скачать книгу бесплатно
В руках Ирбиса
Елена Ласк
Раньше…
Появившись в моей жизни со своими напором, настойчивостью, нахрапом, он заставил поверить, что во мне может заинтересовать не только смазливая внешность и нетронутое тело. Я запала на его прямолинейность, которая граничила с бесстыдством, но завораживала. Никто и никогда не смотрел на меня так, как он, но когда в глазах, которые смотрели на тебя как на чудо, появляется лютая ненависть, становится страшно от осознания, что в человеке умерла часть тебя самой, которую ты отдала ему, доверив. Он забрал то, чего до этого добивался пробираясь к сердцу, медленно приручая, обещая, не давая обещаний.
…теперь…
– Давай, добей.
– Даже не мечтай…
Продолжение первой части истории под названием "В лапах Ирбиса".
Содержит нецензурную брань.
Елена Ласк
В руках Ирбиса
Пролог
Я бежала изо всех сил, надеясь, что он не сразу хватится. Ни он, ни его люди, уже давно не ждут от меня бегства. Бесконечные ступеньки пролетали перед глазами. Дыхания не хватало из-за душивших слёз, глаза щипало от растворившейся туши, в боку кололо с непривычки. Останавливаться нельзя. Оборачиваться нельзя. Только бежать. Только быстрее. Никак иначе. Я снова увидела этот звериный взгляд, который моментально сковывает, от которого леденеет всё внутри, в котором нет ни капли здравого смысла, только дикие инстинкты и приговор. Именно так смотрел на меня Барс, когда захотел, когда, стиснув челюсть, выслушивал мои отказы, когда сдавливал моё горло, возвращая себе контроль над эмоциями, понимая, что моё «нет» не перестанет звучать для него. Тогда я не знала, что значит этот взгляд, к чему может привести непокорность ему и ответный протест, зато теперь, когда испытала его плоды, уже не сомневалась в своём решении.
«Идиотка», – звучит в голове звериный рык, рикошетящий внутри черепной коробки. Снова рука на моей сонной артерии, расположившаяся со знанием дела. Но я не стану его жертвой, ни одного из их семьи. И пусть терять мне больше нечего, но им я не дамся. Никто из них больше не посмеет терзать ни моё тело, ни разум. С самого начала, как только всё узнала, самым верным решением было бежать, но я в очередной раз поверила, повелась как примитивное существо, не почувствовала угрозы, которой они смердели.
Как же много этажей. Он дал мне пять минут, чтобы привести себя в порядок. Бесценные пять минут, за которые я обязана вырваться из этого здания и их лап, оставивших достаточно отметин на мне и во мне. Только бы найти запасной выход. Я ведь точно видела табличку. Крепко сжимая туфли преодолела последний пролёт. Где же эта дверь? Недалеко раздаётся скрип и хлопок. Мимо меня проходит девушка, от которой веет прохладой улицы. Непринуждённо следую, пытаясь найти откуда она пришла. Натыкаюсь на небольшое помещение вроде тамбура. На стене развешана какая-то рабочая одежда, куртки и плащи. Хватаю первый попавшийся под руку, накидывая его на ходу, внутренне радуясь, что он с капюшоном, который сразу набрасываю на голову. Перед тем как выйти надеваю туфли и не мешкая выхожу на улицу, следуя в ближайший закоулок, где окончательно скрываюсь. И пусть теперь сожрёт себя за то, что дал мне эти пять минут, за то, что расслабился, мне всё равно. Мне всё равно. Мне всё равно!
Только почему внутри снова гадко и паршиво? Почему хочется вернуться и рассказать всю правду? Мне уже некого беречь и защищать. Или, всё же есть?
Глава 1
*Виктор*.
– Как Илья?
