вас звать?
– Таня.
– А я – Валерий. Отчего вы такая печальная?
– У меня недавно умерла мама. Рак.
Сазан ощутил острое сожаление. Если бы кто-то надул Таню, отнял у нее квартиру, выгнал с работы, или даже попортил в подъезде мужа, – он, Сазан, мог бы покровительственно улыбнуться и сказать: «Сейчас уладим». Но он не мог наведаться на небо и вежливо попросить господа бога вернуть Танину маму на землю, угрожая в противном случае крепко набить морду архангелам.
– У меня тоже мать умерла, – сказал Сазан. – Сгорела по пьянке.
В «Янтаре» было уже шумно, и Сазан усадил девушку за угловой столик. Девушка испуганно смотрела на меню, – так, будто названия блюд были написаны по-китайски. Глаза ее со страхом остановились на двойной колонке цифр – в долларах и рублях.
Сазан подозвал официанта и продиктовал ему заказ. Таня с облегчением оставила меню в покое.
– А вас тоже неприятности? – вдруг спросила она.
– Не у меня, – сказал Валерий, – у моего приятеля. Ему сегодня подкинули на крыльцо бомбу.
Девушка прикрыла рот ладошкой и сказала:
– Какой ужас! А кто?
– Мой приятель считает, что это сделал я.
Подошедший официант водрузил на стол ведерко с шампанским и блюдо с салатом, более похожим на натюрморт, чем на салат.
Сазан откупорил бутылку, разлил шампанское по бокалам и сказал:
– За наше знакомство.
Они чокнулись, и Сазан, слегка прикрыв глаза, стал глядеть на девушку поверх края бокала. Девушка покраснела, как старшеклассница на кинопробе.
И тут Валерий внезапно увидел толстого человека с поросячьим лицом, который пробирался между столиками в направлении уборной. Валерий проглотил шампанское, улыбнулся девушке и сказал:
– Простите, я сейчас вернусь.
Мужская уборная находилась в конце сквозного коридорчика, одним концом выходящего на двор. Валерий встал на пороге уборной, стараясь не отражаться в опоясывающих кафельные стены зеркалах. Он подождал, пока человек застегнет ширинку, и спросил:
– Поссал?
Человек изумленно обернулся. Валерий поднял колено и ударил толстяка прямо в пах. Человек раскрыл рот, видимо намереваясь кричать, и стал отлетать к зеркалу. Валерий поймал его левой рукой, чтобы тот не разбил зеркала, а правой зажал ему оральник. Человек стал выкручиваться. Валерий прижал его к себе, отнял на мгновение обе руки и, сцепив их, со страшной силой обрушил на шею толстяка. Толстяк обмяк и стал вести себя тихо. После этого Валерий выудил из кармана наручники и защелкнул их на запястьях поросячьего человека.
– Пошли, ананасина, – сказал Валерий, и для убедительности показал своей жертве вороненый ствол. – Пикнешь – х… отстрелю.
– Почему? – шептал человек. Он неудержимо плакал: слезы сами текли из его глаз, как это часто бывает, когда человека бьют.
Из туалета направо вел маленький коридорчик, выходивший куда-то на зады ресторана, под служебный навес. С навеса лил дождь, и в темноте тускло блестел бок разгружавшегося грузовика и крышка мусорного бака.
Валерий накинул на руки своей жертвы плащ, так, чтобы скрыть наручники, и потащил человека прочь. При виде грузчиков в глазах жертвы проснулась было надежда, но Валерий ткнул пальцем в мусорный бак и тихо сказал:
