скачать книгу бесплатно
– Помру я без внуков, – безнадежно махнула рукой маменька. – Олег, маме позвони, а то она тоже рассчитывала, что ты у нас останешься.
– Налицо сговор, – развеселилась Вероника. – Мама, а мне твой Олежек, между прочим, сказал, что только одного из помета готов взять, остальные нам останутся! Все они, мужики, такие!
– Досвиданиясветланапетровна! – протараторил покрасневший Мямликов и с топотом ринулся вниз по лестнице.
– До свидания, Олежек! – вежливо отозвалась несостоявшаяся теща и добавила, повернувшись к дочери: – Когда мужчины сбегают от тебя, роняя тапки, это не повод для смеха. Это диагноз.
Иногда Веронике казалось, что у нее какой-то судьбоносный диагноз присутствует. Мужчины неправильно реагировали на нее. Вернее, в начале отношений все было правильно, а потом шло наперекосяк. И ведь она не хваталась за первого попавшегося, а выбирала тех, при виде которых трепетало сердце и бурлила кровь. Но, видимо, в том и заключалась проблема – не у нее одной трепетало и бурлило, а принцы знали себе цену и наглели на глазах. Да еще соперницы демпинговали, презрев девичью честь и приличия. Они вешались на Вероникиных кавалеров и буквально шлепались им в руки доступными райскими яблочками. И как тут вести себя с достоинством и самоуважением, когда никто этого не ценит? Кому оно нужно, если лучшие из лучших вышвыривают ее из своей жизни, словно старый трамвайный билет?
Вероника не считала себя красавицей, но интересной точно была. Мама говорила, что в ней есть изюминка, обаяние и шарм, а это ценнее шаблонной кукольной красоты. Длинные русые волосы, огромные глаза, пухлые губы, высокие скулы плюс диплом физика-лазерщика. На взгляд Вероники, сочетание было убойным. Да только кто их, мужиков этих, разберет! Похоже, они клевали на что-то другое, а вот подстраиваться под спрос Ника не собиралась. Много чести!
* * *
Когда в квартире отсутствует женская рука, это сразу бросается в глаза. Раньше Саша никогда об этом не задумывался. Всякая дребедень вроде подушечек на диване, статуэток на полках, всяких губочек, прихваточек, подставочек в кухне оставалась незамеченной до тех пор, пока имелась. Но стоило исчезнуть из дома женской руке, прихватившей всю эту ерунду, как в квартире моментально стало пусто и неуютно. Иногда ему даже казалось, что любой звук мячиком отскакивает от стен, как в нежилом помещении, и пугливым эхом мечется в поисках источника щебета. А источник-то утек… И надоедливый щебет тоже.
Вместо милых и нефункциональных вещичек по комнатам ровным слоем расползалось содержимое шкафов. Почему-то удобнее было брать не оттуда, а с кресла. Или даже со стола. Носки вообще замечательно сортировались на обширной поверхности, а при нормальном освещении, отсутствовавшем в шкафу, можно было без труда отличить черный цвет от темно-синего и в результате даже ходить в одинаковых носках. Никто не отчитывал его за мокрое полотенце, брошенное в ванной, за невымытую чашку. Никто не требовал ежедневно бриться, надевать ненавистный галстук и выдавать непомерные суммы на расходы. Зато он продолжал питаться полуфабрикатами и заказной пиццей. Вроде все было замечательно, но что-то мешало Александру чувствовать себя абсолютно счастливым. Наверное, он так пресытился долгожданной свободой, что захотел обрести хоть какие-то оковы. Пусть даже и временные.