Меня пугало нынешнее спокойствие Клима. Когда тот звонил мне из машины, добираясь до больницы захудалого посёлка, говорил с трудом, рассказывая о наезде и его последствиях крайне матерным языком, от которого отказался, став семьянином. Факты выдавал сумбурно, что было не свойственно для этого человека, но по существу. Его можно было понять. Впервые выпустил Илью из-под своей опеки, лично уговорил Стеллу отпустить брата с друзьями на рыбалку вместе с моими людьми, людьми самого Царя. Ничто не предвещало беды. Никто не ожидал подобной дерзости. Случайностью произошедшее точно не было, и мне ещё предстояло узнать, кто посмел. Только пока всё это на втором плане, сначала Илья и Белый, который собой прикрыл парня, понятия не имея, жив тот или нет. Невольно подумал, что есть в моей жизни люди, которым могу доверять, даже если мне принесут стопроцентные доказательства предательства. Клим тоже к ним относился. Мы друг друга не раз из дерьма вытаскивали, и Клим ни разу не принял материальной благодарности, каждый раз отмахиваясь, говоря, что дело ерундовым было. Я боялся, что разозлившись Клим может выйти из себя, но наблюдал прежнего, холодного, сдержанного и рассудительного Клима, предельно собранного и невозмутимого. Подобное состояние в сложившихся обстоятельствах тревожило не меньше его ярости.
– Его осматривают.
Рассмотрел друга. И когда его успели подлатать? Они только приехали, а он почти как новенький, швы на порезе на лбу сделаны ровно, быстро такие не наложишь. Да и вряд ли бы он дал заниматься собой, пока не будет ясности о состоянии Ильи.
– Осматривают?
Удивился. У парня голова пробита, а его просто осматривают. В этой клинике «не для всех» лучшие врачи, которых вызвали в срочном порядке. Парня как минимум уже должны были готовить к операции, времени прошло слишком много с момента травмы.
– Да. За него можно не волноваться. Лучше побеспокойся за меня – Стелла сейчас мне голову открутит. Хотя, кажется, я познакомился с хирургом, который способен приделать её обратно.
Только хорошо знавшие Клима люди знали, что сейчас прозвучало подобие шутки, в своём максимуме, на который способен этот человек. В их семье эмоциональная сухость Клима компенсируется смешливостью и задорностью Стеллы. Но за брата ему влетит от жены, нам обоим, за то, что не уберегли. Хотя, если Клим шутит, то всё не так уж паршиво, и удача действительно любит смелых, если в той дыре они нашли хорошего врача.
– Стоящий человек?
Мой вопрос напряг друга, тот помотал головой, что-то прокручивая у себя в мозгах, поморщившись в итоге.
Разговор прервал лучший хирург клиники, подошедший, но будто не видящий ничего перед собой. Он посмотрел на меня и Клима, формулируя то, что собирался сказать. Ещё один человек за этот вечер с несвойственным ему поведением. Конёк Аркадия рекламировать проделанную им работу, сыпля многочисленными подробностями преодолённых трудностей и сложностей, демонстрируя то, какой он уникальный хирург. Короче говоря, набивая себе цену и ценник. Сейчас в нём не было ни грамма привычного пафоса.
– Кто его оперировал? – Обратился сомневающимся голосом, сняв очки и начав их натирать своим дорогущим галстуком.
– Санитарка. – Бросил в него словами Клим.
– Здесь не место для шуток и острот.
Аркадий Аркадьевич скривился от манеры общения Клима. Всегда с трудом его переносил, не скрывая неприязни, но старался сдерживаться, чтобы не оказаться на больничной койке, как это уже случалось. Клим не терпел заносчивых людей, регулярно сбивая спесь с особо непонятливых.
– Я серьёзно. Что-то не так? – Клим напрягся, недоверчиво всматриваясь в очки Аркадьевича, которые тот только надел, но пожалел об этом, уже учёный.
– Как её имя? Санитарки.
– Не знаю. Я не спросил.
– Она бывший врач? Сколько ей лет?
