скачать книгу бесплатно
– Доступные – на Тверской, – отрезала Татьяна. Ей действительно не терпелось перезвонить дочкиной однокласснице, чтобы убедиться, что Ведеркина, как всегда, не права.
– Спасибо на добром слове. Если я права, можешь перезвонить мне завтра на работу поплакаться. Я пожалею, я ж добрая, – закруглила беседу Наташка. – А сегодня не звони, вдруг Егор из-за тебя не дозвонится.
Глава 5
– Здрасьте, тетя Тань, – зачастила Лена. – А Каринка в туалете. Я ей скажу, она вам перезвонит.
Татьяна в сердцах швырнула трубку. Ну, надо же – обманула. Теперь хотя бы стало ясно, что ее насторожило: дочь шуршала курткой. А зачем ей куртка, если Лена живет в том же подъезде, только на пять этажей выше?
С трудом удержавшись от сиюминутного порыва пойти и раскрыть обман, она печально кивнула своему отражению в зеркале. Миловидная брюнетка с мелкими чертами лица и пышной шапкой недлинных волос, уложенных в подобие каре. Грудь – еще пока ничего, талия – уже почти нет, бедра – эх, кому апельсинчиков, ноги – м-да…
Фотомоделью надо родиться. И кому судьба не отвесила выразительных внешних данных, приходится крутиться с тем, что есть. А с годами даже то, что есть, теряет товарный вид и приходит в негодность. Плюс ко всему с годами взрослеют дети. Еще немного, и Кариша уйдет, заживет своей жизнью, а что останется у нее, кроме вечного волнения за свое чадо, текущих рабочих проблем и пронзительного одиночества? Еще месяц назад ответа на этот вопрос у Татьяны не было. Потому что не было перспектив.
На что может рассчитывать симпатичная молодая женщина в наше время? Если не вдаваться в подробности, то на многое. А если в этих отвратительных обыденных подробностях вариться день за днем, то становится ясно – не на что ей рассчитывать! Абсолютно и бесповоротно. Если только чудом свалится с большой тарелки судьбы крохотный кусочек счастья. И то к нему сразу ринутся толпы обделенных этим самым счастьем соплеменниц. Казалось бы, десятки, а то и сотни тысяч одиноких мужчин страдают и никак не могут найти свою единственную. А такое же количество страдающих женщин словно существует в другой плоскости, не пересекаясь со своими потенциальными половинками. Татьяна не смирилась, но морально была готова к одиночеству.
Жизнь текла своим чередом: то пугая, то вдохновляя, но на прошлой неделе все изменилось. В один момент, раз и навсегда.
С Нового года фирму лихорадило. Ходили жуткие слухи про продажу бизнеса, сокращения и прочие трагические варианты развития событий. Татьяна, совмещавшая должность переводчика и менеджера по рекламе, тряслась вместе со всеми. Хотя она была уверена, что бухгалтер Зинаида Семеновна только изображает панический ужас, так как без бухгалтерии еще ни один бизнес не обходился, а вот как раз без рекламы и редких переводов обойтись могли легко. Страх грядущей безработицы подтолкнул Татьяну к поиску нового места, но у нее оказался чудовищный букет дефектов, несовместимый с приличной зарплатой. Она была «уже за тридцать», не знала никакого иностранного языка, кроме английского, не имела водительских прав и не была опытным пользователем компьютера.
В один прекрасный день все сотрудники были поставлены перед фактом – фирма продана. Народ впал в нервическое состояние. Кто-то изображал бурную деятельность, кто-то действительно бросился с нечеловеческим рвением доделывать заброшенные поручения, кто-то тихо собирал свои и чужие вещи, норовя прихватить напоследок бесхозных папок, ручек и карандашей. Слухи множились и росли в геометрической прогрессии. К концу дня дошептались до того, что сотрудники обязаны будут выплатить якобы космическую задолженность предыдущего владельца. Зинаида Семеновна хрипло рыдала, трубно сморкалась и, потрясая клетчатым носовым платком, гудела:
– Не было долгов. Хоть убейте – не было. По отчетам все в порядке.
Народ почему-то не верил и хмуро косился на главбуха, ища в ней корень всех бед. Татьяне мерещилась голодная истощенная Карина с протянутой рукой.
К концу рабочего дня, когда все уже измотали себя и друг друга версиями и предположениями, появилось новое начальство. Двое мужчин, подъехавшие на темных иномарках, плохо различимых из окон, стремительно прошли по офисному коридору и скрылись в кабинете директора.