Саша с отвращением поддел лапшу из пластикового контейнера, которая, повисев пару секунд на вилке, с брызгами шлепнулась обратно. Если изо дня в день есть одно и то же, затошнит и от шоколада. Что уж говорить о безвкусном тесте, приправленном щепоткой неизвестно чего. Конечно, можно было бы вернуться к пельменям, но организм пока не отошел от затяжной пельменной диеты. Кроме того, у Саши начал расти животик. Вернее, ему стало так казаться. Он и так-то был мужчиной довольно упитанным, кряжистым и стройностью Аполлона никогда не отличался. А тут еще над ремнем брюк нарисовалась некая кривая, слабо похожая на кубики пресса или трудовую мозоль. Так-то он очень даже ничего – белозубый, бровастый и веселый. Но это при хорошем настроении. В последнее время его чувство юмора окопалось на дальних рубежах и признаков жизни не подавало.
– Баба нам с тобой нужна. – Саша погладил страдальчески урчавший живот и пригорюнился.
Глупо врать самому себе. Нужна не баба, а женщина, которая вернет жизни если не смысл, то хотя бы краски. И не в хозяйстве дело, и не в желудке.
Когда Камилла еще была с ним, жизнь переливалась всеми цветами радуги, не давая соскучиться. Эмоции били через край, причем положительных особо и не наблюдалось. Утро начиналось с крика и выяснения отношений, как в веселой армянской семье. Саша носил фамилию Карапетян, но от предков унаследовал лишь нос и южный темперамент, поэтому в спорах с Камиллой орал на равных.
Сначала у них была любовь. Яркая, как вспышка. Это потом уже выяснилось, что не любовь, а временное физиологическое влечение непреодолимой тяги. Так объяснила Камилла. Она здорово умела все объяснять, подводя под любую нелепицу железобетонную основу. Сказочная бабочка, впорхнувшая в жизнь трудоголика, словно с глянцевой обложки модного журнала. Камилла была идеальна от кончиков тщательно уложенных волос до расписных ноготков на ножках. Не девушка, а картинка. У них тогда все быстро и легко закрутилось. Так же молниеносно выяснилось, что фея беременна. Саша даже обрадовался: привязать такую роскошную девушку к себе насовсем – это ли не мечта? Свадьба, пара месяцев капризов, выкидыш… Когда беременность так внезапно прервалась, вдруг оказалось, что, кроме нее, ничего молодых супругов не связывало. Они начали отдаляться друг от друга, еще не понимая, что это не временные трудности, а финиш в их совместном семейном забеге. Однажды оба поняли, что стали совершенно чужими и тяготятся друг другом, но признаться в этом не смогли. Поэтому и начинали день с взаимных упреков и разборок. Зато тогда же обоим стало ясно, что для нормальной семейной жизни нужна репетиция. Недаром родители бубнили: поживите вместе, притритесь, а потом уже в загс. Беременность спутала все карты, заставив пройти по ускоренной программе. Теперь Камилла знала: галантные в пору ухаживания мужчины, перейдя в статус мужа, львиную долю своей галантности теряют в загсе и начинают предъявлять к избранницам непомерные требования вроде мытья полов, варки обедов и прочих хозяйственных повинностей, которые добровольно выполняют лишь старые целлюлитные тетки, обвешанные сопливыми детьми и боящиеся, что мужья их бросят.
Юных нимф следует кормить в ресторанах, носить на руках и не усложнять им жизнь всякой бытовухой. Хочешь есть – найми кухарку. Хочешь чистого и глаженого белья – иди в прачечную. Хочешь, чтобы по дому не мотались клубки пыли, – заплати домработнице. А вот если хочешь любви – женись, после чего любовь свою холь и лелей! Сашу позиция Камиллы веселила, потом изумляла, а после ему и вовсе стало безразлично. Красавица-жена, приходившая на свидания свежей розочкой, в послесвадебной действительности тоже, фигурально выражаясь, сшибла с молодого мужа розовые очки. Когда его нимфа стала складывать на туалетный столик пышные локоны и отклеивать ресницы, Сашу едва не хватил удар. Он представил, что сейчас невеста задерет пышную юбку и отстегнет деревянную ногу. До этого, конечно, не дошло, но в последующие месяцы Саша постепенно выяснил, что лицо с утра рисуют, накладывая на него полкило всевозможной косметики, волосы ламинируют, ногти наращивают, в лифчик закладывают какие-то омерзительные желеобразные штуки, брови выщипывают и татуируют, ноги бреют… Список был ужасен и бесконечен. Камилла вполне устраивала его и в том состоянии, в котором просыпалась, хотя оно разительно отличалось от ее дневного образа. Но Камиллу ее физиономия и прочие детали не устраивали, поэтому все дни она посвящала самосовершенствованию, а оно, к слову, стоило немыслимых денег. То есть, по Сашиным меркам, деньги были немыслимыми, а супруга считала, что надо просто не там работать и не столько зарабатывать.