– Совсем молодая, на школьницу похожа, пока за скальпель не возьмётся. Что не так?
– Будь я на её месте, в тех условиях, что вы описали, с тем набором инструментов, медикаментов и оборудования, без ассистентов, я бы не взялся оперировать. Не смог. Это высшая школа. Такому не везде учат и не всех. С Ильёй всё в порядке. Дождёмся, когда он придёт в себя, но я уверен, что обойдётся без последствий.
Аркадий Аркадьевич будто находился в шоке. Ни я, ни Клим его ещё таким не видели. Он ушёл так же, как и пришёл, погрузившись глубоко в себя, будто не веря в произошедшее в сотнях километров от его дорогой, навороченной лучшим в мире оборудованием, клинике.
– Ты позволил оперировать санитарке?
Я не скрывал недоумения, обдумав услышанный диалог. Климу было не свойственно принимать иррациональные решения, тем более, когда на кону жизнь и здоровье другого человека, тем более близкого. Пока он и его люди находились в том посёлке я в срочном порядке летел частным самолётом из Китая. За время полёта из-за проблем со связью пришли лишь несколько коротких сообщений, из которых следовало, что они возвращаются, почти в полном составе. Всю дорогу до больницы обдумывал, что значит эта скупая информация, пока не увидел друга в его привычном состоянии.
Клим сел на скамейку в коридоре, посматривая в сторону дверей, из которых вот-вот должна была появиться Стелла. Похоже после разговора с Аркадьевичем до него только дошло, как паршиво могло всё закончиться. Из этого следовало, что там, где им помогли, у него этого осознания не было, кто-то сумел найти подход и правильные слова. Мой интерес взыграл моментально, захотелось увидеть этого уверенного до мозга костей человека, к тому же девчонку. Если она действительно хороша, то Клим забрал её с собой и она где-то рядом. Сел рядом с другом, не торопя его с ответом.
– Она вернулась, когда увидела нас. Вошла внутрь помещения, наполненного злыми, вооружёнными людьми, и боролась до последнего за возможность помочь.
– Почему не спросил имени?
– Оно у неё ненастоящее.
Услышанная информация сильно резанула. Я не удивился бы узнав подобное о ком-то другого пола или постарше, но не о молодой девчонке. Моментально сложилась крайне тревожная цепочка: глушь – девушка – санитарка – умелый хирург. Паршивый расклад, который подтверждал взгляд Клима.
– Почему не поехала с вами?
Сильно захотелось закурить. Я уже знал, что она скорее всего не поехала. Одно дело вытаскивать с того света незнакомых сомнительных личностей и другое куда-то с ними поехать. Скорее всего жизнь уже преподнесла ей пару уроков на такие случаи.
– Я не предлагал.
Неожиданно было услышать подобное от Клима. Неблагодарным он никогда не был, как и недальновидным. Девчонка его впечатлила, хоть он этого и не говорит, так какого он её не привёз? Что могло остановить человека, который не умеет упускать возможности.
– Что с ней не так?
Клим снова поморщился, начав сжимать и разжимать кулаки.
– Кто-то её жёстко поломал, так, как ломают красивых и недоступных, тех, кто не сдаётся до самого конца. Она или в бегах, или прячется.
Теперь понятно, почему Клим так неохотно выдавал информацию. Мне не требовалась расшифровка сказанных слов. Из-за такой красавицы мой младший сын лежит в могиле, а старший… нет у меня больше сына, как и красавицы. Мне так и не хватило духа узнать кем она была, чем жила, как выглядела, даже имени не узнал, что угодно могло стать последней каплей в том, что осталось от отношений с наследником. В памяти стрельнуло зрелище из прошлого, где из лап Ирбиса пытались вырвать урну с прахом девчонки. Даже пьяный вдрызг он не дался, вцепившись мёртвой хваткой в чёрный сосуд, с которым не расставался, будто желая, чтобы та не обрела покой. Люди, занимавшиеся тогда восстановлением Ирбиса, докладывали, что он спит с ним и даже разговаривает. От понимания, что того, возможно, мучает совесть легче не становилось. Мне могло бы стать легче, если бы красавица была жива, я бы позаботился о ней, её здоровье и благополучии, но жизнь не оставила шансов простить Ирбиса, не дала возможности искупления. В моём окружении теперь старались не затрагивать любые темы, которые могли напомнить о произошедшем, только не было дня, чтобы Виктор Царёв не вспомнил о красавице и чудовище.