Мини-АТС оказалась временно перегружена, так как все бросились названивать секретарю Юлечке с вопросом: «Ну как?» Напряженно вслушивавшаяся в возню за дверью, Юлечка ничего вразумительного сказать не могла. Еще утром, понимая, что сегодня решится ее судьба, она с риском для жизни сбегала в парикмахерскую и сделала укладку. Но новое начальство пронеслось мимо, равнодушно буркнув приветствие и даже не посмотрев на аккуратные коленки, специально предъявленные для обозрения. Юля приуныла и сердито сбросила очередной местный звонок. В директорском кабинете неразборчиво то ли ругались, то ли веселились. Следом за особенно громким выкриком («Или смешком?» – похолодела секретарша от неприятных предчувствий) на дисплее возник директорский номер.
– Э-э-э, хм… девушка, – прокашлял незнакомый баритон. – Нам два кофе с сахаром и сливками.
– Все. Конец, – поняла Юлечка.
Она была очень симпатичной и весьма недалекой блондиночкой с кукольным личиком и нежной кожей. Все это очень нравилось предыдущему шефу, в связи с чем Юлечка была в офисе на особом положении. Кофе бывший благодетель пил без сахара и сливок, для остальных запасов не держали. Сама девушка, заботясь о цвете лица, пила только минералку без газа.
– Сахара и сливок нет, – робко прошептала она, сунув в кабинет головку с новой укладкой, а заодно круглое колено и часть бюста.
– А надо, чтобы были, – с ужасающей лаской в голосе сообщил лысоватый крепыш, не глядя на нее. Второй был худощавым блондином. Лицо его разглядеть не удалось, так как он тоже не собирался уделять внимание столь мелкому вопросу, как приготовление кофе, и на секретаря не реагировал.
Когда через час усилием воли Юлечка собрала мысли в пучок и достала искомое, шефы потребовали, чтобы весь штат задержался для собеседования.
«Штат» затих и начал судорожно готовиться к знакомству.
Уже по первым результатам собеседования стало ясно, что ничего не ясно. Эту фразочку выдал водитель Яша, после чего глупость начали повторять все, трясясь и надеясь. Шефы общались, задавали вопросы и выпроваживали народ со словами «большое спасибо, вы свободны».
– Я не понимаю, – икала Зинаида Семеновна, периодически присасываясь к огромной кружке с чаем для похудания. – Что значит «свободны»? До завтра или вообще?
– Вот и спросили бы там, чем нам тут своими риторическими вопросами нервы мотать, – огрызалась второй бухгалтер Лида. Раньше Лида никогда не позволяла себе подобного поведения, но перед концом света приоритеты меняются, а ценности переоцениваются.
Таня, считавшая, что она очень много сделала для фирмы и вообще – что без рекламы нет торговли, в душе готовилась к худшему. Но умирать решила с гордо поднятой головой. Поэтому в кабинет она вошла, как пионер-герой на расстрел, разве что в лицо врагу не плевала. Хотя нервы были на пределе, поэтому в случае чего могла и плюнуть.
Новое начальство сидело за столом для переговоров. Для каждого из собеседуемых у стены был поставлен одинокий стул. От приема веяло надуманным психологизмом и тягой к крутизне фильма «Основной инстинкт». Татьяна с независимым видом оглядывала сто раз виденную обстановку кабинета, кремовые жалюзи, которые выбирала вместе с Юлечкой, и носки собственных туфель. Взглянуть опасности в лицо не хватало мужества.
– А вы у нас специалист по рекламе? – мягкий баритон привел ее в чувство, и Татьяна все же отважилась посмотреть на шефов. Один, похожий на мудрую жабу, устало смотрел на нее бесцветными круглыми глазами. Его залысины торжественно блестели в свете сильной лампы, а съехавший на сторону галстук был похож на спящую змею. Второй… Лучше бы Татьяна на него не смотрела.
То ли долгое отсутствие мужчины так шарахнуло по нервам, то ли «пришла пора, она влюбилась…». Блондин с потрясающими голубыми глазами, ямочкой на подбородке и ослепительной улыбкой благосклонно улыбался, умудряясь одновременно смотреть и на ее лицо, и на грудь.
– Что-то народ у вас подобрался зашуганный, – сварливо вздохнул обладатель галстука-змеи. – Мадам, вы меня слышите?