Мужики ему завидовали, тетки на работе понимающе вздыхали, глядя на фото под стеклом на Сашином рабочем столе, а он мучился, ощущая себя если не котом, которому вручили банку с пластмассовыми мышами, то уж точно эфиопом, которому подарили шубу из чернобурки. Вроде и классно, но – не надо! Вот и Камилла, такая изумительная, прекрасная, чудесная, была ему не нужна. Оказалось, что невозможно жить с женщиной, которую не любишь. Вроде и неприязни нет, а спать в одной постели не получается. С начальством, например, у Александра тоже были такие же нормальные отношения, так ведь не спать же с ним из-за этого! А с Камиллой надо было спать. И что-то такое изображать – заботу, любовь или что там этим женщинам нужно? Но Саша не мог, потому что ничего не чувствовал. Лишь неловкость от того, что ему не нужна эта потрясающая женщина.
Они так и изводили бы друг друга придирками, мотая нервы и проверяя партнера на прочность, если однажды Камилла не решила выйти на работу.
– На работу? – изумился Саша. – Ты же ничего не умеешь.
И тут же спохватился, увидев, как стремительно темнеют от ярости глаза супруги.
– В смысле, у тебя нет профессии! Кем ты можешь работать?
– Секретарем. Администратором. Менеджером, – гневно отчеканила Камилла. – И представь, рабочее место я уже нашла. И меня даже взяли на приличный оклад. Тебе такие деньги и не снились.
– Рад за тебя, – пробормотал уязвленный Саша. То, что даже секретарше платили больше, чем химику с высшим образованием, удручало.
Камилла как-то странно взглянула на него после этих слов, но промолчала. Все стало ясно позднее.
* * *
– Худоба – это классно. Сейчас вообще в моде такие, как мы с тобой, – вещала Барабанова, важной цаплей расхаживая по Вероникиной комнате.
Олег сидел в углу и с хрустом поедал яблоки. Лариска объявила внеочередное заседание клуба, желая обучить своих неудачливых коллег по поиску личного счастья методам этого самого поиска.
– Мужчины модой не интересуются, – встрял в идиллическое повествование Мямликов. – Они не в курсе, что у вас это модно. Мне, например, нравятся девушки, которых есть за что ухватить.
– Можно подумать, ты часто кого-то хватаешь, – усмехнулась Лариса. – Твой опыт нам не пригодится, поскольку ты нетипичный представитель мужского пола.
– Почему? – обиделся Олег, прикидывая, не запустить ли в нее огрызком. – Я очень даже типичный.
– Типичные ездят на приличной машине и трясут толстым кошельком, – пояснила Лариса. – И квартира у них не в блочном доме. Кроме того, у них есть богатый опыт общения с женщинами, они снимают тех, кто им нравятся, а не тех, на которых уже никто не зарится!
– Да я вообще никого не снимаю! – возмутился Олег.
– А типичные – снимают! – припечатала Барабанова. – Вообще, ты хоть начни нормально одеваться! Ходишь как пионер-переросток. Брючки какие-то страшненькие, рубашечки в клеточку.