– Нехорошо. Нужно девушку отблагодарить.
Сказал эти слова в пустоту, наполняя ими пространство. Идея зародилась. Решение принято. Всё в этой жизни не случайно. Я уже никогда не смогу позаботиться о той красавице, но этой обязан помочь, особенно если больше некому, а судя по всему, это так.
– Я отблагодарил. – Клим нарушил мысленное выстраивание схемы. – Серый остался заметать следы, чтобы в её жизни ничего не изменилось, никто не болтал, и не задавал лишних вопросов. Больше ей ничего не нужно.
Я ухмыльнулся уверенности старого друга. А через несколько недель, попав в ту самую глушь было уже не до улыбок и смеха. Пытаясь безуспешно найти виновных в аварии и обстреле машин, я не забыл о санитарке.
– Виктор, мы прошерстили всю округу. Здесь мы ничего не найдём.
– Знаю. Только всё было слишком хорошо спланировано.
Я ехал с Климом в одной машине. Сам уже давно не садился за руль, и не с каждым ездил в одном автомобиле. Своим доверием не разбрасывался никогда.
– Думаешь, что кто-то из своих?
– Никогда не исключаю такую вероятность.
– Тогда домой.
– Нет. Мы не были в ещё одном месте.
– Не нужна ей наша помощь. Она чётко дала это понять.
В обход странных уговоров Клима не вмешиваться в жизнь девушки я начал подготовку к её переезду: были куплены квартира и машина, проплачена должность в пафосной частной клинике, работая в которой, она больше никогда и ни в чём не будет нуждаться.
– Поехали. Хочу услышать это из первых уст.
Я был уверен, что уговаривать санитарку не придётся, и оказался прав. Уговоры были бесполезны, как и деньги, и все блага, которые я мог предложить. Один взгляд на ужас и обречённость в её глазах, моментальное оцепенение и страх. Каждый чего-то боится, но не так как она. Я сразу почувствовал неладное в незнакомке, настораживало каждое движение, каждое сказанное слово, её поспешный уход, а ещё то, что она не вписывалась в эту местность. Климу пришлось рассказать, что он думает и знает о санитарке. До последнего не хотел верить, что проблемы с психикой – последствия насилия. Только Клим редко ошибался, почти никогда. Её резкое исчезновение, липовое имя и отсутствие информации о местонахождении укрепляли уверенность в сделанных о ней выводах. Мне быстро нарыли информацию о Екатерине Соболевой, жизнь которой девчонка так опрометчиво присвоила. Сутенёр Соски опасливо выдавал информацию, напустив дыма вокруг истории о смерти подопечной. За молчание и документы ему заплатили по длинной цепочке посредников, отследить до конца которую не удалось, кто-то сделал всё грамотно. И здесь возникал вопрос насколько грамотна в этой сфере санитарка.
Клим так и не выдал, что знает где девушка, сразу воспротивившись моей идее увезти её любым способом. Я нашёл её сам, расспросив местных старожил, только один из которых, явно бывалый, рассказал о лесном доме, который должен пустовать. Я запретил своим людям идти вместе со мной, оставив их дожидаться отмашки. В её дом я пришёл с намерением и шприцом набранным хорошим снотворным, решив всё за неё. Мои опасения подтвердились, она чего-то испугалась и приняла решение бежать. Её вещи уместились в чемодан и небольшую сумку. В комнате, отведённой под спальню, на кровати лежали ноутбук и книги, которые она ещё не успела упаковать, все исключительно медицинские. На ноутбуке на паузу было поставлено видео с какого-то медицинского симпозиума, скачанное на днях. Я всё больше утверждался в мысли, что девушка хорошо соображает только в этом, и похоже, только это её интересует.