– Я не мадам! – глупо и агрессивно ощетинилась Татьяна, сначала сказав, а потом уже осознав идиотизм собственной реакции.
– Действительно, Юрий Михайлович, это не мадам, это мадемуазель, – усмехнулся блондин, и от его смешка у Татьяны что-то лопнуло внутри. Она впервые поняла, что такое поджилки и где они находятся. Поджилки базировались в районе колен и локтей, и в данный момент они не просто тряслись, а вибрировали со скоростью отбойного молотка.
«Сейчас в обморок грохнусь, – подумала она, давя подбирающуюся к горлу тошноту и тщетно отводя взгляд от ямочки на подбородке блондина. – Лучше бы у него на подбородке был прыщ, а не ямочка. И вообще, что это за мужик, от которого тошнит?»
Блондин, не подозревавший, что вызывает у собеседуемой рвотный рефлекс, налег на стол и с преувеличенным вниманием начал ее разглядывать.
– Я в первую очередь переводчик, – весьма неожиданно и нелогично отмерла Татьяна, вернувшись к теме разговора, – а уже потом – рекламщик.
– Совмещаете, что ли? – с неудовольствием, как ей показалось, констатировал Юрий Михайлович. Безымянный красавец, наоборот, улыбался весьма одобрительно.
– Приходится, – подтвердила Татьяна, стараясь дышать ровно, а трястись – незаметно. Но ноги не повиновались, а правая, словно решив во что бы то ни стало досадить хозяйке, выстукивала шпилькой азбуку Морзе.
– То есть вам не нравится? – уточнил дотошный Юрий Михайлович.
Видение голодной дочери, бредущей по электричке с протянутой рукой, настолько приблизилось к реальности, что даже прозрачные глаза блондина не смогли отвлечь Татьяну от главного.
– Я горда тем, что работаю в этой фирме, – пафосно объявила она, испытывая чувство глубокого отвращения к мероприятию. – У меня есть ряд интересных идей рекламного плана. Надеюсь их осуществить, если будет не очень много переводов.
Татьяне даже понравилось, как она вывернулась из щекотливой ситуации. Лучше лишний раз нагнуться, чем быть сломанной и вышвырнутой. Тем более что другого места работы она так и не нашла.
Но сбить с толку Юрия Михайловича тоже было непросто.
– И что это вы переводите, позвольте полюбопытствовать? За какие такие заслуги у нас введена штатная должность переводчика? Ну да, что я спрашиваю. Ваши заслуги бросаются в глаза. – И он понимающе уставился на Танин бюст, хотя вышеупомянутые «заслуги» были тщательно упакованы в тесную блузку и прикрыты сверху пиджаком.
Блондин тоже посмотрел. Более чем одобрительно. И даже вздохнул.
От его взгляда по Татьяниному позвоночнику пробежало стадо мурашек, и она опять застучала каблуком. Чтобы унять омерзительную дрожь или хотя бы прекратить выбивать чечетку, Таня решительно встала и объявила:
– Рабочий день закончился полчаса назад. Я могу идти?
– Интересно, – противненько протянул Юрий Михайлович, – то есть сверхурочно вы оставаться не привыкли и не готовы пожертвовать личным временем на благо фирмы.
– При необходимости – готова, но сейчас я никакой необходимости не вижу, – даже на увольнение ей было уже наплевать. В ушах шумело, и упасть в обморок Татьяна предпочитала за дверью.
– Приятно было познакомиться, – бормотнул блондин таким проникновенным голосом, что Татьяна едва не расплакалась.
Не прощаясь, она вывалилась из кабинета в приемную, где томились коллеги.
– Что они с тобой сделали? – округлила глаза Юлечка.
– Приставали, – уверенно кивнул Яша, давно примеривавшийся к Татьяниному бюсту.
– Какой ужас, – с едва сдерживаемой завистью в голосе прошептала Зинаида Семеновна.
«Что это со мной такое? – в тоске размышляла Таня, молча продираясь сквозь плотный кордон сослуживцев. – Как девчонка. Да он же просто смазливый, самовлюбленный красавчик. Это не вариант. Такие кочуют по дамским сердцам, как асфальтовые катки, оставляя после себя только раздавленные всмятку надежды. Не мужик, а мышеловка. Но я не мышь!»
Видимо, она все-таки оказалась мышью. Маленькой, глупой и безнадежно влипшей в сироп голубых глаз обаятельного начальника.