– Мне так удобнее!
– Не перебивай! И вставь нормальные глаза. Мужчины-очкарики давно вышли из моды. Это в бандитские девяностые очки были знаком отличия от бандюков и жених с окулярами рассматривался как выгодная партия, поскольку была хоть какая-то гарантия, что он не сядет.
– Только после того, как ты вставишь нормальную почку, – засмеялся Мямликов и принялся за следующее яблоко.
– С таким подходом ты так и будешь мотыляться в одиночестве, облизываясь на красивых баб. Красивые любят красивых. И богатых. Сейчас это норма. Это мы с Вероничкой любим просто красивых, нам богатство ни к чему, если только духовное. В общем, сними очки, вставь линзы. Тебе пойдут голубые или зеленые. Оденься попопсовее. Веди себя наглее. Женщины любят наглых.
– Женщины любят решительных, – заметила Вероника. – Наглым они дают по морде.
– Наглость и решительность – это одно и то же. Не надо меня путать, – топнула тощей ногой Барабанова. – И тебе, Донецкая, кстати, тоже этой решительности не хватает! Ты ходишь с таким видом, будто всех стесняешься. Мол, извините, что я такая на улицу выползла. А ты высокая, красивая. Распусти волосы, иди царицей. Мямликов, скажи, что Ника царица.
– Ну… да, – неуверенно признес Олег, с сомнением поглядев на Веронику. Она сидела в кресле, подобрав ноги, и плела себе африканские косички. Вернее, их подобие.
– Вы оба должны более активно заняться поисками пары, – твердо заявила Барабанова и строго обвела слушателей взглядом. – Предлагаю назначить срок – месяц. Через месяц встречаемся, и вы сообщаете мне результаты.
– А зачем? – резонно поинтересовался Мямликов.
– Чтобы был стимул, Олег! Чего непонятного? У вас с Никой будет типа соревнование. Кто быстрее найдет себе кого-нибудь.
– То есть ты считаешь, что я сейчас кубарем скачусь с лестницы и брошусь хватать за руки всех встречных теток, позиционируя себя как типичного и решительного, лишь бы перегнать Донецкую? – усмехнулся Олег. – Такие, которые нравятся мне, пачками по нашему району не ходят. И нормальную девушку надо завоевывать.
– Ой, да брось ты эти старорежимные шаблоны! – отмахнулась Лариса. – Давно уже ни за кем ухаживать не нужно. Объясни сразу, прямым текстом, чего ждешь от отношений, и девушка твоя.
– Если ко мне на улице подойдет мужик, пусть даже с голубыми или зелеными глазами и в приличном прикиде, и заявит, что планирует сначала со мной переспать, а потом, если я его устрою по всем параметрам и дам клятву поддерживать свою неземную красоту вечно всеми доступными и недоступными способами, жениться, я ему врежу. Или милицию вызову, – развеселилась Вероника. – Ты забыла, что нашему Олежке нужна модель или киноактриса, чтобы во всех местах все идеально, голос колокольчиком, IQ как у Эйнштейна, характер как у херувима, но при этом без особых материальных запросов. А такую девушку сложно удивить и покорить. Особенно если подойти пешком, а не подлететь на «Ягуаре». В общем, Лариса, как психолог ты несостоятельна.
– Ой, да понтов у вас обоих много. Сначала все пальцы гнут, а потом хватают первое попавшееся и волокут под венец, когда время прижмет. В жизни все как на распродаже: сначала перебираешь, перебираешь, а перед самым закрытием хапнешь то, что окажется под рукой, – снисходительно сообщила Барабанова. – Так что даю вам месяц. Через месяц проверю. Ладно. Побежала я. У меня еще свидание. – И, игриво вильнув костлявым задом, она ускакала в коридор.
– Это ж надо, – задумчиво покачал головой Олег. – Вот мы с тобой, два нормальных человека, сидим дома и не знаем, чем заняться. А у этого чуда в перьях опять свидание. Где логика?