Действительно красавица. С такими фигурами и лицами обычно выбирают жизнь попроще, становясь моделями, певицами, актрисами. Она выбрала хирургию. Сразу выстроилась параллель с Настей, которая посвятила себя медицине, к которой я постоянно дико ревновал, когда в моменты нашей страсти её вызывали на срочные операции и она, забывая обо всём мчалась к пациенту. Сидящая передо мной девчонка была такой же.
Я внимательно наблюдал за её поведением, эмоциями, движениями. Больше всего девушку выдавал взгляд, где всё легко читалось, все её внутренние метания, тревоги и страхи. Она не могла совладать со всем этим. Пока девочка одевалась отдал приказ рассредоточиться по территории, предугадывая её действия и все сказанные ей слова, продиктованные страхом и осторожностью.
Я дал ей время, надеясь, что когда вернусь в дом, увижу согласие в её глазах. Клим, наконец приняв тот факт, что я серьёзно настроен, сам вызвался помочь.
– Что дальше?
Я не знал. Был уверен только в одном, что, убегая, эта девочка себя погубит. Не для неё такая жизнь. Только войдя в дом, отреагировав на шум, увидел степень катастрофы одной маленькой хрупкой девочки. Именно в этот момент мне захотелось окунуть в адскую боль того, из-за кого она сейчас ненавидит себя и корит за слабость. Действовал интуитивно, обнимая её, заставляя почувствовать себя в безопасности, показывая, что не все звери. Ощущая её удары, трепыхания в своих руках, почувствовал её хрупкость и слабость, понимая, шансов защититься у неё не было. В голове замелькали картинки того, как кто-то мучил её, которые перемешались с другими, насилия над другой красавицей, которая не выжила, и я сильнее прижимал к себе девочку, которую обязательно спасу ото всех её страхов.
Глава 2
Только сам того не зная, я привёл Нику к самому главному страху, ужасу, кошмару. Когда-то я сетовал на жизнь, коря за жестокость, за то, что не даёт шансов. Я желал, чтобы красавица была жива – вот она, вся синяках и ссадинах, глотает не перестающий поток слёз, мысленно проклиная день, когда помогла Климу и его людям. Хотя нет, Ника на такое не способна. Я достаточно хорошо её узнал, гораздо лучше своего… наследника.
Ника долго смотрела в потолок, игнорируя моё присутствие. Она понимала чего я так терпеливо жду, не хотела начинать говорить первой, но мне было важно понять что она думает, какие выводы сейчас в её голове.
– Как я могла быть такой слепой! Почему не увидела сразу?! – Заговорила, преодолевая всхлипы. – Манера говорить, привычки, образ жизни, то, как вы действуете, всё это было на самом виду. Я должна была понять ещё тогда в доме, когда ты крутил в чашке чай, до меня должно было дойти, должно было оттолкнуть от тебя. Вы ведь так похожи! – Ника закашлялась из-за истерики, что моментально отозвалось болью в рёбрах и спине, и она, задыхаясь, схватилась за грудь.
Она осторожно приподнялась, спуская ноги на пол, сев на краю кровати. Встать у неё не получилось, Ника ещё была на лекарствах и ослаблена. Настя запретила пытаться с ней поговорить, но я был уверен, что это необходимо, нельзя оставлять девочку в неведении, иначе она накрутит себя и наделает глупостей, к которым склонна. Только теперь меня колотит от понимания насколько всё плохо и от бессилия, которое давно не испытывал. Прежде чем войти к ней в комнату продумал всё, что скажу, только все слова рассыпались от одного её взгляда, наполненного болью, в нём больше не было достигнутого доверия.
– Я не останусь здесь. Отпусти. Мне ничего больше не нужно, только никогда никого из вас не видеть. – Произнесла отдышавшись, посмотрев в мои глаза, что-то упорно ища в них.
Не нашла. Практически заскулила, снова поддавшись тихим рыданиям наклонив голову вниз, стискивая в руках одеяло, уже прекрасно зная, какой я человек, понимая, что никуда она из этого дома не выйдет, пока я не решу иначе.
Ника, собравшись с силами, встала с кровати, пошатываясь, проверяя свои силы, которых почти не было.
– Виктор, что мне сделать, чтобы ты отпустил и забыл обо мне?
Я просто стоял, глядя на неё, деланно равнодушно, у самого внутри всё скручивало от понимания насколько ей сейчас плохо, и что быстро это не пройдёт. Плавно подошёл, но мои движения моментально отразились на её лице испугом.
– Ника…
Она замерла, и я решил, что это хороший знак, обняв её, перепутав оцепенение с согласием.
– Нет!!! Не трожь!!! – Ника начала кричать и вырываться, придя в себя. – Отпусти!!! Не надо!!!
Пытался её сдержать, но быстро понял, что делаю только хуже. Она была в странном состоянии, погрузившись в которое, казалось, не чувствовала ни боли, ни слабости. Когда я ослабил объятия, почувствовал, как Ника оседает и, подхватив, не смотря на сопротивление, уложил на кровать, на которой она свернулась калачиком, колотя кулаком уже матрас, воя в него.
Настя приехала через десять минут. Когда она вошла в комнату Ника по-прежнему лежала на кровати, тихонько всхлипывая, даже не почувствовав чужого присутствия и укола с успокоительным. Только когда она полностью погрузилась в сон, Настя позволила помочь уложить девочку на кровать, придав правильное положение.
Я приходил к ней каждый день. Ника закапывалась в одеяло и отворачивалась каждый раз при моём появлении, и я начинал чувствовать себя садистом и мазохистом, потому что и ей, и мне с каждым днём становилось только хуже. Я сидел, наблюдая за ней, пытаясь понять, что делать. Настя предлагала посоветоваться с хорошим психологом, но я не делал этого, зная, что Нике это не понравится, она всё поймёт и закроется ещё больше.
– Отпустите меня. Я больше не хочу здесь находиться. Не могу.
Снова. Одно и то же. Ника практически умоляла. Твердила только эти слова и больше ничего ни говорить, ни слушать не желала. Стоило мне предпринять очередную попытку всё объяснить, как Ника уходила в тихий глубокий плач, сворачиваясь на кровати от боли в позе эмбриона, захлёбываясь и задыхаясь, а ей нельзя перенапрягаться. Мне казалось, что она не переносит звука моего голоса, не говоря уже о нахождении рядом. Налаженный контакт рассыпался прахом. Теперь она не выносила не только моих прикосновений, но и присутствия. И вот снова слёзы катятся градом, стоило мне зайти к ней в комнату. И хочется встряхнуть, чтобы наконец пришла в себя, выслушала и услышала, но нельзя. После падения с лестницы у неё лёгкое сотрясение, куча ушибов, синяк на пол лица, было подозрение на перелом позвоночника, но не подтвердилось, к счастью, просто сильно ударилась. Настя утверждает, что Нике очень повезло – после такого падения повреждения обычно гораздо серьёзнее. Только я понимал, что нет, не повезло, никогда не везло и встреча со мной самое яркое доказательство. Стоит ей выйти за эти стены, как её сожрёт злой, голодный и бешеный хищник, который терпеливо выжидает подходящего момента.
Я запомнил их взгляды, когда они увидели друг друга и сразу понял, кто есть кто, но чётче всего то, в насколько большой опасности Ника. Я увидел это в глазах своего наследника, которого знал лучше, чем себя самого. Там моментально вспыхнула такая лютая ненависть, с которой я столкнулся впервые. Меня не раз, знакомя с кем-то, предупреждали: «Осторожно, он страшный человек», на деле я всегда оказывался страшнее. Так оставалось до момента встречи Ирбиса и Ники. В этом наследник меня превзошёл. Я и представить не мог, что в нём это есть – способность и желание уничтожать, несмотря на то, что перед ним хрупкая девушка. Ирбис готовился к броску, все его тело было напряжено, а остатки человеческой сущности будто сдохли, а она стояла неподвижно, утопая в гадкой слизи ненависти, прощаясь с жизнью. За мгновение до падения с губ Ники соскользнуло имя, которое я когда-то сам выбрал для своего первенца, наследника, продолжателя дела и рода, имя, которое возненавидел, и которым больше не называл нежеланного гостя, стоявшего на пороге. Произнесённое ей оно снова звучало, снова казалось значимым, и моментально нашло отклик в глазах Ирбиса, взгляд которого на мгновение смягчился, чтобы вспыхнуть злостью с новой силой.
Я уже просчитывал как обезвредить Ирбиса, напряжённого до предела, глаза которого налились кровью, а все вены вздулись, но Ника упала вслед за слезами, которые скатывались по её щекам, и я забыл обо всём, подбегая к ней, такой бледной, маленькой, неподвижной. Дыхание было очень слабым. Обернулся к выходу, но у двери никого не было. На телефоне куча пропущенных от Клима, Белого и Серого, но не до них, нужна была скорая, срочно. Я и сам мог довезти Нику до больницы, но боялся её шевелить и передвигать, перед глазами крутилась картинка, как она падала, в ушах гудел звук ударов её тела о ступеньки.
Уже в больнице, когда Настя увезла Нику на осмотр, сел на лавочку в коридоре, прокручивая в голове все эмоции девочки, все её взгляды, слова. Всё, что она рассказывала. И её глаза, которые говорили гораздо больше, чем все откровения. Я регулярно устраивал ей пытку, не зная, что она рассказывает, как её терзал мой собственный сын и жалел, что позволил ему легко отделаться. После смерти младшего сына потерю старшего я бы не вынес.
Я помнил, как мне сообщили о смерти Василия. Я был у Насти в тот момент, только вышел из душа после нашего стандартного марафона, готовясь повторить, наслаждаясь красотой тела своей женщины. Помнил её ещё костлявой девчонкой. На моих глазах она превратилась в шикарную женщину с мягкими аппетитными формами, от которых я до сих пор сходил с ума. Настя лежала на животе, замученная моим голодом, истерзанная в нужных местах. Этой женщины мне всегда было мало. Прежде чем продолжить, посмотрел на телефон по привычке, выработанной желанием постоянно всё держать под контролем, а там куча пропущенных и набор номеров моментально сложился в тревожную картинку. Первым, кому перенабрал, был Ирбис. И этого оказалось достаточно.
Уже после похорон, смирившись с горем, проводил своё собственное расследование. У людей, которые собирали для меня информацию, было распоряжение, никаких конкретных фактов о девчонке, из-за которой Василий лежит в гробу. Для её же безопасности. Меня интересовало не было ли это заказом и действительно ли было случайностью. Предоставленной информации оказалось достаточно, чтобы не предпринимать больше никаких действий в отношении девчонки и дать распоряжение, чтобы её оправдали и не трогали. Только Ирбиса такой расклад не устроил, а я это упустил, уехав заключать очередной выгодный контракт. А когда вернулся, узнал, что и второго сына потерял.
Глава 3
Я поседел в тот день, когда услышал, что натворил Ирбис, от него самого, точнее подобия, которое неделю не выходило из дома, заливая в себя алкоголь. Эта картина и сейчас плыла у меня перед глазами.