Глава 6
Всю ночь Татьяна пыталась найти доводы в пользу того, что у нее нет такого мужчины, и к утру, следуя железной женской логике, стало ясно: лучше один раз быть обманутой таким, от которого трясутся поджилки и останавливается сердце, чем всю жизнь прожить гордой и неприступной.
Сама она постоянно втолковывала Ведеркиной обратное, поэтому поделиться мыслями с подругой никак не могла. Тем более что порывистая и эмоциональная Наталья влюблялась во всех подряд, а у Тани такое было впервые, не считая подлеца Вовы. Еще месяц назад Татьяна была уверена, что любовь – это миф, химическая реакция в организме, и не более. Но в тот знаменательный день стало ясно – никакая это не реакция, а если и реакция, то она вполне имеет право быть воспетой в стихах. По дороге на работу до нее вдруг дошло, что чувство вполне может остаться безответным, особенно учитывая тот прискорбный факт, что вокруг маячило невероятное количество молоденьких, соблазнительных девушек, а сам объект неожиданной страсти слишком хорош, чтобы достаться обычной, почти ничем не выделяющейся матери взрослой дочери.
Она так сосредоточилась на личных переживаниях, что напрочь забыла о вполне реальной угрозе увольнения. Неприглядная действительность выскочила перед Татьяной, словно чертик из табакерки, едва она вошла в стены родного офиса, где проработала почти четыре года.
Предыдущий шеф был сторонником тотального контроля, поэтому среди обязанностей всех сотрудников числилась необходимость первым делом заглядывать в приемную и отмечаться в огромной амбарной книге. Секретарь Юлечка с красным распухшим носом нервно возилась за столом в приемной.
– Привет, – сумрачно буркнула она при виде расфуфыренной Татьяны. – Решила умирать с музыкой?
– А что, кого-то хороним? Не слышу траурного марша! – попыталась пошутить Таня, отчаянно надеясь, что из кабинета случайно появится мужчина ее мечты и оценит по достоинству и костюм, и то, что в нем.
– Да всех увольняют, – махнула рукой Юлечка и шмыгнула.
Таня, еще не осознавшая всего трагизма происходящего, продолжала глупо улыбаться и красиво выгибать спину:
– Как это всех? А кто работать будет?
– Новый штат.
– Сама придумала?
– Нет. Семен Сергеевич сказал. – Юля протяжно всхлипнула и швырнула на стол тяжелый регистратор.
– Это еще что за фрукт? – опешила Татьяна. Жизнь менялась, как летнее небо перед грозой. Только что все было бирюзово-голубым, и вот уже солнце проглочено свинцовой чернотой, а по темечку бьют первые капли.
– Да красавчик этот, блондинчик, – передернула плечами Юля. – Вот видишь, они же никому не представились даже. Как будто заранее знали, что незачем знакомиться: все равно всех на улицу.
Определение «блондинчик» Татьяне решительно не понравилось. Зато теперь у предмета обожания появилось имя – Семен Сергеевич.
– Представляешь, – сбивчиво зашептала секретарша, – я сегодня специально оделась, чтобы в грязь лицом не ударить. Я понравиться хотела. Ясно же, чего им всем от меня надо.
В подтверждение своих слов она выскочила из-за стола, чтобы предъявить Татьяне наряд.
– Ой, мамочки, – не удержалась Таня. Все было очаровательно, если не считать, что вместо юбки хорошенькие ножки торчали прямо из микроскопических шортиков, больше похожих на трусы. Зато сверху эту эротическую фантазию прикрывал пиджак.
Из дальнейшего рассказа выяснилось следующее: новому начальству от юной секретарши надо было вовсе не то, что требовалось старому. Более того, девочку смертельно обидели, не отреагировав на ее прелести, предъявленные для обозрения. А Юлечкин намек, что она готова выполнять «любые, даже самые неприличные поручения», напоролся на глухую стену непонимания.
– В приличном месте неприличных поручений не бывает, – сухо сообщил уже бывший начальник. – Вечером получите расчет.
– Вот так вот! – завершила повествование Юлечка. – Никакой благодарности! Под зад ногой, и катитесь, барышня, колбаской!
– Погоди, – весьма бестактно перебила ее Татьяна, – так уволили только тебя?