– Они не знают, чем заняться, – с непередаваемой интонацией еврейской бабушки проворчала откуда-то из глубины квартиры Светлана Петровна. – Нормальные давно бы уже сообразили. Да, быть мне без внуков!
* * *
Каждая девочка мечтает стать принцессой. Каждая девушка хочет стать женой короля. Особенно красивая девушка. Такая, как Камилла. Но королей на всех не хватает, а любовь косит народ очередями без разбора, невзирая на детские мечты, как на конвейере, склеивая сердца парами. И не ее вина, что иногда сердца оказываются дырявыми, чувство по капле вытекает из них и пара распадается, снова бросаясь выстаивать в общей очереди за счастьем.
Камилла искренне думала, что любит. И когда выяснилось, что она ошиблась, очень удивилась. Как? Свадьба была. Белое платье. Чувства тоже вроде бы были. И тут – здрасьте вам! Ходит по квартире совершенно посторонний мужик. То есть не совсем посторонний, а очень даже классный, свойский, веселый, компанейский… И что? А ничего! Ходит и ходит! А в чувствах и эмоциях разброд. Вроде мужик-то этот – муж! А по ощущениям – хороший приятель, задержавшийся в гостях и слегка начавший тяготить своим присутствием хозяев. За небольшим исключением: квартира его. Поэтому получалось, что это Камилла подзадержалась.
Это все выглядело странно и нелогично. Она, такая красивая, яркая, броская, почему-то оказалась ему не нужна. Муж был терпелив, тоже переживал, что семья разваливается на глазах, как плохо вымешанное тесто, но сделать ничего не мог.
Идти на дно с семейной лодкой Камилла не хотела. Пора было спрыгивать. Тем более что Саша никакой решительности не проявлял. Так можно досидеть до первых морщин и остаться у разбитого корыта.
Камилле наскучило прохлаждаться дома, и она отправилась искать работу. Эффектной, статной брюнетке, с бровями вразлет, нежной кожей и роскошной фигурой, подходящее место нашлось довольно быстро. Можно даже сказать – молниеносно! На первом же собеседовании ее заприметил директор небольшой торговой фирмы и немедленно начал нарезать круги, как акула вокруг свежей бараньей тушки. Дурой Камилла не была и знала, что доступные девушки ценятся дешево. Если мужику будет лень ее завоевывать, то это его проблемы. Фирм в городе много. Поэтому его ухаживаний она решила демонстративно не замечать, на фривольные шутки не реагировала, а когда Казанова уселся рядом, подтащив кресло, и по-хозяйски закинул руку на спинку ее стула, Камилла обожгла его таким взглядом, что нахал немедленно отполз в тень, как старый краб, предоставив кадровичке самой закончить собеседование.
Когда Егор Веселовский, находившийся в очередном поиске секретарши, увидел, какое счастье ему привалило, он едва не захлебнулся слюной. Господин Веселовский был мужчиной солидным и любвеобильным. Красивая девушка ему полагалась по статусу, чтобы партнеры икали от зависти. Проблема заключалась в том, что красивые секретарши, недостатка в которых не ощущалось, скоро сбегали, не выдержав его характера. В том, что характер у него плохой, Веселовский не сомневался, но считал, что имеет на это полное право. Заработал.
Егору не было еще и сорока, но тяжелая жизнь и упорная конкуренция на рынке привели к тому, что его высокий лоб украсили обширные залысины, на месте пресса выросло небольшое, но уже заметное пузцо, а гладкая физиономия местами сморщилась и пожухла. Впрочем, когда мужчин портили морщины? Красавцем Егор себя не считал, да ему это было и не нужно. Девицы сами липли к нему, как муравьи к банке с кленовым сиропом. Каждая считала, что она лучше других и непременно перевоспитает этого хама и бабника.
Егор был уверен: не родилась еще такая, ради которой он свернет горы! Но ведь ради секретарши ничего сворачивать и не надо. Достаточно того, что он будет платить ей зарплату.
– Характер у меня тяжелый, – предупредил он Камиллу, смягчив эту явную угрозу подмигиванием и плотоядной ухмылкой.
– У меня тоже, – вежливо ответила она, решив сразу показать, что намерена держать дистанцию.
Но одно дело – что-то там такое показывать и на что-то намекать, тем более что мужчины вообще плохо понимают даже прямой текст, не то что какие-то там намеки. И совсем другое – действительно держаться на расстоянии. Егор ей понравился сразу: хищник, волк-одиночка, жесткий, волевой и властный. Именно такой мужчина нужен Камилле. И его следует завоевать.
Саша сразу почувствовал, что с ней что-то происходит.
– Влюбилась, – невесело отозвалась жена на его немой вопрос.
Сначала Сашу хлестнуло ревностью – она так легко об этом сказала! И ведь он поверил. По глазам было видно, что так и есть. А потом вдруг обрадовался. Да так, что готов был даже начать помогать жене в завоевании соперника, лишь бы она оставила его в покое со своими вечными придирками. Александр чувствовал себя виноватым в том, что не мог обеспечить такой звезде достойную вселенную. Проще говоря, не зарабатывал он на ее прихоти, считал их блажью, а жену – милой дурочкой, с которой можно дружить, но невозможно жить семьей. Они оба были слишком порядочны, чтобы изменять молча, исподтишка. И не изменять не было уже никаких сил.
Но не показывать же ей, что он рад. Это, во-первых, хамство, а во-вторых, даже унизительно для мужика. Саша стал мучительно соображать, как отреагировать. Пожелать счастья? Устроить сцену с битьем посуды?
– Нам надо расстаться, – как-то просто и буднично прервала его мыслительные потуги Камилла.
– Ну, наверное, да, – пожал плечами Саша. Хотя все равно получалось немного унизительно. Его бросали.
– Я тебя не бросаю, – спокойно произнесла жена, глядя на него ясными и чистыми глазами. Александр даже заподозрил, что мысли проступают у него на лбу, как на светящемся табло с бегущей строкой. – Просто у нас ничего не получилось, и надо пытаться строить жизнь по отдельности. Я сниму квартиру.
– Я тебе помогу, – заторопился проявить благородство муж. Вернее, бывший муж.
– И еще. – Она вдруг улыбнулась. – Мне бы хотелось, чтобы мы остались друзьями. Семьи у нас не получилось, а дружбу, мне кажется, мы сумеем сохранить. Ты очень хороший. Таких друзей редко найдешь.
– Да, – старательно закивал Саша, подумав, что обдумает подоплеку этих предложений позже.
Любой мужик – собственник. Впрочем, женщин это тоже касается. Когда от тебя уходят просто, в никуда, это одно. Это не больно и даже по-человечески понятно. Но когда от тебя уходят к кому-то, это все равно как смотреть на вора, уносящего твой кошелек, и приветливо махать рукой.
Морально и психологически Саша на тот момент до подобных жертв не дозрел.
* * *
Егор принял условия игры сразу и безоговорочно. Ему было даже интересно, когда и как она наконец-то сдастся. Секретарем Камилла была аховым. Проще говоря, никаким – в нормальном смысле этого слова. Когда он первый раз предложил ей «посекретарить» на ужине с партнерами, Камилла чуть не опрокинула стол, сорвавшись с места яростным вихрем и вцепившись в лацканы его пиджака.
– Тихо, тихо, – перепугался начальник, не ожидавший столь бурного отклика на свое двусмысленное предложение. А оно и было задумано именно двусмысленным, чтобы посмотреть на реакцию и развлечься.
Развлечение едва не стоило Егору попорченной физиономии. Зато адреналин в крови зашкаливал.
– Мне по статусу положено быть с помощником! – крикнул он, крепко ухватив Камиллу за локти и осторожно отстраняя. Осторожно, потому что у этих девиц вечно ломались ногти, каблуки, рвались чулочки и портился макияж. Мужику сломанный ноготь – как слону дробина. Для дамы это катастрофа вселенского масштаба. Или, например, порвал ты носок. И что? Купи другую пару и надень. Более того, мужской носок еще надо умудриться порвать. А у этих фей затяжка на чулке вела к кардинальному изменению всех планов, потому что следовало таскаться по магазинам в поисках подходящего цвета, фасона и производителя. Какой, спрашивается, фасон может быть у чулок? Оказалось – может. Пары лекций на данную тему Веселовскому вполне хватило, чтобы начать относиться к комку синтетики с должным уважением.
Женщины казались Егору инопланетянами, тем интереснее было их изучать.
Он был охотником. Женщина, добытая без азарта и трудностей, была для него как для рыбака мороженая треска в ближайшем супермаркете. Но треска, к сожалению, попадалась гораздо чаще, нежели достойная дичь. Девицы клевали на его статус, машину, деньги, респектабельный внешний вид, как голодная плотва на позавчерашний хлеб.
А Камилла интересовала Егора, забавляла, бодрила. В общем, на ближайшую пару месяцев жизнь обещала стать увлекательной.
Камилла видела Егора насквозь. Казанова, бабник, уверенный в себе на двести процентов, пожиратель женских надежд и крушитель девичьих сердец. Он хотел ее, как ребенок хочет игрушку. А где рано или поздно оказываются все любимые игрушки? Правильно – в ящике со старыми. Ни в какой ящик Камилла не собиралась попадать. Это не он будет ее завоевывать, это она приручит его. Пока Егор с удовольствием покорял неприступную секретаршу, она пустила корни в его жизнь.
Когда женщина собирается перевоспитать мужчину, она строит массу планов, просчитывает, продумывает мельчайшие детали, оттенки тона, мелкие сюрпризы и крупные пакости, а в результате это дикое животное, вроде бы научившееся покорно сидеть на тумбе и подавать голос по команде, вдруг берет и сбегает на волю. В общем, Камилла прекрасно представляла, что именно ей предстоит.
* * *
– Все дома сидишь? – Светлана Петровна недовольно хмурилась, разглядывая дочь.
– Сижу, – согласилась Вероника, возлежавшая на диване с книжкой и балдевшая в одиночестве.
– А надо сидеть в другом месте!
– На паперти, что ли? – хихикнула Ника. – Или с бабками во дворе?
– Это единственное, что приходит в твою неумную голову, – констатировала маменька, страдальчески вздохнув. – А зря. Мужиков у нас пока на дом не доставляют. Или ты решила, что у тебя уйма времени и вопросом замужества можно заняться позднее?
– Почему не доставляют? – усмехнулась дочь. – Запросто. Мальчики по вызову, например. Массаж, стриптиз и прочие услуги с доставкой на дом.
Эти разговоры ее утомляли. Разве можно вот так запросто куда-то пойти и приволочь в логово жениха? Это только древние люди были неразборчивы и тащили домой всякую дичь, от мамонтов до каких-нибудь там саблезубых грызунов. Что поймал, то – твое. Жених – не обед. Он на всю жизнь, а не на один раз, поэтому его надо встретить. Именно встретить, а не найти, как гриб какой-нибудь! Но Светлана Петровна пребывала уже в той стадии, когда будущий зять казался предметом слабоодушевленным и бесправным, потому спрашивать его и окучивать было некогда. Дочь перезрела, как колхозная тыква, и, того гляди, могла испортиться совсем. Но, как водится, тыква-то не в курсе, что она скоро станет некондицией, на то и нужны понимающие люди, чтобы вовремя сбыть. А Вероника категорически не соглашалась с тем, чтобы ее сбывали столь ускоренными темпами. Ей даже тридцати еще не было. Куда торопиться? То есть ей тоже надоело одиночество, но это не означает, что нельзя еще чуть-чуть подождать!
– А Юлька замуж, похоже, выходит! – выдвинула мама последний аргумент тоном оскорбленной невинности. Получалось, что родственники опять ее обскакали по всем позициям, а виновата в этом Вероника.
Юля была дочерью тети Жени. Дебелая девица, с гладким, щекастым лицом деревенской простушки и замашками непризнанного гения. Вероника иногда думала, что сестрица отлично спелась бы с Барабановой, поскольку обе с большим приветом. Правда, Юлька на ногах стояла тверже и к жизни была приспособлена лучше. Во всяком случае, крышу у нее не срывало, а общение в богемной тусовке не мешало ей трезво смотреть на окружающий мир. Юлия была разносторонней девушкой. Она писала стихи, рисовала, играла в каком-то театре с труднопроизносимым названием и неопределенным местонахождением, поскольку труппа кочевала с выступлениями по городу; кроме того, сестрица писала пьесы и увлекалась индийскими танцами и фильмами. И вот весь этот винегрет Веронике вечно приводили в пример.
– У Юлечки такой обширный круг общения, – мечтательно бубнила Светлана Петровна в минуты благостного расположения духа, предпринимая педагогические атаки в сторону дочери. – Она разносторонняя, интересная. Вот если бы ты занялась чем-нибудь таким, то давно бы уже устроила жизнь с приличным человеком.
До определенного момента можно было возражать, что вышеупомянутая Юлечка отчего-то так свою жизнь и не устроила, тоже бегая в холостых и одиноких. Наверное, не все хорошо в среде актеров и поэтов. Однажды Ника даже имела честь быть приглашенной на спектакль по Юлькиной пьесе. Более убогое мероприятие сложно было вообразить. В каком-то полуподвальном помещении, где малочисленные зрители сидели на лавках, компания представителей художественной самодеятельности абсолютно маргинального вида изображала нечто бессмысленно-философское. Светлана Петровна тогда получила массу удовольствия и пищи для обсуждений. Когда ей было удобно, она со смаком ударялась в воспоминания об этом диковатом действе, ругая родственницу на чем свет стоит. В общем, Юлька была в ее выступлениях разменной монетой и медалью о двух сторонах, и маменька с удовольствием поворачивала к Нике то одну, то другую сторону, сопровождая демонстрацию живописными и хлесткими высказываниями. Выбор стороны зависел от цели беседы.
Сегодня Юленьку снова приводили в пример.
– Может, никакой свадьбы и не будет, – утешила маму Вероника, сожалея, что пропал основной довод в пользу собственного одиночества. Теперь уже не сошлешься на разностороннюю сестрицу и не напомнишь, что, мол, у нее тоже никакого принца рядом нет.
Ничто не толкает на подвиги сильнее, чем удача ближнего. Соперничество у нас в крови, поэтому успех соседа в первую очередь вызывает желание непременно его переплюнуть.
Вероника заволновалась, что еще кто-то из окружающих ее девиц на выданье собрался под венец. А она – нет. И даже надежды на это пока не было. Это не повод бежать на поиски мужа. Но и росту самооценки чужая свадьба точно не поспособствует, особенно если у тебя даже и кавалера нет.
А кавалер у девушки должен быть обязательно. Он необходим, как сумочка! И его точно так же всегда можно поменять. Но девушка без сумочки – как лошадь без хвоста. Вроде копыта имеются, а общий вид не ахти. Вот и у женщины без мужика общий вид не ахти. Хоть что-то, но должно болтаться рядом, подавать руку, открывать двери, бормотать комплименты и изредка дарить цветы, напоминая даме о половой принадлежности.
– У тебя сейчас кто-нибудь есть? – спросила Светлана Петровна.