– Не радуйся. Они велели, чтобы все приходящие заходили к ним. Видать, вчера не набеседовались! – в сердцах мотнула головой девушка. – Так вот, из пришедших пока только Гришу с Кириллом оставили. У них продажи хорошие, видишь ли. А у нас тут не рынок, чтобы по продажам о человеке судить! Да, не продаю я их паршивое оборудование, зато у меня есть моральные ценности и кое-что поважнее. Хотя, может, у них с потенцией проблемы.
Утешив себя этим немудреным предположением, Юлечка шмыгнула уже веселее.
Татьяна снова ощутила отвратительную вибрацию внутренних органов, но ноги ее еще держали.
Решительно рванув на себя дверь, она постучала, одновременно входя в кабинет.
– Вызывали? – это единственное, что она успела сказать до того, как Семен Сергеевич, радостно потирая руки, направился в ее сторону.
От него пахло терпкой туалетной водой. Татьяна уцепилась за косяк, навалившись спиной на стену и ощутив страшнейшее головокружение. Близость этого мужчины действовала на нее не хуже нервно-паралитического газа.
– Вам плохо? – заботливо поинтересовался Семен Сергеевич и легко коснулся ее локтя.
Татьяна вздрогнула, как от электрического разряда, и густо покраснела.
– Вы не нервничайте так, – ласково успокоил Татьяну Семен Сергеевич. – Мы не кусаемся.
В его словах Тане почудился игривый намек, и она криво улыбнулась.
– Да, – подтвердил Юрий Михайлович. – Мы, когда сытые, вообще добрые. Проходите, присаживайтесь.
На негнущихся ногах Таня под удивленным взглядом блондина доковыляла до стола и без сил рухнула на стул, гулко стукнувшись локтями о полировку.
– Вы готовы продолжить сотрудничество, несмотря на смену руководства? – с некоторым сомнением в голосе поинтересовался Юрий Михайлович. Видимо, обрушившаяся на дорогую шведскую мебель сотрудница особого доверия не внушала.
– Готова, – твердо кивнула Таня, спиной ощущая присутствие своей мечты, поскрипывающей паркетом. Больше всего ей хотелось откинуться назад и прижаться к нему, чтобы он дышал в затылок и говорил какие-нибудь глупости.
Когда у нее временно проживал очередной бойфренд Рома, он очень любил подойти сзади и припасть к затылку. Особенно это раздражало во время готовки. Ей казалось, что он, как монстр из фильма ужасов, собирается высосать мозг, не дождавшись ужина. Татьяна даже и предположить не могла, что однажды появится мужчина, от которого она будет этого ждать. Даже если он съест ее, как вишенку, а косточку выплюнет. Все равно – пусть.
Здравый смысл и интуиция подсказывали, что для собственного блага надо оставаться независимой, лишь слегка намекая объекту страсти на возможное сближение. Формулировать было легко, но вот техническое исполнение задуманного представлялось весьма смутно. Как это – слегка намекнуть? Воображение ехидно рисовало позорную картинку с нелепыми подмигиваниями и саморасстегивающимися пуговицами. По идее, Семен Сергеевич должен был догадаться, что ему здесь что-то светит. Но это должно было выглядеть не как зеленый свет и открытый шлагбаум и не как красный семафор «Вход воспрещен». Золотую середину Татьяна представляла с трудом. Она даже улыбаться боялась, чтобы не быть превратно понятой. К тому же близость Семена Сергеевича выводила из себя, и эмоции начинали бунтовать, как овцы, почуявшие волка.
Такой супермен, конечно, не для нее, но почему бы и нет?
– Тогда мы вас хотели бы попросить об одолжении, – проникновенно сказал пока еще недоступный «супермен».
– Просите, – промямлила Татьяна. Юрий Михайлович недовольно заерзал и кхекнул. Видимо, ему не хотелось одолжений и просить тоже было неохота.
Но ее попросили. Естественно, Тане хотелось думать, что это связано не с ее профессиональными качествами, о которых новому начальству просто-таки не могло быть что-то известно, а с ее особым положением. Вернее – с интересом к ней, как к женщине, одного из шефов, и она даже знала, кого именно.
Татьяна возглавила временный штаб по набору персонала. Это было, с одной стороны, лестно, а с другой – создавало массу проблем. Ответственность и страх ошибки давили на нее, мешая наслаждаться общением с любимым. А он был именно любимым, в этом уже не было никаких сомнений.
При первой же попытке назвать его Семеном Сергеевичем шеф аккуратно тронул ее за локоть и улыбнулся: